***
POV Гаара Я возвращаюсь домой пораньше, дабы убедиться, что у Сарады таки получилось передать своей маме мои слова и оставить её сегодня дома. Улицы совершенно пустынны, поэтому я продвигаюсь домой без задержек на разговоры, которые обычно преследуют меня на каждом шагу. Со временем отношение людей ко мне изменилось, и теперь никто не боится подходить и открыто задавать вопросы или обмениваться мнениями. Чем ближе я подхожу к дому, тем больше сомнений у меня взывает происходящее. Все окна и двери распахнуты, а часть мебели стоит на улице. Я переступаю порог дома и в коридоре встречаю Сараду со здоровенным цветочным горшком, наполненным рыхлой землёй и не цветущим, зелёным кустом. — Я же просил заставить Сакуру отвлечься и отдохнуть сегодня, — мой голос звучал ничуть не злобно или раздражённо, а, скорее, удивлённо. Не часто люди отказывались выполнять мои просьбы. — Наивный Вы, Казекаге-сама, — ответила девочка на выдохе. — Мама совершенно не умеет отдыхать. Если Вы не пустили её в госпиталь, значит, она найдёт себе работу дома. И, словно в подтверждение её словам, из комнаты раздался голос женщины: — Сарада, что ты его в коридоре мучаешь? Отнеси в гостиную и поставь к окну… И не забудь полить! Только не так много, как в прошлый раз! — Это она про цветок, — сказала девочка и потащила свою ношу дальше. Я зашёл следом и обомлел. Девушка вытянулась на носочках на подоконнике и отстёгивала штору от карниза. Она сосредоточенно следила за движениями своих пальцев и не обратила на меня внимания. На Сакуре была та же одежда, что и в день тренировок, поэтому у меня снова появилась возможность лицезреть оголённые ноги, линию ключиц, тонкую светлую шею и руки… Чёрт, сколько же сейчас сил мне пришлось приложить, чтобы не представлять эти самые руки, скованные на спинке кровати, а стройное тело распростёртым на моих простынях. Я судорожно сглотнул и отогнал непристойные мысли в сторону. — Сакура! Я оставил тебя дома, чтобы ты отдыхала, — мой голос разрезал тишину и полоснул девушку волной гнева. Я вздрогнул и пожалел о неожиданном выкрике, когда она пошатнулась и бросила на меня испуганный взгляд, но всё-таки устояла на тонкой полоске подоконника. Сакура быстро отстегнула оставшиеся застёжки и с облегчением уронила тяжесть штор на пол. — Да мне совсем не сложно. Я не могу отдыхать, когда другие работают. И раз Вы любезно предоставили нам дом, то я обязана навести здесь порядок! — она с лёгкостью спрыгнула на деревянный пол и, обхватив обеими руками ткань, быстрым шагом направилась в ванную. — И давно вы так? — обратился я к девочке, разделявшей моё скептическое настроение. — С восьми утра. Закончим тогда, когда «в доме не останется ни единой пылинки», — девочка забавно подняла палец, цитируя свою маму. — Сарада! Помоги мне, пожалуйста, — голос, донёсшийся до нас, заставил девочку сорваться с места и убежать в недра дома. Я вздохнул и двинулся следом. С каждым пройденным метром я удивлялся всё больше и больше: дом будто бы проснулся от залежавшейся вековой пыли и заметно стал чище и светлее. Все зеркала были отмыты до блеска, комнаты наполнились только сегодня купленными свежими цветами. Всё благоухало и источало уют. Теперь каждый сантиметр хранил прикосновение нежной женской руки. — Казекаге-сама, может, Вам стоит пообедать? — девушка вышла из ванной, держа в руках тонкий белый тюль, взглядом и вопросом увлекая меня за собой на кухню. — Я с таким же успехом могу это спросить и у вас. Кстати, зачем ты стираешь все шторы в доме? — я был удивлён, так как своего одеяния лишилось каждое окно в доме. — Вы работаете с утра, хотя, зная Вас, могу утверждать, что с ночи. А мы всего лишь пыль протёрли. Пообедаем позже: в жару убирать неприятно. Глаза — это зеркало души, а окна — это глаза дома. Стёкла должны быть натёрты до блеска, а тюль, как минимум, лишён пыли и следов песка. — Хорошо, тогда я вернусь домой к трём и помогу вам с оставшейся работой. Спасибо, Сакура, — я был удивлён её доводами, но теоретически готов был принять её точку зрения. Она кивнула и доброжелательно улыбнулась. И правда, весь оставшийся срок я мотался как белка в колесе, всё время пытаясь обогнать время и радуясь, когда это получалось. Казалось, с каждой минутой у меня выходило выжать из себя больше. Медленно во мне начал загораться юношеский азарт. Я ставил себе цели и старался сделать всё лучше, чем когда-либо. Факт того, что меня ждут дома, благотворно влиял на работу, что не могло меня не радовать. Да и к тому же работа помогала отвлечься мне от посторонних мыслей. В последнее время я слишком часто думаю о своей не вполне удовлетворённой личной жизни. А тут ещё Сакура в столь откровенном виде. Её форма для тренировок казалась мне слишком вызывающей для её возраста, но не для её тела. Утратив самоконтроль, я прикрыл глаза, восстанавливая в голове её образ. Я вспоминал её вчера, невинно развалившуюся на кресле. Невинно… да уж. Неловкая и робкая, она кажется мне чертовски соблазнительной в своей неопытности. Сакура так мило лежала вчера вечером в своём кресле: от холода она прижала колени к груди и вся съёжилась, но от того платье задралось слишком, слишком высоко, а лямка игриво соскользнула с плеча, позволяя увидеть больше, чем разрешается. И как я мог позволить себе думать о подобном, когда она так убийственно устала? Розоволосая девушка в последнее время всё чаще прокрадывалась в мои мысли. Она очаровала, да, именно очаровала меня ещё при первой встрече. Так что же в ней было особенного? Контраст и непредсказуемость. Четырнадцать лет назад она не была ещё так красива, как сейчас, скорее, угловата и по-детски мила, но уже тогда донельзя упёрта, уверена в себе и сильна характером. Фигура не обрела округлых форм, но каждое движение дышало точёностью и женственностью. А преданность её нынешнему мужу? Она противится только из-за уважения к своему выбору. Улыбка непроизвольно касается моих губ, когда я вижу эту девушку: такую солнечную, добрую и искреннюю. Время берёт своё: мы оба изменились, и если раньше я мог просто искоса наблюдать за ней, то теперь понимаю, что эта женщина разжигает во мне звериное желание. Давно я не чувствовал столь сильной нужды в сексе. А сейчас я вижу, как она смотрит на меня. Вижу, что, если захочу, могу за несколько минут совратить её, такую нужную и также в этом нуждающуюся. Представляя её рядом, я понимаю, что хочу не только получить её тело, но и душу. Не только получить, но и дать. Отдать ей накопившиеся страсть, нежность, любовь, заставить её почувствовать то, что она не чувствовала никогда и ни с кем. Я злюсь на себя и заставляю переключиться на работу, что получается без особого успеха. Она вновь и вновь всплывает у меня в голове, и я ловлю себя на мысли, что хотел бы проявления её инициативы. Я хочу, чтобы она сама признала моё превосходство. И если раньше я сомневался в своём желании, то после неаккуратно брошенных слов Сарады об отношениях родителей, я убедился, что жизнь Сакуры — не сахар. И, учитывая её нынешнее состояние, борьба со своими моральными устоями продлится недолго. Нужно только подтолкнуть… Я уже предвкушал это чувство, когда она перестанет бороться со мной и сама подойдёт поближе. Кажется, если она сама не сделает это, я просто зажму её в углу дома. Стараясь бороться со столь непристойными и неподвластными мне сейчас мыслями, я стукнул кулаком по столу, с головой погружаясь в работу, успешно игнорируя щемящее тепло, наливающееся под ремнём брюк. END POV Гаара***
POV Сакура Я была благодарна Сараде как никогда. Если бы не её детские разговоры, я бы не знала, куда себя деть. Гаара, как и обещал, вернулся к ужину, и сейчас мы втроём сидели за одним столом. Сарада рассказывала обо всём, что успело с ней произойти, я порой проявляла одобрение и старалась улыбнуться ей, а Гаара отвечал на её вопросы, иногда бросая взгляд на меня. Кажется, нарастающее напряжение чувствовала только я. По щекам расползался небольшой румянец, когда он хвалил еду, случайно (или не случайно) касался моей руки. Ещё и Темари сегодня подстрекала пробраться в его комнату и заглянуть в компьютер её брата, дабы сдвинуть импровизированное неофициальное расследование с мёртвой точки. И неужели она не знает, что он замыкает дверь?! Ну, или по крайней мере стал замыкать с нашим переездом. Нет, я это отметила абсолютно случайно, без левой мысли: хотела взглянуть на обстановку и, как в любой рядовой комнате дома, навести там порядок. И каково же было моё удивление, когда через минуту усердных попыток дверь так и не поддалась. — Спасибо за ужин, мама! У нас вот-вот начнётся тренировка, так что я побежала, — Сарада с улыбкой подскочила, отодвигая тарелку и помахала нам рукой на прощание. Я простонала у себя в голове. — Ну разве можно наедаться перед тренировкой?! И сколько раз ей это повторять? — я пробурчала это себе под нос и, стараясь не смотреть в сторону Казекаге, задумчиво потягивающего чай, принялась убирать со стола. — Спасибо за ужин, Сакура. Ты очень вкусно готовишь, — мужчина задвинул стул и вышел из комнаты. Я облегчённо выдохнула. Всю жизнь ненавидела оставаться в одной комнате с людьми, с которыми абсолютно не знаю, о чём поговорить. Мне бы сейчас пытливый ум Сарады: надо научиться у неё задавать вопросы обо всём. День прошёл в суматохе, и я чувствовала приятную, по сравнению со вчерашней, усталость. Медленно поднимаясь в комнату, я уже блаженно представляла, как вода горячих источников сейчас снимет накопившееся напряжение и разморит так, что заснуть в тёплой постели мне не составит труда. Не замечая ничего вокруг и что-то мурлыча себе под нос, я взяла одежду, дабы сразу после приятной процедуры облачиться в платье и уютный халат. Аккуратно сбежав по лестнице, я направилась к выходу к источникам и, торжественно выдохнув, почти лениво приоткрыла дверь и… Застыла на месте, краснея и, кажется, медленно задыхаясь. Прямо передо мной, уже практически по пояс в воде, стоял Казекаге. Я видела взъерошенные красные волосы, его роскошный рельеф мышц на спине и руках, покрывшийся капельками проступившей испарины; спускаясь взглядом ниже, я наткнулась на… Снова тело гулко отозвалось на представшее зрелище: колени затряслись, снисходящей волной меня прошиб пот, я лихорадочно сжалась от сладкой пульсации внизу живота. Нет! Я тихо, но резко захлопнула дверь, чувствуя небывалый прилив стыда, молясь, чтобы он ничего не заметил, и краснея, похоже, до кончиков пальцев. По горячим следам я вернулась к лестнице, медленно поднимаясь по ней и прислушиваясь. Так, кажется не заметил. Я успокаивала себя как могла, и это помогало. Постепенно я расслабилась и решила, что в этом нет ничего такого и что сам Гаара наверняка ничего не увидел. Проходя мимо его комнаты я вспомнила все скверные слова, которые только знала. Дверь была приоткрыта, чёртова дверь была приоткрыта! Так, Сакура, он ведь только ушёл — у нас есть как минимум минут двадцать! А там его компьютер, со всеми переписками… Нет! Не смей! Не лезь в личное пространство, глупая! Но ведь это такой шанс доказать Темари и себе, что я ещё способна на необдуманные поступки. Способна выполнить суперсекретную и сверхсложную миссию. И я понимала, что это низко и неприятно для него, ругала себя, но уже сидела на краюшке чужого стула (кстати, очень неудобного, по сравнению с креслом в кабинете) и искала нужную информацию. К моему счастью, машина, хранящая следы его личной жизни, была включена. Оставалось найти только диалоги. Я оказалась ужасной ищейкой и, просматривая имена, никак не могла определить, может ли это быть что-то личное или официальное. Всё, что я узнала, — это то, что среди наших друзей о своей жизни он не распространяется: либо игнорирует вопрос, либо коротко отнекивается. Зато я нашла пару интересных и шокирующих меня сообщений, датированных сегодняшним и вчерашним днями. Наруто: «ТРЕВОГА! У Сакуры в пятницу День Рождения. Ей ровно тридцать — эвакуируй деревню, а сам старайся не дышать, если встретишь её на пути. Возьмёт в плен — всё отрицай!» Гаара: «Я не понимаю, о чём ты. Успокойся и расскажи подробнее». Наруто: «Скажем так, после двадцати пяти она больше не в восторге от этого „праздника“, поэтому порвёт глотку любому, кто упомянет о её возрасте». Гаара: «Я понял, но не думаю, что всё столь ужасно». Далее шло что-то ещё, но меня это больше не интересовало. Настал черёд изучить сообщения подруги. Темари: «В пятницу никаких поздравлений, цветов, конфет, выходного; не улыбайся, не пытайся быть любезным. Загрузи её работой и держись подальше». Гаара: «Наруто уже предупредил, но толком так и не смог рассказать о причинах такого отношения. Объяснишь?» Темари: «Женщины не молодеют с возрастом. Последняя дата, которую мы отмечали — двадцать пять. И то Сарада нарисовала ей рисунок — она разрыдалась и весь день пила как сапожник, утверждая, что молодость её закончилась и жизнь катится к закату. Мы решили в тот день, что если ни разу не отметим эту роковую дату, то ей всегда будет двадцать пять. Кризис среднего возраста вряд ли у неё прошел, так что не рискуй. К тому же там Саске до цветочного магазина за семейную жизнь дошёл один раз и то пинками, так что для неё это болезненная тема. Ты женщин не бьёшь, а вот её в таком состоянии твой титул вряд ли остановит». Гаара: «Спасибо, я понял. У нас в резиденции будет приём в тот день. Я хотел, чтобы она присутствовала в качестве важного лица и иностранного гостя. Стоит спросить?» Темари: «Намекни, но только не провоцируй. И лучше в безлюдном месте. И если она согласится, то следи, чтобы она держала дистанцию с саке». Я сжала кулаки и, кажется, готова была разорвать их в пух и прах. Я просто просила забыть об этом дне, а они превратили эту просьбу в катастрофу, ещё и алкоголика из меня сделали перед незнакомым мужчиной! Я вздохнула и готова была сорваться с места, но… Мужские ладони легли на столешницу по обе стороны от меня, сковывая в плен стальных мышц. Я видела и чувствовала его сильные руки, по внешнему контору очерчивающие каждый сантиметр моих собственных. Мне на лоб упала капля воды, а следом мужчина по-хозяйски облокотился своим подбородком о мою макушку. — Ну, что интересного пишут? — сказал он беззлобно, вроде бы смеясь надо мной. — Казекаге-сама, — я прошептала это на выдохе и совсем тихо. Стыд захлестнул меня с головой. Я лихорадочно соображала, что делать, и чувствовала его размеренные выдохи в мои волосы. — Э-это не то, что вы подумали, — голос дрожал, в горле пересохло, и я готова была расплакаться от досады. — А что я подумал? На твоём компьютере ужасная связь, а тебе срочно понадобилось общество моей сестры? Она чудесный человек, ничего не скажешь, — я слышала его тихий смех. — Я прав, Сакура? — Д-да, — я опустила голову, случайно лишая его опоры, отчего очередной выдох избрал своей целью тонкую полоску кожи на шее. К ещё большему своему стыду я вздрогнула и шумно выдохнула вслед за мужчиной. Я чувствовала себя как в лихорадке: в голове смешались стыд, досада, злость на себя, радость, что он пока не ругается, и чёртово возбуждение. Да, когда я была так близко, я не могла не испытывать это чувство. — Если согласишься составить мне компанию в пятницу, я отпущу тебя и забуду этот маленький инцидент, идёт? — он издевательски наклонился ещё ниже и промолвил это так, что я ощутила движение его губ. — Идёт! — я практически выкрикнула это. Не поднимая взгляд, я спиной уловила эту самодовольную улыбку. Он резко отстранился, и я, не уступая ему в скорости, подскочила и вылетела из комнаты, не решаясь поднять на него взгляд. В пару шагов я захлопнула за спиной свою дверь и осела на пол. Кровь кипела, а сердце стучало в бешеном ритме, отдаваясь гулом во всём теле. Я сидела с широко распахнутыми глазами и проклинала всё и вся. Так стыдно мне не было даже в первую брачную ночь. Несколько минут стали для меня куда более интимным, чем всё, что было до этого в моей жизни. Мечты о спокойном сне развеялись, как будто их и не бывало. Сейчас всё, что я хотела, — это выплеснуть эмоции и написать пару ласковых слов своим наилюбимейшим друзьям.