Лети со мной

      Пять следующих дней проходят для меня в каком-то подобии тумана. Я всеми силами стараюсь избегать Магнуса — не дай бог он снова начнет копаться во мне и вытягивать меня на разговор. А еще я держусь подальше от Камиллы, что, к счастью, не составляет труда. Ну и скверный же характер у этой дамочки. Стоит ей открыть рот, и она выводит меня из себя не хуже капитана. Вот только она в любом случае жутко нелюдима и редко показывается на глаза.       В принципе, я был бы не против одиночества — это хороший способ думать только о сестре и не отвлекаться на что-либо иное — но судьба, видимо, решает, что оставить меня одного было бы слишком милостиво: рядом всегда околачивается Джейс. Он шутит, рассказывает какие-то забавные истории, иногда берет у меня пилотирование, но редко и ненадолго, потому что «Черт подери, это так неимоверно скучно! Не могу сосредоточиться, если рядом не происходит какое-то сражение». В этом я не могу его понять. Никогда не считал, что космос вообще может быть скучным. Это невероятное, безграничное место, которое скорее навевает на меня восхищение, нежели уныние.       Печаль и скука настигают меня только тогда, когда мы приземляемся. Остальные члены команды, с которыми я ранее перекидывался только парой слов и даже не помнил, как их зовут, быстро куда-то смываются с корабля. А я прихожу в свою каюту и падаю на койку. Мне жизненно необходимо чем-то себя занять. Я понимаю, что если я так и буду сидеть без дела хотя бы еще пару минут, я сойду с ума, потому что стоит закрыть глаза, и я вижу лицо Изабель. Обычно она ругается на меня. Или кричит от ужаса.       Стиснув руки в кулаки, я резко сажусь. Не спать. Не проваливаться в забытье. Не думать.       — Так и будешь тут сидеть? — дверь открывается, и на пороге появляется довольно ухмыляющийся Джейс. — Пойдем.       — Куда? — я хмурюсь. Вроде команды на взлет не было. И я все-таки думаю, что в честь этого Магнус бы меня и сам нашел (последние пару дней он выглядел крайне обиженным, что я его избегаю, и сам не показывался на глаза. По правде сказать, я боюсь, что он что-то задумал).       — Как «куда»? — хмыкает Джейс. — Развлекаться и напиваться. Мы не взлетим еще дня два-три, пока кэп со всем разбирается, а поэтому можно повеселиться.       Веселиться я совершенно точно не хочу. Но альтернатива тоже невелика — погрузиться в мысли с возможностью перестать контролировать свои чувства и эмоции. Этого я хочу еще меньше. Поэтому я послушно поднимаюсь с кровати, переодеваюсь и вместе с Джейсом покидаю корабль. Надо признать, боевой пилот мне нравится. Из него получается хороший товарищ и напарник. Он, конечно, не Изабель…       Иззи. Господи, сестра, что я наделал? Как я оказался тут? Как мог я бросить тебя? Я знаю, понимаю, чувствую, что должен это тебе. У тебя должно быть все самое лучшее. Но я не могу простить себя. И уже не знаю, за что прощать: за то, что с тобой случилось, или за то, как я тебя бросил, оставил, предал. Я совершенно точно запутался в себе. А ведь ты даже не хотела в космос. Это была моя мечта, а ты, радостно и покорно, как всегда, последовала за мной и уже потом нашла свое увлечение. Конечно же, все, что с тобой случилось — из-за меня. Из-за моего эгоизма. Потому что я не смог оставить тебя дома. Я не верил, что смогу продолжить свой путь, будучи не бок о бок с тобой.       — Хей, — Джейс толкает меня в плечо, и я запоздало обнаруживаю, что мы уже сидим в баре, — твое лицо не особенно показывает, что ты готов веселиться. Может, поделишься, чего такой мрачный?       Я не очень-то хочу делиться с приятелем своими мыслями или чувствами. Но иногда даже для самых сильных личностей, вечно скрывающих свои мысли и чувства, наступает такой момент, когда просто необходимо выговориться. Просто озвучить все то, что терзает. И уж лучше Джейсу, чем Магнусу.       — Мне кажется… — слова даются с трудом, и я сразу замолкаю, просто не зная, как сформулировать мысль, как кратко, но емко передать то, что я чувствую. — Мне кажется, что я предал самого дорогого человека, который есть в моей жизни. Я заставил его страдать, причем не единожды.       — Она пострадала, а ты чувствуешь себя виноватым? — напрямую спрашивает Джейс, и у меня немного отвисает челюсть. После понимаю, что он, вероятно, подумал, что я про свою девушку. Киваю, но все же поправляю его:       — Сестра.       Джейс задумчиво стучит пальцами по столу, а потом вздыхает.       — Я тебе точно не помогу. Не умею я толкать внушающие речи, — ухмыляется, — но ты попробуй поговорить с Магнусом. Мне он мозги на место на раз вставил. Кэп, конечно, странный, но он всегда знает, что сказать и как помочь.       — А с тобой-то что случилось? — я на мгновение отворачиваюсь, чтобы сделать заказ у подошедшей официантки, а потом вновь внимательно смотрю на собеседника. И хотя я прекрасно понимаю, что некрасиво просить его рассказать свою историю, в то время как я отделался общими фразами, но ничего не могу с собой поделать. Слабая тень любопытства проскальзывает в моих эмоциях.       — Я на Конклав работал, — пожимает плечами Джейс, — лучший боевой пилот. Столько схваток выиграл, что и не счесть. И, естественно, перешел дорогу многим крупным дельцам. В итоге один из них решил на мне отыграться. Мою невесту похитили, началась заварушка. И черт их знает, чего они хотели добиться, но я вернул себе свою любимую, попутно угнав корабль у Конклава. Так оказался в бегах и розыске. И, как оказалось, Клэри там пытали… — Джейс передергивает плечом, явно глубже уходя в воспоминания. — Я убеждал ее, что ей надо меня бросить, что теперь наша жизнь точно не станет безопасней. Но она сказала, что любит меня и никуда не денется. И мне придется с ней мириться. Надо было искать хорошего покровителя. Так я и попал к Магнусу: разбитый, в розыске, с чувством вины. Я хотел обратно в Конклав, чего уж скрывать. Но когда маг покопался в моей голове и разложил мне все по полочкам… Мы с Клэри уже три года женаты. А с Магнусом я пять лет путешествую и уходить не собираюсь.       Джейс будто выныривает из воспоминаний, начинает улыбаться и выглядеть довольным жизнью. Хочется заразиться его позитивом, тоже начать улыбаться, но мышцы моего лица будто одеревенели и больше никогда не смогут меня слушаться. Тихо, спокойно и ровно, как будто и не про себя говорю, рассказываю Джейсу свою историю. В конце беру у подошедшей официантки стакан, залпом выпиваю и прошу повторить.       — И почему ты грузишься? — с недоумением спрашивает мой спутник. — Ты совершенно точно ни в чем ни виноват, ну, кроме того, наверное, что не предупредил сестру о том, куда направляешься. В остальном, наоборот, ты ведешь себя как герой.       — Я должен был защищать и оберегать ее, — говорю тихо, сам себе не верю, что озвучиваю эти мысли. — А вместо этого подставил. Я должен был быть в том отсеке. А она вообще не должна была пострадать.       — Это производственная ситуация. Случайность. Твоей вины нет никакой. Хватит вести себя как кисейная барышня, — Джейс хмыкает.       А я не знаю, чего мне хочется сильнее: отвесить едкий комментарий по этому поводу или заехать ему по лицу. Но мне не дают сделать ни то, ни другое. Рядом с нашим столиком звучит все так же насмешливо, но еще почему-то бесконечно-серьезно — и как ему удается это сочетать? — голос Магнуса:       — Пьем, значит. Прекращаем. У нас заказ, взлетаем немедленно. На Ралтоне нужно быть через четыре дня.       Капитан тут же отправляется на выход из бара, Джейс направляется к стойке, чтобы оплатить нашу выпивку, а я спешу за магом.       — До Ралтона минимально пять дней пути. Мы просто физически не можем успеть, — замечаю я, изрядно ускоряясь, чтобы поспевать за Магнусом.       — Полетим через Алмейскую систему.       — Это самоубийство. Сунуться прямо в логово пиратов… — задыхаюсь от быстрого шага и от нахлынувших чувств.       — Не волнуйся, они нас не тронут. А если полезут, то пусть пеняют на себя, — Магнус даже не оглядывается, но на мгновение его голос становится мягче. — Тебе не о чем переживать. Там пилотировать будет Джейс. А сейчас займись, пожалуйста, взлетом.       Он взбегает на корабль, и мне приходится проследовать за ним в рубку. Камиллы там нет, но когда я вывожу данные на монитор, маршрут уже проложен. Пока я проверяю все остальные системы, в рубку входит Джейс и занимает свое место. Поворачиваюсь к Магнусу.       — Все на месте, взлетай.       Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Я слишком взбудоражен, чтобы сразу входить в слияние. И я бы начал штатный взлет, но это займет непозволительно много времени, поэтому я стараюсь изо всех сил успокоить мысли и чувства. С некоторым запозданием мне это удается, я очищаю голову и подключаюсь. Взлет.              ***              Если Ралтон считать помойкой космоса, то Алмейская система — сточная канава. Место, куда не сунется даже самый отчаявшийся, самый запутавшийся, потерявший жизненный путь, нормальный человек. Более пятнадцати лет назад Алмейскую систему захватили пираты. Это не просто торговцы, которые используют Ралтон, чтобы не попадаться Конклаву, но все еще хоть частично подчиняющиеся закону. Это шакалы, которые хватают все, что плохо лежит. Нападают на любые корабли. Грабят, насилуют, убивают. Это те, у кого нет ничего святого, кроме желания получить как можно больше наживы.       И, если честно, я все еще не готов ко второй встрече с этими существами — назвать их людьми не поднимется язык. Знаю, что у нас нет выбора: если мы не хотим упустить жутко выгодный контракт, нам придется пройти через Алмей, откуда выходит прямой и самый короткий гипертуннель до Ралтона. Но все же у меня нет никакого желания и никаких сил оказываться в этой заварушке. Поэтому, когда мы входим в Алмейскую систему, я моментально отдаю управление Джейсу. Сам отхожу в сторону под пристальным взглядом Магнуса и начинаю нервно сжимать и разжимать кулаки. Страх сковывает нервные рецепторы и удивительно, что я еще могу дышать. Мне элементарно плохо.       — Пойдем, — когда рука Магнуса опускается мне на плечо, я вздрагиваю всем телом. Я даже не заметил, как он ко мне подошел: верное доказательство того, что рефлексы уже никуда не годятся. А от присутствия капитана мне в придачу ко всему еще и хочется выть.       — Куда? — спрашиваю я, хотя все, чего я хочу — чтобы он оставил меня в покое и чтобы эти четыре часа, которые мы проведем, пересекая Алмей, поскорее закончились.       — Водку пить, — кривит губы Магнус и крайне настойчиво тянет меня за собой прочь из рубки. И, хотя у меня совершенно нет на это сил, я все-таки отвожу глаза от космоса, который кишит враждебными кораблями, и следую за капитаном. Я сдаюсь. Так же, как и моя нервная система.       Поначалу мне кажется, что Магнус поведет меня в столовую, но мы проходим мимо поворота, дальше. До тех пор, пока он не проводит меня в свою каюту. Там он, наконец, отпускает мое плечо и кивает на кресло. Когда звучит властное «садись», у меня не возникает даже мысли, чтобы ослушаться. Вместо этого я думаю о том, что я дал промах. Я обещал себе, что никто не увидит моих чувств, эмоций, но сейчас, кажется, абсолютно вся команда увидела мой страх. Почувствовала мой ужас. Узнала, как я нервничаю. От этого мне стало еще хуже.       — Пей, — передо мной появляется стакан. Учитывая, что жидкость в нем прозрачная, я смею предположить, что Магнус действительно дает мне водку. Может, так будет даже лучше. Залпом осушаю стакан. Стакан воды. Поднимаю глаза на капитана. — Никогда не думал, что алкоголь действительно лечит нервы. Он хорош, когда нужно забыться. А мы сейчас будем оперировать твою душу. Нам нужно, чтобы ты был трезв.       — А может, не стоит лезть в мою душу? — даже понимая, что это уже совершенно бесполезно, все еще хоть как-то пытаюсь сохранить лицо.       — Стоит. Мне нужен нормальный пилот, а не нервная развалина, — Магнус ослепительно улыбается, сощуривая свои кошачьи глаза. А я почему-то чувствую, как усиливается приступ нервозности, когда маг садится в кресло напротив меня. — Александр. Мне необходимо, чтобы ты понял, что мир не делится на черное и белое. Пираты не являются олицетворением зла. А Конклав — олицетворением добра. Последний постоянно совершает ошибки, подставляет своих членов и ходит по краю. Пираты же, не поверишь, умеют любить, дружить. У них есть собственный кодекс чести, пусть и далекий для понимания тех, кто никогда не крутился в их кругах. Если один пиратский корабль напал на тебя, не значит, что все остальные тоже плохие.       — Я знаю, какова смертность от рук пиратов. Вы чокнутые и ненормальные, что летите через Алмей. По-моему, мой живой пример должен хотя бы отдаленно показывать, почему это сумасшествие.       Лучше увести капитана от разговоров о моих чувствах на нейтральную тему нашего путешествия, решаю я и стараюсь взять себя в руки, как бы тяжело мне это не было. Но, кажется, я забываю, что у этого мужчины феноменальное пристрастие к тому, чтобы выводить меня из себя и доводить до белого каления. Если кто и способен действительно уничтожить во мне любое равновесие, так это Магнус с этой его печально-насмешливой улыбочкой и взглядом, как будто он разговаривает с неразумным ребенком, которого просто обязан наставить на путь истинный. Господи, он выводит меня из себя даже молча.       — Мы сейчас говорим не об этой ситуации, Александр. Мы говорим о тебе и о том, что однажды тебе придется начать смотреть в глаза своим страхам, самому себе, своей сестре. Ты не можешь нести на себе вес вины за все, что случается в этой жизни.       — Это мое дело, что я могу на себе нести, а что — нет, — я резко встаю с кресла и сам замечаю это не сразу. — Мне кажется, единственное, что должно вас касаться — как качественно я выполняю свою работу.       — Мой экипаж — это семья. Которой вместе приходилось и еще будет приходиться переживать не только физические происшествия, но и моральные. Мы здесь каждый день рискуем своими жизнями ради друг друга и общего дела. И либо ты являешься частью коллектива, либо покидаешь нас. — голос Магнуса звучит так резко, как будто, сам того не зная, я задел его за живое. Это резко режет по мне: я делаю шаг назад, упираясь в кресло, но капитан не замолкает, а наоборот, встает и приближается ко мне, выговаривая теперь уже в самое лицо. — Как мы, как я, можем доверять тебе, если ты нас ни в грош не ставишь, если ты не доверяешь нам? Если наше мнение ничего не значит для тебя? А знаешь, почему это действительно так? Потому что ты застрял в своих комплексах, в своем собственном видении мира и пониманиях, что правильно, а что — нет. Черт побери, травма твоей сестры — лучшее, что случалось с тобой в твоем жалком существовании по правилам.       Мне хочется ударить его. Это чувство посещает меня крайне редко. Я всегда пытался решать конфликты как можно более мирным путем. Шутка ли, но именно Иззи была из нас двоих той, кто мог бы полезть с кулаками на обидчика. Но сейчас слова Магнуса звучат как пощечины. Он выплевывает мне их в лицо, а я закипаю, чувствуя себя так, будто меня окунают в грязь лицом. И все же я — это я. Я не подниму руку на своего капитана. Но невольно я перехожу с официального тона на личный.       — Никогда не смей заговаривать со мной об Иззи. Она вообще не имеет к тебе никакого отношения. И я бы лучше отдал свою жизнь, чем позволил ей...       — Позволил что? Быть сильной, самостоятельной? Той, кого ты в ней никогда не видел? — Магнус смеется, не отступая от меня и продолжая сверлить взглядом мое лицо. — То, что с ней случилось, заставило тебя пойти против себя. Теперь ты здесь. Твой уютный мирок рушится, Александр. И вопрос в том, как ты с этим справишься. Сейчас ты больше похож на хрупкую истеричку, нежели на мужика. Как думаешь, так ли бы вела себя твоя сестра, если бы вы поменялись местами?       Все. Достал. Резко двумя ладонями я с силой отталкиваю его от себя, но он с изяществом лишь отступает назад и падает обратно в кресло, из которого совсем недавно встал. Мне хочется заставить его замолчать. Или сбежать. Но когда я подхожу к двери в каюту, она оказывается запертой. И я оказываюсь запертым в клетке с диким зверем, который может принести в мою жизнь совершенно что угодно. Кулаком со всей дури я бью по двери.       — Мне кажется, корабль не виноват в том, что ты боишься взглянуть правде в лицо, — и теперь он снова звучит насмешливо, а не зло, как пару секунд назад. Я определенно не могу уследить за сменой его настроений. Особенно не тогда, когда сам я не знаю, чего во мне больше: ярости или боли.       В конце концов, он прав. Я не знаю, что делала бы Иззи, какие бы шаги предпринимала, но делала бы она это определенно с ослепительной улыбкой и нескончаемым обаянием. Она нашла бы плюсы в любой ситуации, в которую попала. И она никогда бы не бросила меня, не сказав ни слова.       — Знаешь же, что я прав. Открой глаза, Александр. Начни видеть. Посмотри на мир вокруг себя, на людей так, как ты смотришь на космос.       Я могу ненавидеть себя сколько угодно. Но сейчас у меня есть идеальный кандидат, чтобы ненавидеть его. И его слова звучат как разрешение. Я поднимаю глаза, вижу его кривую улыбку. Вижу, как он насмехается надо мной буквально с самого первого дня, как мы встретились. Вижу, что я для него — интересный эксперимент по наблюдению за возможными реакциями. И я ненавижу его. Знаю, что он прав, и ненавижу еще и за это.       — Замолчи! — с рыком произношу. Хочу кинуться к нему. Бить его. Кричать на него.       Но вместо этого я сползаю по стене, закрывая руками голову. Злость рвется из меня, но я не могу ее выпустить. Он ни в чем ни виноват. И однажды мне придется признать, что я виноват только в тех ошибках, которые на самом деле совершил. Но не сегодня. Сегодня я готов признать только то, что жизнь всегда будет продолжать испытывать меня на прочность. Раз за разом. Уж не знаю, какое удовольствие ей это доставляет.       Я чувствую руки, которые крепко сжимают меня за плечи. Я все еще не могу поднять лицо и посмотреть на Магнуса. Это слишком тяжело.       — Если хочешь ударить меня, — ударь, — тихий шепот, но я слышу и ощущаю его как крик. — Чувствуй, Александр.       Возможно, он колдует. А может, я просто сдаюсь. Но мне явно давно пора спустить пар. И то, что я получаю разрешение... я резко, со всего размаха бью локтем Магнуса в район предплечья. Мы встаем, и я наношу удары за ударами. Некоторые он отбивает. Иногда бьет в ответ. Мне прекрасно видно, что он дерется даже не вполсилы. И это выводит меня из себя еще сильнее. Я со всего размаха целюсь в лицо. И попадаю, но не потому, что столь меткий. Пол под нами содрогнулся. Я знаю, что это значит.       Мы вступаем в битву.       Я пропускаю удар в живот.       — Магнус, мы... — он не останавливается. Локтем по позвоночнику. Я падаю на колени. — На нас напали!       Говорить трудно. Я задыхаюсь. Кажется, еще чуть-чуть и я начну кашлять кровью. Когда я поднимаю глаза вверх, Магнус смотрит на меня абсолютно равнодушно, как кажется мне сначала. Но потом я вижу в его глазах совершенно нездоровый блеск.       — Вставай, — резко обрывает меня он. — Это не твоя проблема. Твоя проблема сейчас — это я.       Не знаю, где я нахожу силы, но я поднимаюсь. Пол трясется. Я не могу их слышать, но я чувствую взрывы бомб и звуки боя на подкорке. Хочу я или нет, я вспоминаю свой собственный бой. Я хочу смотреть в лицо Магнусу, но я не вижу его. Перед глазами стоят картинки. И одновременно с тем, как я пропускаю удары капитана здесь и сейчас, я пропускаю их там, в той битве, которую я проиграл...       Меня бьют в лицо. Скула и губа вспыхивают дикой острой болью, как будто что-то сломалось.       Они уже подобрались вплотную. Я не верю в это, не хочу верить, но они идут тараном. Мы не успеваем отступить.       — Маневрируй!       Пытаюсь следовать совету сестры и уклоняюсь. Пропускаю удар в живот, а потом следующий — в плечо. Как я еще дышу — остается загадкой.       В слиянии с кораблем вести бой — сумасшествие. Но у меня нет выбора. Маневрирую. И пропускаю несколько самонаводящихся ракет. Боль взрывается по всему телу. По всему кораблю. Корабль, может, еще и переживет этот бой. Насчет себя я уже не уверен.       — Александр!       Но я не обращаю внимания на оклик. Я уже не здесь, я там. Я снова веду свой собственный бой, свою битву. И сейчас, пока трясется пол, пока, я абсолютно уверен, на нас нападают пираты, я не знаю, как вырваться из моего собственного ада.       Магнус знает. Этот старый маг, наверное, знает абсолютно все. Видит меня насквозь. Воспоминание рвется как тонкая, невесомая ткань, когда его губы впиваются в мои в требовательном, жестком поцелуе. От изумления я приоткрываю рот, и его язык скользит глубже. И я мало что понимаю в происходящем, но я целую его в ответ, слегка подталкивая его язык.       Но это не отвлекает меня слишком надолго, когда я действительно слышу взрыв за стенами корабля, а само судно сотрясает новой волной.       Меня насильно вырывают из слияния, Иззи в ужасе. Я все еще как-то пытаюсь сопротивляться нападению. А лицо пирата, лицо, которое я запомню навечно, возникает на экране.       Никогда не думал, что полетный костюм можно снять с такой легкостью, но Магнус буквально одним движением срывает его с меня. А потом и с себя. Я падаю на койку, продолжая задыхаться. Ужас сковывает мои рецепторы. Ужас. Жажда. Надежда. Не знаю, в какой момент я поверил ему, но сейчас я уверен: если и есть возможность меня спасти, этот безумный странный маг — единственный, кто может мне помочь.       — Научи меня жить, — шепчу я, не зная, как вообще позволяю этим словам, которые заглушаются взрывами, сорваться с моих губ. Но он слышит их. Стоя рядом с койкой, обнаженный и прекрасный, как умеют только маги, он улыбается мне. И я не могу оторвать взгляда от его глаз. Кажется, это единственное, что важно в рушащемся вокруг меня мире.       — С того самого момента, как ты летишь со мной, — его тело опускается поверх моего. И я снова чувствую вкус его губ. Стону, не в силах сдерживаться.       Я сдаюсь. Сдаюсь окончательно. Я теряю контроль. Добровольно отдаю его Магнусу, потому что просто больше не в силах удерживать. Делай, что хочешь, только позволь мне вырваться. Спаси меня!       И я не знаю, произношу я это вслух или про себя. Это уже не имеет никакого значения, когда его губы скользят по моим предплечьям, а потом все ниже и ниже.       Очередной взрыв прямо рядом с нашим нынешним местоположением раздается ровно в тот момент, когда его губы обхватывают мой член. Я выгибаюсь дугой.       — Надо сдаваться. Только так мы сможем выжить.       — Ну да, конечно, жизнь дороже потерянной гордости. Если бы у нас только был шанс дать отпор!..       Губы скользят уверенно, целенаправленно. Магнус то ускоряется, то замедляется, то вовсе отстраняется. Он держит меня на самом краю, не позволяя кончить. Играет со мной. Это бесит, возбуждает, сводит с ума, заставляет задыхаться и вновь обретать дыхание. Мне кажется, я застрял в какой-то проклятой клетке, из которой не смогу, не захочу вырваться.       И когда его губы не отстраняются в тот момент, когда я на самом краю, я, наконец, кончаю. Он проглатывает абсолютно все, а потом вновь скользит вверх. Его губы требовательно впиваются мне в шею. Руки исследуют тело. И я не хочу, не должен, но снова возбужден. Господи, что ты делаешь со мной?       — Учу летать, — тихо смеется прямо в ухо, чуть покусывает мочку. — Ничего не бойся. Ничего.       Уверенные руки переворачивают меня на живот, приподнимают. И я бы сгорел от смущения, стоя в коленно-локтевой, но смущения больше нет. Нет ничего, кроме языка, скользящего по больному позвоночнику ниже, ниже, еще ниже. До тех пор, пока он не обводит кругом анальное отверстие, проникает внутрь. И я вновь хочу сбежать от него. Так далеко, как это только возможно. И я знаю, что останусь. Так долго, как это будет возможно.       Я не знаю, что он делает со мной своим языком. Не хочу знать. Но от его уверенных движений им внутри меня у меня подкашиваются ноги. Дыхание пропадает окончательно. И я забываю, что я представитель цивилизованного общества. Я рычу, стону, скулю. Я вновь возбужден до предела, и, кажется, это все, что мне осталось.       Когда Магнус отстраняется, я хочу захныкать. Но на место языка приходит нечто большее. Намного большее. И, несмотря на просьбу, я боюсь. Впервые за весь день я боюсь не этих взрывов за стенами, которые теперь кажутся уже далекими, несуществующими, а того, что может сделать со мной этот мужчина. Потому что, кажется, мое сердце способно остановиться, если еще не остановилось.       Рука Магнуса уверенно ложится мне на поясницу, и неожиданно проходят все болезненные ощущения. Мое тело больше не ломит. Кажется, будто и не было этой нелепой драки. Не было ничего, что способно причинить мне боль. И есть только тянущее удовольствие, которое становится все сильнее с каждой секундой проникновения.       Но, войдя в меня на всю длину, капитан останавливается. И в какой-то миг я готов начать умолять его двигаться, потому что мне кажется, что сейчас я провалюсь обратно. Я не хочу вспоминать. Не хочу!       — Заставь меня двигаться, — говорит он достаточно громко, чтобы я расслышал его даже за шумом в ушах. — Говори со мной. Что ты чувствуешь?       — Боль. В душе. Страх. Желание. Отчаяние. Вину, — я кусаю собственную губу в нерешительности. Но, кажется, Магнусу этого достаточно. Он начинает двигаться. Резко, размашисто. И, черт, он не может заткнуться даже в такой момент.       — Это твоя боль, — рука пропадает с моего позвоночника и меня простреливает от того, как он движется во мне. Кажется, будто меня разрывает на части. Я кричу. Не могу кричать. Боль, раздирающая мою задницу, перетекающая в позвоночник — единственное, на что остается место в моих мыслях. А Магнус не останавливается. Он продолжает дикими толчками проникать в меня. На моих глазах выступают слезы.       И когда его руки вновь оказываются на мне, забирая боль, оставляя ее лишь в памяти, я испытываю самое настоящее наслаждение.       — Это твой страх. Страх, что она может вернуться.       И я боюсь. Действительно боюсь. Но еще сильнее боюсь, что он может остановиться. Я не хотел этого даже тогда, когда мне было больно. А сейчас, когда все, что я испытываю, — это удовольствие, так тем более.       И когда его член с силой, намеренно скользит по простате, я задыхаюсь от удовольствия. Слезы все-таки скатываются по моим щекам, и я рад, что Магнус не видит моего лица. Но когда он снова и снова повторяет свои движения, даже эти мысли пропадают из моей головы. Я стону. Я поддаюсь ему навстречу. Я хочу больше. Я хочу сильнее. Не думать. Чувствовать.       — Это твое желание.       — Заткнись и трахай, — мой сорванный криками голос хрипит, но я все-таки выдавливаю из себя слова. Потому что я не вынесу больше уроков. Я хочу просто остаться в этом удовольствии. В этом моменте. И это безумие. Но это то безумие, с которым я не хотел бы расставаться, несмотря ни на что.       Он смеется. Сильно, искренне. А потом целует меня в плечо, в шею, покусывает, оставляет засосы. И, главное, продолжает двигаться. Я кончаю второй раз за вечер. На этот раз без единого прикосновения к моему члену. И я чувствую себя как никогда раньше. Одновременно опустошенным и наполненным настолько, насколько никогда не был. Удивительное чувство. Магнус кончает в меня, а потом вытаскивает из меня член, падает рядом со мной на кровать. Не знаю как, но я оказываюсь лежащим на его груди головой. И, кажется, я совершенно не хочу шевелиться.       — Поспи, — произносит Магнус, и в тот момент, когда он убирает мокрую от пота прядь с моего лица, я действительно отрубаюсь. Но на периферии я все-таки слышу жуткий взрыв.              Впервые в жизни я просыпаюсь совершенно обнаженным в чужой постели, но так же, как в любой другой день, в полном одиночестве. На удивление, у меня ничего не болит, когда я поднимаюсь с койки. Впрочем, с магом может и не такое случиться. Первой эмоцией внутри меня вспыхивает стыд. Но потом я понимаю, что еще никогда я не чувствовал себя так легко.       Мне за многое в жизни приходилось стыдиться. Я за многое себя винил. И многое хотел переделать. Сегодня я знаю: я бы не изменил ни секунды из того, что произошло. Это было именно тем, что мне было нужно.       И я не знаю, как ему это удалось, но Магнус залечил часть того, что творилось в моей душе. Я не смогу двигаться дальше, я не смогу простить себя, пока не увижусь с сестрой. Я должен поговорить с капитаном об этом. Еще об очень многом, но это на первом месте.       Пока я одеваюсь, лицо капитана появляется на стене.       — Александр, — Магнус улыбается и внимательно осматривает все мое тело. Несмотря на все, что между нами произошло, я хочу как можно скорее оказаться более одетым. — Заканчивай сборы и иди в рубку. Джейс искренне верит, что ты придешь и скажешь ему, как неправильно он вошел в гипертуннель.       Господи, надеюсь, Джейс не видел, насколько я был раздет. Одеваюсь и спешу в рубку. Боевой пилот крутится на моем стуле, и я похлопываю его по плечу, дожидаясь, пока он освободит мне место. Всеми силами я стараюсь не смотреть на Магнуса. Ладно, вероятно, я все еще не готов к этому разговору.       Проверяю показатели. Неплохо. Крайне неплохо.       — Все хорошо. Джейс, мое уважение. Мы потеряем всего часа четыре от первоначальных планов. Но это неудивительно, учитывая, что было сражение, — мысль, которую я старался игнорировать все утро, все же пробивается в мой мозг. Откашливаюсь. — Кстати, как... как все прошло?       — С нашей стороны жертв нет. Что нельзя сказать о придурке, который на нас полез, — фыркает Джейс. — Ладно, раз ты работу принял, я — дрыхнуть.       Хлопнув меня по плечу, друг удаляется, оставляя меня наедине с Магнусом. А я все еще боюсь повернуться и посмотреть ему в глаза. Мне кажется, что как только я это сделаю, что-то в моем обретенном спокойствии сломается, пойдет прахом.       — Ладно, я готов к критике моих методов, но только если ты признаешь, что тебе понравилось, — как всегда сама беспечность, Магнус падает в кресло рядом со мной и разворачивает меня лицом к себе.       А я смотрю на него. Скольжу взглядом от его глаз к губам и обратно. И понимаю, что у меня нет критики. Мне действительно понравилось. И я ничего не имею против его методов.       — Мне нужен отгул на пару дней, когда мы прибудем на Ралтон, — единственное, что срывается с моих губ.       — Александр. Возможно, я был немного...       — Ты был прав. Я — нет. Но для начала мне нужно повидаться с сестрой. Я не могу больше заставлять ее мучиться в неведении, гадая, где я и что со мной. Перед тем как уйти... я не сказал ей ни слова. Мне нужно на Мафф. Это меньше суток пути туда, а потом обратно, — когда я заканчиваю, он все еще смотрит мне в лицо и не произносит ни слова. Это крайне нервирует. Чтобы заполнить тишину, я продолжаю: — Возможно, в некоторых случаях мое чувство вины действительно лишнее. Но точно не в этом. И как я смогу простить себя, если не начну исправлять свои собственные ошибки?       Этот странный, непонятный мне мужчина, который постоянно вытворяет такое, от чего мне хочется либо повеситься, либо придушить его, либо что-то еще, что я не могу охарактеризовать, наклоняется и целует меня. Медленно, лениво. Как будто то, что было вчера, было не сумасшествием, а зарождением длительных отношений. Как будто для нас это совершенно естественно. И я не отстраняюсь.       — Мы прилетим через несколько часов, потом я буду разговаривать с заказчиком. Я предупрежу его, что нам понадобится немного больше времени на выполнение, потому что нам необходимо залететь на Мафф, — заявляет Магнус после того, как отстраняется и встает с кресла.       С этими словами он выходит из рубки, а я так и остаюсь сидеть в кресле, не зная, смогу ли я снова дышать так же, как прежде. Но я точно знаю, какое третье желание вызывает во мне капитан корабля. Желание влюбиться в него и потерять все, во что я раньше верил, все, что до вчерашнего дня делало меня мной.       Я улыбаюсь. Той живой и искренней улыбкой, которую раньше во мне могла вызвать только сестра. И больше я не злюсь на себя просто за то, что позволяю себе чувствовать что-либо подобное. У меня есть жизнь. И я счастлив этому. Действительно счастлив.       А с сестрой я совсем скоро увижусь. И она простит меня. Не сможет не простить. Это же Изабель, кому, как не ей, знать, что у ее брата не все в порядке с головой.              ***              — Точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Джейс так серьезно смотрит на меня, что очередное отрицательное покачивание головой с моей стороны вызывает во мне лишь улыбку.       Не знаю, как ему это удается, но Магнус дарит мне достаточно мужества, чтобы встречаться со своими страхами лицом к лицу. По крайней мере, если я могу спокойно смотреть ему в глаза, я абсолютно уверен, что не имею права бояться вообще ничего.       Впрочем, капитан умеет как никто другой и разрушать это чувство. Например, когда хлопает меня ладонью по ягодицам и говорит:       — Иди уже, время — деньги.       По выпученным глазам Джейса я понимаю, что это не совсем обычное поведение для Магнуса, и действительно крайне быстро покидаю корабль. Вот чего я точно сейчас не хочу, так это вступать в какие-либо пространные объяснения. Мысль, что я могу ответить что-то в духе «Все нормально, я просто трахаюсь с капитаном», вызывает во мне какую-то нервозность.       Госпиталь находится не так далеко от космодрома — я добираюсь всего за полчаса. Еще десять минут уходит, чтобы оттуда добраться до курортного домика, в котором теперь обитает Изабель.       Свою сестру я застаю сидящей на кровати с книжкой. Крайне умиротворяющее зрелище. До тех пор, пока она не видит меня. Потому что, когда я попадаю в поле ее зрения, Иззи сужает глаза и смотрит на меня как на самого главного своего врага.       — Неужели. Кто пришел меня навестить. Чем обязана? — яд так и сочится из ее уст. И я прекрасно знаю, что заслужил это, но все же чувство вины режет меня буквально напополам.       — Прости меня. Я был неправ. И совершенно неправильным было покидать тебя, не сказав ни слова. Но... я был так напуган тем, что случилось с тобой. И тем, что я собирался сделать, — я опускаю взгляд в пол, не в силах выдержать того, с какой укоризной смотрит на меня Изабель.       — Да. Ты собирался бросить меня под нелепым оправданием, что мне необходим отдых. Я бы тоже не хотела озвучить такое себе, — сестра фыркает. — А еще ты забыл, что я не маленькая девочка. И вполне могу позаботиться о себе.       — Можешь, — я киваю. — Я был эгоистом. Я был уверен, что не смогу жить и справляться с жизнью без тебя. Страх толкает на... странные вещи и мысли.       — Зачем ты здесь? — Изабель перестает говорить язвительно, и теперь я чувствую боль в ее голосе. Это ранит меня сильнее, чем могло что-либо еще.       — Извиниться перед тобой, — я заставляю себя поднять глаза. Как там? Взглянуть в лицо своим страхам. — За то, что не смог уберечь и защитить тебя. Хотя прекрасно понимаю, что моей вины нет в том, что с тобой случилось. Это сделали те пираты. Но все же... Прости меня. И прости, что оставил тебя. Я должен был придти и сказать тебе, что отправляюсь на Ралтон...       — Отправляешься куда?! — взвизгивает сестра. И этой реакции я тоже заслуживаю. Наверное, тот день, когда мы перестанем заботиться друг о друге, не настанет никогда.       — На Ралтон. Я работаю сейчас на ралтонскую команду.       — Ты совсем последние мозги растерял? Странно, травмировало меня, а с головой проблемы теперь у тебя! — Изабель слишком резко спрыгивает с кровати, и я невольно начинаю волноваться. Но она явно сейчас не примет заботу с моей стороны. Поэтому я тяжело вздыхаю.       — Все не так плохо, Иззи. Я работаю в действительно хорошей команде. Поверь мне.       — Поверить тебе? Что-то я не уверена, что это хорошая идея, — прищуривается Изабель.       — Ты познакомишься с ними. Слушай врачей. Выполняй все предписания. Тебе осталось отмучиться всего полтора месяца, а потом я заберу тебя с собой. И ты будешь работать с нами, — несмотря на мрачность всего происходящего, я улыбаюсь, представляя Изабель на борту Аррканны. — Джейс тебе понравится. Думаю, удвоенный напор того, как вы пытаетесь вытянуть меня повеселиться, мне будет трудновато выдерживать. А с Камиллой ты всегда сможешь вступить в словесные перепалки. И я бы на это посмотрел, честно. Но только если ты не будешь ей позволять слишком сильно выпускать зубки. А Магнус...       На этом моменте я замолкаю. Я понятия не имею, что я могу сказать про Магнуса. Я люблю его? Он раздражает меня до чертиков? Он великолепен или несносен? Я не знаю, как они поладят с сестрой. Я даже с трудом представляю, каковы мои отношения с ним будут завтра.       — Тебе действительно с ними нравится, — с удивлением произносит Изабель, а потом вновь садится на кровать. — Знаешь, я абсолютно великолепно себя чувствую. Они даже не лечат меня. Я просто торчу здесь и периодически гуляю. Алек, они заставляют меня общаться с психологом!       Невольно смеюсь от того, с каким ужасом звучит последнее предложение. Смотрю на сестру. И я прекрасно знаю, чего она хочет. И разве я когда-либо мог сказать «нет» своей младшей сестренке?       — Ладно, собирайся. Но только под твою ответственность, — махаю рукой, а сам отправляюсь к врачу за тем, чтобы выписать Изабель.       И почему-то мне в голову приходит мысль, что я попал на Ралтон вовсе не ради нее. Это нужно было мне. Знакомство с Магнусом... Неужели так резко может поменяться жизнь за такой короткий промежуток жизни?       Несмотря на сопротивление со стороны большого попугайчика, я все-таки забираю сестру с собой.       Джейс и Магнус ждут меня еще на подходе к кораблю и сильно удивляются, когда видят, что я не один. Боевой пилот тут же пускает в ход свое обаяние. Даже возникает желание напомнить ему, что он женат. Но я знаю, что этого он никогда не забудет, поэтому просто расслабляюсь.       — Магнус, — обращаюсь я к магу. — Возьмешь в команду еще одного члена? Лучший техник, которого тебе в принципе приходилось встречать.       Магнус оборачивается и изучает Изабель долгим взглядом, и смотрит мне прямо в глаза. И я вижу чертят, которые там играют. Я знаю, что сейчас он упорно прячет улыбку.       — Хорошо. Но мы с тобой сегодня вечером серьезно поговорим об этом. У меня в спальне.       — Как будто мы будем там разговаривать, — бормочу себе я под нос, но это оказывается достаточно громким, чтобы меня услышали все присутствующие.       — Ты верно подметил суть! — хохочет Магнус, пока мой лучший друг и моя сестра смотрят на меня, широко раскрыв глаза.       Не придумав ничего лучше, хватаю мага за руку и тащу его прочь и с глаз долой. Останавливаюсь я лишь на границе с розовым полем. И я понятия не имею, что я вообще хотел бы сказать. Поэтому я молчу и просто смотрю вперед.       Магнус обнимает меня за талию, заставляя спиной прижаться к его груди. Так мы стоим на протяжении какого-то времени, пока он тихо и крайне насмешливо не выдает:       — Господи, что за бред...       — Я рад, что хоть кто-то разделяет мое мнение касательно розовой травы, — смеюсь я, а потом оборачиваюсь и позволяю этому несносному и прекрасному мужчине поцеловать меня.       Трудность и странности только начинаются, я уверен. Но здесь и сейчас... Да, он был прав. До сегодняшнего дня я существовал. Но теперь начинается Жизнь.