Последний вайзард

Каких сил им стоило попасть сюда? — отодвинутые завалы, разобранная стена, разбитые в кровь ноги. У юного Куросаки закончились силы ещё тогда, когда их с сенсеем занесло на этот заброшенный цех, а после — Ичиго и вовсе думал, что умер, стоя на ногах. На этот Каракурский цех уже тридцать с половиной лет не поступало никакой работы — некоторые верили, что здесь живут призраки, но Кенсей Мугурума знал, что здесь живёт, точнее, жили, кое-кто похуже приведений. Мрачная густота теней краской ложилась на полуразбитый пол, наполненный битым стеклом и металлом, подобно медному чану с кипящей солянкой. Завод был разрушен, поговаривали, что лет двадцать почти назад, — и Мугурума-сенсей подтвердил, эта железобетонная конструкция стала могилой для его мёртвых товарищей, вайзардов. А разрушил здесь всё именно он; сделал эти завалы, чтобы никто не нашёл их трупы: ни пустые, ни синигами. Они сделали здесь привал: Куросаки сразу улёгся на матрас, так вовремя оказавшийся под рукой, Кенсей же неуверенно мялся в сторонке точно ученик, поглядывая из стороны в сторону, будто ища подвох. Прежде чем он тоже сел, в руках Мугурумы появилась зажигалка, которую он поднёс к самой тёмной стене этого помещения… И Куросаки увидел странное изваяние из кусочков металлических листов, сплавленное между собой в форме бутона розы. Из вершины бутона высовывался небольшой «язычок», сделанный из рыболовного крючка, на который была прикреплена наполовину потухшая когда-то свечка… Когда Кенсей поднёс зажигалку к памятной железной безделушке, загоревшаяся свеча издала сладкий запах гнили, смешанный с тусклым серым дымом.       — Ты сидишь на матрасе Хиёри, — учитель Ичиго не глядя указал на чёрную надпись прямо над головой парня: Саругаки.       — Что с ними случилось?       — Если бы я знал… Куросаки… Возможно, что всё бы исправил, — загадочно прошептал беловолосый демон достаточно громко, чтобы рыжий его услышал. У паренька на языке зачесался ещё один, абсолютно любопытный вопрос:       — Расскажете мне что-нибудь… про вас? Кенсей на мгновение резким движением развернулся в прямо противоположную от Ичиго сторону, при этом сидя на драном матрасе, глубоко втянул давно проржавевший, как вся его жизнь, воздух в состарившиеся лёгкие и лёг, запрокинув руку за голову.       — Мы пришил сюда узнать, на что ты способен. Но и поговорить мы должны, чтобы узнать друг друга получше. Давай поступим вот как, — Мугурума задумчиво встряхнул матрас, зло выбивая столетнюю пыль, — На один твой вопрос я отвечу сейчас, а затем — ты покажешь мне, на что способен. После этого — я расскажу тебе всё, что ты желаешь знать.       — Хорошо, — кивнул Ичиго.       — Задавай свой вопрос, — сенсей прикрыл глаза второй рукой.       — Итак… — медленно начал рыжий, понимая, что мозги совсем отключились, и он не знает, что же спросить у Кенсея. — Может… расскажете, как познакомились с моими родителями? Мугурума слабо ухмыльнулся самыми краями губ.       — Это знакомство началось со спасения моей жизни. Твой отец… был последним, кто меня поддержал тогда.       — Когда?       — Слишком давно, наверное, это было в другой жизни, но… я был перед ним в неоплатном долгу; безграничном долгу. Поэтому много лет спустя я взялся за его обучение и твоей матери, Масаки, чтобы они смогли защититься сами и защитить своих детей, — глубоко и печально вздохнув, мужчина изрёк: — Со вторым они справились… Скажи, ты не передумал? Куросаки печально покачал головой из стороны в сторону. Отцовский характер даёт о себе знать. Шинсуй никогда не умел сдаваться — он не спорил, он просто тихо-мирно стоял на своём, пока весь остальной мир был раздражён его наглости… Ичиго его точная копия. Мугурума встал со своего места, положив свою увесистую ладонь на плечо рыжего:       — Я должен перед тобой извиниться, Ичиго. Твоих родителей давно нет в живых, а я… даже не попросил у них прощения за то оскорбление, что нанёс твоей семье. Шинсуй, должно быть, до самого последнего часа меня ненавидел…       — Это не так, — вдруг резко и упорно выдал Куросаки-младший, — Я не знаю, о чём вы говорите, Кенсей-сан, о каком оскорблении, но я точно знаю одно: мой отец и моя мать безмерно вас уважали. Именно они направили меня к вам после своей смерти. Вряд ли они бы сделали такое, если бы ненавидели вас. Беловолосый титан впервые вздохнул и извлёк из просторного кармана брюк чёрные очки, которые обычно носят слепые. По его щеке незаметно прокатилась странная, полусухая слеза, которую Ичиго не успел заметить. С его сердца свалился целый камень. Друзья его простили.       — Иди сюда. Ичиго привстал. Кенсей дал ему пару уроков, как выходить из своего физического тела. И, надо сказать, что учителем он был отличным — объяснял просто и доходчиво. Буквально за две попытки Куросаки без чьей-либо помощи, а лишь при использовании собственной воли удалось вырваться из душного плена своего тела. Или это ученик так достоин своего учителя?       — Прежде чем мы начнём: ты знаешь, что за форма на тебе надета?       — Нет, — честно признался Куросаки, — Я видел стандартную форму синигами у отца, но… она не была похожа на эту. Мугурума оглядел рыжего с ног до головы: сероватый, плотно прилегающий к телу костюм с длинным плащом красного цвета. Молодой человек как будто сгорбился под тяжестью этого одеяния — и не мудрено: слабого оно убьёт.       — Правильно, потому что это не она. Этот костюм я для тебя изготовил, когда ты только родился. Я присутствовал при родах в твой день рождения. Это была одна из просьб твоих родителей.       — Но… зачем? И как?       — Костюм создан саморазвивающимся: он реагирует на малейшее изменение твоего душевного состояния. Он был создан для одной задачи: твоего гармоничного развития и, одновременно с этим, защищал тебя от пустых — слабых пожирал, сильных отгонял, скрывая твою истинную силу. Но… довольно уже болтать, — внезапно Мугурума поднял одну руку вверх. Левая рука. На ней согнуты три из пяти пальцев. Оттопырены только указательный и большой. Ичиго Куросаки впервые за всё время нахождения здесь почувствовал невероятную угрозу. Его внутренние органы просто взорвались от давления; пространство вокруг жалобно заскрипело, точно сама ткань пространства и времени изгибалась в этом месте — и делал это Кенсей.       — Посмотрим, на что ты способен, сын Киораку Шинсуя… Возьми в руки свой меч… — сосредоточенно шептал сенсей. — И атакуй всей силой, что у тебя есть!.. Ичиго неуверенно послушал сенсея, а потом со страхом поглядел на свой клинок — обыкновенная японская катана с фиолетовой рукоятью. Внезапно мысли рыжего «остыли», горячая кровь в висках перестала биться как море во время шторма, и разум сосредоточенно оценивал ситуацию. Мугурума улыбнулся самым злобным оскалом, на который был способен. Глаза Ичиго почернели целиком и полностью. Куросаки этого не видел, ещё не научился видеть: его духовная энергия чёрного цвета с голубым контуром плясала вокруг хозяина ревущим пламенем. Куросаки сам не понял, как ударил сенсея. И его духовная энергия на глазах мужчины «прилипла» к его собственной; меч, будто заведённый, задрожал, резонируя о сталкивающиеся потоки реяцу. Медленно, но верно Мугурума видел, как энергия Куросаки перетекала к нему: он скоро ослабнет и упадёт без сил. Чтобы этого не допустить, Кенсей оттолкнул его разрядом духовного давления — а потом отправил с помощью такого же толчка под потолок цеха, а потом в землю, прямо на битое стекло. Удар. Крик. Ичиго, ничего не понимая, сконфуженно поднимается: его лицо полностью оцарапано в кровь; одежда разодрана, но она-то заживёт — создатель точно знает. А вот лицо Куросаки — нескоро.       — Неплохо. Гораздо лучше бестолочи Хиширо, — пошатываясь, парень встал в боевую стойку перед Кенсеем. Сенсей улыбнулся. — «Хорошо» — запрыгнула ему с разбегу в голову мысль. «Весь в отца…» Куросаки раскрыл подбитые глаза и почувствовал, как лицо медленно вытягивается, ведь его владелец не в состоянии понять, куда исчез учитель.       — Урок окончен, Куросаки! Ичиго понял, что больше не держит свой меч. Он с животным страхом обернулся на Мугурума, который стоял у него за спиной и целился Ичиго в затылок. Один ловкий хлёст — и позвонки рыжего в области шеи треснули, не успев и дать должного сопротивления. В одну роковую секунду всё тело парнишки лишилось контроля. Он чувствовал, как умирает, а сенсей… … Держал окровавленный дзанпакто Куросаки в своей руке и… … Нанёс ещё один удар: меч, как одичавший медведь, остервенело и ревностно вгрызся в плоть, разрывая мышцы и дробя кости в области позвоночника около поясницы парня. Онемевшее тело отдало в мозг парня такой вспышкой боли, что, проорав ещё секунду, лежавший Куросаки потерял сознание. Кенсей схватил рыжего одной рукой за затылок, второй — всё ещё удерживал рукоять духовного клинка Ичиго. Приложив слабое усилие, точно пушинку, он поднял парня над своей головой, насаживая того всё сильнее на обозлённое кровью железо меча, после чего победно и с титанической силой впечатал парнишку в землю… Раздался глухой удар, от которого затрясся весь цех. Хлопок. Куросаки пришёл в сознание лишь на секунду. Сразу же за этим Кенсей склонился над Ичиго и с помощью своей реяцу высосал всю энергию из едва живого рыжего. Будто бы всего остального было мало… Парень медленно умирал. Такой боли. Такого сокрушения он не ощущал ещё никогда в жизни. Его убивал не человек, не демон, не бог, а живой монстр…       — Если после такого не передумаешь у меня обучаться, то учти, Ичиго Куросаки, дальше будет только хуже… Много хуже. Грозный шёпот сенсея сменился звоном зажигалки и потрёскиванием зажёгшейся сигареты — с этими мыслями Куросаки и лишился сознания…

*** Сенсей бросил безжизненное тело Ичиго на матрас и проверил пульс — восстанавливается, чертёнок! Сменив одну сигарету на другую, Мугурума заговорил, зная, что какой-то частью сознания Куросаки его услышит: — Я знаю, что ты захочешь у меня узнать… Как всё это началось: я, твои родители, синигами. Все ответы лежат в тех далёких днях, когда мы создали Его, создали… Заместо пролога

… «Бога знаний» Проект исследовательской группы Меркурион-Айн, сегодня — 30 августа 2001 года* — его детище запустят. Рэкхем был вне себя от радости, как будто ребёнок, научившийся телепортироваться из мига в миг и способный украсть всё печенье в мире. Забросив ключи в тачку и забыв про всё, он захлопнул дверь и почти со слезами счастья на глазах порвался в здание. Он заскочил в лабораторию к рубке быстрее, чем Флеш, его любимый супергерой; в ту же секунду он оповестил абсолютно всех о том, что он здесь. С контрольного мостика было прекрасно видно весь куполообразный комплекс: нижние плиты-отражатели, запасные рубки управления, и внутренняя облицовка купола, конструкция, созданная из франция, покрытая иридием и осмиевой смесью. Хог, улыбающийся Габриэлю снизу вверх из места основного крепежа устройства, похожего на массивный трон, направился к другу. А тот в свою очередь в три раза быстрее спустился к нему.       — Сегодня? — сказали они в унисон и заржали как последние клячи. Рэкхем выдохнул. Пятнадцать лет разработки, из этих семи — постройка пробных моделей; пятьдесят две неудавшиеся…       — Да-а-а, — мечтал отчеканил Хог, — Чтобы сегодня не случилось, этот день мы запомнил надолго…       — У меня для тебя подарок в такой знаменательный день, — после непродолжительной паузы и наблюдения воочию за запуском механизма трона, произнёс Габ, — Вот.       — Часы? Издеваешься, сто раз тебе повторял, что терпеть их не могу — и вот именно сегодня ты решил их подарить! Ха-ха-ха! — не смотря на резкий тон, Лимиту ничто не могло испортить настроение в такой-то день! Рэкхем принудительно перехватил руку Хога и нацепил предмет ему на руку.       — Слушай, это вовсе не часы. Это портативный компьютер для просмотра чего-нибудь интересного. Я делал его несколько месяцев, по сути, не уступает никакому КПК, только вот… заточен исключительно под просмотр видео. И я уже загрузил для тебя кое-что интересное, — Габ улыбнулся акульей ухмылкой, — БЛИЧ!       — О боже! — закатил глаза Лимит, уперев руки в бока и склонив голову. — Ладно, как-нибудь… Но только не сегодня, — прыснул один, а за ним и второй. Плиты на полу начали медленно перестраиваться, как только Габриэль дал сигнал рубке начать активацию. Три этапа: первый — перестройка пола по определенной последовательности… В конце концов, у них под ногами такая система заряженных частиц и их проводников расположена, что это вполне можно было назвать миниандронный коллайдер. После окончания первого этапа запуска двух друзей окружил «Стоунхендж» из металлического заграждения толщиной в два метра и тридцать два сантиметра — особенное число: иначе барьер может взорваться, ведь в его пределах, на границе двух структур «Бытия» и «Антибытия» любые частицы начинают заряжаться… Второй этап — Пользователь должен сесть в машину, то есть на трон.       — Как и договаривались, ты первый, — Хог подмигнул Габриэлю.       — Хорошо, пожалуй, я взорвусь первым.       — Оставь эти шутки для покойников, — посерьёзнел Лимит, он не любил говорить о смерти, тем более, дорогих ему людей. Тем более, в такой-то момент. Рэкхем занял своё почётное место на «троне»: внутри него были созданы специальные неоэбонитовые трубки, по которым буквально качалась энергия. Эта опасная штуковина могла вызвать такую цепную реакцию, что мама не горюй — но, к счастью, друзья всё проверили… Небольшие, технологически усовершенствованные очки были закреплены с помощью Хога на специальных кварц-ремнях. Материал обладал прекрасным свойством распадаться на антивещество при включении основной функции машины. И — наконец — третий этап — финальный: остановка «Бытия» внутри купола. Остановка мироздания как сломанных часов, которые необходимо было починить. Нужен был всего лишь умелый Часовщик.       — Запуск, — произнесли Хог и Габ единовременно. Барьер заработал, плавно «замораживая» пространство, время — всё мироздание — в одной площади. У Рэкхема на секунду самовыстрелилась мысль, что мироздание будто бы не сделало всего лишь один шаг до следующей бесконечности. Габ снял очки на секунду; Хог открыл рот. Квантовое поле отрицало само «Бытие» и с помощью генерируемых внутри себя частиц под названием «Кварц», будто бы морозный воздух, останавливало все частицы, из которых существовало пространство и время, из которого существовало мироздание.       — СМОТРИ! Это ж Эфир?! — Лимит подскочил к ало-пурпурной частице с зёрнышком светочистоты внутри. — Мы так долго искали способ её рассмотреть вблизи, а сейчас, — парень покрутил частицу перед носом и со смехом подбросил её в воздух, после чего она улетела на своё место, точно запутавшаяся в паутине времени, — Мы можем её даже на обед съесть, предварительно зажарив!       — Хроночастицы? Смотри, Хог, хроноэлементы — мы можем для тебя специально собрать самые точные часы в мире, они будут показывать тебе время во всех пространственных тканях, — засмеялся Габриэль. Ещё пару минут двое наблюдателей, один из которых был «устроителем» этого безумного процесса, ждали и просто наслаждались зрелищем, пока их коллеги из научно-технической группы сканировали квантовое поле и «стазисный процесс» внутри него.       — Всё в порядке, можете продолжать, — послышался голос Николая. Николай Ларс — старший помощник двух светочей науки и главный руководитель за общей плановой работой. Его дело — координировать друзей внутри «отрезанного от внешнего мира» купола, представлявшегося всем вокруг настоящим Яблоком раздора из древнего мира: огненно-красное поле, так и манившее к себе своей силой…       — Запускаю процесс, — произнёс Габ, надевая очки и расслабляясь в кресле, — «Бог знаний», поведай мне всё, что знаешь о пространственно-временных перемещениях… Процесс грузился… Столько данных, что голова Габриэля просто взрывалась от процесса поглощения всех этих знаний. Они были… бесконечны… Каждый метод… Каждый шаг… Каждая секунда… Габриэль даже подумал: «В таком бесчисленном количестве миров вполне может существовать реальный мир, похожий на Блич» — он замечтался ровно на долю секунды, — «Вот бы однажды посетить такой же» Остановка загрузки… Прерывание процесса… Пользователь желает провести пространственно-временное перемещение.       — Что? — Габриэль спросил вслух.       — Что случилось? — обеспокоенно подскочил к нему Хог.       — Он же не… — глаза Рэкхема расширились, — НЕТ. ПРОТОКОЛ «МЁБИУС», ЭКСТРЕННАЯ ОТМЕНА! Тёмный изнутри купол издал жалобный треск, а потом смялся вовнутрь подобно использованной фольге, после чего — принял форму красно-пурпурных щупалец-молний…       — Хог! Только и успел сказать Габриэль, как в Лимита запустилось одно из щупалец: оно сковало лучшего друга Рэкхема и со всей силы отправило в одну из частиц, которые «замёрзли» в квантовом поле отрицания: частица фиолетового цвета как будто бы срослась с телом Лимита, после чего окрасила его в тёмно-фиолетовый цвет с ног до головы.       — Габриэль! — только и успел сказать Хог, как его тело рассыпалось на частицы. Квантовое поле перестало действовать. Щупальца заменили собой поле, они атаковали все живые объекты — членов исследовательской группы — и швыряли их в частицы, которые были некогда заморожены самим квантовым полем. Их тела сливались с этими частицами, после чего они исчезали так же, как и Хог. Габ смотрел на это с абсолютным бессилием. Машина обездвижила его при помощи гравичастиц. Его Детище превратилось в Монстра Франкенштейна, замыслившее убить своего Создателя… «Ну, давай!» С вызовом подумал Рэкхем в последнюю секунду. Щупальца-молнии все переключились на него: произведя удар в его тело несколько десятков таких щупалец разорвали Габа изнутри на поток частиц. На последок у мужчины перехватило дыхание. Пространственно-временное перемещение производится… Услышал Габриэль. И открыл глаза. Боже. Нет. Как такое могло произойти? Ведь машина была создана исключительно для дачи знаний, но не их воспроизведения… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… Загрузка… … * Я не ошибся в дате, она поставлена правильно. Дело в том, что в мире Габриэля Рэкхема всё идёт на опережение.