Снусмумрик идёт по свету В зелёной потрёпанной шляпе, С палаткой в мешке заплечном, С весёлой губной гармошкой. Приходит всегда нежданно, Уходит, не попрощавшись. И тем, кто его вспоминает, Становится грустно немножко. А он уходит всё дальше, Не в силах остановиться, О прошлом почти не жалеет, Не трогает старые раны. Играет любимые песни, Задумчиво курит трубку И смотрит на звёзды в небе, На речку с белым туманом… А следом идёт Морра, Идёт и ступает неслышно, Идёт и склоняется низко, Идёт и нюхает землю. И ей не нужны привалы, Она обманчиво медлит — Седая старая Морра Не спит и даже не дремлет. А там, где она проходит, На травы ложится иней, С деревьев падают листья, Поверхность воды стеклится. Однажды она его встретит, Сожмёт в холодных объятьях, И тотчас земля под ногами Его перестанет кружиться. Напрасны её старанья — Сжигая чужие жизни, Она не согреет сердце: Любовью она убивает. Навек опустеет палатка, Погаснут костёр и трубка, Умолкнет его гармошка… Снусмумрик об этом знает. (с)
Муми-тролль лежал на спине, глядя как заливающий мансарду холодный свет постепенно меркнет, уступая место ранним сумеркам. В комнате едва уловимо пахло яблоневыми дровами и очень сильно еловой хвоей — в преддверии зимней спячки вся семья ужинала только ей. Муми-тролль чувствовал, как в его животе словно снегопад мерно оседают еловые иголки, устраиваясь там на долгую зиму. Теплое стеганое одеяло накрывало зверька до самого подбородка: уложенное заботливой маминой рукою, оно напоминало неприступную крепость, откуда можно было спокойно наблюдать за странным и враждебным миром надвигающейся зимы. Муми-тролль немного поворочался в постели, устраиваясь поудобнее, но сон никак к нему не шел — слишком много мыслей вертелось в голове. Губная гармошка Снусмумрика — прощальный подарок перед расставанием на долгую зиму — согревала лапки зверька. Пока Муми-тролль держал гармонику, ему казалось, что она до сих пор хранит тепло рук дорогого друга. Однако даже этот невинный самообман не помогал зверьку успокоиться — в голове до сих пор не укладывалось, почему мумрик оставил ему такую дорогую вещь. Как обычно бывало перед сном, Муми-тролль любил помечтать, и теперь представил себе, как Снусмумрик, привычно разбивая лагерь, тянется к рюкзаку или хлопает себя по карманам в поисках гармоники. Когда мумрик вспомнит, кому её оставил, интересно, улыбнется ли он? Или пожалеет? А может быть… Муми-тролль крепко зажмурил глаза, потому что эта фантазия требовала особой сосредоточенности: может быть, он раскурит трубку и, хоть немножко, но тоже соскучится по нему?.. Муми-тролль снова открыл глаза, взволнованный собственными мыслями. В этом году может случиться и не такое, ведь мумрик так странно себя вел. Всегда непоколебимый в вопросах, касающихся своих странствий, в этот раз он не только не ушёл не попрощавшись, но даже задержался до самых холодов, дожидаясь, пока он, Муми-тролль, не погрузится в зимнюю спячку. Может, не стоило каждый раз говорить, как сильно он тоскует? Обычно в такие моменты Снусмумрик молчал, глядя в никуда, или продолжал собирать рюкзак, так что обиженному Муми-троллю казалось, что его просто не слышат… «А ведь ему наверняка было жутко холодно спать в палатке, когда выпал снег. И, опять же, этот подарок». Муми-тролль снова прикрыл глаза, представляя себе, как Снусмумрик бредет через сугробы, разгребая локтями снег. Зверек один раз изведал, что такое настоящая зима, так что хорошо знал, как много снега выпадает зимой в Муми-дален. «Зимой опасностей ещё больше. Появляются разные существа, которых летом не увидеть. Они молчаливые и странные, так что не понятно, добрые они или злые. А ещё есть Морра. Зимой она становится огромной, спускается с гор и рыщет здесь, в Муми-дален…» Накрывшись одеялом по самые ушки, Муми-тролль вдруг почувствовал настоящую тревогу. Снусмумрик никогда не уходил так поздно. Что будет, если из-за него друг попадется в лапы к Морре? Зверек настолько разволновался, что даже сел на кровати, встревожив улегшиеся в животе еловые иголки. Может быть, все ещё обойдется, только нужно срочно загадать, чтобы этого не случилось. А ещё лучше сыграть в спасение!***
Снусмумрик сделал ещё несколько шагов и остановился, тяжело дыша. Утерев выступившую на лбу холодную испарину, мумрик прикрыл глаза, чувствуя, как немеют натруженные мышцы ног. Липкий влажный снег, едва покрывший землю в Муми-дален, здесь, в Одиноких горах, напрочь замел все перевалы и седловины, отрезав для незадачливого путешественника путь на юг. Устроившись на небольшой привал, мумрик сел прямо на свой походный рюкзак, сердито раскуривая трубку и кусая от досады губы. «Попался как какой-нибудь хомса-несмышленыш. Теперь через этот перевал не пробраться до самой весны, пока не сойдет снег. Муми-дален - замечательное место, но я напрасно так сильно привязался к нему и к тем, кто его населяет. Если так пойдет и дальше, в следующий раз мне придется оставить здесь нечто большее, чем потерянное время. Свое одиночество или свободу». Глубоко затянувшись, Снусмумрик устало потер глаза — от белизны снега их начинало ломить — и вновь поднялся на ноги, закидывая на спину отяжелевший рюкзак. Умиротворение и покой, обычные спутники всех его путешествий, на этот раз не появлялись, и мумрик с глухим раздражением подумал, что и здесь все идет не так, как надо. «Неправильно начатое путешествие точно окончится бедой. Поделом будет, если я сгину в этих снегах или не вернусь в Муми-дален до наступления следующей весны. Или не вернусь вовсе. Такие привязанности до добра не доводят». Поднявшись на ноги, Снусмумрик уже твердо решил, что перевалит через горы, чего бы ему это не стоило. Гармонику было, конечно, жалко, но она была замечательным прощальным подарком, этого мумрик отрицать не мог. Скоро он забудет о ней и обо всем, что с ней связано. Свинцовое низкое небо вновь разразилось крупными хлопьями мокрого снега, заставив Снусмумрика ниже надвинуть шляпу и ускорить шаг. Короткий зимний день подходил к концу, незаметно подкрадывались сумерки, а мумрик все брёл и брёл вперед, намереваясь покрыть как можно больше миль дотемна. Вершины Одиноких гор окончательно затерялись во мгле и усилившемся снегопаде, когда бродяга, наконец, решил разбить лагерь и передохнуть. Однако стоило ему скинуть с плеч лямки рюкзака, как заснеженный простор огласился протяжным тоскливым воем, эхом отражающимся от склонов гор. Мумрик замер на месте, напряженно вглядываясь в белесую тьму. Снег повалил так сильно, что серое ночное небо и снежный покров слились воедино, лишая бродягу возможности хоть что-то разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Полагаться на слух тоже было нельзя: мягкий снег скрадывал любой звук, глушил его как подушка, представляя близкие предметы обманчиво далекими. Вновь закинув на спину рюкзак, Снусмумрик оглянулся на свой след, уже изрядно заметённый снегом, чтобы окончательно не потерять чувство направления, и стал ждать, намереваясь встретить опасность лицом к лицу. Долго ждать ему не пришлось. Волна холода, такого лютого, что пробрал мумрика до костей, прокатилась над мокрым снежным покровом, превращая его в хрустящий твердый наст. Снусмумрик лихорадочно дернулся, освобождая ноги от ледяных оков, и едва успел отскочить с дороги. Огромная, как глыба черного льда, на его пути выросла Морра. Медленно опустив на бродягу взгляд своих желтых рыбьих глаз, чудовище повернулось к нему лицом, застыв на месте, словно изваяние. Снусмумрик почувствовал на этот раз совсем другой холод: ледяные оковы страха сжали его сердце так сильно, как до этого никогда не бывало. Под взглядом окаменевшего чудовища мумрик вдруг почувствовал себя одним из тех малявок, что обычно шныряют под ногами — раздавишь и не заметишь. Попятившись на пару шагов назад, бродяга слишком поздно понял, что проваливается сквозь слой наста — тяжелый походный рюкзак уже потянул его к земле. Морра, заметив падение мумрика, внезапно ожила, быстро протянув широкую ладонь, и поймала его до того, как он упал. Можно было бы поклясться, что она сделала это машинально, но слишком хорошо всем в Муми-дален было известно — Морра холодная и никого не любит. Снусмумрик подумал это мимолетом, пока обретал равновесие и смотрел в пустые блеклые глаза. За спиной громко лопнул стеклянный стакан, не выдержав холодного прикосновения, и только мгновение спустя, когда все в рюкзаке окончательно промерзло, мумрик на себе почувствовал, что значат объятия Морры. Ледяное копье холода, острого, словно лезвие ножа, пронзило со спины грудную клетку, разом выбив дыхание из онемевших легких. В первый миг Снусмумрик подумал, что умрет. Однако отчаяние придало ему сил: вывернувшись из смертельных объятий, он рванул прочь по своему старому следу, сжав зубы и не оглядываясь назад. Мумрик бежал, падал, вновь поднимался, не чувствуя ни времени, ни расстояния. Одно он знал точно: Морра и не думает гнаться за ним. Это знание приносило покой и усталость — Снусмумрик чувствовал, что как только он осознает, что опасность миновала, силы его окончательно покинут. В Муми-дален снега было не так много — чуть выше щиколотки — но ускорить шаг мумрик не смог бы при всем желании. Обжигая горло холодным ветром с моря, он взошел на памятный мост, где они с Муми-троллем расстались всего лишь несколько часов назад. Почерневшая на фоне белых берегов речка мягко журчала, перекатывая свои воды по обледенелым камням. Мумрик двинулся дальше, отказывая себе в удовольствии прислониться к перилам и немного отдохнуть. До дома оставалось совсем чуть-чуть и, если постучать погроме, возможно, удастся вырвать из зимней спячки одного маленького, но крайне непоседливого тролля.***
Муми-тролль проснулся от страшного грохота и тут же подскочил на постели, испуганно озираясь по сторонам: спросонок ему показалось, что рушатся стены дома. Немного успокоившись и пригладив вздыбленную от испуга шерстку, зверёк понял, что грохот раздается снизу, от входной двери. За окном уже сгустились серые ночные сумерки. Муми-тролль торопливо засветил лампу, мимоходом замечая, как шарахнулись по углам черные тени, и бегом бросился вниз по лестнице, рассыпая по ступеням торопливые шаги. Когда он спустился в холл, стук прекратился, словно тот, кто стоял за дверью, потерял всякую надежду дозваться хозяев. Немного помявшись в нерешительности, Муми-тролль откинул дверную задвижку, наваливаясь всем корпусом на слегка заметенную снегом дверь. Слабый свет керосиновой лампы плохо отгонял промозглую тьму, и Муми-троллю пришлось выйти на веранду, чтобы яснее разглядеть скорчившуюся на ступенях фигуру. «Какой-то мумрик…» Муми-тролль нерешительно остановился, глядя как незнакомец поднимает голову, ладонью прикрывая глаза от света. К тому, что произошло в следующий момент, зверёк не смог бы подготовиться, даже узнай он заранее, какой сюрприз его ждет. — Привет. Знакомый голос пробрал до дрожи, и Муми-тролль вдруг почувствовал, что и сам не знает, рад он или испуган. — Привет, привет, — зверек обессиленно опустил лампу, чувствуя слабость в ногах, и тревожно улыбнулся. — Я думал, что не увижу тебя до весны. Почему ты вернулся? Муми-тролль не сводил взгляда с друга, пока тот поднимался со ступеней и подхватывал походный рюкзак. — Это тайна. — Снусмумрик улыбнулся, так тепло, как только он умел это делать. — Но если ты сваришь для меня кофе, то, пожалуй, я тебе ее расскажу. — Конечно! Муми-тролль шире распахнул дверь, впуская друга в дом, и нервно заметался по гостиной, сбрасывая со стола и кресел чехлы. С улыбкой посмотрев на взволнованного друга, мумрик опустил на пол рюкзак и закрыл на щеколду входную дверь, напоследок осмотрев цепким взглядом пустое поле. Морры нигде видно не было. Пока Муми-тролль суетился на кухне, пытаясь дрожащими лапами высыпать молотый кофе в турку, Снусмумрик прошелся по комнате и подбросил дров в ещё тлеющую углями горячую печь. Теперь, в теплом доме, он почувствовал неприятный озноб и решительно снял мокрый от снега дождевик, пристроив его на просушку возле загудевшей от огня печи. Поежившись от холода, мумрик огляделся по сторонам и, заметив лежащий на диванчике плед, быстро в него завернулся. Придвинув к печи одно из кресел, Снусмумрик устроился поудобнее, готовясь к долгому ожиданию, но не прошло и пяти минут, как в гостиную вернулся Муми-тролль с дымящейся чашкой в лапах. — Может, тебе подойдет свитер моего папы? Он достаточно старый и уже приобрел форму его тела. Правда, тебе он будет великоват, но зато он теплый. Дождавшись, пока друг сделает первый глоток, Муми-тролль смущенно шевельнул ушками, вспомнив требовательное отношение мумрика к одежде. — Спасибо. Пожалуй, я бы его надел. Снусмумрик решил на этот раз поступиться своими принципами, и Муми-тролль бегом поднялся по лестнице в комнату своих родителей, оставив друга в одиночестве пить обжигающе горячий кофе. Он, конечно, получился не таким вкусным, как у Муми-мамы, но промерзший насквозь мумрик сейчас больше желал согреться, чем насладиться вкусом напитка. Когда Муми-тролль вернулся, Снусмумрик уже успел опустошить чашку и то и дело потирал слипающиеся глаза. — Вот, примерь. Муми-тролль положил объемный сверток на подлокотник кресла и, подхватив пустую чашку из-под кофе, мгновенно вылетел на кухню. Мумрик внимательно осмотрел принесённый ему свитер. Крупной вязки, явно дело рук Муми-мамы, он действительно был великоват, но такой теплый, что мумрик без колебаний сбросил плед, быстро переоблачаясь. — Тебе идет, — уверенно заявил Муми-тролль, устроившись на кресле напротив друга. Снусмумрик что-то невнятно пробормотал, накидывая поверх свитера плед, и уставился на огонь. — Мумрик, я так рад, что ты вернулся. Ты теперь проведешь здесь всю зиму? Снусмумрик осторожно посмотрел на друга и почти сразу же отвел взгляд. Муми-тролль действительно выглядел счастливым. Маленькие живые глазки, по осени обычно сквозившие глухой тоской и упреком, теперь лучились радостью. Мумрику этот взгляд всегда казался ловушкой: только доверься ему, и навсегда лишишься свободы. Муми-тролль ещё совсем малыш и не понимает, что друзей нельзя приручить и удержать рядом с собой насильно, как дракончика из банки. — Пожалуй, придется провести здесь некоторое время. Перевалы завалило до весны, а вот река пока не замерзла. Возможно, имеет смысл попробовать отправиться на юг морем. Снусмумрик привычно потянулся за трубкой, запоздало вспомнив, что она, должно быть, осталась в кармане дождевика, и молчаливо замер, глядя на потрескивающее в печи пламя. Муми-троллю потребовалось время, чтобы справиться с разочарованием. Одно дело, когда друг уходит каждую осень, и совсем другое, когда случай, а может желание, удачно загаданное на падающую звезду, возвращает его в Муми-дом в начале зимы. Ясное дело, мумрик хочет быть независимым, но в таком положении даже такому свободолюбивому существу как он было бы не зазорно сложить лапки и заявить, что «теперь уж ничего не поделаешь». От нахлынувшей обиды Муми-тролль не сразу смог справиться с голосом: в горле застрял противный комок. Поднявшись на ноги, зверек рассеянно осмотрелся по сторонам. — Ты, наверное, устал? Я постелю тебе в комнате для гостей. Или… ты же не будешь спать в палатке? Муми-тролль вдруг опомнился, посмотрев на мумрика так испуганно, что тот просто не смог ему отказать. Вместе они поднялись по лестнице на второй этаж, в комнату с двухъярусной кроватью, куда Муми-мама обычно селила гостей и друзей сына. В маленькой тепло натопленной комнатке было уютно, казалось, даже свет лампы горит здесь ярче, разгоняя притаившуюся в углах тьму. Снусмумрик забрался под теплое стеганое одеяло, чувствуя спиной непривычную мягкость матраса, и с глубоким вздохом закрыл глаза. Мышцы, привычные к нагрузке, почти его не тревожили, но внутри словно поселилась ледяная пустота. Снусмумрик глубже нырнул под одеяло, засовывая холодные пальцы под мышки, и только тогда заметил все еще стоящего рядом Муми-тролля. — Я подумал, раз уж ты скоро уходишь, то, может, поговорим немного? Вид у зверька был донельзя несчастный, хоть он изо всех старался выглядеть равнодушным и говорить словно между прочим. Мумрик сдержанно улыбнулся, чтобы не обидеть друга. — Не настолько скоро, Муми-тролль. Если честно, я очень устал, так что, может, отложим разговоры до завтра? — Конечно. Несчастный Муми-тролль совсем стушевался, едва внятно пробормотав ответ себе под нос, и с тоской посмотрел на верхний ярус кровати. Залезать туда или возвращаться в холодную измятую постель на чердаке ему вовсе не хотелось, но и стеснять уставшего друга было неудобно. Снусмумрик посмотрел на Муми-тролля глубоким внимательным взглядом, от которого невозможно было укрыть ни одной, даже самой сокровенной мысли, и подвинулся ближе к стенке. — Не думаю, что смогу быстро уснуть на новом месте. Может, составишь мне компанию ненадолго? Только, чур, не болтать! Воодушевленный Муми-тролль с радостью нырнул под одеяло, прижавшись к другу теплым боком, и счастливо зажмурился, вспоминая теплые летние деньки, когда они вот так же коротали ночи: в палатке или в комнате на чердаке. Мумрику тоже стало чуточку спокойнее. Никакая Морра не сможет до него добраться, пока его защищают стены муми-дома. Муми-тролль рядом, а это значит, что время опасностей позади и можно позволить себе расслабиться. Муми-троллю вовсе не хотелось спать, но размеренное сонное дыхание друга скоро начало действовать и на него. «Завтра мы обязательно поболтаем, и я наконец-то узнаю, почему он вернулся». Муми-тролль прикрыл глаза, чувствуя умиротворение в набитом еловыми иголками животе, и пообещал себе проснуться как можно раньше.