Ты лучший не только в баскетболе

POV Момои "Мне не по себе, оттого что Дай-чан даже странной меня не назвал после того, как я ему про сон рассказала. Я надеялась на "извращенку", "ненормальную", "помешанную", "чокнутую" или что-то в этом духе. Надеялась на тысячу и один подкол. Но нет! Он даже слова толком не сказал! – пока я шла от дома Дайки, в моей голове одна мысль сменялась другой. – Ну, впрочем... Может, всё потому что он действительно сильно болеет? Да уж... Я могла хотя бы позвонить, прежде чем прийти. Всё же Дай-чан как-то странно себя ведёт, даже несмотря на болезнь. Нет, я, конечно, давно не видела его в таком состоянии... Но что-то, кажется, с ним всё-таки не так... Ладно, вероятно, я просто сама себя накручиваю. Ао-кун выздоровеет и придёт в норму", – успокоила я себя в итоге. *** Чуть более, чем через неделю, Аомине вернулся на тренировки. Он был как-то задумчив и угрюм в последнее время. Видимо, болезнь сказывалась... Или нет... Когда я болела, мне тоже было очень тяжело, но я быстро отошла. Мне стало легче буквально за одну ночь. За ту самую, когда мне приснился сон с Дайки. Я была на девяносто девять процентов уверена, что это сон. Но... Я не помню, как заснула в одежде вечером. Но, с другой стороны, я не помню, чтобы я вообще одевалась. Болезнь была очень сильной, настолько, что некоторые фрагменты вовсе выпали из моей памяти. Мой сон начинался в тёмной раздевалке. А почему в ней не горел свет? Не могло же такого быть, ведь был вечер, и Дай-чан не стал бы переодеваться в кромешной тьме. Да, в раздевалке стоял один Аомине, закрывая свой шкафчик. И, опять же, почему он был один? Если бы переодевался, то вместе со всей остальной командой, ведь Аомине либо приходит на тренировку и занимается до конца, либо не приходит вовсе... Ну, либо опаздывает. Но застать его одного... Не припомню. И он именно надевал верхнюю одежду, а не снимал, следовательно, он уходил. Да и я бы никогда себя так не повела, у меня же есть Тетсу-кун. Во сне создавалось впечатление, будто нет больше никого, кроме Дайки, и я... Словно я влюблена в него или что-то вроде. Не знаю. А потом Аомине ответил мне на поцелуй. Не оттолкнул от себя с криками: "Какого хрена ты делаешь?!" и всё в этом духе, а ответил! Да как? Дай-чан бы никогда такого не сделал, он слишком чёрствый сухарь для этого. Плюс, у него есть Алекс. А потом... Он сам поцеловал меня уже в моём доме, куда, несмотря на дождь, донёс меня на руках. Пфф... Аомине-то? Да никогда бы в жизни он меня не поцеловал! Особенно так. Эти его глаза... Ну и бред! Приснится же такое! И как он потом вышел, закрыв дверь, если ключи я нашла у себя дома? Выйди он, ключей бы дома не было. И я всё это понимала. Но... Была одна деталь, на дающая мне покоя. Я отчётливо помнила, что, когда Аомине поцеловал меня тогда сам, он сильно прикусил мне губу под конец, будто бы его переполняли какие-то противоречивые чувства, и ему одновременно и хотелось и продолжить, и уйти. И на утро... Облизнув уже тёплые, а не обжигающе горячие свои губы, я почувствовала солоноватый привкус в том месте, где он прикусил. После, подойдя к зеркалу, я увидела чуть заметную ранку в том месте. Кто знает, откуда она действительно. Может, просто я прикусила губу ночью в бреду?.. Собственно, в тот день, после окончания тренировки, я зашла к тренеру. Он попросил меня передать расписания матчей Аомине, так как тот проболел очень долго, и сам тренер не смог ему его выдать, а после тренировки абсолютно забыл поймать его. Я решила с этим особо не затягивать и отправиться домой к Дайки сразу же, ибо свободного времени у меня было предостаточно. В раздевалке я лицом к лицу столкнулась с Вакамацу. – Блин, вот снова со светом что-то! Неужели нельзя было его починить нормально почти за две недели?! – ворчал он недовольно, пытаясь включить свет в раздевалке. – А, что, со светом какие-то неполадки? – Да давно уже, недели с две. Точнее, недели две назад где-то первый раз свет перегорел, подом ещё дня через три. Вот, полторы недели работал кое-как, а сейчас вообще вырубился! – негодовал светловолосый, чуть не рыча от злости. – Ну, он не работает нормально всего лишь чуть более недели, – остановил его Имаёши. – Не кипятись так, всё починят. О, Момои-чан, и ты тут? Как Аомине-кун себя чувствует? Он окончательно выздоровел? – обратился парень с вечно прикрытыми глазами ко мне. – Он-то? Ну... Вроде бы, да. Надеюсь, что больше Аомине-кун не пропустит тренировок и игр, – любезно ответила я. – Мне как раз нужно выдать ему расписание тренировок, тренер попросил. – О, ну, прекрасно! А то он, видимо, сильно заболел в тот день, когда ушёл пораньше с вечерней тренировки. Ещё и ливень шёл в тот день. – Ничего себе! Ну и память у тебя, Имаёши-сан! – воскликнул Вакамацу. – Ну, я привык следить за Аомине-куном. Особенно, когда нет Момои-чан рядом. Вы болели буквально друг за другом. – Ага. Бывает и такое. Ладненько, я побежала. Удачи и до послезавтра! – крикнула я им и выбежала из раздевалки. Как ни странно, дома Дайки не было, потому меня радушно встретила его мама. Мы прошли на кухню и решили подождать парня. – Он сказал, что скоро будет дома, так что просто подожди его, хорошо, Сатсуки-сан? – мило улыбнувшись, попросила она. – Да, конечно, я не тороплюсь никуда, – так же любезно ответила я, принявшись пить чай, приготовленный ею. – Если хочешь, можешь оставить расписание тут, а я просто передам его Дайки. – Нет-нет, я подожду его. Ничего страшного. И Аомине пришёл буквально через минут пятнадцать, весь какой-то загруженный и даже озлобленный. Я сразу почувствовала неладное, хотя и не подала виду. Зачем лишний раз масла в огонь подливать? – О, Дайки! Наконец-то ты пришёл. Тут Сатсуки-сан к тебе, принесла что-то там по баскетболу твоему, – заботливо произнесла мать Аомине, подходя к нему. – А смысл был меня дожидаться? Могла бы не тратить своё личное время и оставить его тут. Я бы пришёл и посмотрел, – без особого энтузиазма произнёс синеволосый, разуваясь. – Ну, Дайки, что такое? Сатсуки-сан, видимо, хотела лично тебе передать его, что-то объяснить, а ты не ценишь её труд и личное время, – даже несколько обижено сказала она. – Как раз-таки я ценю её личное время, потому и пожелал бы, чтобы она просто оставила расписание и ушла. Я не глупый, сам бы разобрался в этой бумажке, уверен, – он снял куртку и, миновав свою мать, прошёл на кухню. – Впрочем... Привет, Момои. Что у тебя там? – Аомине сел напротив меня, и я пересеклась своим взглядом с его, каким-то особенно холодным и чёрствым. Его синие глаза казались настоящими льдинками, такими же, как, вероятно, и его собственное сердце. По-видимому, люди с такими глазами просто по определению своему не могут быть добрыми и приветливыми. – Ну, чего смотришь? Не трать своё и теперь уже моё время, – прервал он мои раздумья. Да, я, и правда, засмотрелась что-то на него. – Вот, смотри, тут расписание матчей и тренировок на ближайшие полтора месяца, и... – я было хотела продолжить, но Дай-чан, буквально вырвав у меня листок из руки, эгоистично прервал меня. – И ради этой чепухи стоило меня дожидаться? Чего тут непонятного-то? Совсем за придурка меня держишь? – небрежно сказал он, скользя взглядом по таблицам на листке. – Дайки, не бубни, – попыталась строго сказать его мать. – Ладно, сидите тут. Я пойду в комнату, – и она поспешно удалилась, закрыв дверь. К слову, это была её хорошая черта. Моя мать как в лифте родилась – никогда за собой дверь закрыть не могла. В кухне повисло молчание. Дай-чан всё ещё рассматривал расписание, я, немного стесняясь, оценивала его агрессивный вид. Он был похож на бомбу замедленного действия, готовую в любую секунду разразиться приступом ярости. Но всё же я решилась спросить: – Что-то случилось, Дай... Кхем... Аомине-кун? – Нет. Всё абсолютно в порядке, – томно выдохнув, ответил он. Дайки слишком уж долго всматривался в это расписание. Ему будто не хотелось больше поднимать на меня своих глаз. – Ты... Поссорился с Алекс? – Я не мог с ней поссориться. Она улетела в Америку, – спокойно ответил Аомине. Но это спокойствие... Я чувствовала, что оно было наигранным. – Оу... Прости, я не знала, – смутилась я, чувствуя себя виноватой. – Я, как ни странно, тоже... – вздохнув, тихо сказал Дайки, отложив расписание и подперев рукой голову, прислонившись ею ко лбу. И вновь в кухне воцарилось молчание. Я, в принципе, всё понимала, но не могла найти слов, чтобы как-кто подбодрить Аомине. Сначала он поссорился со мной, потом сильно заболел, а после... Алекс бросила его, улетев в Америку, видимо, ничего предварительно не сказав ему. Видимо, Дайки чувствовал себя просто ужасно. – Ты... Любил Алекс? – тихо спросила я, пытаясь не разозлить парня. Почему-то этот вопрос очень интересовал меня. – Любил? – усмехнулся он, подняв на меня свой взгляд. – Я просто не люблю, когда "моё" перестаёт быть "моим". Это чувство собственности, не более. И уж точно не то, что ты понимаешь под "любовью", – цинично произнёс он, едва заметно ухмыльнувшись. – Фу, Дайки! Я бы тоже ушла от тебя на месте Алекс, как некрасиво! – с негодованием произнесла я, абсолютно забыв, что могу обидеть парня своими словами. – Что ж, наверное, ты права. Пожалуй, как своей давней подруге, я бы в жизни не пожелал тебе такого циничного ублюдка, как я сам, – пожав плечами, изрёк он. – Уж сама разберусь, с кем мне встречаться, – пробубнила я недовольно. – Не маленькая тоже. – К тому же, возвращаясь к теме Алекс, она и сама меня не особо-то любила. Ей где-то двадцать пять или больше же, и она, верно, хотела просто развлечь себя, так сказать, "попробовав на вкус юную горячую плоть". Или как там говорят? – Аомине встал и начал заваривать себе чай. – Ты... Спал с Алекс? – несколько ошарашено спросила я. – Глупый вопрос. Ясное дело, спал. А ты будто не спала с Куроко! А, впрочем, я же говорю о Куроко, а, значит, ты чиста и невинна, – иронично произнёс он, наливая в чашку кипятка. – Ты бы потише хотя бы, мать же дома твоя! – нервно сказала я, помешивая сахар в своём чае. – Будто ей есть до этого дело. Да и слышимости тут ноль, плюс, у неё телек включен. – А... Твои родители... Они в курсе, что ты спал с Алекс? – Что ты так зациклилась на этом "спал"? Это у вас, девушек, родители к этому относятся строго, а мне мои просто ещё давно сказали, мол, занимайся сексом с кем хочешь, только предохраняйся, чтоб потом внуков смог воспроизвести. И вручили мне пачку презервативов на моё пятнадцатилетие, – пожал плечами он, сев снова напротив меня уже с чашкой чая в руках. – Неужели, так и сказали? – я, наверное, была красной от стыда. Аомине как-то разоткровенничался сегодня. – Ага. Но нормально они мне только с Алекс пригодились. Да и первый раз с уже взрослой, опытной женщиной – это классно для парня. Она... Очень хороша в плане секса, ничего не могу сказать. Ох, как забавно было смотреть в глаза Кагами, чьего тренера я трахал буквально прошлой ночью! К слову, в баскетбол она играет посредственно, не удивительно, что Тайга не ровня мне в этом, – цинично продолжал он. – Ты всё-таки зол на неё... – Зол, – быстро ответил он, выдержав после паузу. – А как иначе? Я, конечно, циничный ублюдок, как уже упоминалось, но тоже не до такой степени. Я бы... Предупредил хотя бы. А так я пролежал больным всю неделю, а она не позвонила, не написала. И уехала к тому же. По телефону ещё так: "Да, неплохо провели время, спасибо!" Кто ещё кого циничнее. Я не рассчитывал на любовь, но элементарное уважение же... Ох уж эти американки!.. Конечно, я тоже виноват. Впрочем, – он задумчиво отвёл взгляд, – главное, что у тебя с Куроко всё хорошо, – эта его фраза больше была похожа на спонтанную мысль вслух. – Что? – удивлённо переспросила я. – Что? – несколько с другой интонацией, но уже как бы опомнившись, ответил он. – В общем, я веду к тому, что не один я такой плохой вообще-то. – Погоди, но ты же говорил про... – мне хотелось, чтобы он растолковал свои слова насчёт меня и Куроко. – Про Алекс. Ладно, давай закроем эту тему. Жизнь приходит и уходит. Смерть приходит и уходит. Люди приходят и уходят. Это нормально. Я стараюсь забить на это. У меня есть куча других дел, – он был сосредоточен и хладнокровен, как и всегда. – Я рада, что ты не отчаиваешься... – мило улыбнулась я, пытаясь его как-то подбодрить. – Конечно, я же не ты, чтобы ныть из-за таких глупостей, как любовь, – чёрство сказал он, мелкими глотками попивая свой ещё горячий чай. – Это не глупости! Дай-чан, ты всегда такой злой! Я могу поспорить, что ты никогда никого не полюбишь! По-настоящему не полюбишь! – бесилась я, хмурясь. Аомине тут же поднял на меня свои глаза, выражение которых я не смогла понять. Это была... Надежда, смешанная с укором... Я не понимала, почему он посмотрел на меня так. – А если полюблю? – спокойным голосом, выдержав перед этим паузу в несколько секунд, спросил он. – Если я по-настоящему полюблю, что тогда? – Дайки буквально впился в меня своими синими глазами, которые почему-то в ту секунду не казались мне ледяными. Даже, возможно, наоборот. В них будто бушевали все моря и океаны Земли; наверное, поэтому в этом взгляде было столько уверенности и даже некого величия, которое воистину завораживало. – Тогда... Да я что угодно сделаю! Но это должна быть самая настоящая любовь, ты понял?! – сгоряча сказала я, будто бросая вызов Аомине. – Впрочем, мне и не придётся ничего делать, ведь это тебе не под силу, – высокомерно сказала я, прикрыв глаза и демонстративно отвернувшись. – Как легко ты принимаешь такие важные решения, Сатсуки, – я не видела его выражения лица в тот момент, но он сказал это как-то слишком довольно и одновременно отчаянно. Словно два противоречивых чувства боролись в нём. – Тогда знаешь, что? – он резким движением облокотился обеими руками на пол и придвинулся почти через весь стол ко мне так, что его лицо было сантиметрах в тридцати пяти от моего. Я удивлённо посмотрела на него, дожидаясь развязки, которая вот-вот должна была наступить. – Ты тогда... – Дайки, у нас закончились молоко и хлеб, сходи в магазин, пожалуйста, – внезапно мать Аомине появилась в кухне, прервав всё буквально на самом интересном. Я чувствовала, что должна была узнать нечто важное, но.... – Что, не судьба, Момои, – пожал плечами синеволосый и встал из-за стола. – Я вас отвлекла от чего-то важного? – спросила женщина, чувствуя себя как-то явно неуютно. – Да нет, не переживай. Ладно, Момои, я тебя провожу. И заодно в магазин зайду. – Нет, не стоит. Я сейчас к Тетсу-куну, поэтому... – А, ну, хорошо. Так даже лучше. Я тогда отказалась, так как боялась, что Аомине продолжит разговор... А мне было почему-то страшно узнать подробней об этом его "знаешь, что". Лучше не надо. Лучше потом. Не сейчас. Когда угодно. Но не сейчас. Я на подсознательном уровне осознавала, что эти его слова перевернут всё в моей жизни, хотя и примерно не догадывалась, о чём он может мне рассказать. Однако его глаза... Они уже тогда выдали всё.