Exile

О чем думают люди, когда все идет не по плану? Масштабные перемены в работе, близкие друзья стают никем, а стабильно солнечные дни сменяются прохладным северным ветром. Некоторые — привыкшие к однотонности — начинают сходить с ума, потому что любые перемены — их злейшие враги. Как снег для кактуса. Проблема не в самих этих изменениям, а к тому, что люди ассоциируют их с чем-то неприятным, тёмным и колючим что так и поджидает смиренных в беспросветном закоулке. Но перемены бывают и хорошими, можно сказать, в большинстве случаев, и даже если поначалу это выглядит, как катастрофа — позже, ты благодаришь Бога, Аллаха, Вишну за этот переломный момент. На смену жаркому дню пришел вечер с его волнующим ветром, что так колыхал ветви. Трой поглядывал то на окно, то на зеркало, надевая ветровку, а затем, зарываясь пальцами в волосы, пытаясь направить непослушные кудряшки в сторону. Он четко понимает, что это зряшное дело, ибо как только он переступит порог, шалун-ветер заиграет с его кудрями так, как угодно ему. — Хэй, и куда это мы собрались? — мягкий голос вывел Троя из легкого транса, а нежные руки обвившие торс, согревали намного эффективней верхней одежды. Коннор обнял его сзади, прижимаясь всем телом, пока его подбородок покоился на плече парня. Сиван видел всё это в отражении зеркала на полный рост и чертовски довольно улыбался, словно кот, державший в лапах рыбу. Только держали его. Тревожные сомнения закрались в голову кудрявого парня. Нужно ли говорить правду, или лучше соврать? Является ли маленькое вранье о том, что он идет проветриться, чем-то серьезным? Для Троя такое вранье было бы катастрофой, подобно крушению корабля во время шторма, вот почему он принимает решение говорить правду. Это может показаться странным, что вполне состоявшийся парень не может без разрешения своей половинки зайти к другу. Трой может, просто хочет быть благословленным. Он думал о лжи, потому что, в своё время, Коннор остро реагировал на встречи Троя и Тайлера, видя в их самых обычных взглядах неоткрытую тайну. Со временем, Меллета стало это напрягать, и он сам решился урезать общение с другом, пока не урезал до такой степени, что всё их общение — это поздравление с днем рождения. А Кон давно остыл, видя, и главное, ощущая любовь австралийского мальчика с большими глазами и не менее большими мечтами. Однако былую дружбу двух людей иногда сложнее вернуть, чем добраться до дна океана. — Мне звонил Кори, — не спеша начал Трой, смотря на реакцию парня в отражении: тот нахмурился, пытаясь понять, о ком говорит его собеседник, однако Сиван решил его не мучать и продолжить. — Он говорил, что с Тайлером, происходит какая-то фигня, и он не пускает того за порог дома. Кори надеется, что тот послушает хотя бы меня и объяснит причину столь странного поведения. Трой смотрит в глаза отражению своего парня, боковым зрением подмечая, как светлеет его лицо от принятых решений и прочитанных мыслей. — Мы живем в одном городе, но я не видел его уже вечность, что уж говорить о тебе! Надеюсь, ты не задержишься до ночи? Иметь такого парня, как Коннор Франта — дар, посланный Богом, и Трой не может нарадоваться тому факту, что оказался тем избранным, кто получил его. Незамедлительно повернувшись, он тянется к тонким губам парня, как бы благодаря за то, что он такой, какой есть, а затем говорит, что-то о том, что эта ночь их и выбегает из дому, перепрыгивает через три ступеньки, ведущие к главному входу. Он убегает, чтобы быстрее вернуться. Солнечный диск прикасается к горизонту. Тонкая желтая нить разбавляется розовым, но большинство небосвода всё ещё остается синим-синим. Ветер колышет ветви деревьев, заставляя их танцевать незатейливыми синхронными движениями; листья шуршат в унисон, а трава поклоняется уходящему светилу. Какой бы красивой сейчас не была природа, Тайлера она не интересует. Его ничего не интересует, даже он сам. Это можно назвать апатией, но у него нет проблем с психикой. Он так считает. Короткая стрелка близится к восьми, Тайлер злится из-за того, что не вытянул батарейки с циферблата в спальне. Нежелание подниматься с кровати побеждает и всё, что остается — это слушать это назойливое тиканье. Тик-так. Слишком спокойно, однотонно и привычно, в общем, то, чего Окли пытается избежать который день. Обыденности. Он не поднимался со времен ухода Кори, и это, в последнее время, в порядке вещей. Всё чаще и чаще глупые мысли захватывают его в свои путы, показывая «идеальную» по всем параметрам жизнь. И вроде бы и книгу выпустил, и фильм снял, и на канале почти десять миллион подписчиков, чего еще желать? Знаете то чувство, когда во сне падаешь и из-за излишней реальности просыпаешься? Тайлер всеми фибрами души ощущает это падение, однако не просыпается. Чертовая реальность. Скулы сводит от тоски, от ненависти, от любви, да до такой степени, что хочется выть. Но Тайлер человек, а не волк, и он прекрасно понимает, что вой на луну не покажет его с лучшей стороны. Психически уравновешенной стороны. А парню хотелось бы иметь свою стаю. Верную команду, которая прикроет во время охоты; верную любовь волчицы — раз и навсегда. А кем бы он стал? Скорее всего, волком-отшельником, о котором так яро сочиняют басни и легенды. Тот, который шарахается от всех, который бродит в одиночестве и, в итоге, умирает от голода и холода. И так никудышнее настроение, скатывается ещё ниже. Уже и тиканье часов не слышно — всё внимание пленили мысли: острые, резкие, словно ножом по плоти. Сейчас Окли считает, что моральные мучения в тысячи раз хуже физических, но когда его желудок опять скрутят ужасающие спазмы — он изменит своё решение. "Я чувствую боль, а значит, я жив" — так успокаивает себя Тай во время самых сильных приступов. Сначала его живот немеет так, что дышать становится невыносимо больно. Это длится секунд тридцать, но Тайлеру кажется, что вот они, вечные муки, но затем онемение резко исчезает и желудок сжимают ладони в ежовых перчатках. И всё становится не важным: погода, социальный статус, чувства, отношения, люди. В лучшем случае, он выблюет всё содержимое на пол, потому что двигаться в такие моменты невозможно, в худшем — он потеряет сознание, где-то в прокуренном кабаке. Мы бежим, но падаем. Иногда подняться помогает кто-то, однако, больше — мы сами находим силы, чтобы подняться. Что же происходит с теми, кто не в состоянии перебороть себя и встать? Посмотрите на статистику самоубийств, их тела проложили дорогу в мир мертвых. Тихий стук в дверь. От него веет неуверенностью и поэтому Тайлер решает даже не поворачиваться на другой бок. Если бы это был Феликс, он бы громко долбился в дверь, как Окли долбится в его тело каждую неделю. А если это не он, то другие его и не интересуют. — Тайлер, я надеюсь, ты дома, потому что твой старый добрый друг бывает в ЛА не так часто, — Тай слышит эту реплику частями, но не это заставляет его быстро подняться. Голос из прошлого, любимого и родного. Прошлого. Сиван врет. Он уже не первый месяц живет тут, но откуда Окли знать это? Коннор и Трой так сильно шифруются, что даже не всем друзьям спешат говорить о том, что пробуют жить под одной крышей. Чтобы не сглазили. Создать рабочую обстановку, включив ноутбук и, тем самим, оправдать свои круги под глазами. Ладно, стоит признать, Феликс не единственный. — Хэй, привет, Трой Сиван, сколько лет, — голос становится веселее, когда дверь открывается. Тайлер был бы неплохим актером, предложи ему сняться в подобной роли. Первое, что подмечает Меллет — широкую улыбку и усталый взгляд. "Скорее всего, он перетрудился вот отсюда и синяки" — про себя делает вывод парень. Всё не так и плохо, как думал он, когда говорил с Кори. Тайлер — прекрасный человек. Он сделал так много для маленького австралийца, самое запоминающееся — день, когда Трой загружал камминг-аут. Сколько слез было пролито и кожи искусано из-за сожалений, знают лишь они сами. Только сейчас Сиван понимает, как дерьмово поступил со своим другом, прекратив с ним общение. Впервые в голове промелькнул вопрос о том, а что же чувствует он? — Прости, — шепчет парень, обнимая некогда родного человека. Его руки неловко оказываются ниже лопаток, что помогает заметить, насколько худее стал его друг. Мешковатый свитер прятал этот факт от глаз Троя Сивана, но сейчас он почувствовал это. Его терзали сомнения болезнь ли это или очередное желание Окли похудеть. И то и другое было для его друга плохой идеей. Тайлер не спешит отвечать ни на слова, ни на объятия, лишь закрывает глаза, чувствуя что-то до боли знакомое. Счастливые времена. Трой отпустил его через две секунды, но эти две секунды кажутся вечностью для Окли. У Тайлера чувство, словно его старые раны чешутся, а желание разодрать их перерастает в мелкую панику. Он разворачивается, на ходу спрашивая о напитках, и слыша в ответ "вино", скрывается за дверями кухни. Его впервые пробивает дрожь не из-за «подсластителей» или их отсутствия в организме. Что-то другое, что заставляет его сердце разрываться из-за скорости биения. Он умывает лицо под кухонной раковиной и мир ему уже не кажется таким прекрасным. "Он бросил меня в пропасть, сам не замечая этого, так почему я должен быть милосердным к нему?" — последняя мысль, как искра для сухой травы, проскальзывает в голове тихим злобным шепотом. Трой в это время медленно расхаживает по гостиной, обводя всё своим любопытным взглядом. Тонкий слой пыли осел на рамках для фото, подоконниках и полочках, и эта находка насторожила парня. Тайлер никогда не был особо педантичным, но и не допускал такой грязи поселиться в его обители. Голубые глаза метнулись в сторону, чтобы продолжить исследования, и Тро несказанно удивился, заметив белую простыню, покрывавшую телевизор. «Окей, может с ним не все так и в порядке» — подумал он. Стоявший на журнальном столике ноутбук, мерцал, и это привело обратно к мысли, что Окли немного заработался, вот и чудит подобную хрень с простыней. Ему просто нужен отдых и компания беззаботных друзей, что украдут его на пару деньков. Убрав диванную подушку, на место которой хотел сесть, парень заметил кучу бумажек. Ладно, нужно Тайлеру мягко намекнуть, что он развел свинарник в своих апартаментах. На белых офисных листочках-напоминалках были написаны небольшие фразы, и хоть Трой не хотел казаться невоспитанным и читать чужое, любопытство брало вверх над его этикой. «Скорее всего, там идеи для новых видео или книги. Тайлер гениальный чувак и иногда то, что он считает ширпотребом является прекрасной идеей. Нужно обязательно напомнить ему об этом» — эта мысль показывает Сивану зеленый свет, и он хватает первый попавшийся листик. Он думает, там что-то ценное, что Тайлер наверняка считает мусором разума, и если это не так Трой обязательно отговорит его. Выровняв бумажку, он от удивления вскидывает брови, перечитывая по тысячу раз предложение из двух слов. Что значит «они счастливы»? Ответ на этот вопрос Меллет ищет в следующих листках. «Он был с ним в туре». «Он посвятил ему альбом». «Они целовались под мостом». «Они любят…». Последние слова были дописаны совсем не разборчиво, но это уже совсем не интересовало Троя. Казалось, вся кровь отхлынула от лица парня, когда он читал эти маленькие послания. Это несомненно было написано о нем и Конноре, однако так и не понятно зачем Тайлер это делал. То есть, какова цель этих записок и вообще, что здесь происходит? Чувство, словно туман окутывает разум Троя, мешая логически сопоставлять факты, и ему остается лишь бегло рассматривать все вокруг себя, сжимая между пальцами тонкую бумагу. Кожа на пальцах ощутила еле уловимую шершавость на бумаге, словно она состоит из микроскопичных песчинок. Сивану пришлось приблизить лист к самим глазам, чтобы хоть что-то рассмотреть. Сахарная пудра от пончиков? Мука? Как по иронии судьбы, в тот момент, когда цепочка мыслей Троя уже доходит до завершения, заходит Тайлер, держа в руках вино и бокалы. Улыбка вмиг спадает с лица, как в том дешевом кино, где актеры заметно переигрывают. Однако это реальность. Вмиг сообразив, он освободил руки, поставив бутылку и бокалы на туалетный столик и приблизился вплотную к Трою, смотря на него мерцающими глазами с кривой улыбкой на лице. Он паниковал, потому что Трой может узнать слишком много, о его «новой жизни». Однако хорошо скрывал свои чувства, ведь, как известно, если не показывать собаке, что боишься ее, она тебя и не укусит. — Зачем ты роешься в чужих вещах, Трой? — голос Окли становится таким слащавым, что зависший на миг Трой сразу приходит в себя. — Что это? — его голос звучит пусто. Громко с открытым желанием бунтовать, лишь бы узнать правду. Но не грубо или дерзко. Тайлер в это время быстро собирал бумажки с дивана, грубо запихивая их в карманы и мысленно проклиная себя за то, что не сделал этого сразу. — Разве Лорель не учила тебя тому, что так нельзя, Трой? — спрашивает он, забирая последнюю бумажку с дивана и поворачиваясь к Трою, чтобы забрать ту, что в его руке. Какой бы неподвижной статуей сейчас не казался Меллет, он быстро отводит руку в сторону, когда Тайлер пытается выхватить записку. — Что это? — повторяет он, а на его лице ни единой эмоции. Те несколько выводов, что появились в его голове, совсем не нравятся ему. В ответ Окли просто посмотрел в глаза Троя, устанавливая с ним зрительный контакт и чувствуя, как слёзы сами по себе подступают к уголкам глаз то ли из-за приятных воспоминаний, то ли из-за не доступности глаз напротив. Или же ему просто противна его жизнь. Он еще несколько раз пытается выдернуть бумажку из чужих рук, но все его попытки были безуспешны. — Это всего лишь то, что поможет мне придумать сюжет к новой книге, — спокойно говорит Тайлер, таким же сладким голосом, как и до этого. — Что-то типа плана на маленьких записных листочках. — Я не о тексте. Хотя и об этом тоже. — Трой чувствует головную боль, и множество вопросов жаждут скорых ответов. Например, почему сюжет его книги так похож на их с Коннором жизнь? И ещё несколько, которые кажутся Трою Сивану куда важнее. Обойдя своего друга, он садится на злополучный диван, жестом подзывая к себе Тайлера. Тот в свою очередь, чувствовал себя на грани разоблачении, потому что Трой не был дураком, он понимал, что эти записки о нём. — Тайлер, — взволновано начинает парень, хватая за руку своего друга, как только он садится рядом. Тайлер же желает принять сразу несколько таблеток, чтобы не чувствовать того, что так терзает его душу. — Тай… это кокаин? Без того бледное лицо становится ещё белее, словно вот-вот он станет прозрачным. Он догадывался, что Трой всё поймет, но не думал, что это будет касаться его вредных привычек. — Это листок бумаги, Трой. — Он все так же держался уверенным, хотя его голос вмиг прекратил быть чрезмерно любезным. Теперь акцентировал своё притворство на словах, а не на том, как он их говорил. — Прекрати. Ты скручивал её в трубочку и нюхал, не так ли? Не ври, здесь остались еле заметные крупицы. — О, Боже, что за фильмы о мафиози. Я не занимаюсь таким! — Убрав свою ладонь с руки Сивана, он схватил бумажку, быстро сминая её, чтобы скрыть возможные улики. — Ты не появляешься на людях, в твоем доме грубый слой пыли, твой телевизор прикрыт простыней, а сам ты чрезмерно похудел. Тайлер, я должен помочь. — У меня всё в порядке. — Ты ведь понимаешь, что зависимость — это дерьмовая штука. Что-что, а это Тайлер понимал прекрасно. — Я независимый человек. — Мне не всё равно, когда с тобой происходят такие вещи, — уверенно говорит австралийский мальчик, видимо забывая, что до сегодняшнего дня не особо и интересовался жизнью своего друга. — Что? — голос Тайлера повысился на несколько тонов, заставляя его собеседника невольно дрогнуть. Ярость, неожиданно появившаяся, желала выйти наружу с помощью едких слов, которые так долго жгли сердце Окли. — Тебе не всё равно? Серьезно? За весь год ты даже не позвонил, чтобы узнать, как, блять, мои дела. Ни одного чертового твита! Тебе плевать на меня, но ты усердно пытаешься это скрыть. Ты не видишь дальше своего носа, Сиван! И если под этим ты подразумеваешь «мне не всё равно», то знаешь… лучше бы тебе было плевать. Резко дернувшись, не юный писатель отскочил от двери, ударяясь плечом об стену и в итоге скатываясь по ней. На секунду Тайлеру показалось, что мир облили красками, делая его вновь разноцветным. Но стоило минутной агрессии пройти, всё стало на свои места, и боль вернулась к нему, словно была чем-то незаменимым. Сев на пол и обхватив колени руками, он спрятал лицо за ними, чувствуя, как появляются дорожки слез то ли из-за боли в животе, то ли из-за ненависти к себе. В такие моменты Тайлер совсем не хочет чувствовать. Трой в это время смотрит на своего друга, замерев, пытаясь казаться невидимым, и игнорируя волны сожаления, что окунали его с головой. Перепуган он поведением Тайлера, которого раньше никогда не видел или его словами — сложно сказать. Ему было стыдно осознавать, что Тайлер прав, даже самому себе. Тот промежуток времени, что они не общались, Трой проживал с мыслью, что его друг использует жизнь на всю, судя по его социальным сетям. Но кому, как не Трою знать, что скрывается за улыбчивыми фото. Тихо, на цыпочках, подойдя к Тайлеру, он присел, как можно тише, поставив руку на подрагивающее плечо в тёмном свитере. — Мне, правда, очень-очень жаль, что я не показывал свою заботу и неравнодушие к тебе. Но это не значит, что я не думал о том, как твои дела. Ты веришь мне? В ответ Тайлер издал невнятное «Угу», пытаясь незаметно стереть слезы об джинсовые штаны. Он не был уверен на сто процентов, что верит, но, по крайней мере, хочет это делать. Тот, кто делает больно зачастую и является спасением. — В независимости от того, что ты мне скажешь, я хочу помочь тебе. — Помочь? Вопрос помимо воли слетел с губ Тайлера, а неопределенное желание посмотреть кому-то в глаза заставляет его голову подняться из укрытия. А нужна ли ему помощь?