fornax

Время действительно быстро бежит. Спешит себе куда-то, не давая и шанса уследить за ним. Вот и Чонгук не заметил, как наступило лето. Жаркое, душное, с летящим по округе пухом — почти конец июня, а он все еще забивается в нос и попадает в глаза. Квартира убрана, чемоданы собраны, билет куплен. И документы на поступление тоже при себе. Вроде ничего не забыл. Осталось дождаться хозяйку, дабы ключи отдать. Все это так волнительно. Несколько часов ожидания — и Чонгук сможет лично лицезреть прямоугольную улыбку Тэхена. Сможет обнять, поцеловать, укусить, ущипнуть. Наконец-то он сможет. Чон не был богачом, оттого поскупился на покупку дорогого билета. Поездка займет пять с лишним часов, и он надеется, что сможет расслабиться за это время, а не стать еще более нервным. Каких-то пять часов. Всего-то. Он ждал момента встречи практически год. Так что эти жалкие часы не столь велики, как можно было подумать. Чонгук стоит на вокзале, ждет свой поезд. Его потряхивает немного. Не то от ожидания, не то от третьего стаканчика кофе из автомата. Каждые минуты три ему пишет Тэхен. Говорит, что ждет очень. Говорит, что весь в нетерпении. Говорит, что Гуку нужно поторопиться. И говорит, говорит, говорит. От этого улыбка сама просится на лицо. Дурацкая такая, сразу видно, что влюблен. Усевшись на свое место в потрепанном вагоне, Чон достает мангу и старается отвлечься от вороха мыслей в голове. Трудно ужасно. Взгляд то и дело расфокусируется, отчего картинки перед глазами смазанные, как и текст в облачках. Эмоции столь сильны и переполняют, что парень не знает, куда себя деть. Проораться хочется жутко, чтоб все знали, что он с Тэхеном увидится через пять часов, что ждал так долго и вот еще чуть-чуть осталось. Что любит его ужасно и поцеловать хочет нереально. Но люди не поймут. Приходится тихо грызть свои губы и скулить сквозь зубы, чтоб никто не заметил. Полпути пройдено, и Чонгук не заметил, как задремал. За время короткого и нестабильного сна ему приснилась их встреча с Тэхеном: как они за руки держались, как гуляли по городу, как заказали в небольшом кафетерии по мороженому, как пришли в столь знакомую Гуку квартиру. Как целовались и обжимались. И все столь реалистично, что, кажется, проснулся он от собственного стояка. Ужасы творит с ним его молодой организм. Ну не вовремя это. Еще десять минут, и Чон сможет отправиться на поиски Тэхена. Плевать, что ноги затекли и будут как две палки, плевать, что жарко ужасно и хочется в душ. Главное найти, а остальное — дело житейское, успеется. Чонгук выбегает первым из вагона. Отходит от него чуть подальше, чтоб другим не мешать. Стоит, оглядывается вокруг, пытаясь разглядеть знакомую макушку. Пять минут тщетных поисков. Начинается паранойя: а вдруг не узнает? А вдруг не пришел? — Привет, — раздается за спиной сиплый голос. Прокашливается. — Ты настоящий. Чонгук поворачивается, и чужая ладонь ложится на щеку, нежно скользя самыми подушечками пальцев. — Настоящий, — произносит на выдохе. — Мне начинало казаться, что ты — плод моего воображения. — Настоящий, — снова говорит Чон, не в силах отвести взгляда от темно-карих глаз напротив. Тэхен чуть ниже, чуть-чуть, совсем незаметная разница. Волосы растрепаны летним дуновением ветра. Глаза сонные, блестят на солнце. Да и сам он похож на Солнце с этими его крашенными в рыжий волосами. Ладошка на щеке холодная и влажная. Живой. — Долго ждешь? — нарушает Чонгук тишину, образовавшуюся между ними. — Пять часов пятнадцать минут, — Гук щурится, а Ким поясняет, — с того самого момента, как ты сел в поезд. — Дурак, — Чон кивает в подтверждение своих слов. Тэхен улыбается. Кажется, что его губы сами напрашиваются быть исцелованными докрасна. «На людях нельзя», — талдычит себе мысленно Гук. — Куда пойдем? — вопрос витает в воздухе, словно тополиные пушинки, забивается в легкие, перекрывая доступ к кислороду. Все так хорошо, что можно задохнуться от собственных эмоций. — Мне нужно в душ и разобрать чемоданы, — Чонгук еле выдавливает из себя, а после понимает, что говорит очевидные вещи. И вопрос Тэхена был глупым. Должно быть, тому тоже немного неловко. Тэхен снова улыбается. То есть он и не переставал, просто каким-то образом сумел растянуть губы еще шире. Убирает руку с горячей чоновской щеки и хватается за ручку одного чемодана, что и без того сжимал Гук, на мгновение мягко проходится пальцами по тыльной стороне ладони. Чон очумело глядит на происходящее. Мерещится, что на все смотрит со стороны, а не участвует в этом интимном действии. Вдруг отмирает, впопыхах убирает руку и поправляет рюкзак за плечами. Действительно неловко. Дальше все проходит в такой же тишине. Чонгук бредет вслед за Тэхеном, не задумываясь даже, куда тот направляется. Внутри бушует ураган из чувств и эмоций. И все это настолько в избытке для обычно сдержанного Чонгука, что его нещадно мутит. Он не замечает, как они дошли к выходу из вокзала, как выбрались на улицу, как Ким стал голосовать на дороге в поисках такси. Чон буквально потерялся в самом себе, забыв как дышать, говорить, ходить. Забыл как жить, в конце концов. Ему хочется поскорее вернуться в свое прежнее состояние, но все мысли направлены на Тэхена, и они не отпускают ни на секунду. Чонгук пропустил тот момент, как они уложили чемоданы в багажник к таксисту и сели в машину. Но мимо него не прошло, как — словно невзначай — Тэхен обхватил его ладонь своей, переплетая их пальцы. Образовался замок, из которого, казалось, выпутаться невозможно. Да и не хотелось. Ехали они, глядя в затемненные окна. Чонгук пытался отвлечься, разглядывая пеших прохожих и редких бродячих животных, яркие и местами серые улочки, вывески магазинов и общепитов. Но ничего не выходило. Тэхен был похож на огромный груз, что нес на себе Гук. Большущая коробка с подарками, о которых мечтал всю жизнь. Тяжело, трудно, но стоит того. Когда такси остановилось, по-видимому, у многоэтажного дома Тэхена, Ким разжал пальцы и попытался убрать руку. Чон не хотел отпускать чужое тепло даже на короткое мгновение. И он, правда, пытался выпустить Тэ из своей хватки, но что-то внутри не давало. Тэхен смотрел на него и на их руки поочередно, во взгляде так и читалось непонимание. А таксист глядел на них через зеркало заднего вида и явно не был в восторге от происходящего. — Чонгук, — низким голосом произнес Тэ. На губах уже образовалась смущенная улыбка. — Позже. Чон выдыхает сквозь зубы и кое-как заставляет себя расцепить их руки. Таксист неодобрительно цокает языком. Тэхен расплачивается, пока Гук достает чемоданы из багажника. Тэ, освободившись, тут же отбирает ручку одного из чемоданов и спешит к подъездной двери. Они едут вдвоем в лифте на одиннадцатый этаж. Пространство довольно вместительное, но все равно кажется, что слишком тесно. Где-то на седьмом этаже Гук припечатывает Тэхена к стене и начинает остервенело сцеловывать улыбку с чужих губ. Как же долго он об этом мечтал. На восьмом он уже покусывает подбородок и линию челюсти. На девятом руки забираются под свободную рубашку навыпуск, обжигая и без того взмокшую кожу. На десятом створки лифта разъезжаются и открывают на них вид для мальчиков лет десяти и, кажется, одной возмущенной родительницы. На одиннадцатом они хватают гуковские вещи и, паскудно хихикая, выбегают на лестничную площадку. Квартира Тэхена пропахла сладкой выпечкой, о которой, видимо, тот так часто говорил и фотографировал для Чонгука. Чон чувствует себя странно, находясь в месте, которое видел только на низкокачественных снимках. Будто попал в эти самые снимки, как в зазеркалье — другое измерение, не иначе. Квартира Кима довольно просторная. А еще очень в его стиле. «Чертов гик», — усмехается про себя Чонгук, беря в руки одну из статуэток персонажей аниме. Полки буквально ломятся от этих небольших цветастых человечков с глазами на пол-лица. Пожелтевшие обои в цветочек обклеены постерами с теми же героями, а еще женских айдол-групп. В гостиной длинный бежевый диван с кучей крошечных декоративных подушек. И Чонгук рад бы испытать его мягкость и комфортабельность сейчас же, затащив Тэхена и вжав в себя, потому что все тело ломит от долгого просиживания на твердой поверхности. Но Чон прекрасно ощущает, как от него веет потом, табачным дымом и смесью различных одеколонов и духов, что отпечатались на нем за долгую поездку. — Где у тебя душ? — вымученно улыбаясь, все же вопрошает Гук. — Прямо и до конца, дверь справа, — отвечает Тэ, а после глядит на младшего с озорством. — Мне составить тебе компанию? Потереть спинку? Или, быть может, просто помочь раздеться? Чонгук смеется и треплет широкой ладонью Тэхена по голове. С еще более растрепанными волосами тот выглядит чересчур милым, настолько милым, что можно удавиться тут же. — В другой раз, — говорит Чон, а после присаживается перед одним из чемоданов, доставая оттуда широкую футболку и спортивные штаны. Тэхен улыбается ему вслед, понимая, что другой раз точно будет. От этой мысли греет где-то под ребрами. Парень, закрывшись в ванной на щеколду, скатывается спиной по двери, зарываясь пальцами в смоляных волосах. Все происходящее такое нереально потрясающее и просто вау, что его потрясывать начинает немного от осознания. Тэхен тут. Тэхен в нескольких метрах от него. Тэхен под боком — бери не хочу. С ним можно делать все, что угодно. Потому что они наконец-то вместе. Как же сложно в это поверить. Через какое-то время Чонгук берет себя в руки, сдерживая счастливые повизгивания, раздевается и залезает в ванну, закрывается шторкой, чтобы не забрызгать плитку на полу и не раскроить себе череп, поскользнувшись. Сильный напор обжигающей воды приятно бьет по уставшему телу, даря расслабление. Чон никогда не пел ранее в душе, но сейчас, когда все настолько хорошо, что даже не верится, с языка сами собой срываются слова какой-то популярной песни. За дверью цвета темного дуба стоит Тэхен. Стоит и вслушивается в мелодичный голос, смешанный с шумом воды. И знай он слова этой незамысловатой песни, не задумываясь, подпел бы. Через полчаса из ванной вывалился разморенный Чонгук, вслед за которым выползали клубы горячего пара. Довольно быстро он отыскал местонахождение Кима, пристроившегося на табурете в кухне. Тот пил, кажется, кофе из белоснежной чашки и держал в руках книгу одного из английских писателей (читал он ее или делал вид — дело десятое). Гук облокотился о косяк, начав изучать парня взглядом. На носу очки в круглой оправе, на голове то же гнездо, что оставил Чон перед уходом в душ. Свободная рубашка и джинсы сменились на поношенную застиранную футболку, которая мешком висела на нем, и широкие шорты с пятнами, которые, видимо, не отстирываются уже. На ногах забавные тапки в виде головы мультяшного героя. Тэхен время от времени подносил емкость с напитком к губам, делая небольшие глотки, а после снова ставил на небольшой кухонный стол с негромким стуком. На поверхности остались кофейные круги, что парня совсем не заботило. — И долго ты собираешься пялиться на меня? — не отрывая взгляда от книги, произнес Ким. Чон вздрогнул от неожиданности. Низкий голос с еле слышной хрипотцой пронзал все нутро юноши насквозь. — Я ждал этого так долго, и ты хочешь мне запретить? — вопросом на вопрос ответил Гук. — Ну, — Ким закрыл книгу и снял очки, потерев переносицу после, — я думаю, у тебя еще будет много времени наверстать упущенное. — Почему бы не начать прямо сейчас? — на лице юноши появился оскал, и он явно заметил, как от этого дернулся Тэхен. — Куда бы ты хотел сегодня сходить? — Тэ избежал ответа, проигнорировав вопрос. Потому что мать твою, Чон Чонгук, ты можешь хотя бы на время перестать быть таким? — Сегодня я хотел бы остаться дома, а вот завтра, если хочешь, можешь поводить меня по достопримечательностям, — Чонгук отталкивается от стены и идет в сторону Тэхена. Всего три с половиной шага, и он стоит за спиной парня, водрузив ладони на его плечи, мягко массируя. Благодаря зеркалу, что висело перед ними, Чон мог наблюдать за тем, как меняется выражение лица Кима на более расслабленное: еле заметная хмурость сошла на нет и морщинки у глаз разгладились. Пальцы несильно надавливали на мягкую кожу, сминая под собой, вызывая табун мурашек у Кима. — Мне кажется, — голос Гука звучал тихо, интимно, пробивая все стены и снимая заслонки внутри Тэхена, — ты и сам за сегодня устал. Тэхен сидел, чуть прикрыв глаза, уплывая от приятных ощущений на плечах и шее. Он так же, как и Чон, смотрел в зеркало, следя за отражением парня. А точнее, его взглядом, прожигающим огромную пылающую дыру в нем. На высказывание Чонгука юноша вновь промолчал. — Не хочешь провести сегодняшний вечер со мной, — Тэ машинально качнул головой, вызвав улыбку на лице Гука. Она дробила внутренности Кима не хуже его взгляда, — пивом и пиццей? Тэхен, услышав окончание вопроса, широко раскрыл глаза и повернулся лицом к парню. Тот смотрел на него, продолжая улыбаться, а глаза горели, кажется, от одной мысли выпить и объесться фастфудом. Парень нахмурился, а во взгляде так и читалось «ты издеваешься надо мной?» Но в мгновение тэхеново лицо преобразилось: снова прямоугольная улыбка и щелочки глаз, съедаемые морщинками. — Чур смотрим фильм! Ужастик! Несколько! — Тэ выкрикивал фразы одну за другой, явно радуясь мысли о том, как он замечательно проведет окончание дня. — И я выбираю! Подобное поведение парня вызвало смех у Чонгука, и он, обхватив ладонями лицо Кима, потянулся к нему, целомудренно целуя в порыве чувств. Этот парень, Тэхен, не исправим. Парни заказали три огромные пиццы и к ним же в придачу двенадцать банок пива. На вопрос Чонгука, не слишком ли это, Тэхен отмахнулся, сказав, что они могут выпить и доесть еще завтра. Чон спорить не стал, зная, что это бесполезно. Когда коробки с дымящейся пиццей были открыты и лежали на столе, а несколько банок пива стояли у дивана, парни развалились на мягкой поверхности и включили один из фильмов ужасов, что выбрал Тэхен. Чонгук не мог сосредоточить свой взгляд на экране, ибо рядом лежал Тэ, часто взвизгивающий на напряженных моментах. Чтобы хоть как-то занять руки (да и рот тоже), Гук постоянно вливал в себя ледяное пиво из жестянки, закусывая мясной пиццей с тягучим сыром. И вот ближе к концу фильма, Чон допил третью банку и понял, что налегать на алкоголь не следовало. Теперь прижать к себе Кима и поцеловать его хотелось в разы сильнее. Еще в голове эта приятная пьяная дымка, сносящая всю устойчивость парня. Уйдя в себя со своими размышлениями о происходящем, Чонгук не заметил, как от начала второго кинофильма прошло порядка двадцати минут, а Тэхен что-то говорил и говорил ему на ухо. — Эй, Чонгук-и, — позвал Ким, щелкая пальцами перед лицом юноши, — ты меня слушаешь? Лицо Кима оказалось непозволительно близко к чоновскому. Настолько, что Гук аж задержал дыхание на мгновение. И все бы ничего, но дышать он так и не начал. Потому что Тэхен сам коснулся его губ, аккуратно сминая. Кажется, у него тоже была жесткая нехватка их поцелуев. Тэхен в гуковских руках буквально плавился, а Чон боялся получить солнечный удар, ибо Тэ горячий ужасно и светится ярко даже в тусклом свете плазменного экрана. В какой-то момент Чонгук подхватил парня на руки, не отрываясь от покрасневших губ, и понес в спальню, не особо представляя, где та находится. Пока они шли, Чон трижды врезался в стену боком и дважды приложил затылком Тэхена. Тот, изрядно устав от происходящего, вылез из захвата и потащил в нужном направлении юношу за руку. Оказавшись в комнате, парни завалились на кровать. Вокруг них царила темень, ни Чонгук, ни Тэхен не видели ни черта, потому ощущения столь обострились и, кажется, поцелуи — это самое неземное в этом гребаном мире. Всю ночь они провели в объятиях друг друга, обмениваясь влажными поцелуями. Ни тот, ни другой не думали ни о чем, просто наслаждаясь обществом друг друга, совсем позабыв о работающем телевизоре, остывающей пицце и недопитом пиве. А утро встретило Чонгука тяжестью в голове и не только. Ноги чем-то прижало к мягкой постели так, что вытащить их не было ни единой возможности. Глаза словно налиты свинцом — открыть до ужаса трудно и посмотреть, что творится, никак нельзя. Неожиданно юноша почувствовал касания к его паху, что секундой позже сменились влагой и жаром. Происходящее дурманило, смешиваясь с ощущением похмелья в еще не до конца отрезвевшем теле. И всего этого казалось до невозможного в избытке, заставляя со стоном разлепить веки. Перед расфокусированным взглядом виден размытый потолок, усеянный бледно-зелеными звездами, что светятся в темноте. В середине находится широкая люстра в виде веток, увешанных крошечными лапочками. И Чон бы долго еще лицезрел это, если бы не услышал хлюпающий звук и не почувствовал, как его головку тщательно обсасывают. Привстав на локтях, парень смог увидеть, как Тэхен вылизывает его член сверху донизу, хмуря брови. На лице читались сосредоточенность и увлеченность своим делом. Возможно, Чонгук бы рассмеялся оттого, как это забавно выглядит, но он не в том положении. Совсем не в том. — Эй, — хрипло ото сна позвал юношу Гук. Дождавшись, когда тот поднимет на него взгляд, выворачивающий наизнанку все внутренности, он продолжил, — что ты делаешь? Тэхен поднял вопросительно одну бровь, спрашивая, мол, а что, не видно? «Нет, не видно», — мысленно ответил Чон. Ким вслух так ничего и не сказал, зато снова принялся вбирать в рот орган, кончиком языка скользя по выпуклым венкам. Руки его лежали на чоновских бедрах поверх домашних штанов, несильно сжимая, пощипывая кожу. Чонгук откинулся обратно на постель. Спорить не было смысла, расспрашивать, видимо, тоже. Да и не особо хотелось, собственно. В голове ни единой мысли кроме «ради этого стоило потерпеть год». Руки сами собой тянулись к растрепанной макушке, но леность разлилась по всему телу, не давая принять сидячее положение. Губы Тэхена то плотно обхватывали член, то еле касались, заменяясь мягким языком. Парень действовал не особо умело — практики как таковой было немного, но он старательно ласкал налитый кровью орган, стараясь произвести впечатление на Гука и довести его до исступления. Если спросить Чонгука, нравится ли ему минет в исполнении Тэхена, он покрутит пальцем у виска и вновь насадит Кима глоткой на себя. Потому что глупо такое спрашивать. Потому что даже пускай Тэхен был бы совсем плох в этом деле, его вид в данный момент оправдывал любые изъяны. Если у Кима это не первый отсос, то у Чона это точно впервые. И если бы он знал, что минет — это настолько хорошо, приехал бы раньше, начхав на институт, не сомневайтесь. Тэхенов рот просто создан для того, чтобы доставлять удовольствие Чонгуку. Спустя несколько минут Гук, наконец, просыпается окончательно. Тогда он уже в кулаках собирает цветастую простыню и, не выдержав, вновь принимает полу-сидячее положение. Облокачиваясь на одну руку, второй он ведет в сторону Кима и кладет ему на голову, теребя жесткие рыжие волосы и чуть надавливая, дабы тот взял глубже. Перед глазами искры и цветные пятна, а еще эти дурацкие постеры, что навешаны у парня всюду. В голове хмельной туман, а все нервные окончания обострены более обычного. Возможно, Чонгук оторвал бы от себя Тэхена или хотя бы предупредил бы его, что вот-вот кончит, но все тело по ощущениям похоже на вареную макаронину, и он просто не успевает сообразить, что вновь насаживает Кима на себя, сжимая его волосы на загривке. Тэхен давится, бьет Гука по ногам, чтобы отпустил и дал отдышаться. Когда оказывается свободным, тут же выпускает пульсирующий член изо рта и кашляет жутко. Чонгук чувствует себя виноватым, потому натягивает штаны нормально и спешит в кухню. Возвращается меньше чем через минуту со стаканом воды. Протягивает юноше, а тот выхватывает и выпивает залпом. Снова прокашливается и сипит: — Чонгук, блять, ты ополоумевший засранец, — Гук понимает, что заслужил столь грубое обращение, кивает в ответ виновато. — Прости, я не хотел, — отзывается хрипло парень. — Не хотел он! — Ким вскидывает руки к потолку. — Ты понимаешь, какая бы вышла нелепая смерть? — Чонгук давит смешок, представляя заголовки статей. — А еще это был последний минет после того, как ты выпьешь пиво и объешься фастфудом. Господи, это было ужасно. Из-за тебя пришлось проглотить! — Ну, прости, — снова говорит Гук. Чонгук залезает на кровать и садится перед Тэхеном. Протягивает к его лицу руку и приподнимает за подбородок, чтобы тот смотрел на него. А после касается его губ своими. И прекрасно ощущает вкус горчащей спермы. Виновато лижет уста, подтягивает к себе ближе за шею. Шепчет меж поцелуями «я отплачу». И ведь правда. Потому что теперь они вместе, рядом, делят одну кровать на двоих. Чонгук счастлив, как бы там ни было. Да и Тэхен счастлив тоже, хоть и строит из себя обиженного. Теперь вдвоем — и это единственное, что будет волновать их в ближайшее время.