the vision

      Его ломают крики и мысли. Он тонет в постели, простыни живые и злобные. Царапают, царапают, царапают.       Уилл просыпается, рывками, рывками, рывками, он чувствует боль и странность, он ничего не слышит, темнота, темнота, темнота. Всё черное, всё искрится и дышит, смеется, скулит, всё бешеное, трясется, Уилл закрывает и открывает глаза, Уилл не понимает.       Уилл просыпается, Уилл дышит, кровать спокойная, простыни молчаливые. Кошмарами, кошмарами, кошмарами.       Он думает о Ганнибале в соседей комнате, он думает о снах, он думает о причинах и льняных занавесках.       Он думает о природе, о ночном голосе за окном, о громкости звездного неба, о деревянной красоте.       Уилл думает, Уилл засыпает, Уилл просыпается, Уилл кричит, Уилл не понимает, Уилл помнит, что ему снилось, Уилл помнит о рыбалке, Уилл помнит о запахе травы, об этих ощущениях, Уилл кричит, Уилл слышит.       Ганнибал садится на кровать, Ганнибал гладит Уилла по сонному плечу, Ганнибал говорит:       — Уилл? Уилл, всё в порядке.       — Это был просто сон.       — Что тебе снилось?       Уилл говорит. Тяжко и ломко:       — Я ходил.       Странности, странности, странности.       Он лежит, рядом Ганнибал, тёплый и понимающий. Они молчат.       Прижаться к плечу и смотреть.       Вокруг умирает темнота.