Безумие.

- Мне больно, – тихо шепчет темноволосый парень, сжимая холодную от чего-то руку своего любимого. – Почему я чувствую тебя? - Потому что я рядом? – с усмешкой спрашивает собеседник, касаясь своими губами плеча под белой футболкой. - Хён, мне правда больно, - Бэм жмурится, словно пытается прогнать навязчивую галлюцинацию. Хотя почему словно? Парень, что сидит почти вплотную к нему смеётся, обнажая белоснежные зубы. - Марк… - Кумпимук на грани. На грани срыва, безумия, сумасшествия. – Ты умер. И смех рядом раздается снова. Да такой родной и задорный, словно БэмБэм только что рассказал самую лучшую шутку в жизни старшего. - Не правда, я же здесь. – произносит Туан с улыбкой, пока его пальцы еле касаются смуглой спины. «Мертвецки холодные» про себя подмечает Бэм, подавляя в себе новую истерику. Одно лишнее движение или звук и люди вокруг подумают, что он псих. Острая жидкость из шприца снова разольётся по венам, добавляя к душевной боли физическую, но всего на несколько секунд. А после мгла. Мгла, из которой, кажется, наблюдают те любимые глаза эбонитового цвета. - Ты упал с крыши, М-марк. – Бэм зажимает рот свободной рукой. Нельзя, чтобы слышали. - Было больно, но я отделался парой царапин. – спокойно пожимает плечами «Марк» и младший подскакивает с кровати. – Я же обещал вернуться, помнишь? Во время нашей последней поездки. Ты тогда мне спокойствия не давал, маячил перед гла… - Сорок седьмой этаж! Это невозможно! – Кумпимук пятится назад, выставляя руки вперёд как преграду. – Это невозможно! Это не его Марк. Он же не сумасшедший. Нет же? Он говорил с Джексоном. Он видел улыбку на лице китайца и неподдельный страх в глазах, когда он объявил, что Марк скоро придёт. Он смутно помнит как обстановка вокруг сменилась. Как вместо их с Марком квартиры появились ослепительно-белые стены. Теперь к нему (когда Бэм не кричит и не мечется по палате в поисках спасения от своего кошмара) приходит Югём. Кумпимук не знает, за что это маленькое солнце попало сюда, а сам Ким рассказывать не спешит. Вместо этого сразу заваливая старшего (всего на несколько месяцв) старшего различными историями. Это отвлекает, только вот мысль, что врачи к солнышку Бэма совсем не с радостью в палату заходят, иногда всё же появляется в голове. «Марк» после прихода парня, становится агрессивнее, холоднее, но Бэм терпит это. Югём – его луч в этой непроглядной тьме с парой эбонитовых глаз. - Ты не рад меня видеть? – спрашивает старший, вырывая парня из пучины размышлений. Туан дует губы и сердце Бэма в очередной раз вскрывается. Его Марк так дул губы, когда делал обиженный вид. Его Марк. Его Марк, а не тот, что сидит перед ним. Перед ним кто-то абсолютно другой. Этот Марк, словно и не понимает, что умер, словно он действительно пережил пару царапин и вернулся. Но это не его Марк. У этого Марка руки холодные, кожа, словно из стекла и взгляд. Бэм не видит там ни блеска, ни зрачка. Только белочная и радужная оболочки. - Уходи… - голос срывается на хрип, пока парень сползает по стене, закрывая глаза руками. – Уходи! Уходи!! УХОДИ!! И Бэм кричит. Кричит, срывая голос и всё равно слышит, как старший смеётся. Весело и задорно. В палату врывается врач, что по счастливой (или нет?) случайности проходил мимо. И снова игла прокалывает кожу. Жидкость вновь обжигает, заставляя Бэма кричать ещё громче. Секунда и смех прекращается. Через ещё две прекращается и крик. Пациента укладывают на кровать, сразу покидая кабинет, чтобы санитары навели порядок. Дверь палаты закрывается и парень, что всё это стоял в коридоре, внимательно наблюдая и слушая происходящее, поворачивает голову к доктору, вышедшему из палаты. - Доктор Пак, - зовёт его этот же парень, а доктор вздрагивает, избегая взгляда. – что с этим парнем? - Это тебе не касается, Гём. – тот самый «Гём» возмущённо фыркает на такое пренебрежительное обращение, но обиду проглатывает. – Прошу, иди в палату. - Боитесь, что…это снова начнётся? – тихо спрашивает Югём, заламывая свои пальцы. – Я правда стараюсь его контролировать, мистер Пак, случай с медсестрой Юн…такого больше не повторится. От упоминания медсестры, доктор вздрагивает и хватает Ким под руку, чтобы самому доставить пациента до палаты. - Ты сделал это с ней… за день до предполагаемой выписки, Гём. Никто больше не выпустит тебя отсюда. Смирись. – последние слова доктор практически выплёвывает в лицо младшему и хлопает дверью палаты, оставляя парня по ту сторону и закрывая на ключ. Случай с этой медсестрой ещё долго будет вспоминаться. Ким Югём лишь вздыхает, садясь свою кровать. Он не помнил, что сделал, что натворил, но к избеганию его персоны привык. Его мысли снова возвращаются к седьмой палате и парню, что сейчас под действием препаратов мирно лежит на своей койке. Пожалуй, это единственный человек, из-за кого Югём сожалеет о своём диагнозе.