sink it down.

Тао звонит Кёнсу и безостановочно ноет. Ноет так, как умеет только он, с чувством, толком и расстановкой, что выть хочется даже не предмету нытья, а всем окружающим слушателям. "Окружающим" обычно оказывался Кёнсу, мрачно пытающийся понять, какого хрена он этим занимается - это раз, какого хрена Тао его ровесник - это два. Тао ноет про Чанёля. Чанёль, между прочим, торчит тут же в квартире Кёнсу и душераздирающе изображает самоубийство об близлежащую вилку, вслушиваясь в родные истерические нотки из телефона младшего. Кёнсу, честное слово, не знает, кого из них он хочет угробить первым. (аонменянелюбит!!! - в динамике только добавляет в картину абсурда и постмодернизма). - Держи, - с мрачной решимостью сообщает Чанёлю Кёнсу, отдавая ему телефон и отключая громкую связь. Чанёль корчит ему жуткую рожу, по-дурацки спотыкается о барный стул, сдавленно матерится и скрывается в ванной. В обнимку с телефоном. Кёнсу примерно знает, что там сейчас говорится. Тао почти рыдает, так отчаянно вклинивая в башку Чанёля чувство вины, что к концу разговора он наобещает китайцу золотые горы, луну с неба, аленький цветочек и даже клятвенные заверения, что больше никогда в жизни не будет смотреть на девчонок. Вот последнее вызывает наибольшее сомнение. Чанёль, конечно, трахает Тао с качеством порно-звезды, что малолетний китаец ходит потом блаженный и обезвреженный на пару неделек. Вот только Чанёль - не гей. И даже не би. Он, простигосподи, пикапит все, что движется. А что не движется - двигает и пикапит. Наверное, Кёнсу на месте Тао тоже бы закатывал такие истерики. Но у Кёнсу фиалковый Чонин, который коварно и крайне порнушно стреляет глазами, а потом в ужасе закрывает глаза ладонями на откровенных сценах в фильмах. Дурдом, честное слово. Кёнсу вздыхает и бодяжит себе какую-то херню в кружке, что-то с претензией на растворимый кофе. И врубает на ноутбуке скайп, дозваниваясь до своей фиалки. Фиалка отчаянно зевает в паршивую камеру планшета, но улыбается, поправляя шорты и устраиваясь на диване в номере. У Чонина какое-то очередное выступление хрен знает где. Кёнсу сдал малявку на попечение Исина, потому что китайский Чонина - это еще хуже, чем английский Чонина. - Не звони мне на мобильник. Там Чанёль с Тао выясняют, кто из них большой долбодятел. Я бы поставил на обоих. Чонин смеется и укладывает подбородок на подушку, скидывая этим простым действием себе еще парочку лет, что Кёнсу судорожно себе напоминает "всего год разницы, епрст!". - Я слышу, вообще-то. Тао за стенкой. Децибелы у него зашкаливают. Так он еще и перескакивает с китайского на корейский. Исин-хён слушает все это с крайне озадаченным лицом. Так что я даже перевод спрашивать не хочу. - И не надо. Нефиг у Тао всякой фигне учиться. Кёнсу треплется с Чонином до глубокой китайской ночи, а потом гонит малявку спать, потому что тот уже даже не сползает, а стекает по дивану, совершенно игнорируя задравшиеся по самое "кёнсудержисебявруках" шорты. А потом идет в ванную, отбирает телефон у Чанёля, желает Тао спокойной ночи и тащит упирающегося старшего за ухо на кухню. - И ты, между прочим, самый старший среди нас, - с убийственной рожей кирпичом сообщает ему Кёнсу. На что Чанёль убито фыркает и умирает лицом в согнутый локоть. - Просто примерно с моего рождения - все наше поколение было проебано.