Притворщик

Все вновь изменилось: мы ходили в столовую вместе, сидели за одним столом, разговаривали. Болтал в основном он, я только слушал и в какой-то момент понял, что мне интересно. Матвей много улыбался, сверкал глазами, поднимал брови, забавно оглаживал волосы, когда нервничал. Был подвижным, живым, разве только не светился от счастья. Не мог сидеть в одной позе долго, постоянно вытягивал ноги, раскачивался на бедном стуле, постукивал пальцами по столешнице. Нет, он не был нервным, просто я мог не менять позу часами, как манекен, он - нет, он - человек в отличие от меня. Немного модифицированный, но всё же не настолько, чтобы чувствовать запахи, как животное, или видеть, словно птица. Не настолько, чтобы отключать нервные окончания при ранении и продолжать ползти к своим, даже с оторванными ногами. Более хрупкий, уязвимый. - Эй, ты чего завис? – на меня с вопросом смотрят бездонные серые глаза, и я осознаю, что со всей нашей кажущейся похожестью, я давно вывалян в грязи и крови, а он невинен, как младенец. - Задумался. - Ты хоть слышал, о чем я говорил? - Ты расписывал свой ненаглядный мотоцикл, и я понял, что ты неровно дышишь к железному приятелю, и будь твоя воля - спал бы с ним в обнимку. Он засмеялся. - Да, я люблю свою детку! Харлей Дэвидсон последней модели, отец на восемнадцатилетние подарил, обязательно тебя на нем прокачу. - Нет уж, я жить хочу. - Зануда. - Какой есть. Матвей перестал так много пить, вечеринки прекратились. Мне нравились эти перемены, жизнь стала размереннее, хоть я и не понимал в честь чего это. Он попросил натаскать его по точным наукам, я был не против. Теперь мы часто сидели в комнате и зубрили материал, я по десять раз объяснял ему формулы, варианты расчетов, и мне это никогда не надоедало. Он все удивлялся моему терпению, говорил, что на моем месте давно бы удавил ученика, чем повторять одно и то же по двадцать раз. Этот великовозрастный детина повадился вытаскивать меня на прогулки и все-таки уговорил покататься с ним на байке. В первый раз я отнекивался и брыкался, он почти силком усадил меня впереди себя и рыкнул на ухо: - Держись! И я вцепился в руль вместе с ним, а через минуту оба уже орали от восторга, тоже вместе. Мы неслись по трассе, машин было мало, ветер бил в лицо. Шлемы нам без надобности - при изобретении защитных полей, они теряли смысл - в случае аварии мы просто залипнем в персональном поле, как мухи в паутине. Жар разливался по телу от его дыхания на коже, и я отпустил себя. Это так классно! Свобода – вот то ощущение, которое наполнило меня до отказа. Матвей искусно закладывал повороты, сердце билось быстрей, к спине прижималось горячее сильное тело, и все казалось сном. Разгоряченные, вспотевшие, мы доехали до моря, остановились на пляже и рухнули на песок передохнуть. Воздух пах солью и йодом, море было спокойным, а день клонился к закату, расцвечивая солнцем наши раскинутые тела. Смотря в синее небо, мне впервые пришла мысль в голову: насколько же мало я видел в жизни. Вода искрилась, переливалась, притягивая взгляд. Матвей начал раздеваться, чем привел меня в замешательство. - Ты что делаешь? - Хочу искупаться, - он стянул футболку, невозмутимо скинул ботинки и взялся за ремень. – Вода теплая, хоть и не сезон еще. Пошли? - Нет, я… - Пошли! – с нажимом и твердо. – Поплаваем, остудимся после гонки. Он остался в одних черных боксерах, и смотрелось это… круто. На лице довольная лыба, и руки ко мне тянет. - Пошли?.. И не смотри на меня так подозрительно, не съем я тебя… пока. Его оговорка меня настораживала. Все его взгляды на меня, попытки стать ближе… Эх, Матвей, знал бы ты к кому клинья подбиваешь. Но… мне не хотелось разрушать все, не сейчас, как только стал чувствовать себя спокойно и уютно. Слишком живым я ощущаю себя рядом с тобой, волчара, непозволительно живым, и за это придется расплачиваться, таков закон равновесия. Я быстро разделся до нижнего белья, ускользнул от настойчивых рук и пошел к воде, Матвей промчался мимо и с гиканьем врезался в волны. Поплескался, фыркая; красивый, сильный, от него так и разило сексуальной энергией. Не то, что я. Как он там меня звал? Вобла сушеная… вот. Хотя он погорячился, конечно, мышцы у меня есть, но сухие, я жилистый и поджарый, как гончая. - Догоняй! – кричит и уплывает, сноровисто загребая руками. Фыркаю, набираю побольше воздуха и ныряю. Бирюзовая тишина окружает меня. Матвей плывет быстро, слаженно, как на уроке плавания, а я проплываю под ним и выныриваю рядом, когда парень останавливается передохнуть. - Паша?.. - Я тут. Оборачивается, отплевываясь. В серых глазах искры от заходящего солнца, дыхание немного сбито. - Хорошо плаваешь, где учился? - На Океании, - вру, не смея сказать правду. – А ты? - Я всю жизнь здесь прожил, на Косухе. Мама с младенчества плавать учила, да и отец тоже хороший пловец. - Расскажи о них, - мне интересно, как его воспитывали, что за люди. Мы держимся на поверхности свободно - соленая вода сама выталкивает тела. - Мой отец - военный, мать - домохозяйка, переехали сюда около двадцати лет назад, здесь я и родился. У нас дом в районе Вороново, это почти два часа лету на глайдере отсюда. У меня есть младший брат, который учится в школе. - Отец все еще служит? - Да, он - полковник, - в голосе Матвея гордость за родителя. – Ему всего пятьдесят, и он отличился на войне, на той самой, что была двадцать пять лет назад, когда Федерация воевала с Империей. М-да… ну а чего я ждал? Всё то поколение должно было поучаствовать в десятилетней войне. Но отец у него действительно еще молодой. Сейчас, когда люди без проблем доживали до двухсот, пятьдесят - смешная цифра, некоторые только женились в это время. - У меня хорошая семья, Паша. Как-нибудь познакомлю, - обещает, подплывая ближе. – Поплыли назад? - Поплыли. Почему мне с ним спокойно? И это не смотря на то, что от него веет хищником за километр. Выйдя на берег, мы упали на одежду обсыхать. Тепло, хорошо. У него кожа покрыта золотистым загаром, прокачанный пресс, длинные ноги. Капли воды подсыхают в волосах. В серых глазах вселенская снисходительность. - Любуешься? - Рассматриваю с чисто научным интересом. Переворачивается на бок, подпирает подбородок рукой. - И как тебе? Пожимаю плечами. - Неплохое тело, - констатирую очевидную вещь. Он хмыкает и выдает. - У тебя тоже ничего. - У меня? Ну, по сравнению с тобой я смотрюсь не очень выгодно. - Ничего подобного. Ты симпатичный. Мне девчонки в группе о тебе все уши прожужжали, тебя так и хочется кормить сладостями, защищать, носить на руках и засыпать подарками. - Да я как-то и сам справляюсь со своей защитой, - мямлю ошарашено. Не знал, что вызываю у людей такие порывы. Вот те на… я же десантник, у меня за плечами годы войны, два плена и ранение, не совместимое с жизнью. Да у меня руки по локоть в крови, а в банковском сейфе хранятся награды за доблесть и мужество, которые можно при необходимости заложить и получить неплохие деньги, ведь больше ни на что они и не годятся. И вот мне сообщают, что я выгляжу миленьким зайчиком, которого хочется затискать. Обалдеть! У меня цензурные слова закончились. Матвей понял мое молчание по-своему и, хлопнув по плечу, сказал: - Не парься. К тебе боятся подходить и навязываться. Лицо у тебя вечно кирпичом, а как уткнешься в свои книжки, так не оторвать просто. Со стороны ты ботаник и заучка, и все думают, что с тобой скучно. - А со мной скучно? Он оскалился и наклонился ближе. - Только не мне. В тебе есть тайна, и я хочу её разгадать, - шепнул мне почти в губы и вскочил на ноги. – Давай одеваться, солнце почти село, а еще ехать обратно. До темноты мы не успели. На обратном пути индикатор топлива на байке замигал красным, пришлось остановиться на заправке. Слегка взъерошенные, в помятой одежде, мы удостоились подозрительного взгляда кассира. Матвей пошел оплатить топливо, а я заглянул в магазинчик прикупить воды или сока. В горле пересохло. В магазине тусовалась компания парней лет двадцати с небольшим. Все были изрядно навеселе, я поморщился от запаха перегара, проходя мимо. Выбрал сок и пошел на кассу, меня толкнули, успел увернуться и не встретиться со стеклянной витриной. Послышался ржач. - Кажется у кого-то проблемы с координацией! - Кажется, кто-то еще не вырос из детских штанишек, - спокойно парирую. - Чё ты сказал, мелкий! А ну повернись, когда с тобой разговаривают! Разворачиваюсь. Какая банальщина… Меня обступили, все амбалы, мерзкие ухмылки до ушей, в глазах предвкушение. Шмотки на этих дебилах дорогущие, признаков интеллекта не обнаружено, если и были зачатки, то все утоплено в пиве. Вот не мог я промолчать вовремя? Нас же учили не привлекать к себе внимание. Черт! Краем глаза вижу Матвея, стремительно подходящего ко мне. Встает за спиной и кладет руку мне на плечо. Защитничек! - Какие-то проблемы? – почти рычит он, угрожающе разглядывая молодчиков. - Этот мелкий с тобой? – говорит вихрастый в майке с изображением улыбающейся рожи какой-то знаменитости. Предводитель. - Он не мелкий, и он со мной.