По белому холсту

— Дернешься еще раз и останешься ждать возвращения этой твари. Поверь, она мечтает обглодать твои кости и не успокоится, пока не доведет дело до конца, — после непродолжительной паузы проговорил голос сверху. Похоже, мистер Ботинок не был удивлен — шокированным людям свойственны иные интонации и поведение, а тут — лишь спокойствие и хладнокровие. — Неслабо тебе досталось, — что-то в голосе все же выдало беспокойство, затем, Имс готов был поклясться, клочья одежды чем-то приподняли. Ощущения были такие, словно касаются не тряпок, а кожи, под которой только мясо да кости. Он сжал зубы, хрипло застонал от боли, но больше не издал ни единого звука. — Только когти или еще и зубы? Оно тебя кусало? Отвечай, — теряя терпение, Ботинок пнул ни в чем неповинный снег, и поднявшаяся в воздух стайка снежинок, потерпевшая столкновение с разгоряченной кожей, крупными каплями стекла по щеке Имса. — Отвечай. Чем быстрее я услышу тебя, тем лучше. Или ты уже сдох? — что-то твердое, похожее одновременно и на палку, и на рукоятку ножа уткнулось между лопаток. На этот раз Имс заорал в голос, заметался из стороны в сторону, мечтая лишь о том, чтобы боль прекратилась. — Четырнадцатый! — когда черные точки, вспыхивающие перед глазами, превратились в темные пятна, стремящиеся заполнить все вокруг, возмущенный женский голос прервал пытку. Если эта ночь закончится и к рассвету рассудок не покинет Имса, то все благодарности будут адресованы именно этой девушке. Или женщине? Не так уж и важно. — Что тут? — ее дыхание выровнялось, отчего голос стал только холоднее. — Одиночка. Стаю за собой не ведет. Вычистил всю крупную добычу, выследил человека. Либо сожрать захотел, либо устал бродить в одиночку, решил обзавестись компанией, — внезапно Ботинок обзавелся новыми данными биографии, но вопросов меньше не становилось. Почему вместо имени число? И какая стая? Разве не только животные живут группами, чтобы было проще существовать и выживать? — Если его укусили, заражение бы уже проявило себя, — женский голос раздался почти над ухом — похоже, девушка наклонилась, чтобы своими глазами взглянуть на сочащиеся кровью раны и оценить масштабы произошедшего. — Отличный был выстрел, но если убьешь его, вряд ли произведешь на кого-нибудь впечатление, скорее будут пробле…

***

Открыв глаза, Имс застонал от боли. Лицо онемело, руки тоже. Оглядеться по сторонам было не так-то просто, но собственноручно сооруженную ночлежку он узнал без особых проблем. Несмотря на забытье, время тянулось, как раненая зверюга, оставляющая за собой вереницу неровных следов и капли крови, пропитывающие снег. — Пришел в себя? — знакомый голос раздался где-то сбоку. Имс повернул голову, поморщился и проглотил очередной хриплый стон, рвущийся наружу. Рядом стояла высокая девушка с черными, как смоль, волосами. Необычные черты лица и смуглая кожа делали ее непохожей на всех, кого приходилось встречать ранее. Карие глаза смотрели внимательно и, похоже, не так-то проста была их обладательница. — Полегче, красавчик, — беззлобно усмехнувшись, она подошла ближе, держа в руках деревянную чашку. — Двигайся аккуратнее — не только спина пострадала, шея тоже, раны глубокие. Можешь называть меня Двадцаткой, кстати. Имен не будет, не спрашивай, — холодный край прижался к губам, не позволяя задавать вопросов, и Имс сделал несколько глотков теплой воды. Потрескавшуюся кожу неприятно защипало. — Спасибо тебе, — еле ворочая языком, отозвался он и через пару секунд представился. — Имс. — Имс? Это имя твое? — удивленно приподняв бровь, девушка поправила короткую куртку из тонкой кожи с меховым воротником и присела, лицом оказываясь напротив. Похоже, она все же ожидала сотни вопросов, но никак не заурядного знакомства. — Нам нечем тебя лечить, Имс. Нет лекарств. Даже трав нет. Четырнадцатый должен выменять мясо и шкуры на то, что нужно нам. Если получится, то и для тебя раздобудет что-нибудь. Пока мы только промыли твои раны, особенно глубокие — попытались перевязать. Нужно следить, чтобы прошло воспаление, и не было заражения. Скоро подбросим в огонь влажной коры, чтобы было больше дыма. — Познакомь своего дружка с понятием «осторожность», — облизнув губы, проговорил Имс и выдавил из себя подобие улыбки. — Еще обзаведитесь именами. На всякий случай, — он и без объяснений понимал, к чему клонит девушка, а один он без них и пары часов не протянет. Списывать себя со счетов, конечно, не особо хотелось — вдруг дым от костра привлечет чье-то внимание? — но и пустыми надеждами делу не поможешь. Смысла слушать ее монолог не было. — Это мой напарник, а не дружок, — Двадцатая улыбнулась такой наглости, но продолжила. — И имена у нас есть, но по кодексу мы не используем их при исполнении. Указывать цифры на нашивках куда целесообразнее, чем имена. — Спасибо за объяснение. Теперь мне есть о чем подумать в последние часы. Веселее умирать, зная, что не сказки это все и дрянь какая-то в наших лесах все-таки водится. И это я не о вас, — слишком спокойно для едва живого ответил Имс и на несколько секунд прикрыл глаза, глубоко вдыхая холодный воздух. — Ты не умрешь. Кто-нибудь обязательно поможет. В этих лесах не так пусто, как может показаться, — перекинув волосы на плечо, Двадцатая оглянулась назад и коротко кивнула кому-то, поднимаясь на ноги. — Пришел в себя? — по голосу Имс узнал Ботинок, а затем и увидел. Не всего сразу, правда. Сначала колчан со стрелами на плече, освежеванную тушу кролика в руке, какую-то сумку и затылок. — Ты крепкий, раз очухался. Часов пять прошло, а головой уже крутишь. Дальше дела пошли бодрее. У тех, кто мог стоять на ногах. Сначала стало теплее — в костер подкинули веток, а там и еду на огонь поставили. За звуками шагов и хрустом снега Имс почти не слышал голосов, улавливал лишь обрывки фраз и кое-какие слова, едва связанные друг с другом. Двадцатая принесла еще воды, сменила тряпицы на спине Имса и укрыла его, затем снова куда-то ушла и вернулась уже с какими-то травами, которые жевать пришлось, несмотря на горечь, но оно того стоило — боль чуть поутихла, пусть и не отступила вовсе. То ли на завтрак, то ли на обед была вареная крольчатина, хлебом поделился Имс, надеясь таким образом начать хоть какой-то разговор, но разговоров не было — только пару раз между собой о чем-то переговаривались Двадцатка и ее напарник. Имсу, кстати, даже удалось увидеть лицо спасшего его шкуру человека — пронзительно голубые глаза добавляли тому холодности, а тонкие губы строгости и жесткости. Собственно, как и ожидалось. Трапеза подошла к концу довольно быстро, но ноющая боль от каждого движения перебивала приятное ощущение сытости. В чашке, где обычно была теплая вода, на этот раз оказался какой-то отвар дурманящих трав. Это Имс понял по тому, как расслабились напряженные мышцы и потяжелели веки, а там и мысли утратили былую серьезность. Прислушиваясь к звукам леса, он считал удары крыльев птиц где-то неподалеку, эхом разносящиеся по округе, и сам не заметил, как в очередной раз стал проваливаться в сон. — Он не пропадет. Сам знаешь — чем южнее, тем больше путников, — еще несколько секунд звучали в голове слова Двадцатой. И почему южнее? Имс так и не понял. На этот раз снов не было. Только темнота и какие-то звуки. Будто ножом ковыряли кору на дереве. Или белка орудовала своими зубами, стараясь разгрызть найденный орех. Да только белка при желании не могла создавать столько шума при передвижении, в этих маленьких грызунах природой заложены осторожность и осмотрительность. И буквально через секунду предположение Имса подтвердилось — за шуршанием последовало сдержанное покашливание. Нет, он отчетливо помнил слова о том, что лес не так пуст, как кажется на первый взгляд, но к встрече с очередными незнакомцами готов не был. К чему вообще можно быть готовым, когда пошевелиться толком не в состоянии? Яркая вспышка света заставила Имса открыть глаза. Показалось? Или все же нет? Снаружи уже смеркалось. И что это за свет был такой? Костер только дымился, отдавая остатки тепла стылому воздуху. И все же желание разведать обстановку оказалось сильнее боли в шее — Имс приподнялся на руках и огляделся вокруг. Перед глазами потемнело, с губ сорвался хрип, и он крайне быстро лег обратно, лишь бы прекратить мучительную пытку как можно скорее. — Побереги силы, — совсем рядом раздался ровный и спокойный голос. — Черт! — сквозь зубы выругался Имс. — Сколько можно? — возмущение не имело границ. — Побереги силы, — на этот раз он смог определить местоположение источника звука — где-то впереди, в нескольких шагах от кострища. — Я почти установил защиту. — Какую защиту? Ты кто? Куда все подевались? — Ты о Мари? Она и ее напарник закончили работу. — Мари? Так у нее все-таки есть имя, — хмыкнул Имс и расслабился, но ненадолго — буквально на пару секунд, ровно до того момента как понял, что представления не имеет о том, с кем говорит. Выходит, это не тот, с колчаном стрел и луком. Кто тогда? Серый длинный плащ, капюшон на голове и ни единого намека на оружие. — Да, думаю, мы говорим об одном человеке, — за легким движением рук последовала очередная вспышка света. Теперь Имс понимал, что это все не сон, и не игры воображения, вызванные лихорадкой. — Как ты это делаешь? Такой белый свет. Не похоже на огонь. — Излучающая способность огня, который ты привык видеть, лежит не в том диапазоне частот, чтобы я мог работать с ним, — ответ последовал незамедлительно. Какой-то слишком мудреный, полный незнакомых слов ответ. — Чего? — непонимающе переспросил Имс. — Огонь не подходит. Я использую свой генератор, — подняв обе руки вверх, а затем, разведя их в стороны, будто бы разглаживая невидимую субстанцию, он добавил. — Теперь должно стать теплее. И ветер стих, пусть холод никуда и не делся. — Ты колдун или что-то типа того? — уставившись в спину незнакомцу, Имс выдвинул первое предположение. Бесспорно, бредовое, но сейчас он ничему не удивился бы. — Колдун? Не думаю, что такие вообще существуют, — пожав плечами, тот, удовлетворенный результатом работы, наконец, оглянулся и снял капюшон. — Артур. Зови меня Артур, — представившись, он несколько раз щелкнул пальцами левой руки, раскрыл ладонь и выпустил наружу несколько светящихся шаров, зависших в воздухе, и площадка перед ночлежкой превратилась в островок света посреди царства тьмы. Имс несколько секунд не сводил глаз с лица незнакомца — этот был куда спокойнее и мягче, чем Ботинок. И внушал доверие. Все в нем скорее располагало к себе, чем отталкивало. За исключением странных фокусов и… — Т-твоя рука, — опешивший Имс не мог отвести глаз от неестественно белой конечности, ничего общего не имеющей с обычной человеческой. Он и о боли забыл, приподняв голову и застыв в жутко неудобной позе. — Твоя шея, — ответил Артур, заметив проступившие на кустарной повязке пятна крови. — Позволь, я осмотрю, — ладонь правой руки, не такой странной, как левая, аккуратно опустилась на затылок, помогая уложить голову обратно. — Я Имс, — зачем-то пробормотав свое имя, он прикрыл глаза и щекой прижался к подстилке из шкуры. Ему нужно было время. Время на то, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что за пару-тройку часов в сознании с ним произошло больше, чем за всю жизнь. — Я знаю.