Два берега Хамры

Ловчий в разгар погони, как бы ни был ей увлечен и сколь бы сильно ни потерял осмотрительность в охотничьем азарте, подобен быстротой горному леопарду, а чутьем на опасность – тонконогому джейрану. Безумный сахир еще не успел разглядеть, кто его преследователи, как они в одно мгновение исчезли с его глаз – и теперь лишь обычные прохожие да будничный уличный шум окружали его. Он недоуменно вертел головой по сторонам, но никого не находил. Случилось же вот что: увидев цель прямо перед собой, Шаир схватил свою спутницу и бросился обратно за угол, одновременно кинув в сторону сахира заклинание отвода глаз. Возможно, если бы не магические щиты, преследователям бы не удалось столь успешно раствориться прямо перед лицом злодея, однако вышло так, как вышло – и теперь Шаир неожиданно обнаружил себя прильнувшим к стене дома и крепко прижимающим к себе пурпурную синку. «Явская сила!» – подумал он и тут же отпустил Ятиму, которая незамедлительно стукнула его крепко сжатым кулачком в грудь. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы он охнул от неожиданности. – Он нас чуть не заметил! – с возмущением изрекла она и уставилась на него, гневно сверкая темными глазами. – Но не заметил же! – ответно возмутился Шаир, обиженный тем, что девица не оценила, как его мгновенная реакция их сейчас спасла. А ошибиться всякий может. – Думать надо даже во время погони! – уже с куда меньшим запалом возразила Адиля и тут же переключилась на то, что ее волновало куда больше: – Но где же Лучик? Куда этот мерзавец его дел? – Где-то спрятал, я полагаю. У него было время. Но теперь мы его выследили, и рано или поздно он приведет нас к своему убежищу. – Надо было все-таки идти по следу Лучика, – тоскливо сказала Адиля, – но что уж теперь, не возвращаться же. – Ловчие из янычар, я думаю, пойдут по нему, – попытался утешить расстроенную девицу Шаир. Все-таки было видно, что за ребенка она искренне переживает. Потом он прислушался к ощущениям и добавил: – Он уходит, потерял нас. Пошли за ним, но осторожнее! – Кто бы говорил! Впрочем, проявлять безрассудство Шаир и впрямь больше не собирался: они шли за сахиром неторопливо, стараясь держаться поодаль и, по возможности, смешиваться с толпой. Ловчий умел загонять и преследовать жертву стремительно, не теряя ни единого драгоценного мгновения, но умел и выжидать, и красться за нею тихо, подобно коту, выслеживающему мышей у амбара. Адиля теперь предпочитала молчать и слушаться своего спутника, дабы вновь не привлечь к себе внимание преступника, который, как она себе призналась со всей откровенностью, немало ее пугал, и если бы не опасность, грозящая Лучику, она бы в подобное ни за что не ввязалась. У бин-амиры не было чутья ловчего, однако ауру безумия, исходящую от сахира, могла ощутить даже она. И не только она: Адиля прекрасно видела, как некоторые нави с чуткими рогами отходили от сумасшедшего в сторону или огибали его за несколько шагов. Вряд ли кто-то из них смог бы точно понять, в чем дело: чтобы определить болезнь разума, нужны знания лекаря и уж точно побольше времени, чем в беглое столкновение на улице. Однако прохожие подспудно чувствовали тяжелый привкус болезни и отступали, опасаясь, как и Адиля. Но выбора у нее не было: именно сей безумец похитил названного брата бин-амиры, и только выслеживая его, они продвигались к спасению Лучика. В какой-то момент сахир направился в длинный и, как нарочно, прямой и обезнавевший переулок – и шел по нему так долго, что преследователи, решив, будто их цель ушла дальше, свернули за ним. Однако преступник оказался достаточно близко, и стоило ему обернуться, он мог бы их заметить. Так что Шаир немедля втянул их в ближайшую лавку, где можно было переждать, прикинувшись покупателями. Лавка, как на грех, оказалась набита дешевыми украшениями и совершенно пуста, а заскучавший продавец чрезвычайно обрадовался их посещению. – О, чарующая пери, вы нашли прекрасное место, чтобы подобрать себе украшение! – незамедлительно обратился он к Адиле. – Хотите ли вы браслеты или кольца чистейшего серебра? Гребни для волос тяжелого ифрикийского дерева, или броши, изготовленные из белейшего речного перламутра – вам не найти лучших во всем Сефиде, и да покарает меня Ата-Нар, если я вру! – Я просто посмотрю, – сердито буркнула Адиля, которая совсем не любила, когда на нее наседали с трескотней, сводящейся к одному: купи-купи-купи, оставь тут свои деньги. Возможно, не вырасти она во дворце, где подобное обращение казалось немыслимым, она бы находила некоторое удовольствие в том, чтобы горланить, споря с продавцом, долго перебирая товар и хая его на все корки, чтобы сбить цену. Но прошлое свое не перечеркнешь, и от наседающих продавцов Адиля шарахалась. Продавец же, почувствовав, что тут он не найдет должного понимания, обратился к Шаиру: – Прекраснейшая засмущалась, но, думаю, столь достойный муж найдет возможность побаловать свою драгоценную половину. Давно мне не доводилось видеть такой красивой пары, как вы! – решил подольстить он. И что он говорил дальше, никто не уже не слушал. «Пары? Зачем боевой паре украшения, кто бы мне объяснил?» – изумилась Адиля, которая ни разу за все время не помыслила о том, что она – женщина, а ловчий – мужчина, и в них можно увидеть нечто большее, чем навей, связанных долгом. И тут же задумалась о том, что, возможно, некоторые артефакты в действительности могли бы пригодиться для боевых пар. Шаир в тот же самый момент застыл, пораженный мыслью совсем иного рода. «Еще одна пурпурная синка в невестах?! – думал ибн-амир. – Нет уж, мне и первой многовато...» Здесь он собирался отбросить неприятную тему прочь, однако его поэтическое воображение, подобное резвому скакуну, уже живописало ему картину будущего, в которой сразу четыре жены-синки, все – различных оттенков пурпурного, расположились в его покоях в Золотом дворце. При этом все четыре как одна были чем-то недовольны. Первая тыкала калямом в его стихи, рассказывая, что рифма в пятом бейте хромает. Вторая, оказавшаяся Ятимой – полагала, что он недостаточно хороший ловчий. Третья упрекала: «Опять ты слушаешь кого попало и веришь им на слово!». Четвертой, на месте которой Шаиру неожиданно представилась встреченная утром госпожа Мэй, и вовсе почему-то не нравился лежащий в вазочке лукум. И будто этого было мало – разум тут же подбросил Шаиру мысль о будущих тещах. Однако, вспомнив о сиятельной Джахире, он наконец решил не развивать дальше эту и без того пугающую фантазию. Он тряхнул головой, хмуро уставился на продавца и изрек: – Мы спешим, и у нас нет денег. – После чего стремительно выскочил из лавки, потянув за собой Ятиму. По счастью, преследуемый за это время все же скрылся из виду. Адиля, решившая, что они просто спешат за похитителем, последовала за Джабалем безропотно. Что ее в этот момент смущало, так это убывающий щит над ними, а отнюдь не то, как неловко они могли выглядеть в глазах продавца – о чем внезапно подумал Шаир, отойдя от лавки. Все-таки ибн-амир был слишком подавлен разыгравшимся воображением, раз ему в голову полезли такие неуместные мысли. Адилю же ничто не отвлекало. Она думала о том, что обычно в бою щит так долго удерживать не приходится, наоборот – за ним всегда должен следовать удар, и по возможности скорее, чтобы не исчерпать весь огонь на защиту. Так что боевые чары – это вам не заклинания, которые держатся подолгу. Но у нее появилась мысль, что именно можно попробовать сделать, чтобы ловчий не терял след вновь. – Джабаль, мой щит тает! – Хваленая боевая магия плохо работает? – не преминул уколоть тот. – У всех видов магии есть свои достоинства и недостатки. Я тут размышляю о том, чтобы попытаться объединить усилия. Ты можешь повторить свой щит? – не отступила бин-амира. – Объединить? Не дури, точки силы как перепутаются – тут такое бахнет! – помотал головой ловчий. – Не перепутаются. В крайнем случае, как прикрыть бахнувшее – меня тоже учили. Давай попробуем, может сработать! Хороший щит должен выйти. – Сейчас кидать что ли? – удивительно быстро сдался тот и остановился. – Нет, погоди, я основу наведу! Бин-амира сдернула вялые остатки старого щита, и Шаир поморщился, вновь ощутив себя почти лишенным магического зрения. Но это было временно, потому он принялся с интересом наблюдать, что затеяла его спутница. За неимением под рукой молота, да и артефакта тоже, Адиля выстучала легкую вязь основы правым кулаком по левой ладони и дала соскользнуть точкам будущей опоры с руки, отправив их лететь над головой – впрочем, оставив место для накладывания следующих слоев, которые должны были подняться выше этого. – Теперь твой! Ловчий повторил свой стишок – и заклинание, развернувшись, буквально само налипло на основу, для того и предназначенную, после чего Адиле оставалось лишь добавить свой слой, питающий всю конструкцию. По сравнению с артефактами она была простенькой – и, само собой, сработала как надо. – Где ты этому научилась? Это в Сине такие боевые школы? – В кузнице, – фыркнула Адиля. – Пошли уж, чего зря стоять. – Я думал, боевые сахиры только молнии метать умеют, – пробурчал Шаир, – а тут вон какая... штука... сложная. – Да ну, какая сложная? – отмахнулась Адиля. – Проще не бывает. Ибн-амир покосился на нее, неожиданно для себя самого подумав о том, как ему повезло, что эта «малика из кузни» увязалась за ним. И что без нее он, возможно, вовсе бы не справился. Впрочем, он тут же себя одернул: они все еще не нашли ребенка и не поймали похитителя, и сейчас ему нужно было дальше идти по следу. Просто теперь в успех всего предприятия верилось намного сильнее. Они еще довольно долго петляли по улицам, и Шаир все яснее понимал, что безумный маг направляется куда-то к окраинам города. Этого можно было ожидать: ему нужно достаточно укромное место, чтобы проводить магические эксперименты, не вызывая ни у кого подозрений. И на достаточно большой высоте, чтобы ошметки силы не долетали до земли. Обычно сахиры селятся в башнях, но что, если сахир – преступник, не желающий привлекать к себе внимания? Что за убежище он найдет себе тогда? Ибн-амир шел по следу и одновременно думал над тем, куда тот может их привести. И хотя он смог наконец оценить помощь своей спутницы по достоинству, привычка действовать в одиночку не позволила ему догадаться сразу рассказать ей о своих размышлениях. В Золотом Дворце узнали об опасности, грозящей старшему отпрыску наследной фамилии, немногим позже, чем во Дворце Тысячи Садов, но переполох там поднялся не меньший. Само собой, в отличие от Джахиры бин-Сю, сиятельная Сальма бин-Зарифа не следила за амулетом сына ежечасно, и новости о том, что происходит нечто опасное, донеслись до них через редчайшую и драгоценнейшую Сферу Дальновидения, артефакт столь редкий, что многие считают его легендой. Однако они действительно существуют, хоть и находятся, в основном, во владении крайне влиятельных фамилий. Откровенно сказать, добрейшей Сальме сначала показалось, что от ярости, которую источала владетельная Джахира, и которая будто доносилась прямо с той стороны Хамры, Сфера лопнет. Но сама новость встревожила ее даже сильнее чем то, каким тоном она была донесена. Не теряя ни минуты, ясминская амира направилась в покои старшего сына, однако двери были заперты – и, сколько она ни стучала, никто не открывал. Обеспокоившись больше прежнего, Сальма решила, что ей стоит как можно скорее сообщить тревожные новости мужу. Амира Хакима она вскоре нашла в его кабинете, занятым государственными делами. – Наш Котенок пропал! – с порога сообщила она. – Кто пропал? – недоуменно спросил амир, не поднимая взгляда от бумаг. – Твой сын, Шаир! – с упреком ответила Сальма, нависнув над мужем. – Может, в саду гуляет?.. – очевидно не чувствуя всей серьезности случившегося, предположил Хаким ибн-Саиф. Тут амира, всплеснув руками, рассказала ему новости, долетевшие из шаярского дворца, а также сообщила, что не нашла ибн-амира в его покоях. – Людовщина какая-то! – амир Хаким наконец отложил свитки в сторону и посмотрел на жену. – Полный дворец гулямов! Нужно срочно их опросить и выяснить, куда мог деться этот паршивец! Уж точно не на поединок мести, это я тебе могу обещать. – Откуда ты знаешь?! – ломая пальцы, запричитала Сальма. – Мне бы доложили, – уверенно ответил амир и направился в казармы гулямов. – Как можно быть таким уверенным и беспечным? – тихим и несчастным тоном сказала ему вслед Салима. – Ведь Адиля бени-Феллах полноценный боевой маг! Она может обидеть нашего бедного мальчика! – Бедный мальчик уже взрослый мужчина, – обернулся к ней муж, – и должен уметь справляться с трудностями. Лишь из уважения к твоему беспокойству я сейчас собираюсь организовать поиски сына. Но ничего более тут сделать нельзя, – сказав это, он с достоинством вышел из комнаты. Ровно перед тем, как в казармы ворвался сиятельный амир, гулям Карим чувствовал себя просто прекрасно. После смены караула он успел переодеться, поесть и теперь как раз начал партию в нарды со своим приятелем. Однако провести безмятежное послеобеденное время в подобающих тишине и покое ему было не суждено. Ибо, как назло, он оказался в числе караульных, которые стояли на посту, когда ибн-амир Шаир загадочным образом исчез из Золотого дворца. Амир Хаким гневался тихо, однако иные предпочли бы выслушивать громкие ругательства, нежели его слова, от которых всем хотелось немедленно провалиться на другую сторону Шара. Так что вместо партии в нарды Карим переминался с ноги на ногу и невольно думал о том, что наследный ибн-амир, конечно, навь хороший и всегда был к нему, Кариму, добр и внимателен, но в его присутствии жизнь несчастного гуляма делается слишком уж хлопотной и многотрудной. Дальше лучше не стало: выяснив, что никто из караульных вовсе не видел Шаира ибн-Хакима ни гуляющим по дворцу, ни выходящим за его стены, амир потребовал срочно осмотреть все – и гулямы забегали по коридорам, вызывая немалое изумление слуг и придворных. На любые расспросы они, согласно указанию самого Хакима, отвечать отказывались, так что жители дворца оказались предоставлены собственному воображению, и вскоре слухи в сердце Сефида бродили еще более абсурдные, нежели в Дворце Тысячи Садов в день исчезновения Адили. Одни говорили, что гулямы ищут шаярских ассасинов, которые пробрались во дворец, чтобы украсть амира Хакима. Другие утверждали, будто ибн-амир Шаир сбежал с бродячими актерами. Третьи же, видимо, опираясь на плохо подслушанный разговор двух сиятельных амир, уверяли, что в Ясминию переселяется жить сам амир Рахим ибн-Селим, попросивший у бывших врагов убежища от ревнивой жены. По счастью, благородный Хаким ибн-Саиф этого не слышал, иначе немало удивился бы результату, к коему привело его желание сохранить пропажу сына в тайне и не поднимать излишнего переполоха. Тем временем Шаир даже не подозревал, что творится в его отсутствие во дворце, более того – придерживался мнения, что его нынешние дела куда как важнее чего угодно, могущего случиться в амирских покоях и около них. Сию минуту он с искренним вниманием выслушивал многочисленные версии, где мог бы укрыться безумный похититель, которыми сыпала Адиля после того, как он наконец догадался поделиться с ней занимающим его вопросом. – Пожарная каланча? Сигнальная вышка? Заброшенный храм? Хотя нет, откуда в столице заброшенный храм?.. Обсерватория? – Здесь была одна! – тут же вскинулся Шаир. Город он знал прекрасно даже на окраинах, потратив немало времени на его изучение. Однако додуматься про обсерваторию не смог. Теперь он чувствовал себя одновременно устыженным, что не сообразил сам, и вновь очень довольным, что решился прихватить с собой эту странную ученицу кузнеца, невзирая на неуместные мысли, которые она у него вызывала. – Можем сразу эту обсерваторию и проверить! – Э нет, мало ли, вдруг он совсем даже и не в ней детей прячет, а мы, пока будем рыскать там, время потеряем. Давай уж проследим за похитителем! Все равно он никому вреда не причинит, пока по улицам шатается… Ну, не должен. Адиля сжала руки, которые дрожали при мысли о том, что мог сотворить злодей с ребенком. Не время раскисать! Сейчас нужно было действовать. И все же их догадка оказалась верной: безумный сахир вывел их прямо к обсерватории. Заходя в дверь, он остановился на пороге и подозрительно оглянулся, а потом закрыл вход каким-то неизвестным обоим заклинанием. Преследователи, подглядывавшие издали, едва не застонали. – Пройдём этой улицей, а потом выйдем к обсерватории с другой стороны, – велел Шаир, махнув рукой влево. – Я бы не стал ломиться туда напрямую, надо искать другой способ. – Ты прав, это опасно. Особенно для Лучика! С той стороны, с которой они смотрели на здание сейчас, по мнению Адили, пробраться внутрь было невозможно иначе, чем через дверь, однако она надеялась, что такая возможность найдется, если они обойдут кругом. Однако когда они вновь оказались перед обсерваторией, бин-амира могла лишь издать огорченный вздох: она видела перед собой лишь глухие стены, поднимающиеся на несколько касаб вверх, украшенные слепыми вдавленными арками. Наверху, правда, виднелись две башенки – большая предназначалась для наблюдения за звездами, в меньшей же, вполне возможно, некогда был кабинет. Сейчас, впрочем, окна выглядели совершенно безжизненными, и это было к лучшему: они могли туда проникнуть, не наткнувшись на сумасшедшего. Но как попасть к этой башне – Адиля не имела ни малейшего понятия. – Туда никак не забраться! – воскликнула она и в отчаянии закусила губу. Ловчий лишь усмехнулся. – Будто нас кто-то заставляет карабкаться по отвесной стене, – пожал плечами он. – Но... как иначе? – в недоумении спросила бин-амира. Шаир понял, что у него наконец-то появилась возможность показать, что и он тоже умеет немало вещей, с которыми Ятиме не справиться, и он не мог эту возможность упустить. Весьма выразительным жестом руки Шаир обвел близлежащие здания: – Здесь есть другие крыши. А у тебя есть две ноги. И еще две руки. И сейчас мы их используем, чтобы туда залезть. – Ой, – сказала Адиля и посмотрела на свои руки. Ни пока она обучалась боевым искусствам, ни пока махала молотом в кузне, упражняться в лазанье по стенам ей не довелось. Как оказалось – очень зря. Шаир усмехнулся и похлопал ее по плечу: – Не бойся, я тебе помогу. Не думаешь же ты, что мы полезем без страховки? На самом деле, конечно, сам бы он как раз так и сделал – возня с веревками замедляла, а ловчему важно быть быстрым, но с неопытной спутницей стоило поберечься. – Пошли, поищем подходящий дом, – деловито сказал он, надеясь, что этот тон успокоит девушку. Ятима кивнула, и они отправились назад, оценивающе изучая окружающие дома. Ближайшие два Шаир прошел, лишь мельком на них взглянув, и только у третьего заинтересованно остановился. Бин-амира не поняла толком, чем ему не понравились предыдущие, с ее точки зрения, почти все сефидские здания были схожи друг с другом: выстроены из одного и того же белого камня и в одном стиле. Это было красиво, однако как выбрать из подобного единообразия более подходящий для залезания на крышу дом? – Туда, – тем временем кивнул ловчий и устремился к арке, ведущей во двор. К удивлению Адили, они почти сразу обнаружили удобную каменную лестницу, поднимающуюся аж до третьего этажа. – В таких домах всегда наружные лестницы, – снова сообщил Шаир таким тоном, будто это было что-то совсем очевидное. – А дальше на крышу просто выбраться. Он легко взбежал по ступеням – да так быстро, что его пришлось догонять. С верхней площадки ловчий ловко перескочил на навес почти под самой крышей, ухватившись когтями и подтянувшись, и уселся там, словно это была тахта в гостиной. – Забирайся! Адиля возмущенно фыркнула. Это было не так уж легко сделать: мало того, что она никогда не занималась подобным, разве что совсем в детстве, так она еще и была изрядно ниже ловчего ростом. Впрочем, тот почти сразу протянул девушке руку, а потом вторую – и, ухватив как следует, поднял ее наверх, похоже, без особого усилия. – Держись тут крепче, мы пока без страховки, – буркнул ловчий и все так же резво перепрыгнул с навеса на крышу, снова подав ей руку. Пройти по балке оказалось непросто, хоть та и была довольно широкой. Один раз Адиля почти потеряла равновесие, однако едва она успела испуганно охнуть, как с удивлением обнаружила, что Джабаль каким-то чудом успел крепко ухватить ее за полу танчжуана. – Я же говорил: держись крепче, – проворчал он. – Будто тут есть, за что держаться! – возмутилась в ответ бин-амира. Впрочем, ей сделалось заметно легче: у Адили откуда-то вдруг появилась уверенность, что ловчий ее поймает и удержит, даже без просьбы, куда бы они ни влезли и от этого стало не только спокойнее, но и яснее в голове. Следующий дом был выше на целый этаж, и тут-то Джабаль достал веревку, надел на руки изработанные перчатки с обрезанными пальцами и, привычно шепнув короткое заклинание, из которого Адиля расслышала только слова «якорь держи», швырнул веревку вверх. – Я полезу первый, ты за мной. Если что – держись за веревку, я вытяну. Тут невысоко на самом деле, уверен, ты справишься, просто предупреждаю. – Я вижу, что невысоко. Спасибо, – Адиля повела плечом: было бы о чем говорить. Не на гору влезают, всего на высоту одного этажа. – Плохо, что у тебя перчаток нет. А в моих тебе удобно не будет, все-таки размеры слишком разные. Можно бы скинуть, но поможет ли? Адиля кинула взгляд на узкую и изящную для мужчины, но соразмерную его росту кисть руки ловчего и криво усмехнулась – да она в этих перчатках просто утонет. – Спасибо, я обойдусь! Ты лезь уже. Джабаль кивнул и сноровисто вскарабкался наверх – она и глазом моргнуть не успела. Сама бин-амира справилась, может, и без подобной привычности движений, но и без лишних проблем. Не была же она совсем изнеженной хрупкой барышней, в конце-то концов! Они быстро пробежали по двум крышам, но до обсерватории нужно было прыгать, минуя полосу земли, которая только снизу могла показаться узкой, но не с высоты четырехэтажного дома. Адиля глянула вниз и сглотнула. И тут же, привычно старясь отвлечься от страха, подумала о другом: когда они будут приземляться, это будет довольно шумно – о чем немедленно и сказала ловчему. – И что ты предлагаешь делать, – тут же раздражился он, – сидеть тут и страдать? – Нет, просто подумать о безопасности. Что если воспользоваться твоим отводом глаз, сработает ли он для приглушения шума? – Должен, но вообще-то он довольно короткий. Мы не успеем оба им прикрыться. – А что если его укрепить, как мы укрепляли щиты? – Хуже не будет, – согласился Шаир. «Вот неугомонная девчонка!» – подумал он. Ему это, разумеется, нравилось: помимо того, что от ученицы кузнеца была очевидная польза, Шаир, пожалуй, ни разу не вел дело так увлекательно, как это выходило с Ятимой. Ибн-амир уже не в первый раз поймал себя на том, что думает не о спятившем маге и опасности, грозившей и им самим, и детям – а о том, как ему нравится их неожиданное партнерство. И его даже не раздражало, что Ятиму нужно тащить, подхватывать и страховать. Впрочем, думать о подобном действительно было совсем не ко времени, так что Шаир тряхнул головой и сосредоточился на заклинании, которое они вместе собирались создать. В этот раз Адиле потребовалась основа посложнее – для того, чтобы соединить два разнородных потока силы. Однако, памятуя о прошлом успехе и разобравшись, как делать подобные вещи, она управилась без особого труда: созданная структура укрыла их от посторонних глаз и ушей даже лучше, чем тогда, на улице, когда им удалось исчезнуть прямо на глазах изумленного сахира. Оценив результат, Адиля поняла, что, покуда они прикрыты, не заметна со стороны и их магия, хотя сами они сохранили чутье. Уже несколько мгновений спустя Шаир быстрой птицей перемахнул дыру между крышами, бесшумно приземлился и остановился, ожидая свою спутницу. Она, однако, продолжала мешкать, хоть у нее и не было никакой иной возможности. – Тут высоко, – поделилась она своим страхом. – Угу, высоко. Но не очень широко. Ты справишься, – заверил он ее. – А если нет?.. Ты не сможешь меня поймать! Шаир задумчиво вздохнул и, оценив происходящее, подошел поближе к краю крыши: – Я могу поймать тебя тут. Прыгай на меня – и не думай о том, как приземляться. Так легче. «Все равно страшно, – подумала Адиля, и сразу за этим вспомнила: – Но там же Лучик!» Мысль о том, что ребенок все еще в руках опасного сумасшедшего, придала ей решимости, и она, разбежавшись, прыгнула и упала прямо на ловчего, подхватившего ее на другой стороне. Тот, не удержавшись на ногах, сел вместе с Адилей и, внезапно улыбнувшись, нажал ей пальцем на кончик носа: – И ничего страшного, видишь, малая? – Никакая я не малая, – фыркнула бин-амира, соскакивая с его рук. Шаир поднялся, неторопливо отряхнулся и посмотрел на нее сверху вниз – а это было несложно, когда он был на добрую голову выше. – Ну это как поглядеть, – и он снисходительно потрепал Адилю по макушке, от чего та зашипела разъяренной кошкой: – Делом давай займемся, каланча! И действительно: им еще предстояло разобраться с расставленными всюду охранными и защитными заклинаниями. Достойнейший Ватар аль-алим оказался в положении весьма непростом. Во-первых, его с двух сторон окружили обступили правители Ясминского амирата: Хаким ибн-Саиф стоял по правую руку, а благородная Сальма бин-Зарифа – по левую. Во-вторых, учитывая все, что ему только что было изложено, он понимал, что родители беспокоятся за Шаира совершенно не зря – однако сказать им этого не мог. Не только в силу данного другу обещания: нарушить обещание, спасая его жизнь, отнюдь не было бы преступлением против Чести – однако Ватар был воистину мудр, чтобы сознавать, что его рассказ ни к чему, кроме еще большего переполоха во дворце и серьезных неприятностей для Шаира в будущем, не приведет. В каких именно сефидских закоулках разыскивал ловчий Джабаль бин-амиру Адилю, определить не представлялось возможным, а город был большой. Так что Ватар, собрав все свое мужество, с видом самым успокаивающим излагал историю, которую они с Шаиром сочинили заранее ровно на такой случай: если ибн-амира неожиданно хватятся в момент его отсутствия во дворце. – Вдохновенный сын ваш, на голову которого пролилось поэтическое благословение Ата-Нара, подчас не находит себе подходящего общества среди навей более приземленных, вроде вашего нижайшего слуги. И кто осудит его, если он тянется к мудрецам, которые смогут разжечь костер его сердца еще сильнее, а также в состоянии научить поддерживать его? – Как будто мало Шаиру его поэтических сборищ, которые он и так устраивает постоянно! – буркнул амир Хаким. – Так нет же, надо еще и умчаться куда-то, подобно безголовому горному козлу, когда ему грозит опасность! Неугомонный мальчишка! Впрочем, в последних словах чувствовалась затаенная отцовская гордость. Ватар отвечал: – Поэтические сборища, как вы изволите выражаться, большей частью дают возможность обменятся мыслями с равными, но нам, молодым, нужно и слово старшего, чьи мысли отточены временем! Хаким кивнул, зато его жена Сальма крутила кольцо на руке и поджимала губы с видом самым несогласным. В конце концов амира спросила: – Но что мешало нашему сыну, коль уж так остро стала перед ним необходимость пообщаться с неким не живущим во дворце старцем, взять с собой достойную охрану лучших из гулямов? – О достойнейшая Сальма бин-Зарифа, дело в том, что этот поэт давно удалился от общества и живет в горах, отшельничая и не принимая гостей с пустяковыми делами. Когда ваш сын смог найти его в далеком убежище и разжалобить сердце старого мудреца своими словами о том, как необходим ему проводник света в царстве невежества его сердца, тот согласился учительствовать, но при условии, что Шаир не будет нарушать его покоя, приводя с собой лишних навей. И разве мог ваш сын нарушить клятву? Он ездит туда один. – Но как он выбирается из дворца незамеченным? – внезапно поинтересовался амир Хаким. – Понятия не имею, – ответил Ватар с видом самым искренним, при том, что прекрасно знал о каждом из найденных Шаиром тайных ходов. А двумя даже пользовался сам. – Надо будет выяснить, – пробормотал амир себе под нос, и Ватар с трудом удержался от досадливого вздоха. Достопочтенная Сальма, между тем, хмурилась и нервно теребила рукав абайи. – И надолго он обычно... пропадает в горах?.. – наконец поинтересовалась она. Ватар пожал плечами. – Как правило, возвращается к вечеру, насколько мне известно, – невозмутимо изрек он. Про себя же молил Всеблагого, чтобы в том случае, если Шаир нашел себе какое-нибудь дело, оно не задержало его в городе на ночь, как бывало несколько раз. – Что ж, – помолчав, сказал Хаким ибн-Саиф, – в таком случае нам следует просто подождать наследного ибн-амира до вечера, я полагаю. А затем – выяснить у него то, о чем он не счел нужным поставить в известность своего благородного друга. Тут уж Ватар все-таки не сдержал вздоха – правда, на сей раз глубоко сочувственного: разговор с отцом Шаиру предстоял отнюдь не простой. Амира, однако, не собиралась проявлять той сдержанности, которую выказывал ее венценосный супруг. – Нельзя просто сидеть и ждать! – воскликнула она. – Котенок может быть в опасности! – Отлично, что ты предлагаешь делать? – спокойно спросил амир, устремив взгляд на жену. – Я не знаю, придумай что-нибудь! – не унималась она. – Я уже придумал, о драгоценная, и больше у меня нет никаких разумных мыслей. Мы же не можем отправить гулямов и янычар обшаривать все горные склоны в поисках поэтов-отшельников... – А если его нашла эта Адиля?! – А если она его нашла, то я могу лишь повторить сказанное ранее: пусть примет вызов Кровавой мести, как мужчина. Ибо он в состоянии это сделать, невзирая на то, что ты до сих пор называешь его детским именем. – Как можно быть таким бессердечным! Это же наш ребенок, родная кровиночка! – по лицу амиры потекла слеза. Ватар немедленно отвернулся и сделал вид, что не замечает, как суетится венценосный супруг, пытаясь утешить расстроенную Сальму. Высочайшая чета отбыла, не прощаясь, что было к лучшему для Ватара. Иначе у расстроенных родителей могли бы возникнуть новые вопросы, а ему выкручивайся! – Полоумный сахир! – выругался Шаир, когда защита едва не засигналила в ответ на его аккуратную попытку прощупать плетение заклинания. Успел среагировать, но в последний момент! Сердце зачастило, и он отскочил от окна, будто защита была живой и могла его ощутить. А, впрочем, кто ее знает? Заклинания тут были совсем непривычные и действовали так странно, что стоило поостеречься. – Чтоб ему до конца жизни икать и не видеть ока Ата-Нара с такими штучками! – Хорошо прыгаешь, прям как козлик. Горный, – пошутила над именем ловчего Ятима. Шаир глубоко и выразительно вздохнул. Острить в ответ по поводу сиротства было бы слишком грубо, и он смолчал, конечно. Вместо этого все возмущение досталось магическим защитам и проклятому сахиру. – Где он берет эти заклинания?! – негодующе воскликнул Шаир. – Никогда не видел ничего подобного! – А я, кажется, видела... – задумчиво ответила Адиля, все это время внимательно разглядывавшая сеть заклятья, оплетающего башенку, и пытавшаяся понять, отчего оно кажется ей таким неуловимо знакомым. – В кузне? – незамедлительно усмехнулся Шаир. Но бин-амира, задумавшись, пропустила мимо ушей очередную его остроту. – Нет, почему в кузне?.. – искренне удивилась она. – Рядом, через два дома. Воспоминание теперь встало у нее перед глазами, будто живое. В тот день ученик заклинателя с очень подходящим ему детским именем Торопыжка задумал похвастать перед прочими детьми своими магическими способностями и умениями. Однако он был совсем еще ребенком и, замахнувшись на сложное плетение, не справился с ним. Что бывает в таких случаях – известно всякому: вокруг мальчишки взметнулся маленький светящийся вихрь, и выплеск силы разлетелся в стороны брызгами и ошметками, будто о землю разбили переспевший арбуз. Адиля, как раз вышедшая на улицу проветриться после нескольких часов работы в кузне, просто-напросто не успела добежать и что-нибудь сделать. Ей оставалось только смотреть. Бин-амира увидела, как защитное плетение буквально выпрыгнуло из Лучика – примерно так же, как сейчас выскакивала защита сахировой башни. Плетение отшвырнуло осколки магического пламени и мелкие куски земли от детей, притом сделало это совсем иначе, чем отталкивает обычный щит. Сила по нему стекает дождем, и лишь точно выверенный угол направления заклинания может дать ей срикошетить назад. Эта защита вернула назад все, так что больше всего отдачей досталось как раз несчастному ученику заклинателя. Землю тряхнуло не сильно – все-таки и Торопыжка был не очень силен, да и Лучик мал. Тем не менее, маленький Пирожок все равно упал на попу и заплакал, в то время как ошарашенный Торопыжка согнулся, прикрывая полученные ожоги. Адиля самолично их излечила – благо, они оказались совсем небольшими: детские силенки участников происшествия не дали ему стать настоящей катастрофой. Но насколько необычно выглядит врожденная защита, бин-амира запомнила преотлично, ведь подобные случаи врезаются в память куда ярче простого изучения плетений и векторов. – Скажешь тоже, – возмущенно бросил Шаир, не дождавшись более внятных объяснений от призадумавшейся Адили, и принялся еще раз внимательно присматриваться к структуре заклятий, которая, как назло, уходила в стены, и точки опоры были плохо видны. – Я знаю, почему он похищает детей! – вдруг громко воскликнула бин-амира, так что ловчий едва не вздрогнул от неожиданности и тут же резко обернулся, с жадным интересом уставившись на нее. Однако реакция Ятимы на собственное открытие поразила его еще сильнее: радость озарения моментально сменилась на ее лице таким отвращением, будто ей под ноги швырнули дохлую крысу. – Эксперименты, – глухо пояснила она. – Он ставит на них эксперименты. – Какие эксперименты?.. На детях эксперименты?! – Ну да, магические. Я полагаю, у них у всех – врожденный дар защитной магии, как у Лучика. И заклинания похитителя отчасти повторяют врожденные защиты, поэтому выглядят так... непривычно. Иначе. Шаир собирался было ответить что-нибудь умное, но вместо этого лишь испустил глубокий вздох, всплеснув руками. – И все же, какая он сволочь! Вот, думаешь, почему защита врожденная так сильно отличается от поставленной искусственно? Никто не издевался над навями, как он. Мысли подобной не допускали, потому и не смогли достичь такого вот подобия, – с омерзением сказала Адиля. – Когда мы проберемся внутрь – я его придушу. Безо всякой магии, – сообщил ловчий своей спутнице, вновь уставившись на башенку, по-прежнему туго оплетенную странными заклятьями. – Если, конечно, проберемся... – Проберемся, – теперь Адиля говорила спокойно и решительно. – У меня есть одна мысль. Но мне понадобится твоя помощь. Ты же умелый импровизатор! – Да какой там, – махнул рукой огорченный Шаир, слишком подавленный мыслью о гадких опытах над детьми. Что Адиля может ошибаться, ему и в голову не пришло, потому несчастный ибн-амир сейчас страдал, слишком живо представляя несчастных, испуганных, заморенных совершенно безнавьим отношением крох. Только безумец мог заниматься подобной мерзостью, и это тоже подтверждало версию Адили. – Джабаль, мне тоже сейчас тошно. Но мы тем более должны сделать все, что можем и чего не можем, причем немедленно! Так что отговорки, будто ты плохой ловчий, не принимаются, – твердо сказала Адиля. Шаиру сделалось невыносимо стыдно: чтобы юная девушка выказывала больше мужества, чем он? Да как такое возможно, когда он должен быть защитником всех навей своей страны? Он невольно выпрямился и уверенно сказал: – Я отличный ловчий. Что нужно делать? Идея Адили его даже не удивила. После совмещения щитов и усиления заклятия, отводящего глаза, он скорее ожидал от своей спутницы чего-то подобного. Она хватала идеи на лету и немедленно применяла их по-своему. Хотя в этот раз им пришлось труднее, ведь они вдвоем пытались повторить нечто похожее на заклятие безумного сахира, которым он слепил ловчего половину пути. – Оно же липкое! А это – отталкивающее, и когда оно оттолкнет, то еще и подаст сигнал опасности. Значит, его нужно залепить. Я не думаю, что у сумасшедшего много оригинальных приемов в арсенале. Он экспериментирует на этом поле – и значит, его склеивающее должно аннигилировать его же отталкивающее. Это как магниты, понимаешь? Одной стороной отталкивает, второй притягивает. С магнитами Шаиру стало понятнее. Но чтобы повторить то, чему не учили, просто один раз увиденное – пришлось потрудиться. Вышло как надо у него только с третьей попытки, причем на второй он едва не потревожил магическую защиту и успел перепугаться, хотя Адиля вовремя отвела неудавшееся заклинание, которое срикошетило от крыши и разлетелось мелкими брызгами в небо. Однако неудача, вкупе с мыслями о томящихся в плену безумца детях, лишь заставила ибн-амира соображать живее. Проблема была в жесте: выполнить столь сложное действие вовсе без него нечего было и думать – Шаир был ловчим, а не заклинателем. Придумывать на ходу бейты, честное слово, было куда как проще, однако на третий раз он наконец понял, как нужно изменить свое движение, чтобы оно подошло к пресловутому заклятью. Созданное им тяжелое облако окутало башню, будто стеганая джубба, и налипло на щит безумного мага, как подтаявшая от жары халва на пальцы. Шаир взглянул результат своих трудов и гордо ухмыльнулся: у него все-таки получилось! Защита подергалась, словно живая, и обвисла склеившейся, выдохшейся сетью, будто из подгнившей шерсти, в которой они легко сделали небольшую прореху напротив окна. Шаир заглянул внутрь и удовлетворенно хмыкнул – он так и думал, что окна в башне находятся под потолком, а комната – довольно далеко внизу, не спрыгнешь. Привычно примотав веревку к краю ставни и зацепив заклинанием, он спустился вниз первым. Хуже всего пришлось, когда он скользил мимо высоких книжных полок: основательный слой пыли наверху встревожился от движения и полетел прямо в лицо ловчего. Он расчихался, так что о соблюдении тишины уже не шло никакой речи, но, к счастью, никто не прибежал на шум. Адиля, встревоженно поглядывавшая на него через окно, завесила лицо краем куфии и съехала по веревке без шума и пыли. Шаир ревниво покосился на свою спутницу: мог бы и сам догадаться лицо прикрыть! Почему она все время соображает лучше и быстрее него? Это, конечно, было полезно, но порой человечески обидно. Ловчий недовольно засопел и огляделся по сторонам. Кабинет выглядел очень запущенным, но вполне обитаемым: многолетний слой пыли лежал далеко не везде, а за столом и вовсе, по всему, сидели совсем недавно – и там царил вполне обычный рабочий беспорядок, Шаир и сам устраивал у себя такой же с завидной регулярностью. Подумав, что на столе или около могут лежать какие-то важные бумаги, он подошел поближе, чтобы взглянуть. Они сильно спешили, однако если бы им довелось схватить полоумного сахира живым, эти документы могли пригодиться янычарам в суде. Ибн-амиру хотелось сделать все возможное, чтобы похититель детей не ушел от справедливого возмездия. На самом столе, с его точки зрения, ничего любопытного не было: схемы заклинаний, свиток с беспорядочными рабочими записями, какие-то трактаты по магии – так что, недолго думая, он принялся общаривать ящики и ящички, и вскоре его старания были вознаграждены. В одном из них лежала книга сравнительно небольшого размера, наполовину заполненная размашистым скачушим почерком. Судя по проставленым датам, это был дневник. Шаир не стал вчитываться, захлопнул книжицу и сунул за пазуху. Адиля, тем временем, как раз таки весьма заинтересовалась лежащими на столе документами, на которые ловчий почти не обратил внимания – и тоже не пожалела времени на то, чтобы их просмотреть, покуда он искал дневник в ящиках. Им предстояла опасная схватка с преступником, который, хоть и был совершенно полоумен, все же оставался очень сильным магом. Так что любая крупица сведений о том, что он умеет и как действует, могла оказаться им полезна. Бин-амира продолжала торопливо, но увлеченно просматривать все записи, которые смогла найти, пока Шаир не окликнул ее. – Пойдем, нам нужно спешить. – Ты себе не представляешь... – начала она, собираясь поделиться новыми подробностями магических экспериментов этого сумасшедшего. – Не представляю, – буркнул ловчий. – И знать не хочу, честно говоря. Ничего сверх того, что может нам пригодиться, чтобы поймать этого человечьего ублюдка. Крепче спать буду. – Я, видимо, уже нет, – Адиля скривилась, одновременно от отвращения и неожиданной обиды на то, что ее не захотели выслушать. Шаир сперва уставился на нее с недоумением, а потом, в который уже раз, тяжко вздохнул. Что эта девчонка с ним, в конце концов, творит! Он действительно не хотел знать ничего о мерзких опытах похитителя, это обращало его мысли в совсем ненужную сторону и мешало сосредоточиться на деле. Но бросать Ятиму наедине с такими переживаниями – было совсем нехорошо. И теперь он чувствовал себя пристыженно и неловко. – Рассказывай, – Шаир испустил еще один протяжный вздох, – только пойдем уже, ради Ата-Нара, чем быстрее мы до него доберемся, тем лучше. – Как будто я нас тут держу, – возмутилась бин-амира и первой двинулась вперед. – Так вот, я хотела сказать, что это просто немыслимо, чего ради он все затеял. Я посмотрела на планы и, по-моему, это чудовищно! Он не может пробить защиту одного дома, поставленную урожденным магом-защитником, вроде Лучика, только взрослым и обученным. Потому-то и ворует детей: чтобы изучить, как взломать их магию – с ними проще, они слабее. Он все еще не умеет справляться со взрослыми и тренируется на детях. А все остальное, что мы видели – я так понимаю, побочные результаты исследований. Они, тем временем, с предосторожностями перешли в смежную с кабинетом пустую комнатку, похожую на полузаброшенную гостиную, один выход из которой вел, как оказалось, в маленькую и пустую спальню. – Тут его нет, но спит он здесь, – сказал ловчий поморщившись, будто запах безумного сахира шибанул ему в нос. – И знаешь, кажется, я не слышал ни о чем более бесчестном в своей жизни! «Даже когда читал про Адиля и Басиля», – подумал он, но скривился и не стал упоминать вслух о легенде, которая слишком сильно его беспокоила. Следующая дверь вела на короткую сдавленную стенами лестницу, спускаться по которой было беспокойно – кто знает, что там дальше? Впрочем, она вывела их на внутренний балкон, откуда было видно, что вокруг пусто. Балкон вел в две стороны, влево от него шла лестница наверх, а справа вниз, под ним, виднелся большой заброшенный зал, некогда наверняка привлекательный и даже украшенный небольшим фонтаном, но сейчас все пребывало в серости и запустении. Башня сахира была налево, и прежде всего стоило проверить ее, но тут они услышали звук, какой-то невнятный голос, и он шел снизу. Шаир, недолго думая, кинулся вниз по лестнице – рассуждать и осторожничать, когда внизу могли быть дети, нуждающиеся в срочной помощи, ему не хотелось совершенно. Адиля собиралась было его остановить, но ее окрик лишь создал бы больше шума, так что она просто побежала следом, чтобы прикрыть ловчего в случае опасности. «О Всезнающий, – думала бин-амира, спускаясь вниз через ступеньку, чтобы не потерять Джабаля из виду, – объясни мне, ибо только одному тебе ведомо, как он до сих пор не убился на такой работе с таким характером?..» Впрочем, внизу никого не оказалось. По периметру зала обнаружились двери, по большей части запертые – и вскоре из-за одной из них вновь донесся слабый звук, напоминающий то ли стон, то ли хрип. – Во имя Ата-Нара! – воскликнул Шаир и метнулся к двери. Разумеется, та была обвешана защитными заклинаниями, да еще и закрыта на три засова, будто за ней держали дикого льва. На то, чтобы расправиться с замками и заклятьями, потребовалось некоторое время. Впрочем, в этот раз липкая дрянь по методу сумасшедшего мага вышла у ибн-амира с первой попытки. Так что вскоре они распахнули дверь – и обнаружили за ней мальчишку-подростка, прикованного к стене за руки и за ноги. Помимо прочего, его окутывало облако все того же «слепящего» заклинания: безумец, похоже, боялся несчастного ребенка так сильно, что не собирался давать ему и пальцем пошевелить. – Ятима, нам нужен твой щит! – воскликнул Шаир. – Наш щит! – уточнила девушка, одновременно выстукивая основу заклинания по ладони. Шаир кинул заклинание, а Адиля завершила, только вот движение сделала не такое, будто пыталась их накрыть, а другое, словно завернула липкий туман в скатерть, еще и узелком завязала. Туман принялся сворачиваться внутри и осел хлопьями тускнеющих искр. Дышать в комнате стало не в пример легче. – Вы кто? – спросил несчастный пленник. – Мы пытаемся помочь, – с болью в голосе ответила Адиля, которая не представляла, что сейчас делать. Она не знала подходящих заклинаний, чтобы снять оковы, и кузнечных инструментов с собой не взяла, о чем теперь мимолетно пожалела. Понятно, что странно было бы пускаться в погоню с молотом в руках. – Почему пытаемся? – удивился Шаир, у которого запас подходящих к случаю заклинаний был обширен, и лишь то, что сумасшедший сахир применял столь же безумную, как он сам, магию, ставило его в тупик. Но разве будут проблемой для ловчего простые цепи? Ему хватило двух бейтов и одного жеста, чтобы подросток освободился. Шаир подхватил его и взял на руки. Подросток застонал, Адиля же беспомощно кусала губы и оглядывалась. – Лучик должен быть где-то рядом! Но ему… Тебя как зовут, мальчик? – Дождь! И я сам пойду! – Видим мы, как ты пойдешь, – фыркнула бин-амира и сделала несколько пассов общеукрепляющего заклинания в сторону подростка. Тот задышал чуть чаще и принялся пытаться слезть с рук Шаира, что не понравилось обоим спасителям, но так как руки были свободны у бин-амиры, то именно от нее Дождик получил в лоб заклинение быстрого сна. – И что мне с ним делать? – возмущенно прошипел Шаир. – Неси пока! Нам нужно обыскать другие комнаты. Остальные дети должны быть здесь! – А если мы встретим сахира? – Ну так пристрой Дождика на полу, чтобы не мешал. После висения на цепях это ему уже особо не повредит. Почему я должна за всех думать! – возмутилась Адиля. – Как будто я тебя об этом прошу! – Шаир действительно принялся аккуратно укладывать Дождика на полу, тихо бормоча себе под нос о слишком воображающих о себе девчонках. Тем временем, Адиля вышла из комнаты и принялась бродить снаружи. Ибн-амир, занимаясь делом, требующим сосредоточенной аккуратности, на какие-то мгновения отрешился от сиюминутных переживаний, и это принесло ему немалую пользу, так как в голову ему успела закрасться полезная мысль, что неплохо было бы привлечь к делу янычар. Вдвоем тут справляться было сложно. Потому, уложив подростка, он немедленно достал амулет, висящий на шее, сжал его и запустил искру силы – это было не обязательно, ведь одного жеста хватило бы для отправления сигнала тревоги. Но так было надежнее. Спешно возвращая его на место, Шаир вскочил и побежал к Адиле. «Гуляет, будто ей тут выставка», – раздраженно подумал ибн-амир, выскакивая в общую залу. – Мне кажется, он прячет детей в этих двух комнатах. По следам видно! – Да ты, я погляжу, сама прямо ловчий! – Шаир прекрасно понимал, что зря ревнует, просто слишком волновался. Адиля пожала плечами и фыркнула, но потом все-таки примирительно сказала: – Но запертые на замок двери я без тебя все же не вскрою, – и, подумав, добавила: – Аккуратно и без пожара. У Шаира рука сама дернулась вновь погладить Ятиму по голове, но он сдержался. Да, она была невысока ростом, однако снисходительность в такой момент была бы лишней. Они сейчас были командой равных, и не стоило это портить. Еще две двери им удалось вскрыть без особых трудностей – а вот детей, мальчика и девочку, они обнаружили в состоянии настолько ужасном, что в какой-то момент Шаир всерьез приготовился утешать свою спутницу, на которой лица не было. Адиля, однако, держалась – и пока Шаир переносил совсем бесчувственного мальчишку, чтобы положить рядом с Дождиком, захлопотала возле девочки. Та все время просила пить и звала маму. К счастью, фляга с водой у бин-амиры была, так что она могла хоть чем-то помочь несчастному ребенку. Перенести всех детей в одно место пришло в голову Шаиру: в случае чего, так намного проще было бы позаботиться об их безопасности. Лучика, однако, ни в одной из комнат не было, и когда хлопоты с найденными детьми перестали отвлекать Адилю, она заволновалась больше прежнего. – Он потащил его в башню, точно тебе говорю! Схватил – и сразу потащил свои мерзкие опыты проводить! – в ее голосе слышалась смесь страдания и гнева. – Значит, сейчас мы пойдем туда и его спасем. – Шаир старался говорить как мог уверенно и спокойно. Адиля на это лишь нервно всплеснула руками и с болью во взоре поглядела на лежащих на полу детей. – Мы не можем просто оставить их лежать здесь! – воскликнула она. – А какие у нас еще есть варианты? – проворчал Шаир, которому это тоже совершенно не нравилось, но остаться с детьми ни один из них не мог. А больше здесь никого не было. – Я не знаю! – девушка закусила губу, и ловчий снова приготовился ее утешать, на всякий случай. – Послушай, я отправил сигнал янычарам, и они прибудут как только смогут, найдут их здесь и позаботятся. Пока мы сделали все, что могли. Кроме защитного заклинания, которое я прямо сейчас повешу на дверь на всякий случай. – А как янычары ее откроют?.. – немедленно забеспокоилась Адиля. – У них ключ есть, – хмыкнул Шаир и бин-амира уставилась на него с крайним осуждением: нашел время для шуток! – Эй, я серьезно! Фанак-аджибаши умеет снимать мое заклинание, я его специально так делал. Не в первый же раз с ними работаю. Адиля устало потерла переносицу. – Извини. Я слишком сильно переживаю. Кажется. – Я тоже, – вздохнул Шаир и осторожно обнял ее одной рукой за плечи. – Странно было бы, если бы кто-нибудь из нас не переживал. У нас тут трое полуживых детей, а наверху – полоумный заклинатель и еще один ребенок. А янычары прибудут хорошо если через полчаса, мы на самой окраине города. Есть от чего переживать, знаешь ли! Адиля нахмурилась, но так и осталась стоять, позволяя ему держать руку на своем плече. – И некому, кроме нас, им всем помочь, да? – наконец тихо спросила она. – Совершенно некому, ты все верно понимаешь. – Тогда идем, – решительно сказала Адиля, высвобождаясь из его утешающего объятья – впрочем, совсем некрепкого, скорее уж нерешительного – и первой направилась к лестнице, ведущей на балкон, а оттуда – наверх, в башню. Шаир задержался лишь на минуту: давно привычное заклятье соткалось легко и быстро, опутав дверь тонкой серебристой сетью – и он тут же устремился следом за своей спутницей. Аджибаши сефидских янычар Фанак ибн-Мухлис, накиб участка в ремесленном квартале, очень любил обеденное время. На службе, которую он имел честь нести, никто никогда не мог обещать восьми часов ночного сна, приличествующих законопослушному навю. Даже шести часов ночного сна. Да что там говорить, даже жалкой пары часов янычарам порой не доставалось. Зато уж время обеда нередко предвещало заслуженный спокойный отдых, особенно летом: жара стояла такая, что даже преступники предпочитали не высовывать носов из дому. Так что достопочтенный аджибаши имел возможность поесть и даже почитать в покое, пока не начнет вечереть и в городе снова кого-нибудь не ограбят или, не приведи Ата-Нар, убьют. Однако в жизни Фанака ибн-Мухлиса существовал навь, коий, как и многие из нас, при всех своих безусловных и многочисленных достоинствах, обладал и существенным недостатком: если уж он осенил своим присутствием твою скромную жизнь, о спокойствии можно было позабыть навсегда. Вот и сейчас, едва аджибаши успел доесть миску отличной чорбы с бараньими потрохами и собрался перейти к чаю и послеобеденному чтению, янычарский сигнальный артефакт, висевший у него на поясе, издал тревожный звук и загорелся красным. Фанак ибн-Мухлис взял артефакт в руку и уставился на него с осуждением. Подрагивающая, будто пытающаяся закричать «Беги-беги! Скорей-скорей!», стрелочка указывала на свеверо-восток. Чтобы артефакт различал, от какого именно из его собратьев пришел сигнал, на нем по окружности были размещены небольшие бусинки, одна из которых выпадала во время тревоги. Разумеется, выпавшая бусина была лично Фанаком помечена буквой «Д». Шипя ругательства, достойный аджибаши заправил бусину на место, надел кулах и выскочил из кабинета в общий зал, где его подчиненные так же неспешно расправлялись со своими обедами, негромко переговариваясь. И даже задержанный с утра малопочтенный навь, который с какого-то расстройства пошел и разбил два окна в доме родителей своей жены, а забравшись через них в дом, швырялся оттуда финиками и кувшинами в прохожих, сейчас с достоинством вкушал пустую рисовую кашу и прислушивался к беседам янычар. Аджибаши, не тратя времени на разъяснения, ткнул пальцем в двух йолдашей: – Ты и ты – быстро за мной, срочный сигнал. – Так обед же, – страдальчески простонал один из них, бросив ложку в миску. – Я тебя кебабом угощу. Как-нибудь потом, – проворчал Фанак и направился к выходу, ожидая, что подчиненные последуют за ним. Что они, собственно, и сделали. По пути он прихватил еще и молоденького сакабаши по имени Амин, который, хоть и был не слишком опытен, однако соображал очень шустро. А там, куда они направлялись, это могло очень пригодиться. Амин-сакабаши не замедлил проявить быстроту ума, когда, дожевав на ходу лепешку, поинтересовался: – Опять ловчий, что ли? – Кто ж еще! – хмыкнул Фанак ибн-Мухлис. – И судя по тому, что сигнал тревоги показывает, на этот раз его в Дикий квартал занесло. Сакабаши возвел мученический взгляд к потолку. – О Пресветлый, ответь, с каким удивительным артефактом пониже спины ты создал этого выдающегося навя?! – Ну, будет, – урезонил юношу Фанак, который был более благодушен, ибо все же успел доесть суп. – Мог бы тоже обедать пойти, как все приличные нави, – фыркнул Амин, но на этом замолчал. Аджибаши в участке слушались, хотя он не имел привычки ни ругать подчиненных, ни назначать им жестокие наказания. И если бы вы спросили какого-нибудь из местных янычар, на чем зиждется авторитет накиба, он бы не сразу нашелся с ответом. Тогда вам стоило бы поинтересоваться, чего ваш собеседник опасается в случае провинности, если ни гнев Фанака, ни суровые кары не касаются его скромного кулаха. И тут уж любой бы ответил, что нет ничего страшнее, чем утратить уважение аджибаши. Если Фанак ибн-Мухлис перестал тебя уважать, дела твои совсем плохи. Потому, коли накиб велит вместо сытного обеда нестись сломя голову в Дикий квартал – надобно нестись в Дикий квартал. И вопросов лишних не задавать. Надо будет – сам все расскажет. Поскольку, разумеется, весьма уважает подчиненных, иначе было б что терять. Так что четверо янычар ходко побежали по раскаленным улицам Сефида, держась тени и время от времени утирая выступающий пот краем чалмы, вызывая уважение своим рвением у иных навей, говоривших друг другу: – Ишь ты, бегут служивые, поди, случилось чего! А ведь и вправду случилось! То, на что как Адиля, так и Шаир должны были рассчитывать с самого начала после столь беспардонного колдовства под самым носом у сахира. Не мог он не учуять чужой магии прямо в своем логове. Он и учуял. Потому не добежали наши герои до башни сахира так быстро, как думали: он встретил их еще на лестнице. Сомневаюсь, что моему бесценному слушателю следует объяснять основы тактического искусства и упоминать о том, как невыгодна сия позиция для нападающих, когда им приходится ломиться снизу вверх по лестнице, и насколько много всевозможных преимуществ обретает защитник, даже если он слабее. Скажу лишь, что сахир тот вовсе не был слабым и негодным бойцом, так что уж само собой было понятно, что схватка им предстоит жаркая. Лестница, ведущая в башню, делала по пути три крутых витка, так что наши герои уже во второй раз за день выскочили прямо на врага из-за угла – однако на сей раз впереди оказалась Адиля. Увидев безумца буквально в десятке шагов перед собой, она замерла, но всего лишь на мгновение – и тут же вскинула руку, перекрывая своим щитом весь узкий коридор. И вовремя: подготовленное заблаговременно заклинание слетело с губ сахира и устремилось прямо к ним, а скрыться на сей раз было некуда. Сгусток силы вонзился в упругую ткань защиты и, раздробившись на несколько частей, упал на лестницу. Башню тряхнуло, на головы похитителя и его преследователей посыпалась каменная пыль. – Этот полоумный что, хочет башню разрушить?! – Магический поединок Адилю не пугал, однако теперь они все, и Лучик тоже, могли оказаться погребенными под грудой камней. – Его же вместе с нами завалит! – Возможно, он самоубийца, – ответил из-за ее плеча ибн-амир. Безумный маг слышал их преотлично, так что второе заклинание выпустить не успел. Не договорив формулы, он резко развернулся и побежал обратно наверх. – За ним! – зачем-то крикнул ловчий, хотя и без того было понятно, что нужно делать. Сахир был на несколько шагов впереди, потому он успел захлопнуть перед ними дверь и увешать ее заклинаниями, что мало помешало нашим героям – ведь точно такие же Шаир только что снимал с детских комнат, и он не настолько оскудел умом, чтобы за две минуты забыть, как это делается. На что рассчитывал безумец, было непонятно – а впрочем, кто поймет логику сумасшедшего, который тем временем пытался задвинуть проход мебелью? Это тоже не успело стать серьезным препятствием, и выбитая Шаиром дверь с грохотом опрокинула подпирающий ее стол, который отъехал чуть в сторону и остановился. Шаир, на губах которого уже кипели стихи, выплюнул короткий бейт и махнул рукой в сторону безумца, но тот успел отпрыгнуть – и оглушающее заклятье расплескалось по полу, вновь слегка тряхнув стены. Слишком резко, тут нужно было сдерживаться. Адиля, ворвавшись в комнату одновременно с ловчим, держала щит и нервно оглядывалась в поисках Лучика. Ей стало немного легче, когда она увидела его в глубине комнаты, привязанного к стулу ремнями, но живого, не вымученного пока настолько же, как дети внизу. Его рот был заткнут кляпом, потому ребенок мог только мычать, но реагировал на происходящее он очень живо, дергаясь в своих путах и мотая головой. Тем временем Шаир принялся обходить комнату по кругу, чтобы выбрать лучшую позицию для следующего удара по противнику. Мастерство ловчего – в быстроте, и сразу вслед за вторым оглушающим заклятьем полетела стремительно развернутая сеть. В этот раз сахир не успел увернуться, однако оба заклинания врезались в его щиты, которые, разумеется, как и прочие здесь, были созданы по подобию врожденных. Оглушение отлетело в строну и разбилось о стену – а вот отраженная сеть полетела прямо в ловчего, который, выругавшись сквозь зубы, упал на пол, дважды перекатился через плечо и оказался под надежной защитой перевернутого стола. Тот, как и подобало мебели в комнате для магических экспериментов, был оснащен недурной защитой от заклятий. Сеть опутала книжные полки, медленно и безвольно стекая по ним, сахир же, увидев, сколь надежны его защиты, расхохотался во весь голос. – Мы пришли исполнить волю Всемогущего Ата-Нара, о коварный Джазим! – пробормотал себе под нос Шаир, вспомнив еще одну недавно прочтенную легенду. – Что?! – недоуменно крикнула Адиля и нырнула за стол следом за ним. Шаир напряженно вздохнул. – Этот сахир нужен мне полностью голым, – сообщил он своей напарнице. – Извращенец человечий! – незамедлительно отреагировала та. Неожиданно для самого себя, ибн-амир залился краской до самых корней волос, да так сильно, что лицо его стало едва ли не цвета сырой глины. – Я говорю, щит с него надо снять, – ворчливо пояснил он, отвернувшись и уставившись на ножку стола. Адиля, тем временем, высунулась наружу и сыпанула мелким заклинанием, которому ее научили отнюдь не на уроках боевого мастерства. Мелкий и невидимый глазам – ведь он был только магическим – горох рассыпался вокруг заклинателя, и хотя не смог поникнуть за щиты сразу, но, закрепившись на полу, сцепился с ним. Потому стоило безумцу сделать шаг в их сторону, как его щиты пропустили шкодливое заклятье внутрь, вместе с заклинаниями укрепления пола, так что сахир упал и, судя по стонам, пребольно ушибся. – Ха! Сработало! Ежей ему в задницу! – довольно воскликнула Адиля и кинула еще одно заклятье, после чего повернулась к Шаиру. – Этому ты тоже выучилась через квартал? – спросил тот не ко времени, и бин-амира ответила чуть растерянно: – Нет дома… В школе. Мы так над учителями подшучивали. – И тоже покраснела от того, что едва не проговорилась, что выучилась заклинанию у брата, которого, по своей легенде, не имела. – А вообще я хотела сказать, что, кажется, придумала, как разделаться с его щитом, только нам нужно опять работать вдвоем. Мне потребуется твоя липкая гадость, но я к ней кой-чего докручу. Внезапно послышался вопль, и наши герои дружно высунулись из-за стола, чтобы увидеть, как руки пытавшегося встать сахира обагрились кровью. – Так тебе и надо, – крикнула Адиля и кинула в него маленький огненный шар, который, само собой, отскочил к ним, и пришлось снова прятаться за стол. – С ума сошла! Спалить нас хочешь? – разозлился Шаир. – Я нечаянно! Привычка! Зато ежики сработали. Человека с два он до нас дойдет по нуту и ежам. – Бедные ваши учителя, – покачал головой ловчий. – Давай щит снимать, пока он в себя не пришел, – ворчливо ответила Адиля и принялась выстукивать рука об руку основу. Их противник, тем временем, решил совершить разумное тактическое отступление от последствий магии бин-амиры и принялся отползать к дальней стене – туда, где сидел привязанный к стулу Лучик. – Он уползает, – сообщил Шаир, наблюдавший за магом, то и дело выглядывая из-за стола. Адиля прошипела сквозь зубы – если ее отвлекать, он может и до Сафранского амирата успеть доползти, пока они соткут нужную конструкцию. Тем не менее, основа у нее вышла что надо и с первой попытки. Заклинание Шаира растеклось по ней, будто густая патока, а когда оно обволокло основу полностью, Адиля кинула свою часть. Та рассыпалась по поверхности множеством алых искр – и все их творение превратилось в огромный огненный шар, тут же полетевший в сторону сахира. Тот уже успел отползти достаточно далеко и как раз поднялся на ноги, готовый снова напасть на своих нежеланных гостей. Будь это чистая боевая магия, башня обсерватории не просто обвалилась бы: ее могло бы разнести в пыль, невзирая на магические защиты верхней комнаты. Однако живого огня в этом сгустке было не так уж много. Но, соединенный с липким заклинанием, он тонким слоем облепил магический щит – и тот вспыхнул подобно сухому дереву, в которое попала молния. И ни погасить этот огонь, ни соткать новую защиту сахир сейчас не мог. Увидев это, Шаир выскочил из-за стола и приготовился бросать сеть. Безумец, тем временем, бессильно пятился назад: смысла в этом не было никакого, поскольку дальше глухой стены ему было не убежать в любом случае, а единственная дверь сейчас находилась за спиной противника. При виде ловчего сахир оживился и швырнул заклинание – выше его головы, так что оно ударило в стену и заставило шататься полки позади Адили с Шаиром. Оттуда прямо на них посыпались книги и приборы. Впрочем, даже получив пару ударов по голове и плечам, Шаир направил свое заклинание точно, но увы, сахир успел метнуться к Лучику и схватить его, так что под сетью оказались оба. – Я ему сейчас шею свер… – начал кричать безумец, но ловчий, не дослушав, кинул в него оглушающее заклятье, которое действовало примерно как удар дубинкой по темечку. К сожалению, мозгов в голове сумасшедшего было маловато, и терять сознание он не стал, хотя пошатнулся и замолчал, будто прикусил язык. И тут Адиля, спешно перебиравшая в уме все мелкое и достаточно безопасное, чтобы не разнести тут все к людской матери и не задеть Лучика, произнесла три звука, сделала один жест – и заклятье, помогающее утихомирить животных, полетело в сахира. Едва ли они ожидали, что именно это сработает, но сахир свалился на пол с оглушительным грохотом. Шаир перепрыгнул через стол, а Адиля все же его оббежала, чтобы кинуться к ребенку, но на месте они едва не столкнулись лбами. – Отодвинь это тело и не мешай своим заклятьем развязывать Лучика! – немедленно скомандовала бин-амира. Шаир закатил глаза, но ссориться прямо сейчас посчитал несвоевременным. В самом деле, нужно было поскорее освободить мальчика. Он свернул сеть и, оттащив бесчувственное тело похитителя в сторону, принялся накладывать на него магические оковы. На всякий случай – тройные. Это требовало времени, так что Адиля управилась гораздо раньше. Крепко обняв Лучика и прижав к себе, она принялась торопливо его расспрашивать: – Ты в порядке? Ну конечно не в порядке! Он тебе ничего не сломал? Он тебя не ударил? Он тебя сильно напугал? Пить хочешь? Лучик же, одновременно радостный и все еще перепуганный, только твердил, мол, теперь-то все хорошо, раз она его нашла. Адиля сама не заметила, как от того, что напряжение схватки и чувство опасности стали отпускать, по щекам у нее покатились крупные слезы, хотя она по-прежнему выглядела спокойной. Лишь оставив на абайе Лучика огромное мокрое пятно, бин-амира отстранилась и с очень удивленным видом принялась утирать пальцами глаза. Шаир этого заметить не успел: едва он покончил с оковами, на лестнице послышался громкий топот двух пар ног. Янычары подоспели, что называется, к шапочному разбору. Добираясь своим ходом по самой жаре до Дикого квартала, янычары успели изрядно запыхаться. Так что, оказавшись возле обсерватории, они какое-то время просто стояли, привалившись к стене, часто дыша и поминутно отхлебывая из фляг. – Ло-шади... – сбивчиво проговорил Амин и сделал большой глоток воды. – Нам нужны лошади, Фанак-аджибаши. Хотя бы пять. – Что ты с ними будешь делать в ремесленном квартале? Любоваться? – проворчал достопочтенный накиб участка. – В этих закоулках коням только ноги ломать. И денег у нас на это нет. – А вы с Джабаля затребуйте, – съехидничал Амин. – У него точно есть – вот пусть и платит, раз мы из-за него тут так носимся. Фанак ибн-Мухлис фыркнул и промолчал, так что по его реакции невозможно было сказать ничего определенного об его отношении к сказанному. Несколько отдышавшись, все четверо внимательно осмотрели здание, насмешливо пялящееся на них в ответ глухими арками. – Джабаль наверняка через крышу лез, – задумчиво изрек Фанак и тут же нахмурился: – но я вам тут не обезьяна! Мне возраст и чин уже давно не позволяют так скакать. – А в молодости скакали? – тут же с мальчишеским любопытством спросил сакабаши. – Я тебе как-нибудь потом расскажу, – пробурчал почтенный накиб участка. – А пока лучше придумай, как нам туда забраться. Можно было бы выбить к людям дверь вместе с заклинаниями... Нас тут все ж таки четверо. Но это на крайний случай. Дверь Фанаку очень не нравилась: он прекрасно видел, насколько странными были плетения защитных заклинаний, и всем своим нутром чувствовал недоброе. А этому ощущению за годы янычарской службы аджибаши привык доверять, ибо оно не единожды спасало ему жизнь. Амин-сакабаши, тем временем, согласно приказу начальства, отправился обходить здание по кругу и выискивать к нему подступы. Вернулся быстро, и с видом весьма довольным. – Я вход в подвал нашел! Не запечатанный! Фанак довольно усмехнулся: не зря взял с собой этого мальчишку! Соображает. – Молодец. Веди! – скомандовал он, и все четверо направились ко входу в подвал. Это оказалась попросту дыра в земле, прикрытая деревянной створкой, которую наполовину занесло песком, так что и не приметишь сразу. Аджибаши тут же отметил про себя, что у юного сакабаши не только острый ум, но и цепкий взгляд. Далеко пойдет парень. И уж он, Фанак ибн-Мухлис, сделает все возможное, чтобы на этом пути достойному Амину ибн-Касиму ничто не помешало. Лестница была деревянной, и в краях, где дожди выпадают чаще, пожалуй, давно бы сгнила. Однако в подвале было сухо, так что под ногами янычар подломилась лишь пара ступенек, совсем уж сильно изъеденных древоточцами – но спустились они без особых проблем. Вокруг валялись ящики и мешки, внутрь которых, как решил для себя Фанак, лучше было не заглядывать. Когда-то там была еда, но во что она превратилась теперь – одному Ата-Нару известно. Тут пол ощутимо тряхнуло. – Явский навоз! – выругался Фанак и побежал вперед. Там их ждали ступени, на сей раз, к счастью, каменные, которые выводили на кухню. Что было совершенно предсказуемо. Ловчего, столь же предсказуемо, здесь не обнаружилось. Зато был слышен какой-то шум, так что, соблюдая предосторожности, янычары проникли из кухни в соседнюю комнату, очевидно бывшую трапезной, а следом за ней – в зал, уже знакомый слушателю. Они быстро обнаружили комнату с детьми, и тут уж Фанак ибн-Мухлис ощутил тяжесть своего кулаха. Никакой навь не мог бы остаться истинно спокойным при виде детских страданий, однако сейчас нужно было что-то делать, хотя бы соблюдая внешний порядок, и делать это нужно было именно им. – Имад, Кадим – остаетесь тут, охранять детей. Мы с Амином идем дальше выяснять обстановку. Если мы вдруг не вернемся, в экстренной ситуации спасайте ребят. В остальном – никакой самодеятельности, ясно вам? Мы проверим, что там, придем к вам, вызовем подмогу и целителей. Все понятно? – Понятно, аджибаши, – ответил за двоих Имад. Кадим просто кивнул. Тут тряхнуло снова, и Фанак непроизвольно поднял взгляд на потолок. Шум и грохот раздавались оттуда. Скорее всего – из большой башни. – Они должны быть на самом верху, – сказал аджибаши, рассчитывая, что его поймут без лишних разъяснений. Амин понял и выскочил из комнаты первым, но Фанак не собирался от него отставать. Дальнейшее читателю уже известно: в верхней комнате башни янычар встретил высокородный Шаир ибн-Хаким, он же достойный Джабаль ибн-Басир, который, едва они вошли, сообщил Фанаку-аджибаши с видом весьма самодовольным: – Опять мне приходится за вас всю работу делать! Впрочем, я справился. – К сведению уважаемого ловчего мага, коий может работать, где вздумается и как ему заказчик заплатит, я являюсь аджибаши Ремесленного Квартала, а, следовательно, это не мой участок. Также имею сообщить, что расследование дела о пропавших детях в мое ведение тоже не передавали. Так что вы заблуждаетесь, мой скорый на выводы друг. Моей работы вы здесь не выполняли, – немедленно осадил Джабаля Фанак. Каким бы тот ни был молодцом, ему стоило держать себя в руках и не покушаться на авторитет аджибаши. Шаир демонстративно нахмурился и потер пальцами лоб. – Избавьте меня от вашей янычарской бюрократии, досточтимый аджибаши. Если бы у меня был к ней интерес, я бы давно устроился на службу в ваш участок. Чего, как вы видите, не происходит. В общем, забирайте, – он брезгливо махнул рукой в сторону валяющегося на полу сахира. – И сами уж там выясняйте, в чье ведение его передавать. Тут в разговор вступила Адиля, которая не то чтобы хорошо разбиралась в том, какими затяжными бывают препирательства с чиновниками, но почувствовала, что спор этот не первый и не последний, и присутствовать при нем не имела никакого желания. – Кстати, как один из представителей заказчика я вашей работой весьма довольна, Джабаль-бек. Думаю, это главное. А теперь мы пошли домой, потому что там мама Лучика уже с ума сходит, да и остальные нави квартала переживают. Нам лучше поскорее вернуться к ним. – Погодите, я не разобрался. Вы кто, уважаемая? – потряс головой Фанак. – Ятима, ученица кузнеца Барияра, – ответила Адиля. – Она со мной ребенка искала. Вот мы и нашли этого, который украл, – объяснил Шаир. – Я понимаю, что вам неймется бумажек понаписать, но я завтра зайду и подробнее расскажу. Вы же понимаете, что лучше скорее отвести ребенка домой. Адиля кивнула. – Мы ловчему пока даже не заплатили еще, ведь Джабаль-бек был так понимающ, что сразу взялся за поиски ребенка. Так что ему сейчас надо с нами. – Действительно, каждый навь имеет право на оплату труда, – усмехнулся Фанак, а Шаир закатил глаза. Слишком часто вопрос вознаграждения за его любимое развлечение ставил его в весьма неловкую ситуацию, но и отказываться было никак нельзя. – Словом, нам надо идти, – решил он поскорее свернуть разговор. – Вот еще, последнее… Он вам понадобится, я полагаю. Шаир извлек из-за пазухи дневник сахира и протянул его Фанаку, а затем, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, решительным жестом ухватил Адилю за руку и повлек ее к дверям. За вторую руку бин-амиры, в свою очередь, крепко держался Лучик. Амин-сакабаши проводил эту процессию изумленным взглядом, однако великодушно проглотил комментарий про «счастливое семейство». Фанака ибн-Мухлиса изумить было куда как сложнее, однако и он проследил за ловчим со сдержанным интересом. – Завтра жду в участке. С утра, – на всякий случай напомнил он. Шаир снова скорбно вздохнул. – И вам приятного вечера, Фанак-аджибаши. Бин-амира спохватилась уже на лестнице. – Эй, я и сама идти могу! Шаир взглянул на Адилю в удивлении, но ее руку из своей тут же выпустил. – В самом деле, здесь уже не опасно, – не без некоторого смущения пробормотал он. – Однако мне действительно следует сопроводить вас до дома. Чтобы завершить свою работу и получить оплату. – Это уж как полагается, – ответила Адиля любимым присловьем Барияра, и они замолчали. Возможно, иди они назад вдвоем, они бы так и молчали всю дорогу, но с ними был Лучик. Воспитанный ребенок не вмешивался в разговоры взрослых, но уж теперь-то он не собрался упускать случая. – Ух, как вы его магией-то! А он совсем не боялся и смеялся, а вы его щиты подпалили! Ятима-аба, а ты меня так научишь? Адиля растерялась и испуганно посмотрела на ловчего. Он взглянул на нее с улыбкой, и это как-то помогло бин-амире встряхнуться. – Братик, у нас магии разные совсем. Так что тебя другому сахиру надобно учить. Но выучить, конечно, нужно: магия защиты редкая и полезная очень. – Что, даже гороху и ежикам нельзя? – расстроился мальчик. – Э-э-э-э-э… Ну, им можно. Если ты пообещаешь не применять их ко всем навям подряд, а только в самых крайних случаях. Шаир фыркнул, так как учителей он за «крайний случай» не держал. Впрочем, он и не был знаком с Иядом ибн-Ахмедом, иначе пересмотрел бы свое мнение на сей предмет. Тут уж я отклонюсь слегка от их беседы и уточню, что сама Адиля никогда не догадалась бы отомстить учителю фехтования, деяния которого считала вполне справедливыми, хоть и обидными, но у нее были младшие братья, и именно они решили, что нельзя давать в обиду свою сестру. Опасность поджидала малоуважаемого Ияда на обычной садовой дорожке, по которой он направлялся в сторону дворцового Храма, не ожидая ни малейших проблем. И уж точно не ожидая пресловутого гороха, который два старших сына почтенного Рахима рассыпали от души, на пять касаб, повторив незатейливое заклинание трижды. Учитель фехтования, будучи навем прямолинейного ума, догадался отползти с дорожки на траву далеко не сразу. Он попытался встать – и растянулся на боку, попробовал снова – и шлепнулся на спину. Мальчики же подошли к мести основательно: мало того, что Ияд ибн-Ахмед оказался в ситуации крайне неловкой, уязвляющей его больное самолюбие снова – так еще и поглазеть на это собралось немало публики. Ибн-амиры созвали добрый десяток детей придворных маликов, каждый из которых не один раз заполучал попреки и тычки от жестокого учителя. Так что во второй раз Ияд вставал уже под громкий хохот дюжины собственных учеников. Веселье продолжалось до тех самых пор, пока на дорожке не появился распорядитель амирских пиршеств. На его удачу, он и сам в детстве потешался подобным образом, так что, вместо того, чтобы попасть в неловкое положение вместе с Иядом, довольно быстро снял с дорожки хулиганское заклинание. Дети, увидев его, тут же бросились врассыпную, однако распорядитель, а уж тем более Ияд, запомнили виновников безобразия – и в тот же день о проделках маленьких ибн-амиров стало известно их родителям. Сколько ни пытались те объяснить причину своего поступка, амир Рахим и амира Джахира оказались глухи к детских доводам. В первую очередь потому, что не могли даже представить себе подобного бесчестного поведения от навя, учащего их детей. Мальчиков наказали, решив, что те несправедливо обижаются на Ияда за не такую уж редкую среди учителей военному ремеслу строгость. Адиля же, узнав о случившемся, к великому прискорбию, лишь сильнее уверилась, что попреки в ее адрес были вполне справедливы. Но заклинанию на всякий случай выучилась, ибо не бывает бесполезного знания. Недобродетельность Ияда вскрылась позднее, когда с Адилей принялся заниматься мастер Веньян. У хорошего учителя, который видит ученика заинтересованного и неглупого, на лету схватывающего смысл и притом проявляющего должное терпение и старание в своих занятиях, но отчего-то убежденного в собственной бездарности, не может не закрасться подозрение, что предыдущие учителя были весьма далеки от совершенства. Выяснив у бин-амиры, из какого источника она почерпнула столь разрушительное знание, мастер Веньян счел нужным предупредить своих работодателей о том, что недобросовестный учитель может так же испортить еще не устоявшееся мнение о себе их младших отпрысков. Слушателю, уже знакомому с доблестной Джахирой бин-Сю, будет нетрудно представить себе ее реакцию на подобные известия, если только он не слишком сильно ужаснется и не откажется наблюдать подобное пред своим мысленным взором. Гнев амиры был столь обширен и разрушителен, что досталось даже мастеру Веньяну, вина которого, по мнению сиятельной Джахиры, заключалась в том, что он не выяснил и не остановил тлетворное влияние Ияда на ее детей раньше. Однако, слегка остыв, благородная амира направила свое негодование в подобающее русло – и первым делом вызвала учителя фехтования на дуэль, уведомив его, что Чести ее дочери был нанесен урон, коий, до достижения совершеннолетия бин-амирой, намеревается возместить она, будучи ближайшим кровным родственником. Ияд ибн-Ахмед принял вызов, самоуверенно считая себя правым в этой истории, да к тому же и более сильным воином, нежели низкорослая и тонкая, словно стебель папируса, уроженка Сина. Насколько он ошибся, несчастный понял лишь в тот момент, когда изогнутое лезвие меча амиры опустилось плашмя на его ягодицы. Сие унизительное действие разгневанная Джахира повторила три дюжины раз, и о том, как гуляма Ияда выпороли за недостойное поведение, еще декаду судачила вся Феруза. В довершение же он был лишен не только должности учителя фехтования при дворце, но и вовсе права заниматься преподаванием. Ибо, по мнению Джахиры, его не следовало подпускать к детям на расстояние трех выстрелов из лука. К величайшему сожалению, здесь я должен упомянуть, что не все так гладко в подлунном мире, и хотя справедливость была в итоге восстановлена, донести это до ушей Адили венценосные родители нужным не посчитали, дабы не тревожить лишний раз ее переживаний. Однако все вышло иначе, чем они надеялись – и рана бин-амиры осталась незажившей. Ничего из этого бин-амира, правда, не стала бы рассказывать, даже если бы не скрывала свою личность так тщательно, поэтому в тот момент Шаир так и не узнал, отчего учителя ею были отнесены к исключительным случаям, к которым заклинание скользящего гороха вполне применимо. Зато узнал кое-что другое, и тоже об образовании своей спутницы. Вновь благодаря Лучику, которому все еще не терпелось поговорить о случившемся, так что, разузнав насчет заклинаний, он со всей детской непосредственностью решил выяснить другой волнующий его вопрос: – А разве можно так говорить, Ятима-аба? Ну, как ты про ежей... Адиля невольно потупилась и на щеках у нее появился легкий турмалиновый румянец. – Ну, это тоже из-за учителей... – неловко ответила она. – Ты на них еще и ругалась, как портовый грузчик?! – восхитился Шаир, еще сильнее смутив девушку. – Нет... это они... То есть, мой преподаватель рукопашного боя... Он военный, ветеран, чуть ли не с детства жил в казарме... И, в общем... я слишком хорошо знаю, как обычно ругаются в казармах. – О, я надеюсь, ты поделишься знаниями? – не то чтобы Шаир сам не знал этого, но в Сине могли ругаться более витиевато и вообще иначе, чем в Аравии. – Ну не при ребенке же! – возмутилась Адиля. – Жаль, жаль, а то я уж приготовился записывать, – не удержался от язвительной реплики Шаир. – Неужто ты постоянно носишь с собой блокнот для запечатления всяких непотребств? Замечательно! Надо взять с тебя пример, – тут же ответно восхитилась бин-амира. И тут уже Шаир, действительно всегда носивший с собой блокнот, чтобы записывать особо удачные строки, залился краской, представив, что все его бейты можно посчитать непотребством, и проклиная свой длинный язык. Лучик, который смотрел, как они перекидываются репликами, крутя головой, не выдержал и спросил: – Вы ссоритесь, что ли? Адиля поспешила его успокоить: – Нет, солнышко! Мы так шутим с ловчим-беком. Это бывает после драки, ты не знаешь еще, а я-то боевой сахир, меня учили. Просто после победы, бывает, дурная сила остается, и куда-то ее надо деть. Вот мы и перешучиваемся. А некоторые нави другой раз даже ищут, где еще побиться, так им неймется. – Не надо драться, лучше шутите, – решил ребенок. – Мы постараемся сдержаться, – очень серьезно кивнул Шаир, которому совсем не понравилась идея битвы с Ятимой даже в шутку. С очередной пурпурной синкой! Что за мода, право, у этих дамочек – чуть что лезть в драку? Тут Адиле пришла в голову отличная мысль: – Может, Джабаль-бек расскажет нам какую-нибудь историю из своих приключений? Тогда нам даже шутить не придется. Ловчий с удовольствием ухватился за эту идею, и они дошли до родного квартала под байку о хитроумном воре, мешке вялых листьев и пустынном тушкане. Когда они вывернули с Гончарной, первым их заметил ученик сахира Торопыжка, о котором внимательный слушатель наверняка помнит. – Идут! И-иду-у-ут! – закричал он во весь голос. Тут же из окрестных домов повысыпали нави, среди которых одними из первых, разумеется, были Халима и тетушка Фатима. Вскоре на улице снова оказалась солидная толпа, которая суетилась и волновалась. Понять и разглядеть, что именно происходит и кто идет, успели не все – так что жители ремесленного квартала снова галдели, перебивая друг друга, задавая вопросы и делясь мнениями. – С Лучиком идут? – Ловчий этот вправду молодец! – Кого-нибудь ранили? – Похитителя волокут?.. – Ты с ума сошел? Его янычарам сдали! – А где янычары? – Бедный ребенок! Выглядит бледным! – Как там козочка моя? – Да пропустите же меня вперед, нави добрые! Халима не стала ждать и судачить и первой кинулась по улице навстречу возвращающимся, а добежав, подхватила сына на руки и расплакалась. Лучик тут же принялся гладить ее по голове, рассказывая, как и раньше бин-амире, что теперь все хорошо, потому что Ятима-аба его спасла. – Да как же ты с ним ушел, зачем? – взволнованно спросила Халима, немного успокоившись. – Чужой же навь, опасный! – Я будто сон видел, мама, – тихо ответил мальчик. – Будто он мне приснился, сказал с ним идти – и я пошел. Халима тихо охнула, Шаир выругался сквозь зубы, а Адиля подумала, что надо бы сводить ребенка к целителю, хоть он и в порядке с виду. – Он еще и запретными заклинаниями пользуется, вот же человечье отродье! – не выдержал Шаир, высказавшись еще и вслух. Адиля собиралась ответить, но не успела, потому что к ним подскочила тетушка Фатима, наконец пробравшаяся сквозь толпу. – Козочка моя, я так волновалась! Как же ты там? Против похитителя, небось, сражаться пришлось? – Ятима-аба самый потрясный боевой сахир! – объявил Лучик. – Она его сначала грохнуться заставила, а потом вместе с ловчим щиты спалила! Прям огнем сгорели всамделишным! Кто-то в толпе ахнул. – Слышали? Спалила похитителя к людям, только пепел и остался! – А янычары кого заарестовали тогда? – Никого я не палила! – обиделась Адиля, которую обнимала Фатима, причитая: «Как же так, детонька!» Шаир улыбнулся и пожал плечами. – Успокойся, нави всегда болтают. Мы-то знаем, что ты никого не убивала. Адиля хотела было сказать, что и не собирается, но уже через секунду опомнилась и лишь нахмурила брови. Ото всей этой истории она и правда думать забыла о том, какой клятвой связана, и сейчас не знала даже, радоваться или огорчаться тому, что мысли о мести снова вернулись к ней. – Я теперь тоже на сахира учиться хочу! На защитника! – сообщил маме Лучик, прежде чем был унесен домой. Это снова заставило бин-амиру улыбнуться, отбросив на время противоречивые ощущения и мысли. К тому же, к ним подошел Барияр, как всегда, дожидавшийся, пока остальные нави перестанут галдеть и можно будет заняться делом без суеты и спешки. – Это самое, Джабаль-бек, с нас оплата причитается, как и обещались. Пожалуйте в дом ко мне, там все и порешаем в тишине. Шаир сделал очень невозмутимое лицо: его личные проблемы с оплатой ни в коем случае не должны были обидеть и оскорбить тех, кто был ему искренне благодарен. Он уже приготовился в очередной раз выносить неловкую и неприятную для себя ситуацию, как вдруг ему пришла в голову хорошая мысль. Взять не деньгами, но артефактом. Все-таки расплачиваться своим трудом работящим навям куда легче. Только вот – что попросить? У Шаира, разумеется, не было проблем со снаряжением, и он уж начал подумывать, не стоит ли выбрать какое-то оружие или, может, соврать, что у него компас разбился, но тут перед его взором предстала утренняя стена, на которую он не сразу смог влезть. И это было решением. Тянуть со своей просьбой он не стал: они были еще на полпути к дому, куда Барияр увлек его почти так же уверенно и решительно, как днем, когда Шаир сказал: – Я вижу, вы с артефактами работаете... – Еще как работаем, – не без гордости согласился кузнец. – Ну, тогда я предпочту взять плату вещью прекрасного мастера, ибо она ценнее денег. Барияр тут же расплылся в довольной улыбке – и ибн-амир понял, что проблему можно считать решенной. Впрочем, он не подрасчитал величину радости, которую кузнец испытает от комплиментов в свой адрес: не успел он озвучить задуманное до конца, как его затащили в кузню и разложили перед ним готовые артефакты. Адиля, которая шла к дому с ними, не преминула завернуть следом. Решение денежных вопросов с ловчим ее не слишком интересовало, а вот какой он выберет артефакт – было очень любопытно, так что теперь она увлеченно наблюдала за происходящим. Шаир потер рог, шалеющий от разнообразных магических эманаций, и, ткнув в сторону одной из вещиц, выглядящей, как довольно занятная брошь в форме выгнутого серебристого листа, спросил: – Что это? – Артефакт для смены цвета волос. Думаю, вам тоже такой пригодится, чтоб, значит, преступник не опознал! Шаир на секунду онемел, представив, как становится прямо посреди погони платиновым блондином – особенно впечатляюще выглядели чисто белые брови на оранжевом лице – и потряс головой, чтобы избавиться от видения. Адиля же, немедленно вообразив ловчего брюнетом, а затем – почему-то с гривой зеленых волос, не выдержала и фыркнула. – Думаю, я воздержусь, – сухо ответил Шаир и почесал свою коричневую бровь, которая чуть не загорелась под внимательным взглядом синки. – Я вообще о другом хотел попросить. – Просите что угодно, ловчий-бек! Хоть полный доспех! Шаир усмехнулся: – Ну нет уж, в таком по стенам лазить неудобно, а мне бы как раз наоборот. Очень, знаете ли, в моей работе порой не хватает возможности через высокий забор перебраться. Хорошо, если дерево какое есть поблизости, или камень в стене выщерблен... А если нет – то минуты потерял, а преступник утек. Кузнец задумчиво огладил усы. – Так это что, значит, нужна штука, чтоб за стены цепляться? – Ну да, – кивнул Шаир. – Без веревок, на них тоже времени уйма уходит. – Понимаю. Но тут дело такое: это только на заказ. – Я не спешу. Если вы, конечно, возьметесь, досточтимый Барияр. – Сказал же, что угодно – значит, что угодно! Так, – Кузнец постучал пальцами по столу. – Дело это новое, мне подумать надо, как его сподручней устроить. Значит, нужно парный, для двух рук, я так понимаю. Форма, хм-хм… Тут он схватился за поистертый, видно уже не раз соскобленный, пергамент и принялся на нем что-то набрасывать, потом поднял голову и велел: – Ятима, на всякий случай сними ему мерки с кистей рук. Пусть будут. – Э? – Шаир недоуменно посмотрел на ученицу кузнеца. Та пожала плечами: – Ну, кольца ж по мерке делают, а тут, может, в таком роде будет. Ты перчатки-то сними! – А? Да, точно! – Шаир, который так и не удосужился стянуть с рук перчатки для лазанья, сейчас тихо этому порадовался. Какой удачный повод забыть в кузнице вещь! Он предусмотрительно положил их не на виду, а рядом с собой, на лавке и протянул правую ладонь Ятиме. Портновской мерки в кузне не нашлось, так что Ятима сначала попыталась приложить к ладони линеечку, потом недовольно фыркнула, достала шнурок и, отмечая на нем размеры пальцами, измеряла уже его, записывая результаты на оставленный кузнецом пергамент. У девушки выбилась из прически прядь, и она все время сердито сдувала ее, встряхивая головой, но от дела не отрывалась. Барияр, тем временем, побежал проверять какие-то металлы, а потом вернулся с четырьмя отшлифованными камнями – парными яшмой и нефритом, и попросил подержать по очереди в руках оба, примеряя, «какой лучше сдружится с аурой». Шаиру было интересно наблюдать их, сосредоточенных на привычной работе, увлеченных, так что, когда он понял, что дело уже сделано, вставать и уходить оказалось как-то лень. Так бы и сидел в кузне, наблюдая таинство создания артефакта, хоть рога и чесались от этого невероятно. «В следующий раз накладки на рога у Ватара возьму», – все же поднимаясь с места, подумал Шаир – так, будто собирался приходить сюда в гости, а не по делу. Дел у него, между тем, было целых два: помимо того, что предстояло забрать готовый артефакт, нужно было все-таки умудриться незаметно проверить ауру Ятимы. Сейчас Шаир даже представить себе не мог, что она окажется бин-амирой, однако для собственного спокойствия все же считал нужным исполнить все «формальности». Увы, ни во время погони, ни позже у него не было для этого никакой возможности, потому он и решил предусмотрительно забыть в кузне перчатки, чтобы вернуться за ними назавтра: ждать, пока Барияр изготовит артефакт, ему совершенно не хотелось. Окончательно убедиться, что Ятима – не Адиля – отчего-то казалось очень важным. Словно сейчас между ними все еще стояла легкая тень сомнения и мешала. Чему именно – ибн-амир, пожалуй, и сам не смог бы сказать. Но мешала очень сильно, и ему хотелось поскорее разрешить это недоразумение. Вежливо распрощавшись, он кинул еще один недовольный взгляд на пурпурную Ятиму, вздохнул и неторопливо отправился во дворец, вовсе не ожидая никаких подвохов в родном доме. Система тайных ходов Золотого дворца была сложна и опутывала собой весь его сверху донизу. Шаиру было неизвестно ни как их решили построить, ни почему впоследствии знание о большинстве из них было утрачено. Однако он был уверен, что ныне знает всю сеть переходов целиком. А также и то, как они связаны между собой. Чаще всего он пользовался ходом, ведущим из его покоев на улицы Сефида, вторым же по частоте использования был переход, позволяющий попасть оттуда в крыло ученых – и так наведаться в гости к Ватару, избегнув лишних глаз и ушей. Именно в него наш герой сейчас и свернул, заметив, как в темноте коридора мерцает огонек лампы. Таков был оговоренный знак тревоги: если Ватар повесил лампу – значит, пропажу Шаира из дворца случайно обнаружили. Так что теперь ибн-амир, вместо того, чтобы идти прямиком к себе, отпер еще одну секретную дверцу, уводящую в более узкий боковой коридор. Тот, в свою очередь, вел к параллельному ходу, который оканчивался дверью, открывавшейся буквально за касабу от комнаты Ватара. В свое время друзья самолично передвинули поближе к нему две пальмы в кадках, украшавшие коридор – чтобы можно было входить и выходить как можно незаметнее. Держа наготове стихи для отводящего взгляд заклинания, Шаир выглянул наружу и, увидев, что коридор пуст, постучал в двери мастерской Ватара, зная, что вряд ли тот днем отлеживается в спальне. – Заходи, друг мой, – весьма сдержанным тоном поприветствовал Шаира Ватар и, когда тот вошел в лабораторию и сразу схватился за накладки на рога, уставшие за сегодняшний день, спросил: – Хотел бы я знать, в какие дали тебя занесло в тот момент, когда во дворце поднялся дикий переполох из-за твоей пропажи? И даже до меня, скромного алхимика, практически не участвующего в придворной жизни, доползли слухи о том, что, якобы, до благородного ибн-амира добралась не менее благородная Адиля бени-Феллах и вызвала на поединок. – Эти сплетники хотели узнать, жив ли я, так сказать, из первых рук? – усмехнулся Шаир, несмотря на то, что начинал потихоньку закипать. У него был тяжелый день, он спас ребенка и вовсе не заслуживал, чтобы его отчитывали. – Думаю, так. Кроме того, приходила сиятельная чета, коей я был вынужден скармливать наши нелепые байки, показавшиеся мне чрезвычайно неубедительными, когда я их рассказывал, – сообщил Ватар и, отвернувшись, принялся скручивать и разворачивать какой-то свиток. – Думаю, мои родители все же поверили тебе, мой драгоценный друг, по той несомненной причине, что сочиненная история подходит моему образу мыслей и характеру и не вызывает недоумения у знающих меня навей. Ватар тяжко вздохнул и снова повернулся к своему драгоценному, но неуемному другу: – У знающего тебя навя в лице меня вызвало изрядное беспокойство, что ты шастаешь один по городу в тот момент, когда из Шаярии долетают подобные новости. – Какие еще новости? – Сиятельная Джахира, в свойственной ей неповторимой манере, сообщила посредством Сферы Дальновидения, что артефакт жизни ее дочери указывает на опасную ситуацию. Так что мне действительно очень интересно, где ты пропадал и что произошло. И нашел ли ты... то, что искал. Шаир нахмурился и плюхнулся на диван. Он все же нацепил накладки, так что магические токи теперь не раздражали, а вот новости – раздражали очень. А ведь еще недавно день казался таким замечательным! – Никого я не нашел, – проворчал он и вытянул ноги, закинув руки за голову. – Точнее так – нашел я похитителя детей, что, как по мне, важнее, бин-амира как-нибудь уж подождет. – Что, того самого? Который трех детей украл? Что с ними? – Ватар бросил свой свиток и повернулся к другу. – Живы, хотя и не все здоровы. Но я уверен, что целители сделают все возможное. Он на них эксперименты ставил, вообрази! Магические! – говоря это, Шаир принял куда менее расслабленную позу, так как до сих пор не мог думать об этом спокойно. У Ватара расширились глаза, и он сказал тихо и раздельно: – Какая. Невероятная. Сволочь! Убить его мало! – Я тоже так думаю – ну, впрочем, он попал в руки правосудия, и я верю, что любой кади отмеряет ему достойное наказание. Не может не сделать этого, если он не лишен чувств вовсе. А таким среди кади не место. – Но как ты ухитрился? Его никто найти не мог! – Он украл сегодня четвертого ребенка и, к счастью, меня вовремя позвали его искать. И я нашел, – небрежно сказал Шаир, будто совершал подобные подвиги каждый день. – Ты все-таки великолепен! – рассмеялся Ватар, – Знаешь, ради такого я готов потерпеть даже еще один разговор с твоими родителями. – Спасибо. У меня вообще сегодня день неожиданных находок. Ты не поверишь, мне за день встретились целых две пурпурные синки. Но ни одна из них – не бин-амира! – Ты их проверил, разумеется? – Одну проверил, вторую не успел. Но и насчет нее я знаю наверняка. Тут Ватар вздернул бровь и поглядел на друга недоверчиво, зная свойственную ему поспешность суждений, которая, собственно, и завела его в эту неприятную историю. – Откуда такая уверенность? – Ничего общего с Адилей бин-Джахирой – ни в жизни, ни в характере. Ты представляешь, она ученица кузнеца! Молотом машет в ремесленном квартале. Ну какая из нее бин-амира? Хотя, должен сказать, девушка она в высшей степени замечательная... даже удивительная! – Ты что, опять влюбился? – немедля спросил Ватар тоном, в котором смирение с неизбежным было приправлено изрядной долей сочувствия. Шаир же в ответ на это удивленно округлил глаза. – С чего ты взял? – спросил он и тут же обиженно поджал губы. – Будто я не могу оценить девицу просто как навя... или как хорошего работника... или еще как-нибудь... Просто она отличный боевой маг. И ум у нее весьма незаурядный. Никогда еще так увлекательно не проводил время! Ватар не смог сдержаться и недовольно хмыкнул. – Ты, значит, так это воспринимаешь – веселился, пока мы тут беспокоились о тебе? Шаир наморщил нос и потупил взгляд. – Ну уж в этом полоумном сахире ничего веселого не было. Однако с Ятимой действительно интересно. И будь дело попроще – да, веселился бы. И не смей меня в этом упрекать. Коли уж ты для беготни по городу малопригоден, я имею право проводить время за занятием, которое мне нравится, вместе с тем, кому оно тоже нравится. И кто при этом нравится мне. – Но ты не влюбился? – для надежности уточнил Ватар еще раз. – Говорю же – нет. Кроме того, после всей этой истории с бин-амирой подобные мысли о пурпурных синках вгоняют меня в тоску. Я уже не представляю, где еще и как именно ее искать! А тут еще эти твои новости... Шаир вздохнул очень печально, и тут уж Ватар не мог не проникнуться к нему искренним сочувствием. – Может быть, попробовать искать иначе? – предположил он, ибо был воистину умен и порой весьма проницателен. – Как иначе! Предложи, если знаешь больше! Ты ученый, а я – всего лишь ловчий маг, так научи же меня, о достойный, как искать, если все известные мне способы не дают результата! – вскинулся Шаир. – У ученых, о мой обидчивый друг, есть свои подходы, которые говорят, что если все опробованные методы не дают результата, надо делать по-другому. – Как делать, как? Ты мне изобретешь новое заклинание? Или, скорее, эликсир, который я вылью на землю, и он отведет меня к бин-амире? – Для начала я бы подумал, вместе с тобой. Я никогда не вникал в тонкости ловчей магии и методы, которыми ты ищешь навей, так что понять, в чем заключается неверность твоего подхода, я не могу, пока ты не опишешь мне, что и каким образом ты делаешь. Шаир вздохнул и принялся скучным голосом описывать историю своих бесплодных поисков, время от времени восклицая: «И в конце пути меня ждала девица ростом почти в касабу» – или: «И, представь, это оказался синский старик-лавочник!». Ватар слушал, не перебивая, и что-то черкал калямом. – То есть, я так понимаю, что ты и прочие ловчие маги просто берете и пробуете искать ее во всех местах, где ваша магия работает, но не пытаетесь поискать там, где у вас не выходит колдовать? – Эм… Ну в общем да, – Шаир ощутил себя в это момент на редкость глупо, так как мысль, высказанная другом, теперь показалась очевидной. – Сколько я помню, ты говорил мне как-то, что в моей мастерской магия поиска, скорее всего, не сработает из-за слишком большой концентрации разнообразных магических токов. – Угу, говорил, – насупленно подтвердил ибн-амир. – На твоем месте я бы поискал ее в башнях сахиров. Они порой берут учеников или слуг, и скрываться там твоя бин-амира может прекрасно. – Да, это не уронит ее Чести, – согласился Шаир. Представить себе высокородную малику ученицей сахира было легче легкого: все они учились овладевать своей сильной магией с детства, так что даже дворцовый цветочек мог чувствовать себя на знакомой почве в подобной роли. Так что предложение Ватара казалось обоснованным и отличным выходом. – Благодарю тебя, о мой ученый друг! – искренне сказал Шаир, поднявшись с дивана. – Если бы не свет твоего разума, я был бы вечно обречен блуждать во тьме собственного невежества. Ты – словно лампа на стене тайного хода, предупреждающая меня об опасностях и ошибках, подстерегающих на моем пути. А теперь, если ты не возражаешь, я пойду умоюсь и переоденусь. У меня был трудный день. С этими словами он удалился в комнату Ватара, дабы принять должный вид, прежде чем предстанет перед родителями, в разговоре с которыми он, надеясь на лучшее, готовился к худшему. Однако в итоге все сложилось весьма удовлетворительным для ибн-амира образом.