Настоящее счастье

Голова болела. Эльтарн поморщился, садясь, хотел было рявкнуть на Раннина, но осекся, разглядывая странную комнату, захламленную, грязную, пропитанную парами какого-то пойла. — Не понял… Голос тоже был незнакомый, какой-то слишком высокий. Он поднес руку к виску, в котором угнездилась тупая выматывающая боль, нащупал длинную ссадину, уже запекшуюся коркой. Кто-то смыл кровь с его лица и волос, на затылке волосы еще были чуть влажными. Потом он перевел взгляд на свои руки и едва не взвыл — руки были не его. Слишком тонкие, узкие кисти. Хотя мозоли почти «родные». Показалось сначала, что его превратили в ребенка. Потом в глаза бросилась какая-то неправильность, он опустил взгляд ниже и теперь в самом деле взвыл: у него были груди! Маленькие, аккуратные, с острыми розовыми сосками, немного сморщившимися от холода. Рука быстро нырнула под ветхую простынку, не обнаружив искомое, зато найдя то, чего там, по его разумению, быть не должно было. — Я теперь девушка! Все-таки та молния была неспроста. Эльтарн скрипнул зубами, поднялся, оглядываясь более тщательно. Интересно, почему это его положили в кладовку. И почему он девушка? И чем тут вообще так воняет? — Есть тут кто-нибудь? Раздались шаркающие шаги, дверь открылась, и на пороге воздвиглась старая пьяная человечка, жалко улыбнулась: — Сашенька, доченька, ты очнулась! От старухи несло убойной смесью перегара, немытого тела и какого-то вонючего дыма. — А ну вымойся немедленно, — рявкнул Эльтарн, сдержав рвотный позыв. Потом сообразил: «Доченька». Так это… Он, что, в теле какой-то городской потомственной нищенки? Боги, помогите! Нужно немедленно найти Гнездо Иволги и ту тварь, которая захватила его тело! Он поднялся, голова отозвалась вспышкой боли, перед глазами все на секунду завертелось. Старуха, опешившая от его рыка, так непривычно прозвучавшего в исполнении тонкого девичьего голоса, кинулась поддержать. Эльтарн кое-как выровнялся, потом посмотрел внимательней. Старуха оказалась не такой уж и старой, просто весьма потрепанной. — Иди и вымойся. И постирай одежду, — велел он. Она не понимала, глупо хлопала глазами. — Сашенька, что ты? Тебе плохо? Водички принести? Голова кружится, да? — Настасья-а-а, ты куда упиздила, подруга, я уж-же разлил! — раздался откуда-то из-за двери пьяный мужской голос. — А это кто? Эльтарн решил пока не устраивать скандал, вдруг там отец, хотя от этой мысли передернуло. — Это Семен Николаевич, — засуетилась женщина. — Мы немножко выпили… — В шею гони, — буркнул Эльтарн. — И быстро. — Да что ты, Саша? — непонимающе глянула на него женщина. — Он же тебя помог перенести, ну как же не ува… — Гони. Его. Отсюда. Быстро!!! — вызверился Эльтарн, забыв и о боли, и о слабости этого тела. Потом до него дошла странность: имена! Незнакомые имена, странно звучащие для эльфийского уха. Он, что, в другом мире? Но такого не может быть, какая должна быть молния? Пошатываясь, он добрался до окна, отдернул пожелтевшую тряпку, гордо именуемую портьерой, и в онемении уставился на дикий для его глаз пейзаж. За немытым, с растрескавшимися и облупившимися рамами, окном была зима, вид ограничивали поставленные коробкой странные дома — серые, словно соты диких лесных пчел, огромные, испещренные ровными рядами окон. Улей. Огромный человеческий улей. Остро захотелось вернуться обратно. Но сейчас зима, молний не бывает. А еще тут явно нет слуг. Придется начать приводить в порядок свое жилище. И начать с того, что заставить эту старуху всех выгнать отсюда. Только одеться. Или хотя бы завернуться в простыню… Нет, последнее было не лучшей идеей. Простыни на этой кровати оказались серыми не от старости, а от грязи, их покрывали какие-то мерзкие пятна. Эльтарн почувствовал настоятельную потребность вымыться — он на них лежал! — Мне нужна моя одежда, — решил он и посмотрел на старуху. — Сейчас, принесу тебе халат, — та развернулась и убрела куда-то. Через десять минут ожидания Эльтарн понял, что она забыла, зачем ушла — снова послышался голос мужика, звон и пьяное подхихикивание матери его нынешнего тела. — Принеси мне одежду, быстро! — рявкнул он на все жилье, надеясь, что получится быть достаточно грозн...ой. Кажется, это сработало, вскоре женщина приволокла ему что-то, похожее на балахон из теплой ворсистой ткани и трусики. Девичьи, простенькие, с цветочком на интимном месте! Но они были хотя бы чистые, Эльтарн натянула их, напялила странный балахон, оказавшийся весьма удобным. — Выгнала всех? Не выгнала — за дверью слышались уже три пьяных мужских голоса. Эль поморщилась: ну и чего она хотела от этой… идиотки? Кажется, та пропила последние мозги. Впрочем, что еще ждать от существа, обитающего в таком месте? Бр-р-р! Эльтарн повела глазами по комнате, с тоской вспомнив свою плеть. Ее бы сейчас! На глаза попался висящий на перекошенной дверце шкафа мужской ремень, поношенный, но крепкий, кожаный. Подойдет. Первый удар достался мужику, который как-то слишком виновато на нее глядел. Эльтарн понимала, что силы неравны изначально, потому била сразу пряжкой в ухо. Пока остальные не успели опомниться, досталось и им. Ремень оказался отличным средством для разгона этого сброда. Молча, под их матерные вопли, Эльтарн выгнала всех и вышвырнула за двери вонючую обувку и чужие странные куртки. Тело ныло и жаловалось, но ей было наплевать — зато в доме не осталось чужаков. А вот теперь… — В ванную! Бегом! — подталкивая неповоротливую, неуклюжую человечку, заставила ее открыть двери в тесное, затхло и сыро воняющее помещение, на периферии сознания ужаснувшись. Тут вообще можно как-то мыться? Эта комната грязней свинарника. Надо будет потом заставить человечку ее отдраивать. Потом пришло осознание: отдраивать, скорее всего, придется не только эту ванную, но и всю квартиру, жить здесь она просто не сможет. И драить будут поровну, и она, и эта… мать. Пока что Эльтарн прошлась по квартире, осмотрела ее, осталась недовольна грязью и вонью, но вполне довольна остальным — привести в порядок, будет неплохо. А еще у этой Сашеньки была скрипка, что радовало — можно будет начать зарабатывать. Так себе инструмент, конечно. Далеко не его эксклюзивные творения из драгоценных пород лучшего для музыкального инструмента дерева. Но скрипка была чистенькая, ухоженная, прекрасно отстроенная. Как и вся комнатка, еще меньше по размерам, чем та, где она очнулась. Саша любила порядок и в меру сил его поддерживала. Тут и рамы окон были чистыми, подкрашенными, и какая-то зелень на подоконнике цвела вовсю странными цветами на суставчатых ветках-листьях. В общем-то, жить можно, раз уж не получается пока вернуться. Она методично перебрала гардероб Саши, ужаснулась практически полному отсутствию теплых вещей, потом принялась за остальную квартиру. Выкупавшаяся и немного протрезвевшая женщина попыталась, было, прикрикнуть на нее за изгнанных мужиков и самоуправство. — Заткнись! — рявкнула Эльтарн в ответ. — И иди мой ванную и кухню! Как ни странно, это подействовало. Уже потом Эль исподволь вытянула из женщины причины состояния своего тела. И порадовалась тому, что ее не успели изнасиловать — тот мужик, которому она врезала первому, испугался крови. А пока мать, испытывая чувство вины, елозила по грязной плитке не менее грязной тряпкой, пытаясь отмыть плесень и потеки, оттереть рыжую от ржавчины ванну. — А что, чистящих средств никаких нет? — буркнула Эльтарн, выливая все спиртное, какое нашла, в раковину. На них, как видно, не хватало денег — все уходило на выпивку. В холодильном шкафу было пусто, только лед намерз в верхней камере. На жратву денег тоже не было. Эльтарн грязно выругалась, отошедший от встряски организм заявил, что голоден. И уже давно, судя по состоянию тела, не ел вдосыта. — Давай деньги, — приказала она. — Нужно купить еды. Что это вообще за мать такая? Хотя у самого Эльтарна она была не лучше, если подумать, бросила сына в городе и уехала. Но хотя б не пила. Когда ей в руку сунули несколько цветных бумажек, она опешила. Это — деньги? Только теперь стало ясно, сколько проблем ждет чужака, не понимающего правил мира, в который попал. Если Сашу закинуло в его тело… Впрочем, нет, ей помогут. Раннин, служанки. Эльтарн придется со всем справляться самой. Раннин… По нему Эльтарн уже скучала. Не хватало его надежного тепла рядом, хотя в последнюю сотню лет он раздражал, как верный и чересчур надоедливый пес, повсюду следующий за хозяином. Потому и гоняла его Эль плетью, вымещая это раздражение. Сейчас вдруг стало стыдно за то, что была к нему несправедлива и слишком жестока. Эльтарн даже приостановилась, задумавшись: стыдно? Ей? Видимо, это переживания, свойственные этому телу! Нет уж, не стоит испытывать фантомные чувства, нужно привыкать к этому миру. Вряд ли ей удастся вернуться домой. Молния, говорят, дважды в одно место не лупит. Надо разобраться с тем, что есть. Мать, какая уж есть, видимо, все-таки дочь любит, надо только привести ее и квартиру в порядок и отвадить этих нищих, или кто они там. — Собирайся, идем за продуктами! — прикрикнул он на женщину, выбравшуюся из ванной передохнуть. — Сашенька, — заныла она. — Еще надо купить нормальные средства для уборки. И постельное белье. — Что ты, денег же не хватит, а вдруг Семен Николаевич придет? — Никакие Семены Николевичи, — Эльтарн это едва выговорила, — больше не придут. А если придут, ремень всегда буду при себе носить. — Ну как же так можно, Сашка! Они ж к нам по-человечески… — А я к ним бесчеловечно, — отрезала Эльтарн. — Хватит пить. Где ты работаешь? — Да я… — замялась та, отвела глаза. Все ясно, нигде. Но оказалось, что Эль не права. — Техничкой в школе, только в другой, Саша, не в твоей. Эльтарн чуть не взвыла. Школа? Она ребенок? Ну почему, за что! — А по профессии ты кто? — тем не менее продолжила она напирать. Мать не выглядела совсем уж опустившейся, может, она еще что-то умеет? Как бы так выяснить… И что значит «техничка»? Техника? Не похоже, что такое существо разбирается в чем-то. — Ты что, Саша? Бухгалтер я, забыла, что ли? — опешила мать. — Ну, была им три года назад. Как сократили — так и все, работы не найти, — привычно-плаксиво завела она. Но чувствовалось, что это такая отговорка, ложь. Не искала она работу. — Ну вот и найдешь себе нормальную работу через месяцок, когда в порядок себя приведешь, — Саша разглядывала вешалку с верхней одеждой, гадая, неужели у нее и правда ничего такого нет на зиму. — Я куплю травы, заварю… И будешь умываться. Сказать было проще, чем сделать. Кто его знает, какие тут травы и для чего. Ей пришлось натянуть на себя все, что было теплого, потом сверху надеть тонкое пальто, явно не предназначенное для такого холода. Сапожки были тоже отвратительно тонкие и совсем не грели. — И мне нужна теплая обувь… Надо на работу устроиться… Интересно, а тут берут на работу тех, кто учится в школе? Может, разносить письма или что-то вроде. — Что ты, Саша, тебе полгода осталось, и ЕГЭ сдавать! — почти испугалась женщина. Что сдавать, Эльтарн не поняла, но огрызнулась универсальным: — А потом что? — Ты же хотела в консерваторию, может, возьмут на бюджет… — А может и не возьмут. Нет уж, нужны деньги. И сыграть где-нибудь бесплатно. Эльтарн раскрутку себя как скрипача знала до мелочей: пара бесплатных концертов, десяток малооплачиваемых — это для начала. Ей, как воздух, была нужна информация по этому миру. Все, от мелочей начиная, ведь она, по сути, не знала ничего, даже названия страны, где очутилась, кто король, кто аристократ. Что бы такое прочитать? Может, в общественную библиотеку сходить? Читать Эльтарн не любил. В свое время его слишком уж много заставляли этим заниматься. Но когда нет выбора, придется делать даже то, что ненавидишь, лишь бы выжить. Жить хотелось отчаянно. И при этом жить хорошо. В комнате Саши были книги, и довольно много. Для начала стоило прочесть их. Эльтарн пришлось отвлечься — они пришли в какой-то полуподвал, где изо всего выбора продуктов больше всего было бутылок. — Ну нет, — разворачивая мать за руку, прошипела она, — пошли отсюда! Нам нужен нормальный магазин, а не это убожество! — Но Сашенька, мне плохо, надо выпить. — Перетерпишь! Больше ты пить не будешь ни-ког-да, тебе ясно?! Женщина всхлипнула, потом закивала. — Ладно, Саша. Я поняла. Другая лавка… то есть, магазин был огромен. Назывался «супермаркет», что это значило, Эль догадалась позже, когда увидела продающиеся на одной площади самые разные вещи, от хлеба до садовых лопат. Она сопоставила цены и номинал своих бумажек. Получилось, что можно взять хлеб, крупу и странные сосиски в оболочке. — Это все деньги, которые у нас есть? Точно все? Нужно было мясо, белые клубни, что там еще кладется в самый простой суп. Телу нужна была нормальная пища. — Немножко есть еще, — промямлила мать. — Нам нужен суп. И хлеб. На первое время, — распорядилась Эльтарн. — Ты умеешь шить? — Ну, разве что немножко. За машинку-то уже сто лет не садилась, вот как умер Гриша, так и… — мать всхлипнула. Значит, отец умер… — Вот и сядешь. Мне нужно новое платье для выступлений, сможешь сшить? — Да я… хорошо, Сашенька, я попробую. Эльтарн доверила выбор продуктов матери, следя, как она набирает их в корзинку. Белые клубни она опознала, пусть и неуверенно, и были они тут какие-то бурые. Морковь и капусту — тоже, они почти и не отличались, разве что были более блеклые и сухие на вид. И мясо было тоже знакомое. Эльтарн успокоилась — суп будет. Уже дома ей пришло в голову взглянуть на себя в зеркало — до того времени как-то не нашлось. В зеркале отражалась миловидная девушка с длинными светлыми волосами и голубовато-серыми глазами. И без малейших шрамов, уродующих лицо! Эльтарн едва не завопила от радости, ей в голову даже не закралась мысль о том, каково будет этой девочке в ее мире с такой «радостью», как исполосованное битым стеклом лицо. Что ж, здесь она выглядела неплохо. Следовало использовать этот дар. Платье голубого оттенка подойдет. И нужно перебрать гардероб этой Саши. Мать возилась на кухне, она слышала, как та открывала и закрывала шкафчики — искала заначку. Эль мысленно позлорадствовала: ищи не ищи, а спиртного в доме нет, все ушло в сток. Наконец, та загремела кастрюлями. Эльтарн отправилась за книгами. Учебники хотя б почитать, раз она школьница. Что ее безусловно порадовало — так это активное знание языка и грамоты. И оставшаяся то ли из прошлой жизни, то ли унаследованная от прошлой хозяйки тела память. Слова «эйдетическая» Эль не знала, называя это абсолютной памятью. Стоило прочесть учебник, и она могла пересказать его с любой страницы или строки. Но пересказать — не значит понять. Некоторые науки ей были неясны, например, физика. Странная вещь. Зато учебник географии она прочитала влет, равно как и историю. И в полной прострации откинулась на стенку, сидя на кровати. Тут нет магии. Кругом техника. И мир… Совсем чужой. Руки опускались, и их почему-то внезапно хотелось на себя наложить. Как жить без магии?! Как играть, не ощущая силу внимающей толпы? Это было дико и страшно. И здесь, в этой стране, нет короля. Не к кому обратиться с просьбой о помощи, не для кого играть, пробиваясь наверх. Зачем вообще нужно тут выживать? Потом пришла злость — на все подряд. «А вот хрен вам! Выживу! Вы у меня еще все попляшете, сволочи!» — неведомо кому пригрозила Эльтарн. Из кухни потянуло сытным запахом, желудок буквально взвыл, требуя немедленно наполнить его едой, которая так аппетитно пахнет. — Я хочу есть! Сперва нужно наладить быт. Потом разобраться с умениями тела и уровнем игры. Тарелку пришлось перемывать самой — когда увидела, как ее помыла мать. Только потом налить себе супа и стараться есть медленно и с достоинством. Еда была горячая и сытная, что от нее и требовалось. И даже вкусная. После еды Эль осоловела и раззевалась, и мать, причитая про второй час ночи и завтрашнюю пятницу, чего девушка не поняла, отправила ее спать. Наутро ее разбудил мерзкий звон. Эль не поняла, что это. Звон не утихал ни на секунду, она сложила пальцы, чтобы метнуть туда сгусток магии и пришибить то, что так звенело, но ничего не произошло. Пришлось встать и найти источник звука вручную. Это были круглые часы, которые сами утихли, пока Эль добиралась. Она изучила цифры, озадаченно почесала в затылке: выходило, что здесь в сутках по двенадцать часов? Или она чего-то не понимает? — Сашенька, пора в школу, ты уже проснулась? А вот и тупик — где эта самая школа? — Я сегодня не пойду, от вчерашнего голова раскалывается, — скорчила Эль страдающую мину. — Не могу, очень плохо. — Сашенька, ну надо же, — залепетала мать. — Я тебя провожу. Это уже было лучше, Эль, сверившись с дневником, уложила в сумку те книги и тетради, подписанные четким разборчивым почерком, которые были нужны на занятиях, быстро умылась, оделась и потащилась на кухню, завтракать разогретым вчерашним супом. Кто бы сказал ей раньше, что она с таким аппетитом будет поглощать дважды одно и то же очень простое блюдо — получил бы плетью. А вот поди ж ты, так вышло. Хотя суп… очень вкусно получилось, этого не отнять. Умела мать готовить. Выходить на холод очень не хотелось. Эль прилипла к теплой, почти горячей батарее и зевала, временами морщась и потирая висок. Царапина, дома уже затягивавшаяся бы, все еще ныла. Мать смотрела виновато и суетилась, одеваясь. За окнами была еще самая натуральная ночь. Ну куда выходить в такую темень, да еще и в мороз?! Но пришлось. Дорога была не особенно длинной, хотя школа вызвала только ощущения омерзения — каменная серая коробка. — О, Смирно-о-ова! — мерзенько так протянул визгливый девичий голос. — Что же ты без своей скри-и-ипочки? Ты ж с ней и в туалет ходишь, а тут вдруг не взяла-а? — Захлопни пасть, — огрызнулась Эль. Девушка шокировано заткнулась, правда, ненадолго. Разразившись потоком брани, она попыталась толкнуть Эльтарн, или вцепиться ей в косу, Эль не поняла. Она просто сделала шаг в сторону, обидчица растянулась на полу. — В твоем-то возрасте вести себя как ребенок, — фыркнула Эль. — Да ты! А Эль стало искренне смешно. Что ей сможет сделать эта девчонка? Оставалось найти нужный класс, помогло расписание, найденное на стене на первом этаже, у гардероба, куда пришлось сдать пальто. Нумерация комнат там же помогла понять, что двести шестой кабинет — на втором этаже, туда Эль и направилась. Смотрели на нее кто с презрением, кто равнодушно. В целом Эль решила, что популярной эта Саша явно не была. Вот и славно. Она устроилась на свободном месте в конце среднего ряда столов, лихорадочно пролистывая и вчитываясь в записанное Сашей в тетради. «Боги, выручайте, если вдруг меня спросит учитель, я же не смогу ответить…» Повезло — ее игнорировали даже учителя. Что не облегчало задачи, Эль удалось выяснить, что это самое ЕГЭ — общий экзамен, по итогам которого можно выпуститься из школы. И предметы надо еще и выбирать. «И почему здесь нельзя выбрать скрипку?» — бурчала про себя Эль, торопливо записывая то, что говорили учителя, мучительно пялясь на примеры, которых просто не понимала, несмотря на пролистанный второпях учебник алгебры. А ведь это предстоит сдавать, но как? А еще русский язык… Хотя там нужно просто выучить правила. Отчаянно не хватало информации. И магии. Но сначала хотя бы информации — обо всем, и в первую очередь о школе, правилах и принципах сдачи экзаменов. «Да Хаос меня побери! Какая-то сопля все это понимала, а я, трехсотлетний эльф — не пойму?!» Нужно прочитать ВСЕ имеющиеся дома книги, может быть, оттуда удастся что-то почерпнуть еще. И найти кого-нибудь, с кем можно поговорить о школе, кого-то из сверстников. Саша-Саша, серая мышка, вот так и не знаешь — то ли благо то, что никто на тебя не смотрел и не общался, то ли нет. Имена одноклассников Эль вычленяла на слух, запоминая, кому они принадлежат. У нее есть опыт обольщения, есть, несмотря на то, что почти всю жизнь рядом цепным псом был Раннин. Попробовать, сработает ли на ком-то из парней? Вот, например, этот — краса и гордость класса. А что? Так было написано на доске, где висела фотография смуглого улыбчивого брюнета, темноглазого и с поволокой во взгляде. Хотя нет, на этом Олеге сразу повисла местная королева красоты. Может, вон того, он тихий и тоже средний, не заучка вроде бы, имя красивое — Влад, внешне тоже симпатичный, темноволосый и зеленоглазый. Решено, на нем и попрактикуется. На перемене после проклятой алгебры Эль подошла к жертве обстоятельств, стараясь улыбаться мило и естественно. — Что тебе, Сашка? — спросил он. — Домашку списать? — Нет, Влад, у меня другое предложение. Можешь со мной позаниматься? — Не могу, — буркнул он. — Родители не разрешают приглашать к себе никого. — Ну, у меня? Если не испугаешься, — Эль усмехнулась, правда, теперь вымученно. — У нас дома… бардак. Мать после смерти папы… не просыхала. Сейчас, правда, исправилась, но все равно я еще порядок не навела. — Можно, — кивнул Влад. — Тогда диктуй адрес, приду вечером. Мысленно Эль застонала от досады: адреса она не знала. «Тихвинская, шестнадцать, сорок три», — всплыло в голове, словно привет от той Саши. «Вот спасибо, подруга!» Эль продиктовала. — Ага. Жди, часов в шесть приду. — Отлично. Спасибо, Влад, — и полный жгучей благодарности взгляд. — Буду должна. — Угу, расплатишься билетами на концерт, как станешь знаменитой, — хохотнул парень. — Хм, а это мысль. Идет, тогда ты — первый в списке. — Ну-ну, — он в ее способности явно не верил, но хотя бы не отказывался помогать. «А это мы еще посмотрим и докажем», — зло подумала Эль. Руки уже соскучились по скрипке — еще бы, день не прикасалась к смычку! А вот где ей тренироваться? Не в этом же человеческом улье… Комната маленькая, вряд ли там хорошая звукоизоляция. Вспомнилась гулкая подземная труба, по которой пришлось идти утром. Ага, а вот и репетиционная, и аудитория, и возможность заработать первые деньги. Когда-то очень давно Эльтарн играл на людных площадях, зарабатывая известность. Придется повторить опыт. А еще — в той трубе она видела нищих, похоже, не только опыт публичных выступлений придется повторять, попрошайки не любят конкурентов. Оставалось надеяться, что запросят они не особенно много, удастся сторговаться хотя бы процентов на тридцать отчислений. Драться не получится — могут и местные силы правопорядка прогнать, и сами попрошайки накостылять, Сашенька девочка хрупкая, да и руки надо беречь. Но после школы поесть — и бегом в переход. Заодно станет понятно, пользуется ли репертуар Эль популярностью. Произведений в памяти хранилось очень много, можно стать известным музыкантом. Если только получится начать восходить к вершинам славы. План действий был намечен и выполнен без отступлений. Матери дома еще не было, пришлось помучиться, пока Эль поняла, как открыть двери, как зажечь плиту, разогрела и буквально залпом выхлебала суп, сожрав чуть ли не половину оставшегося хлеба. Бедное-бедное голодное тельце! Ну, ничего, она еще откормит и отхолит его. Все у нее будет. Эльтарн натянула две пары теплых носков, два свитера, теплые колготы под старенькие штаны из какого-то плотного синего материала, схватила скрипку и помчалась зарабатывать деньги. Как она и ожидала, к ней сразу же подошли для разговора, правда, почему-то сказали, что деньги отдавать она должна все. — С какой это вдруг радости? — опешила Эль. — Я их зарабатываю не для вас, а для себя. — Вот как заговорила… Хотя ладно, тебе и так-то не больно много кидали, а я добрый, — мужчина, который, видимо, тут всеми руководил, засмеялся недобрым смехом. — Будешь отдавать десять процентов, чисто номинально. — Идет, — зло сощурилась Эль. Немного, значит? Ну, посмотрим! В переходе было холодно, руки мерзли отчаянно, но она пообещала себе, что обязательно отогреет их дома, вскинула скрипку к плечу — и мир поплыл прочь, уносимый звуками музыки. Эта магия осталась неизменной. Она не замечала, как в футляр звенящей рекой посыпались монеты — эта часть магии тоже подействовала, пусть и слабо. Ничего крупного не кидали, но мелочи было преизрядно. Надо было видеть глаза того мужика, когда Эль, замерзнув окончательно, все равно скрупулезно пересчитала всю мелочь до единой монетки, благо, номинал успела уловить, когда мать расплачивалась в магазине. Выделила десятину, ссыпала ее в помятую коробку, проходя мимо попрошайки, и гордо удалилась. Тащить это все было очень тяжело, мелочь пришлось ссыпать в рюкзак, чтобы положить в футляр скрипку. Эль так и тянуло опрокинуться назад, как неповоротливому жуку. Но это были деньги. Привычные — ну, почти привычные — монеты. Пусть и не золото и серебро, а какой-то белый дешевый сплав и медь, но тяжесть первых денег в этом мире, как ни странно, окрыляла. Потом-то пришло понимание, что нужно поменять мелочь на крупные купюры. В первом же магазине продавщица округлила глаза, но принялась пересчитывать мелочь, не забыв ужаснуться ее количеству. — Деточка, ты на паперти стояла, что ли? «Где?» — мысленно удивилась Эль, но вслух ответила: — В переходе. Играла. Продавщица почему-то заохала, стала пересчитывать быстрее, потом выдала несколько цветных бумажек и вернула горсть монет, которые менять было не на что. — Ну вот. Спасибо, — вежливо поблагодарила Эль, удивляясь сама себе. М-да, давненько она не была вежлива с кем-то, кто был прислугой. А продавцов в этом мире воспринимать хозяевами лавок и магазинов не получалось — они ими не казались и, по всей видимости, не были. Интересно, это много или не очень? На что может хватить этих денег? Может, зайти в супермаркет и попытаться прикинуть цены? Потом Эль вспомнила о времени. Пришлось спросить у прохожих, кто-то сказал «Полшестого», и она припустила домой. В шесть обещал прийти Влад, а дома… а дома — бардак. Матери все еще не было, так что Эль принялась подметать коридор, стараясь сделать его почище. Хорошо хоть пустые бутылки, тряпки и банки вчера были безжалостно вышвырнуты в мусоропровод. Эль мысленно похихикала над тем, с какой опаской она наблюдала от двери за тем, как мать это делает. Но страшно ведь — громыхающая труба, в которую надо сыпать весь мусор. Потом-то увидела — возле подъездной двери есть еще одна, нараспашку, и в крохотном помещении под люком в потолке стоит железный ящик. Как раз подходила к двери, когда из люка с грохотом высыпалось что-то неопознанное. Эль подпрыгнула, потом поняла, куда девается весь мусор, собирают в ящик и увозят. Умно-умно. И вот теперь она спешно наводила хотя бы относительный порядок. Протерла небольшой столик у продавленного дивана, неприязненно покосилась на обляпанную странными пятнами обивку, подумала и пошла за пледом в комнату матери. Он, хоть и страшненький, был все же почище обивки. Надо бы все перестирать, но руки… Руки портить нельзя. Интересно, люди этого мира придумали уже что-нибудь, чтобы облегчить труд прачек, за неимением магии — техническое? Пока что Эль ничего такого в квартире не нашла, хотя всю ее обыскала на предмет непонятной техники. Утюг нашелся, пусть и странный, с непонятным хвостом, с пимпочкой на конце, а в пимпочке — два медных штырька. Потом она обнаружила такие же хвосты у всей техники. И то, куда эти хвосты вставляются. Почему-то в стенах. Это было очень странно, но Эль понравилось, утюг сам нагревался через хвост. Когда она, ощупывая черную коробку с хвостом, случайно ткнула в какую-то выпуклость, коробка вдруг посветлела на одной из граней и заговорила. Эль недолго приходила в себя, опознав что-то вроде шаманского водяного зерцала. Хотя оно показывало что-то странное, вроде театра, только более интересное. А еще рекламу всякого. И новости, которые Эль ни о чем не говорили. Она все равно жадно слушала и смотрела. Это был чужой мир, и к нему следовало бы привыкать. А говорящее зерцало показывало этот мир, его новости, его культуру и обычаи. Потом по квартире прокатился звонок. «Влад», — вспомнила она. Окинула взглядом квартиру, поморщилась: обшарпанные стены, пожелтевший от вонючего дыма странных курительных палочек потолок, потертый и в пятнах ковер на вполне себе неплохом паркетном полу. Наверное, стоило бы скатать этот ковер и вынести на помойку, но она не успела. Ладно, это потом. Хорошо хоть проветрить успела, чайник на плите вот-вот закипит, в ее комнате порядок идеальный, больше и не нужно пока. Эль пошла открывать. Влад стоял на пороге, держал в руке пакет. — Я тут принес немного… к чаю. Мало ли, захотим попить после занятий. Он чем-то напоминал Раннина, такая же улыбка, внимательный взгляд. Только пока что без той удушающей заботы, от которой нельзя ступить и шагу. — Можем и сейчас попить. На улице холод драконий, у тебя нос красный, — пожала плечами Эль. — И руки вон. А у меня чайник… — с кухни донесся захлебывающийся посвист, она фыркнула: -…закипел. Раздевайся, ванную сам найдешь. Влад повесил куртку на вешалку, прошел в ванную. К счастью, ничего про ее состояние не сказал, сделав вид, что все в порядке. И все равно внутри Эльтарн точил червячок стыда — за чужую-свою квартиру, за чужую-свою мать. И злость на ту Сашку, которая была слишком слаба, чтобы просто взять мать и оттащить ее от края, чтобы та не скатывалась по наклонной в болото пьянства. Ну, ничего, теперь тут она, и все будет хорошо. Должно быть. — С каким предметом у тебя проблемы? — уточнил Влад. Эль подумала, расставляя на вымытом до скрипа столе чашки, заварник и сахарницу с жалкими остатками странного сахара — кубиками. — Знаешь, со всеми. Я тебе расскажу странное, можешь верить, можешь не верить. Только помоги, я расплачусь, честно. — Рассказывай. Влад смотрел с интересом, не понимая, что именно ему хотят рассказать. — В общем, я вчера упала и ударилась виском, — Эль отвела волосы, показывая синяк, окружающий длинную царапину. — Потеряла сознание, а когда очнулась — практически ничего не смогла вспомнить. Так, только имя, где живу, с кем, что учусь. Почитала учебники — лес густой, ничего не понимаю. Ориентируюсь с трудом. Вот так. Мне бы школьную программу с самого начала пройти. ЕГЭ это… я не помню, как его сдавать… — Тебе же к врачу надо, вдруг что-то серьезное, — забеспокоился Влад. — А с предметами я помогу, позанимаемся и все нагоним, я тебе притащу их с первого класса, почитаешь, и потом объясню, что не поймешь, лады? — Лады. А серьезного там нет ничего. У меня даже голова уже не кружится. Не заморачивайся. Пей чай, давай, отогревайся. Я сама недавно только вернулась, замерзла, как щенок. После чаепития они перебрались в комнату, Влад стал рассказывать про сдачу ЕГЭ. Оказалось, что там просто надо написать тест, потом ответить на пару точных вопросов и заняться творчеством вроде решения задачи или сочинения. Звучало не очень сложно. — Ладно, где мои длин… уши не пропадали, — хмыкнула Эль, вспомнив, что уши у нее сейчас самые что ни на есть короткие, людские. — Давай, начнем с самого начала математики. Сложение, вычитание, умножение и деление я помню, как ни странно. Дроби и степени тоже. — Ладно, давай что посложнее. Как оказалось, Влад учился хорошо, вернее, мог бы и на отлично, но отец разрешил не перенапрягаться, сказал, что университет у сына все равно будет заграничный, язык Влад знает, а ради какого-то там кружка металла рвать жилы не стоит. — А мне — стоит, — поразмыслив и сопоставив оценки в дневнике Саши, сказала Эль. — Платить за обучение мать не сможет, мне нужно поступить на бесплатное. — Так по результатам ЕГЭ берут, зачем напрягаться по другим предметам? Выбери те, которые будешь сдавать, а на остальных сиди тихо и что-нибудь иногда говори. И вообще, ты вроде на скрипке играешь… Хоть как-то, но играешь ведь, может, это при поступлении зачтут. — Ха! Как-то? — Эльтарн тут же взвилась. — Ты хоть раз слышал, как я играю? Да и поступать я собираюсь именно в институт музыки, как его? Консерваторию! — Конечно, слышал, Сашуль, потому и говорю, — усмехнулся Влад. — Ты старательная, упорная, но нет в тебе какого-то вот огонька… Не Ванесса Мэй ты, однозначно. И не пробивная ты ни разу. — Ладно же, пусть соседи хоть оглохнут, — Эль вскочила, схватилась за кофр со скрипкой, сверкая глазами. — Слушай, потом скажешь, Мэй я там или не Мэй. Она злилась, нервничала: мог ли уровень этого тела сказаться на ее музыке? И люди в переходе — вовсе не казались сейчас показателем ее крутости. Почему-то стало важно доказать что-то этому вот парню. Гладкое, прохладное тело скрипки само прыгнуло в руку, на память пришли мелодии совсем не эльфийские — плавные и нежные, а орочьи, огненные, похожие на языки костров, на искры, пляшущие в темном бархатном небе. Влад успел набрать номер отца через три минуты, чтобы дать тому послушать музыку. Родители ж вроде все выпендриваются, что они культурные и образованные, отличают Моцарта от Шуберта. Пускай опознают и скажут, что это такое. Он смотрел на Сашку и не узнавал ее. Куда делась та тихая невзрачная мышка, опасавшаяся всего и вся? Та, что сейчас играла, зло и торжествующе усмехаясь, прикрыв глаза — определенно была не Сашкой. Когда она опустила смычок, Влад встряхнул головой. — Точно не Мэй. Ей до тебя далеко. А, пап, спасибо, что послушал. Эль тяжело дышала, словно не играла, а танцевала там, у костров. Это было очень давно, когда они только познакомились с Раннином. На удивление, воспоминание не принесло ни горечи, ни сожаления, ни раздражения. Кажется, она потихоньку отпускала тот мир, смиряясь с тем, что не вернуться уже назад. — Знаешь, а раньше ты играла как-то… очень слабо. Где ты прятала такой талант? — Наверное, там, где треснулась головой, — хмыкнула Эль. — Ну? Теперь ты мне веришь, что я смогу? — Теперь верю. Значит, завтра принесу учебники, почитаешь, разберешься. Кстати, завтра контрольная по английскому, у тебя с ним нормально? — Тьма-а-а… не знаю. Наверное, у меня с ним никак, — развела руками девушка. — Ладно, подсунешь мне тест, я прорешаю. Но ты учи, пригодится, очень сильно. — Спасибо. И что ее дернуло шагнуть к нему, наклониться и чмокнуть в щеку у самых губ? Не иначе — какие-то местные злые духи! — Вот глупая, — хмыкнул Влад. — ладно, я пойду. А ты почитай учебник английского, вдруг что прояснится. — Ну и почему это я глупая? — озадаченно бормотала Эль, проводив его до двери и вернувшись в свою комнату, разбираться с учебником непонятного ей языка. Как она успела понять, этот язык был международным. И выучить его требовалось непременно. К сожалению, если знание русского языка, письменного и устного, пришло к ней подарком богов, то остальные знания тела, увы, были недоступны. И этого языка она не понимала совершенно. Придется начать учить с самых основ. — Сашенька, я дома, — послышался голос матери из прихожей. Пришлось взять ремень для порядка, мало ли, кого она опять притащила, и идти встречать. Ну прям как знала — на пороге топтался тот самый… как там его… впрочем, неважно — дальше порога пускать его Эль все равно категорически не собиралась. — Пошел вон, — сказала она, помахивая ремнем. — Настасья, уйми свою девку! — возмутился мужик. Мать не успела и рта раскрыть, как Эль захлопнула дверь перед носом гостя. — Я же говорила — никаких пьянок! — вызверилась на нее Эльтарн. — Показывай сумку! — Сашенька… Спиртное было изъято и недрогнувшей рукой вылито, а бутылки отправлены в мусорку. Мать, похоже, успела принять на грудь где-то вместе с несостоявшимся собутыльником, от нее снова несло алкоголем. — Последний раз предупреждаю — ты больше не пьешь! Или я тебя из дому выпускать не буду! — Но мне же работать надо… — А работать я буду. И зарабатывать побольше твоего. В доказательство Эль предъявила матери три бумажки с номиналом в тысячу и еще пару сотен. — Завтра идем в магазин, покупать чистящие средства, продукты и одежду. Так, и давай сюда все деньги, которые у тебя есть. Мать заахала, но не стала спрашивать, откуда деньги, безропотно выгребла еще четыре тысячных и две по пятьсот, потом высыпала горку мелочи. — И на книжке еще, за отцовскую машину… — Где? — не поняла Эль. — В банке лежат, — мать принесла какую-то тоненькую маленькую книжку с цифрами, видимо, такие выдавали в местном банке клиентам для слежения за счетом. Эль пролистала ее, хмыкнула: триста тысяч? Интересно, это много или мало? Ладно, она потом узнает, сопоставив цены в разных магазинах и на разные товары. — Пусть лежат, раз в банке, сохраннее будут. — Да, пусть лежат, тебе на учебу как раз будет. И замуж если, богатая наследница, деньги и квартира, — засуетилась мать. — Никаких замужей, — отрезала Эль. Она не собиралась искать себе мужа. Может, потом, когда-нибудь. Вот любовника было бы неплохо найти. Хотя это тело пока ни разу не заявило о своих желаниях. Скорее всего, оно вообще было еще невинно, как первоцвет. Вот и славно, можно без помех закончить школу, потом либо устраивать концерты, либо поступить в консерваторию. Хотя Эль сомневалась, что ее научат там чему-то, что за свои триста лет она не выучила. Но Влад, вроде бы, говорил что-то про необходимость высшего образования, если хочешь чего-то достичь. Правда, он сказал что-то вроде «без бумажки ты букашка». Как Эль поняла, здесь была весьма сильна бюрократия. Даже в магазинах выдавались «чеки» — отпечатанные кассовыми механизмами бумажки с суммой покупки и перечнем товаров, что уж говорить об иных сферах жизни. У нее, вернее, у Сашки этих бумажек была целая куча: какой-то паспорт, грамоты, сертификат о прививках, какое-то пенсионное свидетельство, что-то еще в отдельной пухлой папочке. Надо будет обязательно поговорить с Владом и об этом. Выяснить, так ли уж это высшее необходимо, если связываешь свою жизнь с музыкой. И надо еще поинтересоваться насчет ускоренного курса обучения, может, получится за неделю сдать все выпускные экзамены в этой консерватории… Может, не откажут в этом. Еще надо узнать у него, где есть библиотеки. Или информационные центры — слишком уж технологичен этот мир, чтобы информация хранилось только в книгах. Наверняка люди придумали что-то еще. Уже засыпая, Эль подумала, что воспринимает чужой мир странно-спокойно, будто и не удивляют ее рычащие металлические чудовища со светящимися глазами-фарами на улицах, свет, зажигающийся по щелчку рычажка на стене и прочие чудеса. Не хватало магии, хорошей горячей еды, возможности покупать, что хочется, без ограничений. Но это все придет, нужно просто снова начать подниматься наверх. И выучить пару местных языков на всякий случай.