Позволь мне быть твоим героем

Куроко Тецуя сидела на лавочке, стиснув кулаки, слыша в отдалении рев трибун и аплодисменты. Команда соперников вырвалась вперед, а у них так и не получается сократить разрыв. Полотенце, которое лежало поверх головы Тецуи скрывало от всех ее выражение лица и слезы — она так и не смогла их остановить. Распасовщица всегда держала свой гнев в себе, нагреваясь до точки кипения именно в тот момент, когда держаться сил уже не было. Практически никто не знал, что творилось внутри нее, когда на лице царствовало спокойное выражение лица без намека на злость. В погребах души Тецуи хранились сотни, десятки тысяч бутылок отчаяния, ярости, боли и страха, но они никогда не выходили за пределы своей обители. Никто и не догадывался об этих сосудах, глядя на нее. Даже если было слишком больно, никто и никогда не видел слез Куроко Тецуи. Она не показывала своей слабости перед другими, не позволяя себе проронить ни слезы. После слов Аомине Дайки еще в средней школе Тейко она потеряла над собой контроль. Парень был слишком зациклен на себе и не обратил внимания, когда вечно холодное и равнодушное выражение лица треснуло, будто разбитое зеркало, покрывшись трещинами и осыпалось сотней осколков. Куроко плакала, когда видела удаляющуюся спину когда-то близкого напарника. Плакала, закусив губу до крови, беззвучно и сдерживая внутренний надрывный крик, который рвался из нее, будто птица в клетке. Дождь скрыл от посторонних ее слезы, но не смог также развеять отчаяние в голубых глазах. Спортсменка никогда не хотела снова чувствовать эту режущую боль в груди, но судьба снова решила все по-своему. На этот раз было гораздо хуже, чем в прошлый раз, а она уже думала, что этого не произойдет снова. Наивные мечты. Хоть Кагами и подбодрил напарницу, а сокомандники пытались переключить ее внимание на позитив, она понимала — без нее не справятся. На площадке Сейрин — одна команда, потеря одного игрока подкосит всех остальных. Бывший игрок Тейко просто не знала, что ей делать. Вторая игра с командой Тоо снова плохо отражалась на тех, кто однажды уже проиграл. Аомине Дайки не слышал Тецую, он оставался глух к ее попыткам достучаться до него и не собирался ждать, пока она будет бить стену, выросшую между ними, в надежде пробить брешь. Это было больно. В груди кольнуло от собственного бессилия, и захотелось закричать на весь зал. Что она могла сделать? Что? Внезапно Куроко услышала голос, словно наяву, который раздался в ее голове и принадлежал бывшему сокоманднику. Разговор состоялся еще в Тейко, всплыл и замелькал нечетким изображением.  — Тецуя, ты слабачка, — хмыкнул Хайзаки, присев на корточки около утомленной девушки, которая растянулась на паркете лицом вниз. — Мы еще даже тренироваться не начали. — Я сейчас встану, — еле выговаривая слова отозвалась та. — Не обращай внимания, Хайзаки-кун. — Если ты забыла, Тецуя, у нас в команде есть дебил, который придумал негласное правило «один за всех и все получают наказание за одного», так что поднимай свою пятую точку. В ответ он услышал лишь только тяжелое дыхание и крики позади себя от капитана, у которого сдавали нервы от того, что игроки занимались неизвестно чем. Шого фыркнул, потрепав Куроко по волосам, когда она смогла повернуть голову, встречаясь с его серыми глазами. — Дура ты, Тецуя, — беззлобно констатировал он. — Физических данных никаких, зато упрямство через край хлещет. — Разве это плохо? — Ты можешь сколько угодно пытаться и стараться, но какой толк в том, что все твои попытки катятся к черту? Их не хватит, и ты проиграешь. — Я не собираюсь сдаваться. — А? Я говорил, чтобы ты сдалась? — скривился Шого. — Тот, кто сразу сдается, уже слаб и жалок, а с такими играть скучно и ущербно. Боевой дух не спасет тебя, Тецуя, потому что, имея только его в запасе, ты не выиграешь матч. Если хочешь одолеть противника — укажи ему свое место. — Это низко, Хайзаки-кун. — Низко, когда соперник смотрит на тебя свысока и воображает, что он лучше всех на площадке и может размазать тебя одной левой. Поведешься на подобные замашки одноклеточных, то ты уже проиграла. Если он не хочет видеть этого, то заставь лопуха на собственной шкуре ощутить — каково это, когда ситуацию контролируют другие. Перехвати инициативу, Тецуя. Просто заставь играть по своим правилам. Девушка открыла глаза, возвращаясь в реальность, приводя мысли в порядок. — Меня пугает ее выражение лица, — пробормотал Коки Фурихата, слегка поежившись. — Будто пакость какую-то задумала. — Ты же знаешь тренера, — со знанием дела протянул Сатоши. — Она всегда такая. — Да она тут при чем? Я про Куроко говорю! — Повезло, что мы довольно быстро влезли в заварушку, — кивнул Кагами Тайга на противников, которых изрядно потрепал своими выкрутасами на площадке. — Уже по твоей довольной роже вижу, что ты придумала, как им малину обломать. От напарника Куроко не ускользала смена эмоций на лице баскетболистки, и он всегда знал, что за этой апатичностью скрывается, хоть другие этого и не видели. — Интересно, как они воспримут нововведения лично от меня? — спокойно спросила Куроко Тецуя, поднимаясь со скамейки, чтобы заменить игрока. — Да заткнитесь вы! — взвыл капитан Сейрин, чувствуя, что его снова втягивают в авантюру. — Из-за вашего партнерства скоро всей команде успокоительное надо будет прописывать! — Капитан, скажи тренеру, чтобы она расслабилась и смотрела со скамейки, как мы тут все сейчас разнесем. — Кагами, ты меня вообще слушал? — проорал Хьюга. — Сказано было: без самодеятельности! Следуйте плану, придури! — В топку план, — донесся недовольный голос Кагами, занимающий свою позицию. — Поддерживаю, — согласилась с другом Куроко. Видимо, это стало последней каплей для капитана Сейрин, поскольку он уже не сдерживал свой громкий голос: — Рты прикройте, вы пока еще под моим руководством ходите! Последующие за этим реплики парня заглушила сирена, оповещающая о продолжении игры, и Дзюнпею пришлось усмирить свой пыл не без помощи сокомандников, которые еле-еле того успокоили. Тот матч запомнился всем надолго еще и из-за того, что на площадке начинался бедлам, стоило только двум сейриновцам вступить в игру. Куроко Тецуя была той еще занозой и рушила все планы противников своими фокусами, Кагами же — палец в рот не клади, дай только поучаствовать в беспорядках, чем он и занимался. После игры он мало того, что сцепился с Аомине Дайки, заржав над его нелепой рожей в конце игры, так еще умудрился пустить слух, что Макото Ханамия встречается с очкариком из Тоо — эти двое успели насолить Сейрин, за что теперь Тайга решил отыграться весьма изобретательным способом. Заявление вызвало бурю смеха и насмешек у болельщиков, у капитана Тоо — дерганье глаза, у Ханамии — зверское выражение лица. Продолжение никто так и не увидел, поскольку Кагами, схватив в охапку напарницу, предусмотрительно смылся восвояси, оставляя других глумиться и издеваться над «новоиспеченной парочкой». Сейчас спустя длительное время тренировок и подготовки, команда Куроко снова находилась в спортивном зале. На трибунах сидело уйма народу, что невозможно было найти свободного места, но Сейрин умудрились таки устроиться почти в самом конце, откуда был хороший обзор на площадку. Тецуя Куроко всматривалась в приготовления, которые происходили на паркете, но пока что не видела знакомую блондинистую макушку, лишь запасных игроков на скамейке у Кайджо и подходящих противников, пока еще не в полном составе. Девушка не знала ничего о команде соперников, но нутром чуяла, что гладко этот матч вряд ли пройдет. Рядом плюхнулся Кагами Тайга, принося с собой порыв ветра и шипение о том, что чуть было не пропустил начало дуэли. — Ты долго, — подметила Куроко, скосив на него глаза, на что тот лишь удобнее растянулся в кресле, хмуря брови, и Тецуя это заметила. — Что-то случилось? Кагами помедлил, прежде, чем ответить: — Куроко, ты знаешь Хайзаки Шого? Голубые глаза распахнулись, а сама игрок клуба Сейрин дернулась, когда услышала это, поворачиваясь всем корпусом к парню: — Откуда тебе известно это имя? — Я только что на него наткнулся, — едкая улыбка вызывала у Тецуи плохое предчувствие, когда она снова перевела свой взгляд на площадку — там началось построение игроков. Глаза лихорадочно метались от одного участника к другому, и, наконец, Тецуя увидела того, кого и не надеялась здесь встретить. Цвет волос изменился на темный, а на голове творилось что-то невообразимое. Без сомнения. Ошибки быть не может. — Куроко, о чем думаешь? — голос сокомандника Фурихаты донесся, как через слой ваты, и Куроко напряженно посмотрела на игрока Фукуда Сого, который стоял напротив Кисе Реты, дерзко ухмыляясь. — Мы учились вместе в средней школе Тейко, — девушка стиснула край тренировочной олимпийки. — И он был в стартовом составе, играя на равных с Аомине-куном. Со стороны Кагами послышался удивленный вскрик, но Куроко продолжала: — Он игнорирует все правила и нормы, а контролю он и вовсе не придает значения. Акаши-кун принял меры в свое время, когда его уже невозможно было остановить. Но даже с таким характером и поведением, он, вне всякого сомнения, сильный игрок. Команда Сейрин хмуро смотрела на разворачивающееся сражение, не понимая, как Кайджо умудрялось терять очки за очками. Сдерживать одного игрока Фукуда у них не получалось, что еще больше нагнетало атмосферу. Куроко Тецуя склонила голову вправо, не мигая наблюдая за прорывами к кольцу Хайзаки Шого. Ей не нравился этот стиль игры. Слишком жестокий, беспощадный и совершенно отличающийся от того, что парень демонстрировал в средней школе. — Что думаешь? — вырвал ее из размышлений голос друга. — Его сияние стало тусклым, — отозвалась Тецуя. — Раньше оно было ярким. Больше она не сказала ни слова, продолжая смотреть игру и изредка хмурить свои тонкие брови. Сердце Куроко сжималось от боли, будто кто-то колол туда тупой иголкой всякий раз, стоило ей увидеть, как играл и вел себя на площадке парень, который когда-то давно любил выводить людей из себя, но никогда не опускался до грязных трюков на паркете. Она не знала такого Хайзаки Шого. Словно, это был совсем другой человек. И спортсменка решительно поднимается и поддерживает друга, сдерживая обещание, которое давала до начала матча. Кисе Рета лучезарно улыбается, воспрянув духом, но Фантом смотрит не на него. Серые глаза сталкиваются с голубыми, словно, электрический разряд пробегает между ними. Здравствуй, Хайзаки-кун. Игрок Фукуда Сого застыл, не отводя взгляд с трибуны, где увидел фигуру девушки в форме Сейрин. Растерянность, удивление и сползшая ухмылка, которую смело с лица в одну секунду — все это увидела Куроко Тецуя, когда встретилась взглядом с Хайзаки Шого. Куроко шевельнула губами, и Хайзаки Шого будучи на приличном расстоянии, все-таки смог прочитать по ним, что она сказала, судя по его злому цыканью и демонстративному повороту спиной к ней. Будь серьезнее. Фантом не знала, как еще ему донести свои чувства, которые она сейчас испытывала. Игрок Сейрин не хотела видеть то, как он с каждым разом опускается в темноту. Не для этого она прикладывала столько сил, чтобы видеть, как этот человек теряет себя. Для Куроко Тецуи Хайзаки Шого был ее вечным антагонистом. А все, что сейчас происходило — страшная кульминация, которую она пыталась повернуть в другую сторону и отгородить баскетболистов от дурных решений. Игра закончилась, а Шого все еще стоял около стадиона, поджидая блондина, чтобы поквитаться за все, но ему этого не дал раздавшийся за его спиной голос: — Если ждешь Кайджо, то они еще не вышли. Шого замер, когда понял, кто это был. — Дайки, — развернулся игрок Фукуда к нему. Аомине хмуро смотрел на парня, засунув руки в карманы своих брюк. — Что, собрался воплотить в жизнь свою месть? Платок нужен? А то сопли и слюни скоро вот-вот нагрянут. Как же так? Обидели непобедимого баскетболиста, вот так номер. — Это тебя не касается. — Ты настоящий дурак, Хайзаки, — говорил Дайки. — Тецу в тот день тоже пыталась тебя остановить, но ты ее не послушал и поступил, как самая настоящая свинья. Она до последнего верила в тебя, а ты повернулся к ней спиной. — Кто бы говорил, — саркастично вскинулся Шого. — Не ты ли сам повернулся к ней спиной, Дайки? Забыл о подруге, стоило только выпуститься из Тейко, а сейчас стоишь тут и мне нотации читаешь? — Я никогда не забывал о Тецу, — повысил голос Аомине. — Ни я, ни другие из старой команды. Мы были полными тупицами, когда скинули на нее проблемы и позволили разгребать их в одиночку, но никто и никогда не доходил до того, чтобы устраивать жалкую вендетту. Ты до такой степени зациклился на мести к Кисе, что твой котелок совсем варить перестал. Как вообще можно с тобой нормально разговаривать, если ты ни во что не ставишь людей? Не замечаешь даже очевидных вещей. — Не замечаю чего? — поинтересовался парень, которому напоминание о Куроко принесло волну боли, отозвавшейся в его душе. — Думаешь, мне важна Куроко? Не будь дураком, Дайки. Она для меня ничего не значит. — Ты все тот же эгоистичный урод с нелепыми отмазками, — синие глаза воззрились на противника с нескрываемой неприязнью. — А когда начинаешь сближаться с кем-то, то сразу сбегаешь. — Мне этого не надо, — выплюнул Хайзаки. Ас Тоо разозлился, и все же ударил его по скуле. Шого упал на холодный асфальт, морщась от боли. — Лжец и дебил, вот ты кто. Она сегодня смотрела твою игру, — услышал он слова, от которых распахнул глаза. — Твою, идиот, а не Кисе, дошло, нет? — Мне пофиг, — отвел он глаза, но Аомине проигнорировал его реплику. — Даже спустя столько времени она продолжает о тебе беспокоиться. Для тебя это игрушки? Пустая и глупая комедия? Вот только она серьезна и ей не наплевать на твою чертову жизнь. Сделаешь больно Тецу, и я первым расквашу твою физиономию, Хайзаки. Аомине Дайки развернулся и отправился восвояси, больше не имея какой-либо надобности разговаривать с баскетболистом. Встав и отряхнув одежду, Хайзаки поплелся в противоположную сторону от стадиона, дойдя до мусорного бака. Рука машинально вытянула спортивные кроссовки, чтобы выкинуть их и покончить, наконец, с этой скукой, длившейся так долго. Рука дрогнула, когда он ощутил на ней невесомое прикосновение. Резко повернув голову, Хайзаки никого не обнаружил, а все это оказалось снова плодом его больного воображения. Спортсмен перевел взгляд на урну, когда услышал тихий голос: — Ты снова делаешь глупости, Хайзаки-кун. Моргнув, Шого посмотрел в сторону, откуда доносился этот знакомый глас, и увидел девушку в форме Сейрин. — Отвали, Тецуя. Имя, сорвавшееся с языка прокатилось какой-то истомой по всему телу, заставив крепче сжать руку на кроссовках, а губы сжаться в тонкую линию. Не так он представлял их встречу через столько времени. — Ты ведешь себя как ребенок. Шого хмыкнул, колючим взглядом окидывая Куроко. — До тебя еще не дошло? Мне по барабану, что ты говоришь и что делаешь. Баскетбол — лишь средство убить время, ничего больше. Я могу себе позволить что угодно и когда угодно, потому что у меня есть такая привилегия. Вдруг Тецуя как-то странно покачнулась, и Хайзаки скорее на рефлексах, чем осознанно метнулся к ней, швырнув обувь куда-то в сторону, подхватывая девчонку почти у самой земли. — Тецуя, что за шутки? Парень не понимал, что происходит, пока не прикоснулся ладонью ко лбу Куроко, который буквально пылал, а дыхание было рваным. — Да ты вся горишь, — в неверии пробормотал Хайзаки, осознав, что та, скорее всего, заболела и истратила все силы на сегодняшнем матче, который был перед Кайджо. — Нечего делать, помогу тебе. Ладонь Фантома слабо оттолкнула его от себя, но голос не утратил своей твердости: — Ты, — тихо сказала Куроко, а голубые омуты смотрели прямо в глаза цвета стали, — ты оставил меня одну. Шого вздрогнул от этих слов, а в глазах Куроко промелькнула боль, так и осевшая в этих льдах, не исчезая. — А сейчас ты хочешь мне помочь? — горькая улыбка коснулась ее уст, и Тецуя прикрыла глаза, пытаясь справиться со своим плохим самочувствием. — Ты ничем мне не обязан, Хайзаки-кун, поэтому оставь показное беспокойство. Веки баскетболистки закрылись и она потеряла сознание. Шого сжал ее в своих объятиях, поднявшись и решительно шагая по дороге, все еще не отрывая своих глаз от бессознательной девушки, которая своими словами заставила его окунуться в прошлое. Погрузившись в свои думы, игрок Фукуда Сого не сразу заметил, как ноги принесли его домой. А когда понял, то лишь поморщился, понимая, что возвращаться и топать по всему городу с ношей на руках, не намерен. Тецуя жила совершенно в другом районе и весьма далековато от спорткомплекса, в котором проходил недавний матч. Выяснять отношения с бывшими сокомандниками, да и в придачу с Сейрин, в его планы не входило, поэтому он благоразумно решил оставить Тецую у себя, чтобы та набралась сил, тем более, сон уже настиг ее. Хайзаки аккуратно опустил распасовщицу на свою кровать, сняв с нее кроссовки и олимпийку, но, видимо, Куроко до такой степени вымоталась, что продолжала видеть сновидения как ни в чем не бывало. Баскетболист лишь закатил глаза. Конечно, что тут такого? Упала в обморок да еще и заставила спортсмена сто раз проклясть ее тупоголовых дружков-сокомандников, не удосужившихся поинтересоваться, куда пропала эта мелкая зараза? Юноша понятия не имел, как сбить жар. Лично он мог всегда похвастаться отменным здоровьем, а симулировать болезнь перед матчами и тренировками было для него проще простого. В голове всплывали обрывки каких-то фраз из средней школы, когда Момои Сацуки вопила не хуже полицейской сирены, когда кто-либо из основного состава умудрялся заболеть и утащить за собой пару-тройку человек. От ее принудительного лечения Хайзаки хотелось блевать, потому что ничего общего ее методы с медициной не имели, скорее, это было еще одни изощренные пытки. Готовка Момои была такой же отвратительной, как и оздоровительные процедуры с ее участием. Помнится, Мидорима чуть было на первой сосне не повесился от того, сколько бреда и чуши она вычитала в сети про первую медицинскую помощь. Если она берется за дело, то это уже не помощь, а попытка отправить человека прямиком в ад. Сейчас Шого не нашел ничего лучше, как положить холодный компресс на лоб Тецуи, чтобы хоть как-то ей помочь, а заодно — заткнуть голос своей совести, который твердо шептал ему, что он полный ноль в таких делах и ничего не умеет. Невольно глаза прошлись по хрупкой фигуре, задерживаясь на чуть приоткрытых губах. Хайзаки присел на кровать, на которой лежала Куроко и откинул с ее лица голубую прядь, прилипшую к щеке. Ладонь невольно скользнула по ее коже, вызывая стайку мурашек. Большим пальцем правой руки Хайзаки гладил ее щеку, будто в прострации, а серые глаза смотрели на умиротворенное лицо спящей. Когда он в последний раз вот так к ней прикасался? Месяц назад? Год? Скорее, больше. Парень уже и забыл, каково это — чувствовать ее присутствие и знать, что она в любой момент может вытворить очередную безрассудную вещь. Глаза сощурились, когда Шого вспомнил встречу в парке. Касамацу Юкио — последний человек, которого он хотел бы видеть. Ему хватало другого игрока из Кайджо, еще со средней школы испытывающего на прочность спортсмена. Что вообще капитан Кайджо делал около Куроко? У Шого были все основания злиться. Чем больше он видел таких отмороженных людей, свободно разговаривающих с Тецуей, тем сильнее ему сносило крышу. Его вены сжигала неизвестная болезнь, что струилась по организму. Она укоренялась в нем, выжигала до такой степени, что становилось больно дышать. Хайзаки делал вещи, которые многие себе и вообразить не могли: ужасные, грязные, грубые, и наслаждался каждой чертовой минутой. Непригодный к восстановлению Хайзаки Шого был исколот краями букв тех слов, что летели в спину, словно, острые ножи. Они обрушивались и рассыпались вокруг парня, будто, доказывая, он — неисправный механизм. Возможно, так бы все и было, не будь одного весьма занятного персонажа, который рубил все мыслимые и немыслимые правила и рамки. Он привык быть подонком, эгоистичной сволочью, не считающейся с чувствами других. Шого даже нравилась эта темная сущность, она ему подходила, была как раз в его духе. Чрезмерная способность делать больно другим стала орудием в руках Хайзаки Шого, и он прячет свой «кровавый» нож, с которого наземь капают отголоски насмешек, язвительности, жестокости, ощерившись в удовлетворении, видя перекошенные лица. Сколько он уже успел «убить» таких несчастных? А сколько еще «убьет»? Но все это летит в тартарары, когда он видит девушку, не раз заставлявшую усомниться его в правильности своих решений. Куроко наблюдает и все понимает. Она принимает испачканную душу парня, окуная ее в омут света, чтобы тот стал различимым среди всей этой иллюзии. И порой хочется наорать на нее за это — ведь она лезет в его жизнь, хоть сама этого до конца не понимает. Суть в том, что Хайзаки Шого характеризовали, как премерзкого, невозможного, чокнутого козла, которого только можно встретить на пути. Спортсмен пренебрегал добродетелью, недоумевал, когда видел простые радости жизни или счастье. Вот только из всех возможных людей, именно Куроко понимала Хайзаки так, как никто другой. Слишком поздно оправдывать. Слишком поздно убегать. Слишком поздно ненавидеть. Шого наклонился к Тецуе и поцеловал баскетболистку, прикусив ее нижнюю губу, после чего соприкоснулся лбами, слабо усмехнувшись: — Сдаюсь. Против тебя невозможно играть, Тецуя. Куроко Тецуя — та, кто помогает Шого Хайзаки стать лучше. Куроко Тецуя — та, кто делает его человеком, продолжала крепко спать, так и не услышав этот тихий шепот.