Пф, тоже мне препод века!

Я не могу смотреть ему в глаза. Они… — Мы так и будем молчать? Вроде поговорить хотели, — Дмитрий Юрьевич странно ухмыльнулся, как по моей коже прошёлся табун мурашек. — Почему ты тогда не остановился? — мой голос был очень твёрдым, полон обиды. Химик странно молчал, а потом с угрюмым выражением лица поднялся с кровати. — Почему ты тогда оттолкнула меня? — тот горько хмыкнул, и я сжала челюсть. Внутри груди, в голове давило всё на сердце, заставляя его обливаться кровью и дрожать от страха. Исход нашего разговора может быть совершенно непредсказуем. — Я… — Ты спрашиваешь, почему я не остановился? — он нервно почесал затылок, внезапно перебив, готовый начаться монолог, поток мыслей, а потом повернулся ко мне, пройдясь по лицу неровным взглядом, и сорвался с места, беря в свои ладони моё лицо. Вся невозмутимость, что я до этого держала в своих глазах, вся твёрдость вместе со злостью и душевной обидой улетучилась без следа, стоило ему раз прикоснуться ко мне. — Ты думаешь, я мог смотреть на то, как вы там ворковали? Пойми же ты… — Мы не ворковали, — в ответ я перебила его, попытавшись хотя бы немного объяснить ему ситуацию. — Я лишь позволила человеку измениться в лучшую сторону. — Ты серьёзно? — с сарказмом произнёс он, нервно засмеявшись и опустив взгляд на мои пересохшие губы, которые я мигом облизнула перед тем, как дать химику отпор. Но он лишь шумно дышал, не сводя с меня глаз. — Не делай так… — лицо парня стало приближаться ко мне, и сердце резко подскочило, затрепетав в преддверии неизбежного события. — У нас точно будут проблемы, — прошептала я, от неги прикрыв глаза, — у тебя их будет в разы больше… — Плевать, — гаркнул он и впился в мои губы. Сейчас можно отдаться, сейчас можно не отталкивать, сейчас можно дарить любовь, пока это возможно. Все можно в эти секунды. Абсолютно. Поцелуй химика становился грубее; язык ворвался в мой рот, исследуя всю «территорию», и иногда парень, не сдерживая чувств, кусал мою нижнюю губу, немного оттягивая её. Я же попросту не знала, куда деть руки и, давая им волю, гладила спину учителя, иногда сминая футболку от переизбытка эмоций. До сих пор мне лишь оставалось гадать, что происходило в его голове, и даже в секунды, когда наши губы слились в страсти, до сих пор я не могла разгадать его мыслей и мотивов. Он был для меня сложнейшей головоломкой в моей жизни. Кто же ты… События развивались с небывалой скоростью, как все думы разом улетучились и дали волю чувствам. Не прошло и минуты, как Дмитрий Юрьевич повалил меня на кровать, притягивая мои бёдра к себе. Сдавленный рык, что он издал, только разжёг во мне огонь и заставил сорвать с парня футболку. Этот прилив чувств дарил такое наслаждение, что казался почти что сном. Я так долго желала этого: в открытую показать свои чувства и не побояться этого, получить взаимность на блюдечке. Всё сбылось, и, казалось, что этого достаточно. Во всём мире были только мы одни!.. …но яростный звонок в дверь заставил нас очнуться. Я поняла, что была уже без футболки, а в моих руках находился расстёгнутый ремень химика. В голове громыхнула молния, и весь страх, вперемешку со стыдом и чувствами, отразился в глазах и на щеках в виде пунцового румянца. Учитель среагировал моментально: поднялся, забирая у меня ремень и надевая футболку, и я тоже поспешила привести себя в порядок, до сих пор не в силах отойти от происходящего. Парень бегом открыл дверь и застыл на месте. Его скулы зашевелились от злости, что не на шутку меня встревожило. Но за его спиной я увидела… Настю.

И был один нюанс.

Округлившийся живот, на котором трепетно лежала её ладошка. Вся страсть, что бушевала в нас, сменилась тревогой. А на замену тревоги в душе поселилась… пустота вперемешку с болью. В моей. А что творится у него в голове — было для меня загадкой. Это же шутка, да? Скажите мне, что это шутка… Пусть я проснусь. Пусть я исчезну, провалюсь. Хотя бы выдерните из меня чувства, уберите их. Я устала! — Дим… Мы плохо тогда расстались, и… Прости, что побеспокоила. Я хотела сказать, что ты скоро станешь папочкой, — она — сама «невинность» улыбнулась так, что наши лица перекосило. И Настя внезапно заметила меня, а я почуяла искорку в её глазах, которая заставила насторожиться и напрячь спину, засунув непрошеные мысли куда-то глубоко далеко в душу и закрыть их там, дав волю моей насторожившейся логике. — Прости, но у вас ничего не получится. Я не отпущу его и не отдам кому-либо е… — Ты хоть понимаешь, — Дмитрий Юрьевич перебил девушку, немного помотав головой, и закрыл глаза ладонью, — я бесплоден. Столько информации мой мозг отказался воспринимать, и переварить её было почти что невозможно. Как… Я ничего не понимаю. Она от него беременна, а он бесплоден. Ничего не понимаю. Что эта тварь ещё решила выкинуть? — Видимо, Бог помог тебе! — она вытащила бумажку, от которой глаза парня полезли на лоб. — Я сделала ДНК на отцовство. Ну и… чтобы перестраховаться… я нашла использованный… ну ты… — Достаточно, — выдохнула я, помассировав виски указательными пальцами. Дальше слушать я не могу. С меня хватит. Я схватила сумку, накинула пальто и убежала, не сказав ничего. А он опять не пошёл за мной. Зачем ему? Я ведь игрушка.

***

— Стоп… — Макс выдохнул и похлопал себя по щекам, а я глянула на Марину, которая после новостей моментально отключилась. Впечатлительная же. Хотя такого поворота не ожидал никто. — Она сделала ДНК тест, иначе бы не пришла с пустыми руками. — Макс несдержанно зарычал. — Но почему Настя не может от него отвязаться? Чёрт, у него нет богатств, да и с ней он грубо сейчас обходится. Они не станут счастливой парой, Макс, просто потому, что Дмитрий Юрьевич её ненавидит. Или ты думаешь, что он сможет простить ей всё только из-за того, что какой-то сперматозоид оказался живой? — В этом и есть вся проблема. В богатствах, — начальник сглотнул и уставился в какую-то точку, проходящую сквозь меня. — В каком смысле? — мои брови сдвинулись в одну полосу, а начальник, словно партизан, молчал, боясь сболтнуть что-то личное, что не мог доверить даже мне. Своему другу. — Я уже по горло ввязана во всё это, так что нет смысла скрывать. — Проблема в том, что у него богатые родственники, но Димон отказывается от всего предложенного ими. Хотя единственный раз он не отказался от машины, но не помню, почему. Дело не в этом, а в том, что похоже Настя хочет повлиять на родственников и отхапать денег. — Ты… так считаешь? — сначала в такой ход мыслей мне верить не хотелось, но то, что он сказал, было вполне логичным исходом событий. — Он довольно скрытен, поэтому его родные мало что о нём знают. — Макс немного покусал нижнюю губу, задумавшись, и закрыл лицо руками, прошептав, — я не думал, что всё так получится. — В каком смысле? Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — головная боль становилась всё сильнее, тормозя выстраивание логической цепочки, да и вообще придумать что-то адекватное, чтобы вытащить химика из этой грязи. — Это было мимолётное увлечение, которое не могло превратиться в какие-то отношения. Ему просто нравилось с ней спать, Лер, ничего более. Они «встречались» какое-то время, пока… — Пока Дмитрий Юрьевич не начал работать в моей школе? — я открыла рот от самой идиотской догадки, которая была вполне правдой, подтверждаемая кивком головы начальника. — И… И при чём тут я? Он мог также дальше с ней встречаться. — С того самого момента, а точнее ситуации с лестницей и больницей, Димон изменился. Резко и незаметно для большинства его окружения, но слишком ярко для меня и тебя. Ты же понимаешь, о чём я, — он хмыкнул, пытаясь заверить меня. Я сама понимала, чёрт возьми, всё видела и пускала на самотёк, совершенно не контролировала ситуации, которые в большинстве случаев кончались плохо. Но здесь… здесь я не имею права оставить его, нужно завладеть, спрятать козыри в рукава и в удобный момент уничтожить ту, кто мешает ему жить. Кто мешает жить моему учителю. — А если… если это его ребёнок? — самая последняя мысль буквально неожиданно всплыла в голове. Я боялась, что всё может оказаться зря. — Он совершенно бесплоден, — Макс угрюмо помотал головой, глубоко вздыхая. Мы справимся.

***

Я никогда не говорила, что днём клуб Макса представляет собой милую кафешку с неплохими ценовками? Нет? Вот печаль, здесь и правда очень уютно. Но не об этом. Время шло, а отношения между мной и химиком всё больше ухудшались. Однако я не жалела о том, что было до прихода Насти, потому что то счастье, что удалось мне испытать, всё ещё лелеялось где-то в душе. Но больно было смотреть на учителя: потухший взгляд глаз, безучастное выражение лица и какие-то попытки хоть как-нибудь реагировать на происходящее вокруг. Мне было жаль его, правда жаль, и какая-то толика вины царапала сердце. Возможно, стоило подойти и сказать ему о своих мыслях, об авантюре, которую задумали мы с Максом, но ситуация может ухудшиться, ведь никто не знает, как Дмитрий Юрьевич может отреагировать на всё это. Всё же мы решили вывести эту дрянь на чистую воду. Я всегда презирала связи, но сейчас они были очень кстати. Мы с Максом решили, что её ДНК тест был подставным, вполне может быть, что и беременности никакой нет. Но даже если об этом сказать вслух, нам никто не поверит, потому что нет доказательств. И мне нужно было достать эту чёртову бумажку, чего бы это ни стоило. Я стояла за барной стойкой, натирая бокалы и уставившись прямиком на четырёх человек, которые вызывали во мне интерес. Чёртова сучка, всё продумала. Как так получилось, что в мой дополнительный рабочий она с химиком и ещё парочкой притащились сюда? Учитель сидел прямо напротив меня около стены. Настя липла к нему и победоносно улыбалась, ловя мой взгляд, незаметно для других, что-то лепетала на ушко, и по движениям руки было видно, как она гладила его коленки. Пытается подбить меня. Я не поведусь. — Привет, Лер, — передо мной возникла светлая голова, и стоило перевести взгляд на пришедшего, то в парне я узнала Александра. — Всё в порядке? — Здравствуй, Александр, — нейтрально ответила я, как тот брезгливо поморщился. — Ну мы же договаривались. Не первый день знакомы. Я выдохнула и позволила себе расслабленно улыбнуться. — Привет, Саш, — тот немножко похохотал надо мной. — Ну так что? Как дела? — Не очень, — я перевела взгляд на хрустальный бокал, на стекле которого отражались лампочки. — Послушай… Мне правда неудобно просить тебя, но… — Проси всё, что хочешь. Ты же знаешь, что я не откажу тебе, — он в дружелюбной манере подмигнул мне. Я уставилась прямиком на «парочку», и Настя, заметив мой взгляд, в прямом смысле присосалась к учителю. …стакан моментально лопнул в руке. — Чёрт, — шикнула я, хмурясь от боли и понимая, что все ещё с силой сжимаю осколки в ладони. На секунду удалось заметить, как обеспокоенно на меня посмотрел химик, а потом со злобой следил за тем, как Александр вьется вокруг меня, чтобы помочь. — Эй, ты чего, — прошептал он, боясь прикоснуться к окровавленной руке, — разожми ладонь, Лер, все хорошо. Пришлось раскрыть ладонь и увидеть месиво осколок и крови. Тот лишь цокнул языком и побежал куда-то вовнутрь, где послышались два сбивчивых голоса и невнятное копошение. И через некоторое время прибежала Маринка вместе с Сашей, который нес аптечку. — Возьмите пинцет, — она трясущейся рукой передала вещь парню, сдерживая страх и слёзы, но моё внимание было устремлено лишь на льющуюся рекой кровь. Я поняла, что совершенно не чувствую боли: одна пустота и откуда-то возникшая злоба. — Уничтожу. — Что? Александр с испугом посмотрел на меня, задев трясущейся рукой торчащее стекло — это привело меня в чувства. Я резко вырвалась и, поставив пустую коробку себе под ноги, схватила самую дешёвую водку, зубами отодрав бирку. Даже не мешкаясь, я лила спирт на раны, не позаботившись об осколках, от которых было больнее в разы. Через пару мгновений бутылка с грохотом оказалась на баре, а я уселась на высокий стул с гулким выдохом. Прошло ещё несколько минут, как я задала главный вопрос: — У тебя есть связи?