Время для счастья

Машина неслась по мосту на бешеной скорости. Ветер обжигал лицо, унося с собой всё плохое. Одно ему унести было не по силам — то обещание, что я дал, давило тяжким грузом и не давало забыть о недавнем происшествии. Хотелось очиститься, смыть с себя всю грязь, которую пришлось выслушать от этого фанатика, так хотевшего изменить мир и спасти свою дочь. Заезжаю к себе на стоянку и не сразу понимаю, что что-то не так. Возможно, это сон. Возможно, от стресса у меня галлюцинации. Медленно выхожу из машины… Господи, хоть бы не проснуться. У стены, завернувшись в одеяло, нахохлившись, словно воробышек, сидит Танюша, моя Танюша. При виде меня она поднимается, смотрит так, что сжимается сердце. Подхожу ближе, всё ещё не веря своему счастью, провожу руками по её волосам. Нет, это реальность, она здесь, она рядом, она помнит меня. Наши губы встречаются после долгой разлуки, такие родные губы. Зарываюсь носом в её волосы, они всё ещё пахнут больницей, препаратами, названия которых лезут в голову, но я стараюсь об этом не думать. Главное сейчас, что она со мной. Так же молча, обнявшись, мы заходим в лифт, поднимаемся ко мне. — Танюша! — шепчу я ей, чтоб задать волнующий меня вопрос, она поднимает на меня глаза. Звонок мобильного врывается в наш с ней мир, насильно возвращая к реальности. На дисплее Юля. Господи, моя бывшая жёнушка умеет и на расстоянии испортить мне жизнь. — Прости, — шепчу Татьяне, целую её в висок и поднимаю трубку. — Ты уже оценил мой подарок? — голос из трубки, как всегда, надменный, но почему-то очень печальный. — Юль, что за… — Надеюсь, ты наконец будешь счастлив! — бывшая перебивает меня на полуслове. — Только за Алексом присматривай, не бросай его! — из трубки доносится то ли стон, то ли всхлип. — В смысле? — в душе назревает беспокойство. — Юль, ты чего… — Прощай! — раздаётся вновь, и я чувствую, как ей с трудом даются эти слова. Страшная догадка пронзает мозг, и я ору: — Не клади трубку, слышишь?! — а сам дрожащими пальцами набираю номер Лебедева. — Прости меня, дождись, слышишь, никуда не уходи, — впиваюсь в губы ничего не понимающей растрепанной Воскресенской и кидаюсь на выход… Твою мать! У дома бывшей скорая, сотрудники СБР и машина Виктора припаркована кое-как посреди дороги — спешил напарник. А успел ли… Пулей взлетаю вверх по лестнице, у самой двери притормаживаю. Запах крови, так не слышимый другими, резко ударяет в ноздри, и я делаю пару глубоких вдохов, а затем прижимаю к носу платок и захожу в квартиру. На носилках лежит Юля, бледная и прозрачная, как стекло, над ней склонились врачи, что-то делают. То, что не суют в чёрный мешок, прибавляет оптимизма и заставляет поверить, что не всё ещё потеряно. — Вены вскрыла, — передо мной появляется Виктор, держа перед собой пакетик с лезвиями внутри. — Жить будет? — слова даются мне с трудом. — Врачи пока ничего не говорят, хорошо, вовремя успели. Дверь пришлось ломать… Виктор говорил что-то ещё, но его слова отдавались у меня в голове гулким эхом. В нос проникло с десяток запахов, пропитавших квартиру. Алкоголь, антидепрессанты, снотворное, кровь. От всего этого кружилась голова. «В смерти обретёшь покой» — почему-то именно сейчас эти слова безумного фанатика раскалённым прутом вонзились мне в мозг. Я поморщился, потирая виски. Господи, как же я устал. «Зачем, зачем она это сделала?» — крутилось в голове. Взгляд упирается в джакузи, вода там кроваво-чёрная, от увиденного становится ещё больше не по себе. — Мама! — истошный крик Алекса заставил выйти из ступора. Двое СБРовцев схватили мальчишку, не давая ему приблизиться к врачам, которые несли носилки к выходу. — Алекс! — хватаю сына за плечи и прижимаю к себе. — Всё будет хорошо, слышишь?! — Она жива? — подросток отстраняется, но на меня не смотрит, вопрос был задан Виктору. — Да! — Виктору, похоже, неуютно под цепким, озабоченным взглядом парня. — Врачи пока не дают никаких прогнозов. — Она звонила мне, — Алекс садится на край дивана, еле сдерживаясь, чтоб не заплакать. — Поехали ко мне, сейчас мы ничего не сможем сделать, — Алекс не двигается, и я настойчиво беру его за руку. На удивление, парень не сопротивляется. Всю дорогу до моего дома он молчит, в душу парню не лезу, самому не по себе. Умеет бывшая жёнушка скрасить жизнь родственников. Хоть бы о сыне подумала… Так же молча мы поднимаемся ко мне, двери лифта распахиваются, первым выходит понурый Алекс. Из дверей спальни появляется взволнованная Воскресенская, и подросток ошарашенно перевод взгляд с меня на неё и обратно. — Это она из-за тебя! — Алекс взрывается вулканом и с остервенением бьёт меня кулаками в грудь. — Это не так! — пытаюсь унять подростка. — Алекс, успокойся! — У вас же всё начинало получаться, я видел, как вы обнимались! — Алекс бьётся в моих руках, пытаясь освободиться. — Ненавижу тебя! — слова мальчика заставляют меня замереть и разжать пальцы. Воскресенская бледнеет еще больше. — И тебя ненавижу! — подросток, сжимая кулаки, оборачивается к Тане. — Алекс! — одёргиваю парня, это уже слишком. — Из-за вас мама… — Алекс не договаривает, и так понятно, что он имеет в виду, он просто молча идёт к дверям лифта. — Алекс! — кричу я ему вдогонку. — Вернись сейчас же! — Отвали! — бросает мне сын через плечо и покидает мою квартиру. Становится очень тихо. — Я, наверное, пойду, — тихо произносит Татьяна, обнимая себя за плечи. — Постой! — хватаю её за руку. — Не уходи, пожалуйста! — в моём голосе столько отчаянья. — Извини, — Танюша улыбается и проводит ладонью по моей щеке. А счастье было так недолго… Умом понимаю, что не стоит её держать, что всем нам надо побыть наедине с собой, но сердце не хочет её отпускать. Воскресенская уходит, оставив мне на прощанье долгий и нежный поцелуй, и я остаюсь один, наедине со своими мыслями. Пищит мобильный, спросонья не понимаю, который час. Фокусирую взгляд на часах. Десять вечера. Затем на дисплей. Беру трубку. — Что случилось? — Всё нормально! — Виктор на том конце трубки что-то жуёт. — Врачи говорят, жить будет, но пока стабильно тяжёлая, в себя не приходила. — Алекс сбежал! — принимаю на кровати вертикальное положение. — Он здесь, — Виктор вздыхает. — Возле палаты дежурит, врачи пока не пускают. — Он мне такого наговорил, мне и Тане, как будто я во всём виноват. — Воскресенская! — Лебедев поперхнулся. — А как она… она что, у тебя?! — Нет, ушла, — тяжело вздыхаю. Что-то все от меня сегодня уходят. Вот Юля тоже чуть не ушла… От воспоминаний ноет где-то под ложечкой, и я спешно переключаюсь на другое. — Звони, когда что-нибудь прояснится. — Ты не приедешь?! — удивляется Виктор. — Приеду. Позже, не хочу, чтоб Алекс ещё больше разозлился. — В любом случае, жду тебя утром в отделе, расскажешь, как ты докатился до жизни такой, — хмыкнул Виктор и отсоединился. Что, интересно, имел в виду полковник? Нужно не забыть спросить его об этом утром. Но утром, прежде чем ехать в отдел, я всё-таки заехал в больницу. Алекса поблизости не оказалось, что давало надежду, что Юля пришла в себя. Возле палаты бравые парни из СБР, одного я, кажется, знаю, узнал и он меня. Кивает, и я захожу внутрь. Юля лежит на белых простынях и почти с ними сливается, Алекс прикорнул рядом, положив голову на кушетку. При звуке шагов Юля открывает глаза, медленно водит ими по потолку, видимо, пытается осознать, где она. — Чёрт! — раздаётся её тихий шёпот. — А ты думала, ты уже в аду?! — не удерживаюсь от едкого комментария. — Ты! — Юля поворачивает голову. — Пришёл! — Ну, ты же приходила, — напоминаю ей о том случае, когда меня подстрелили. Бывшая закрывает глаза и улыбается. — Не расскажешь, какого чёрта… — слов не нахожу и замолкаю. — Надоело… всё… — Твою мать! — не сдерживаюсь, и получается слишком громко. — О сыне бы подумала! — Мама! — Алекс встрепенулся пугливой птицей и прижался к Юлиному плечу. — Он взрослый, мама ему не нужна, — Юля поморщилась и погладила парня по волосам. — Ты сумасшедшая! Ты понимаешь… — Не кричи на неё! — глаза Алекса горят огнём. — Чего ты добиваешься, чтобы он возненавидел меня?! — Давай не будем ссориться при ребёнке, — Юля тяжело вздыхает, роль мученицы у неё получается отлично. — Замечательно, раз у вас всё прекрасно, тогда я пойду! — быстрым шагом выхожу за дверь. Боюсь, что догонят? Вряд ли. Всё кончено, раз и навсегда; похоже, сына я потерял. Возможно, он поймёт меня, ему просто нужно время. Нам всем нужно время… Пищит мобильный, на дисплее номер Тани. — Алло! — её тихий голос прорывается через телефонную трубку и разливается теплом в моём сердце. — Я, наверное, не вовремя… я просто… — женщина на том конце трубки явно уже пожалела о своем звонке. — Очень вовремя, очень! — устало приваливаюсь к больничной стене. — Я сейчас приеду, ты позволишь? — Да, конечно! Кладу трубку и спешу к машине. Через 20 минут мне открывает та, без которой уже себя не мыслю. Вот оно — счастье…