Притворщик

- Ты опять не здесь, Паша. - Думаю. - Много думать вредно. - Я не много, я в самый раз. Давай свою побитую физиономию, - вытаскиваю спрей для синяков, заживляющую мазь. Сидим за столом перед распотрошенной аптечкой. – Здесь написано, что будет щипать, зато, когда заживет, шрамов не должно остаться.- Осторожно наношу состав на ссадины и раны, парень шипит, ёрзает, смотрит куда угодно, только не на меня. Когда стал наносить мазь на губу, пришлось взять его за подбородок, и он замер. Губы у него мягкие; под горячей кожей бьется пульс, а дыхание ласкает на грани неприличных ощущений. Провожу пальцем по пострадавшей брови, Матвей выдыхает рвано. - Больно? Прости. - Нормально, - хрипло отвечает и жадно всматривается в меня, словно что-то ищет, зрачки у него слишком расширены. Чувствую себя как на минном поле, оступлюсь - и мне конец. Отпускаю его, опрыскиваю лекарством синяки, которые расползлись по скуле и подбородку, еще несколько - темнеют на шее; мне неудобно, зарываюсь пальцами в короткие волосы и поворачиваю голову под нужным углом. Шипит. - Ты это специально? – спрашивает и буквально впивается в меня взглядом. Что он имеет в виду, не понимаю? Вроде больно не делаю, а серые глаза цвета предгрозовых туч испепеляют. - Что именно? - уточняю. Засматриваюсь. Они у него такие только, когда он злится или возбуждается. Хм… интересно… и запах изменился, стал более насыщенным. Упускаю тот факт, что продолжаю держать его за затылок, чуть поглаживая. Мысли лениво ползут в голове. Мне нравится его запах, тепло кожи, мне вообще, черт побери, все в нем нравится! Расстояние между нами неумолимо сокращается, и когда теплые губы накрывают мой рот, я задерживаю вдох, а потом отдаюсь во власть чужого желания. Матвей целуется осторожно, мягко, лижется, просит впустить, и я позволяю проникнуть глубже, растворяясь в неизведанной ласке, смакуя, впитывая, запоминая. Меня никто никогда не целовал, не знал, что это так приятно. Языки сталкиваются, борются, мы смешиваем дыхание, слизываем вкус друг друга, жар волнами расходится по телу, ударяет в голову, заставляет приподняться все волоски на теле. Желание - вот, что нас объединяет. Он углубляет поцелуй, обнимает за плечи, срывает с волос бандану и зарывается рукой в пряди, поглаживая. И это почти слишком… слишком много, чтобы я выдержал эту пытку лаской. У него пульс зашкаливает, а я усилием воли усмиряю сердце, чтобы не потерять контроль. Кровь кипит в жилах, и под ладонями горит чужая кожа, но как бы мне не хотелось, возбуждение не доходит до паха, оставаясь комком в солнечном сплетении. Наши стоны смешиваются. Он слишком близко. Так нельзя! Где моя невозмутимость? Похоже, растворилась в запахе похоти, так же, как и мозги. Привкус крови отрезвляет - рана на его губе открылась. Что я творю? С трудом прерываю ненасытную ласку. - Мат… вей… притормози, - шепчу, упираясь в монолитные плечи. Он смотрит на меня пьяными глазами, облизывает красные губы и рвано дышит. - Что такое? Слишком быстро? Но от тебя невозможно оторваться, Паша… да и практика тебе не помешает, - улыбается, снова тянется и гладит по плечам ладонями. – Ты притягиваешь, как магнит. Парень разгорячен близостью, и это делает его опасным. Надо остановиться! Ничего хорошего все равно не будет. - Матвей… не уверен, что вообще стоило начинать все это, - говорю с горечью. - Почему? – смотрит требовательно, и былая нега рассеивается, уступая место гневу в его глазах. – Тебе нравится. Ты наслаждаешься процессом не меньше меня. Так в чем дело? Как же ему объяснить, не оскорбив и не оттолкнув? Ну и вляпался… а все любопытство неуемное. Заигрался в человека, вот теперь и расхлебывай, как хочешь. - Не уверен, что смогу ответить тебе так, как ты этого ждешь, Матвей. Я не совсем здоров и… Черт. Как сложно! – зажмуриваюсь, тру щеки ладонью и пытаюсь отвернуться, но мне не дают. - В чем дело? Скажи прямо. – Держит мое лицо, обхватив руками, ждет, гневно поджимая губы. - Я не испытываю сексуального возбуждения с момента аварии, когда погибли мои родители. Ничего не получится, - мягко отнимаю его пальцы от лица и сам провожу ладонью по груди, затем ниже к паху, касаюсь вздыбленного полотенца. – Ты уже готов к подвигам, а у меня даже не встало. Парень не верит и проверяет, проводя рукой по ширинке. Позволяю, хоть и задерживаю дыхание. - Бля-я-а-а…- тянет шокировано. - Вот и я о том же. Думаю, что не стоило даже и начинать. Прости… - Да черта с два! Не думай, что это меня остановит! – почти рычит он мне в лицо. – Я о тебе думаю с самой нашей первой встречи! Ты мне снишься уже… решил, что все пройдет, забуду. Да вот не проходит! - Полагаешь, если трахнемся, тебя отпустит? – мой голос не намного теплее космической пустоты. Хотел спросить равнодушно, но осколок обиды проскочил, уколол больно. Матвей выдохнул, отклонился на спинку стула. - Ну зачем ты так, Паша? Меня интересует не только твое тело, но и мозги. С тобой интересно. Секс, конечно, тоже не маловажен, иногда люди не подходят друг другу именно в постели, и хотелось попробовать с тобой. Скажи, ты совсем ко мне ничего не чувствуешь? Никакого желания? Усмехаюсь не слишком радостно. - Желание есть… потрогать тебя везде хочется, а поцелуй вообще мозги расплавил. С тобой тепло, хорошо, приятно, жарко. Только жар останавливается в районе поясницы, а дальше - ничего. Он зеркалит мою усмешку, запах желания все еще витает вокруг нас. - Ну хоть не противен, и то плюс, - бурчит себе под нос. Медленно наклоняется и заправляет мне волосы за ухо, проводит по шее кончиками пальцев, слежу за ним, прикрыв глаза. - Обещай, что не будешь бегать от меня, прятаться и игнорировать, и скрываться на своем дереве. - И надолго тебя хватит без секса? – добавляю яду в интонацию. - Обещай! - Ладно, сбегать не буду. Только зря это все, ты нормальный парень, гормоны из ушей лезут, для физического и психологического адекватного состояния тебе нужен секс. Долго ты на сухом пайке не протянешь. Что делать-то будешь? - Дрочить в душе! – и бровями по-блядски играет и облизывается. – И тебя зацеловывать до одурения. Ты же не против? – томно мурлычет он, явно нарочито. - Да делай, что хочешь! Я рассмеялся заливисто, прямо от сердца отлегло, а у него глаза стали серьезными. - И буду делать. Ласкать можно по-разному. Раз тебе приятны поцелуи, вероятно, что другое понравится. Позволишь? Он спрашивает разрешения? Ему это важно, мое согласие, а мне важен он, как ни странно. За месяцы проживания я привык к нему, прирос, прикипел с мясом. У меня ни с одним человеком такого не было, имею в виду не с джетом. Что с этим делать, я не представлял. Боюсь только, что, не добившись отклика от меня, он быстро разочаруется. Пусть. Тогда останемся просто друзьями, мне хватит и этого. Есть так же опасность, что он поймет, кто я на самом деле, узнает, что мое прошлое лишь легенда, и я вовсе не пушистый милый зайчик. Слишком много у меня секретов. Матвей не дурак и уже подозревает неладное. Плевать. Хочу еще немного побыть обычным человеком, а там будь, что будет, как нам говорили психологи: «Воспитывайте здоровый эгоизм». Только бы он подольше не спрашивал, куда я уезжаю каждую вторую субботу на целый день. - Позволю. Самому интересно, к чему это приведет. Сообщи мне, когда надоест воздержание, и ты на все плюнешь. - Не дождешься! - Как скажешь. А теперь давай спать. - Давай, - соглашается легко, встает, сдергивает с себя полотенце и падает в постель голышом. Позер! Выключаю свет и иду в душ, когда возвращаюсь, у него уже ровное дыхание. Засыпая, слушаю стук его сердца. Я никогда не мечтал о будущем, не загадывал наперед, может, стоит начать делать это сейчас?