Песочный городок

Франция спала не долго, но крепко, и ни одно тревожное сновидение не посмело ее беспокоить. Тем не менее, ее смогли разбудить тихие и мерные шаги по комнате. Открыв глаза, она с замиранием сердца приподнялась, чтобы увидеть, кто прервал ее сон. К счастью, страхи не оправдались, и это был не маньяк-убийца, а всего лишь ее муж – Артур Керкленд, и, хотя англичанин выглядел не лучшим образом, видеть его Натали была рада. Бонфуа чувствовала себя бодро, несмотря на то, что пропала не больше часа, но стоило сонному туману в голове рассеяться, как тут же вернулась тоска и отчаяние. А Артур все мерил широкими шагами комнату, глухо стуча каблуками ботинок по истертому ковру, и, кажется, совсем не замечал жену. - Артур. – Окликнула его Натали, когда ей в конец надоело наблюдать за ним. Керкленд вздрогнул и остановился, уставившись на француженку так, будто видел ее впервые в жизни. - Натали, – наконец опомнился англичанин и сел на край кровати, положив руки на плечи девушке, – как ты себя чувствуешь? - Уже немного лучше. – Франция даже попыталась улыбнуться, но не получилось. Заметив эту слабую попытку, Артур неожиданно сильно обрадовался и крепко обнял Натали. – Артур? – Девушка неуверенно обняла англичанина. – Что-то еще случилось? - Случилось. – Англия отпустил ее и взял за тонкие, белые руки. – У тебя руки холодные, ты не заболела? – Неожиданно перевел тему он. - Я здорова, Арти, лучше скажи, что случилось? – От мысли о том, что мог погибнуть кто-то еще, сердце тревожно ускорило ход. - Америка… - Только и смог выдавить из себя Керкленд. - Что с ним? Что? – Франция начинала нешуточно бояться за судьбу американца и совершенно позабыла о том, что совсем недавно говорила ей Россия. - Он совсем замкнулся в себе и не хочет говорить. – Голос Англии дрожал, теперь настала очередь Натали обнимать мужа. - С ним все будет хорошо, Арти. Как только мы выберемся из этого треклятого города, он наверняка начнет приходить в себя. Еcли понадобится, мы найдем ему врача, самого лучшего врача. – Франция тихо говорила и дальше какой-то успокаивающий бред, проводя подрагивающей рукой по растрепанным волосам англичанина, а в голове вертелось только «Ты сильная, Натали, ты не должна сдаваться, ты все вытерпишь и вытащишь за собой и Артура и Альфреда и всех, кому понадобится твоя помощь». Уговаривая себя, убеждая в собственной душевной силе, она отгоняла боль и слабость. Канада вернется, обязательно вернется, страны так просто не уходят, а сейчас она просто не имеет права опускать руки. Даже если бы американец был в норме, она бы не могла позволить себе раскисать. Тем временем Артур, кажется, уснул. Он, так же как и Франция, не смыкал глаз последние три дня и выглядел истощенным. Пока Натали упивалась собственным горем, Керкленд насильно пихал в нее пищу, но сам не съел ни крошки. Франция осторожно положила его на кровать и прикрыла одеялом. Сама же она оделась и спустилась на первый этаж гостиницы. В холле, на диванах и у камина было пусто; Россия и Пруссия, по всей видимости, находились у себя или ушли куда-то. Оставаться в одиночестве в гостинице не хотелось, беспокоить парочку тоже, идти в комнату к Америке тем более… Тяжело вдохнув, Натали открыла тяжелую дверь парадного входа и вышла на улицу, тут же прикрыв глаза от слепящего солнца. Оно весело светило, грея асфальт, раскаляя воздух и будто насмехаясь над проблемами стран. Привыкнув к яркому свету (а в гостинице, из-за задернутых штор, стоял полумрак), Бонфуа вышла на тротуар и пошла к центру городка. На улице почти не было людей, а редкие прохожие не обращали на нее внимания, что показалось девушке очень странным, она ожидала недоброжелательных взглядов, ожидала, что люди будут ее сторониться, но они просто проходили мимо, даже не взглянув на нее. Дойдя до центра, Натали решила, что неплохо было бы поесть, и зашла в то кафе, где они были… Поспешно отогнав болезненные мысли, Франция зашла внутрь небольшой забегаловки. Обеденное время уже подошло к концу, и поэтому в зале почти ни кого не было, лишь несколько подростков наслаждались прохладой, устроившись прямо под кондиционером. Франция взяла себе какой-то салат, кофе, булочку и села на мягкий, потрепанный диванчик за дальним столиком. Время тянулось медленно, слишком медленно. Натали просидела в кафе всего полчаса, но казалось, будто прошла вечность. В заведение зашла пожилая пара, подростки ушли. Тишина, стоявшая вокруг, напрягала, складывалось предчувствие чего-то недоброго, но возвращаться в гостиницу не хотелось еще больше. Идти куда-то просто страшно, поэтому Франция сидела за столиком, жмурясь от солнца, светившего в лицо через большое окно. Она проклинала это солнце за его яркий, веселый свет. Дождь, а лучше вьюга, сейчас куда больше подошли бы к ее настроению. На безмятежно-голубом небе не было ни облачка, что убивало последнюю надежду на ухудшение погоды. Звякнул колокольчик входной двери, и в кафе зашла обычная с виду женщина средних лет. Она была ничем не примечательна, но, тем не менее, толстая бабенка, стоявшая на кассе и смачно чавкающая жвачкой, при виде посетительницы сделала странное лицо, отразившее то ли отвращение, то ли испуг, и поспешила уйти на кухню. Женщина подошла к кассе, подождала несколько минут, но никто так и не пришел. Она выглядела растерянно, но, кажется, такое с ней происходило не в первый раз, пожав плечами, посетительница огляделась и поймала пристальный взгляд француженки, наблюдавшей за ней. Натали быстро отвела взгляд, но женщина уже шла к ней. - Тут свободно? – Спросила незнакомка, и, услышав от Франции неуверенный утвердительный ответ, села напротив. Бонфуа совсем не хотелось сейчас общаться с местными жителями, во всех них она видела исключительно врагов, но, как оказалось, женщине нужен был не собеседник, а только слушатель. Обычно из Франции получался не лучший слушатель, она любила говорить сама, вне зависимости от того, слушают ее или нет, но сейчас точно не собиралась делиться своими переживаниями с первой встречной. - Она всегда так уходит, знаете. Я ей не нравлюсь. – Громким шепотом заговорила женщина, наклонившись к Натали. Девушка теперь имела возможность внимательно разглядеть ее лицо. На первый взгляд женщине можно было дать лет сорок, но при ближайшем рассмотрении выходило чуть больше тридцати. Лицо ее было покрыто ранними морщинами, белки глаз были покрыты красной сеточкой воспаленных сосудов. Яркие голубые глаза со странным блеском, длинные пшеничного цвета волосы сплетены в тугую косу. Когда-то эта женщина была красива. Даже сейчас ее вещи говорили о хорошем вкусе, несмотря на поношенность. Тонкие, узловатые, пальцы, с парой золотых колец, сжимают потрепанный клатч. - На самом деле всегда так, - повторила незнакомка, - меня все боятся. Думают я сумасшедшая. Но это не так! Честно не так! – Кажется, теперь Франция поняла происхождение странного блеска в глазах женщины, сидевшей напротив. Ей стало страшно, чертовски страшно. Сердце ушло куда-то в пятки, а вернувшись, понеслось стремительным галопом. - Знаете, мне надо идти. – Натали очень надеялась, что голос ее звучал ровно. Девушка поднялась на ноги, но тут же почувствовала на своем запястье стальную хватку. - Подожди! Не уходи, выслушай меня. – На воспаленных глазах незнакомки выступили слезы. – Прошу… Вид изможденной женщины вызвал у Франции такую волну жалости, что она буквально упала обратно на диванчик. - Ладно, - только и смогла прошептать француженка, дрогнувшим голосом, - я послушаю. - Знаешь, почему они меня боятся? Потому что я знаю на много больше чем они! Я знаю все об этом городе, моя бабка приехала сюда с дедом, когда шахта еще только строилась, и я все от нее знаю! Даже моя мать не знала, а я знаю. Поэтому она и прогнала меня. – Сумасшедшая говорила быстро, тараторила, постоянно оглядываясь – не подслушал ли кто ее исповедь. – Но мне все равно. У меня даже был муж. Но он умер, это не важно. Мои дети. У меня есть дети, милые маленькие дети. – Женщина больше не смотрела, на Францию, ее безумные глаза мечтательно заблестели. – Младшенький, Питер, ему меньше года. А старшему - уже пятнадцать. Чудо, а не дети! – На ее лице появилась рассеянная улыбка. – Лили, моя красавица, у нее такие чудесные волосы, хочешь покажу ее волосы? – Женщина открыла клатч и стала в нем рыться. Натали думала, что сейчас она достанет конвертик или пакетик с прядкой волос. Пакетик действительно имел место быть, но то, что в нем лежало… На первый взгляд можно было подумать, что мать побрила дочку налысо и таскает с собой все ее волосы, но помимо волос там было еще нечто, что мозг Натали долго отказывался определять. Кожа, сухая, сморщенная кожа. Проще говоря, это был скальп с блестящими длинными волосами. Бонфуа вжалась в спинку дивана, упираясь в стол руками. Женщина подняла на нее взгляд и грустно вздохнула. - Все так реагируют, ты такая же. – Натали нервно сглотнула – не постигнет ли ее участь бедной девочки? – Но я тебе все равно все расскажу! У Лили прекрасные волосы, а у Майка, это мой третий сын, ты не представляешь какая у него мягкая и гладкая кожа! Конечно, у всех младенцев она мягкая, но у Майка особенно. – Девушку замутило, как только она подумала, что сейчас ей покажут еще и кожу. Но этого не произошло, женщина лишь продолжила свой ужасающий рассказ. – А Питер, малыш Пит. Я могу смотреть на его голубые глазки часами! Я даже специально поставила их на полочку у кровати! Мой старший, я целых пятнадцать лет не могла найти в нем ничего хорошего, но когда он вырос! О, это было так неожиданно, - от этого рассказа Натали уже всю трясло, она не могла больше слушать, но и прервать повествование сумасшедшей не могла, - я зашла к нему утром в комнату. Он только просыпался, но я видела как простыня чуть ниже пояса топорщиться. Он увидел меня и весь покраснел, но мне было все равно. Я подошла… - Женщина выдержала мхатовскую паузу. - И сдернула простыню! Да, да, я именно так и сделала. Лео кричал что-то, но я уже не слушала его. Он у него был точно такой же как у моего мужа, они отлично смотрелись рядом на полке, и теперь я смогла быть ночью еще счастливее, ведь когда их два, это гораздо лучше, правда? Тут Франция не выдержала и, вскочив, закричала. - Хватит! Прекратите, это безумие, этого всего не может быть! – Натали заткнула уши, показывая, что не намерена слушать дальше. - Не хочешь? Ну хорошо, - реакция безумной женщины была на удивление спокойной, - тогда я тебе покажу! – Снова стальная хватка на запястье. - Нет! Не надо, умоляю, только не это, нет!!! Помогите! – кричала Натали Бонфуа, оглядывая зал кафе. Пусто, ни души, все разбежались, не от кого ждать помощи, а женщина с откуда-то взявшейся в ее худощавом теле силой, тащит к выходу. Франция сопротивляется, но все силы как будто проходят через сцепленные пальцы к безумной. Минута, две, пять, десять. Она все еще сопротивляется, хотя сил больше нет. - Артур! – В полном отчаянии зовет она, хотя, конечно же, он ее отсюда не услышит. Что с ней сделает эта сумасшедшая? смерть, неужели ее ждет смерть?! - Нет, нет, я не хочу. – Всхлипывала Франция. – Отпусти меня, умоляю… ты же мать, - как глупо было говорить это, - я жду ребенка, всего три месяца. Пощади… - Отчаяние, дыхание близкой смерти. И они внезапно остановились, хватка ослабла, и Натали смогла высвободить руку. Неужели она спасена? - Ребенок? – Женщина стояла к ней спиной и ее лица, которое в этот момент исказила гримаса ненависти, было не видно. - Да, я не знаю, девочка или мальчик, я даже мужу еще не сказала. - Муж? - Артур, да, мой муж, он так любит меня… - Франция осеклась. Зачем она говорит все этой безумной женщине? Резкая боль внизу живота. Натали и не заметила, как женщина повернулась и приблизилась к ней вплотную. Из горла Франции вырвался сдавленный крик. Боль шла выше, острый нож, начавший путь чуть ниже пупка, шел выше, распарывая живот, дошел до диафрагмы и остановился. Франция опустила голову, смотря, как из ее живота вытекает кровь, как из глубокого разреза под собственным весом начинают вываливаться внутренние органы. Как рука женщины проникает в разрез и сжимает матку. Натали уже ничего не чувствует, но еще видит, как из ее чрева достают матку. Смерть, ты так близко, но почему ты все еще медлишь, заставляя ее смотреть на это? Натали Бонфуа падает на землю, и последней мыслью ее было, что она так и не сказала Артуру про ребенка, они так и не смогли придумать ему имя… Ее мечтой было, чтобы они сидели вместе, вечером у камина, в их уютном доме, в пригороде Лондона и обсуждали имя будущего ребенка и смеялись бы над смешными вариантами… Теперь этому не бывать. Никогда не бывать счастью. Не бывать новой жизни. - Я смогу позаботиться о твоем ребенке, не бойся. – Шепчет женщина, наклоняясь к трупу француженки и проводя окровавленной рукой по ее белой щеке. – Он будет счастлив, и, я уверена, сможет подружиться с моими детишками.