Blue Milkshake

Сноук сказал, что Кайло легко найдет его на форпосте Лаландриана 5, но не упомянул, что на Лаландриане 5 слишком жарко для мантии, слишком влажно для маски и слишком много отвратительных пьяных туристов, чьи мысли настолько низменны, что Кайло отвлекается от своего поиска и ищет убежище от толпы в самом темном углу самой мрачной кантины, какую он только смог найти. Внутри дребезжат над головой работающие вентиляторы, равнодушно меся густой воздух, неоновое свечение на гудящей стене с охлажденными напитками за барной стойкой раскрашивает грязный пол в неяркие фиолетовые-зеленые-красные-оранжевые-и-голубые лоскуты. Проходит целый час за самым дальним столиком, во время которого Кайло наблюдает, как бармен отбрасывает назад свои шелковистые розовые волосы и кокетливо пожимает узкими веснушчатыми плечами на неуклюжие ухаживания своих клиентов. И только через этот час Кайло осознает два тревожных факта: Первый: каким-то образом глупая мечтательная улыбка очутилась на его лице (он хмурится, решая эту проблему мгновенно). И второй: должно быть, сюда его привели инстинкты, потому что мужчина за барной стойкой — это тот, кого Кайло ищет. Хакс. Недоучка Академии Первого Ордена. Сын-пацифист одного печально известного коменданта. Дезертир признан безоружным, но все равно опасным. И Сноук верит, что он сыграет не последнюю роль в будущем уничтожении Новой Республики. — Заполучи его, — сказал тогда Сноук, — аккуратно. Кайло опустил тогда голову, неуверенный, почему Верховный Лидер верил в то, что он мог делать что-либо аккуратно, не говоря уже о похищении известно хитрого бывшего солдата. Но Верховный Лидер мудр, так Кайло думает, наблюдая за тем, как задирается тонкая рубашка Хакса, когда он тянется к самому высокому ряду напитков, чтобы повернуть сопло на Marsh-root Mash. Прижимается горячей красной щекой к грохочущему морозильнику, дрожаще вздыхая, пока жижа заполняет большую неоновую кружку в его руке. Кайло был неправ, сомневаясь в Сноуке. Барная стойка настолько липкая от пролитого сиропа, что затянутая в перчатку рука Кайло прилипает, когда он подходит и садится. Оторвать ее от поверхности получается с трудом, за ладонью скользят фиолетовые ниточки слизи. Он проверяет повреждения кожи перчаток, хмурясь так сильно, что не замечает, как Хакс подходит. — Осторожно, а то лицо так и останется перекошенным, — сообщает Хакс, наблюдая за ним с ухмылкой, так и говорящей: ты, должно быть, идиот. Кайло, моментально забывая о своем занятии, ухмыляется ему, что заставляет Хакса только улыбнуться шире. — Что? Ты не можешь сидеть тут весь день, а потом злиться, когда кто-то тебя находит, — он указывает на собственную рубашку, заляпанную яркими пятнами сиропа, отвлекающе влажную и полупрозрачную. — Так, — говорит Хакс, когда Кайло сохраняет молчание, — ты выбрал или просто хочешь попробовать что-нибудь? — Кайло слишком занят, представляя, каково на вкус будет толкнуть Хакса к холодильнику и слизать красное пятно под его левым соском, чтобы ответить. — Хэй, — Хакс щелкает пальцами у его лица, чтобы привлечь внимание Кайло. — Похоже, я слишком быстро двигаюсь для тебя. Я имею в виду, что тебе потребовался целый час, чтобы решить сесть за стойку, так что ты, похоже, перегружен изменением обстановки. Позволь помочь, — говорит Хакс очень медленно, указывая на стену позади себя. — Ты хочешь выпить? — Ух, — выдыхает Кайло, лицо горит, рука висит в воздухе, с нее капает сиропом, и Кайло сканирует стену крутящихся охлажденных вкусов за спиной Хакса. — Blue Milkshake, — говорит он, гордясь, что смог выдавить хоть несколько слов. Он не привык к удушающему жару пьяной толпы, но Хакс перегружает его чувства в каком-то совершенно ином смысле. — Документы? — спрашивает Хакс. — Тебе не нужны мои документы, — говорит Кайло. — Нужны, — отвечает Хакс и пожимает плечами. — Извини, но у нас тут строго. — Тебе не нужны мои документы, — повторяет Кайло. Хакс моргает. Его глаза широко раскрыты и так зелены, как будто Tuffamelon Slime Slush крутится за ними. Он морщит нос. — Оу. Возомнил себя джедаем? Досадно. — Я не… — начинает Кайло слишком громко, потом замолкает прежде, чем может навлечь на себя беду, даже если он по какой-то причине этого хочет. Вытащить меч и швырнуть его на стойку между ними в качестве доказательства. — Еще и вспыльчивый, — говорит Хакс. — Мило, — но его взгляд скользит с лица Кайло к его груди, потом рукам. Из-за жары Кайло разделся до черной майки и завязал волосы. Хакс даже не осознает, что пялится, закусив нижнюю губу. Это немного поднимает Кайло настроение. Он уже готов сказать что-нибудь самодовольное по этому поводу, одержать верх хотя бы сейчас, но… — Эй, как насчет того, чтобы обслужить нас? Грубый голос звучит с другого конца бара, где яркий солнечный свет льется из открытой двери, вырисовывая силуэты посетителей. Хакс подпрыгивает виновато, отбрасывая прядь волос, упавшую на глаза. — У тебя есть время до того, как я вернусь, чтобы достать документы, — говорит он. — Иначе… — взгляд Хакса скользит по нему снова, как будто он не может продолжить, пока его глаза не встретятся с глазами Кайло. — Иначе придется выгнать тебя, — заканчивает он и подмигивает. Кайло старается напомнить себе, что Хакс работает на чаевые, но когда он проникает в его разум, то слышит мысли Хакса: Тупой, как пробка, но хорош. Хакс скользит по нему взглядом, Кайло снова хлопочет над своей грязной перчаткой. Большие руки. Новый посетитель хочет Bloodfly Blast, как и пятеро его друзей. Один из них хочет заломить тощую руку Хакса за спину и вжать его в барную стойку, но Кайло точно не может сказать, какой конкретно из них, щурясь от яркости и положа чистую ладонь на рукоять меча. Единственная забота Хакса — это то, каким отвратительным он находит Bloodfly Blast, который всегда привлекает жалящих шмелей и мух и пахнет, как кофейные зерна и смерть. Он делает глубокий вдох и задерживает дыхание прежде, чем нажать на рычаг и разлить напиток из автомата. Люди громкие, машина шумная, запах ужасный, так что Кайло глубже пробирается в разум Хакса, чтобы отвлечься. Его жизнь на Лаландриане 5 проигрывается под легким прикосновением Кайло, как мерцающий голофильм: древнее заброшенное поместье, где он останавливается, спит в гамаке в заросшем дворе, моется в ручье неподалеку, сохраняет кредиты, копит порции, оглядывается через плечо по дороге домой. До гамака на Лаландриане 5 был бордель на Триллиаксе, где девочки ворковали над его волосами, а мадам занимала его различными работами. До этого был трюм на грузовом судне, где он пробыл, казалось, стандартный месяц, но на самом деле было лишь три цикла пробуждения и жажды. До этого была койка в кессельских спайсовых шахтах, где он был уверен в том, что точно умрет, и квартира на Ранкине, где он был уверен, что влюблен до того, как его сдал человек, в которого он думал, что влюблен, и Первый Орден пришел за ним ночью. И до всего этого воспоминания размыты и повреждены, скрывают тьму и штормы Арканиса, Орден, отца Хакса, что-то связанное с кошкой. Закрыто полностью, похоронено в сознании так глубоко, что Кайло не может выкопать это без того, чтобы повредить Хаксу, который прямо сейчас невинно думает о том, как выглядят с его гамака и сквозь широкие голубые листья деревьев таффа звезды. Как хмурый незнакомец на другом конце бара носит пустые просторы космоса за собой, словно некий штраф и тяжелый плащ, накинутый на плечи. Ему интересно, каким бы на вкус был их поцелуй — слаще для Хакса, чем любой напиток, — густой черный космос: звезды, как разбрызганная вишневая туманность. Кайло быстро отпускает его разум, прежде чем случайно ответить ему: Давай выясним. Хакс, наконец, заканчивает с Bloodfly Blasts, за которую заплатили и только косо посмотрели, и наблюдает за тем, как группа уходит с напитками в руках, позволяя двери захлопнуться за ними. Он возвращается обратно в конец бара, куда не достает солнечный свет. Они одни теперь, и Кайло нервничает, трясет перчаткой, чтобы сбросить слизь, но на самом деле желая сбросить с себя эту миссию. Он был бы не прочь разделить с Хаксом его гамак на ночь или утром поплавать в прохладном чистом ручье, прежде чем раскрыть себя, как очередного негодяя, пришедшего разрушить мирную жизнь Хакса. — Ох, черт, успокойся, — говорит Хакс и ловит ладонь Кайло своими собственными, осторожно забирая перчатку так, чтобы она не слиплась. Кайло смотрит на него, взгляд скользит по покрасневшим щекам, приоткрытым губам, тонким запястьям и веснушкам. Он думает о космосе тоже. О воссоединении Хакса с галактикой, о виде из огромного окна в своей спальне, о теплом Хаксе в его руках, откинувшемся назад и смотрящим в это окно. Миллионы звезд вспыхивают в его глазах, когда Кайло зарывается носом в его волосы. Видно так ясно, будто это видение. Это и есть видение. Это… — Эй, — прикосновение к руке заставляет Кайло вернуться к реальности, к зеленым глазам Хакса, но все вокруг ощущается как-то неправильно. — Ты в порядке? Ты такой бледный. Бледнее, чем был. Ты понял, что я имел в виду. Вот, — Хакс передает Кайло его перчатку и достает большую неоновую чашку, — Blue Milkshake, да? — Да, — отвечает Кайло, потирая глаза, чтобы прояснилось в голове. — Похоже, от жары тебе совсем худо, — говорит Хакс, взглянув через плечо, когда машина ожила под его прикосновением. — Ты тут надолго? — спрашивает он, поворачиваясь спиной, смущенный собственным вопросом. — Нет, — отвечает Кайло и закрывает дверь со своего места, звук защелки не слышно за гудением машины. — Верховный Лидер Сноук послал меня сюда. За тобой, Хакс. Хакс скалится, но так же быстро успокаивается. — Какая досада, — говорит он, не поворачиваясь. — А я-то думал, мы могли бы повеселиться вместе. — Мы повеселимся, — отвечает Кайло, взглядом скользя по розовым волосам Хакса, прилипшим к его шее сзади, по его спине, талии, маленькой заднице, думая о том, как именно они могут повеселиться. — Пойдем к моему шаттлу, можем заняться этим прямо сейчас, — добавляет он. — Даже не знаю, — Хакс отворачивается от стены, протягивает через стойку Blue Milkshake и перегибается через нее сам. — Он большой? — Мой… шаттл? — спрашивает Кайло, моргая. Хакс улыбается и наклоняет голову. — Ты такой тормознутый. Кайло делает глоток, чтобы скрыть тот факт, что покраснел. Ему нравится, как Хакс дразнит его. Раньше ему никогда не нравилось, когда дразнят. Потом вкус Blue Milkshake просто бьет по языку, и он старается не подавиться. — Он большой, — говорит Кайло, чтобы не выдать этого, и Хакс ухмыляется. — Только не мой шаттл, а корабль, на котором я живу, — Кайло говорит быстро, инстинктивно думая о своем видении. — Звездный разрушитель типа «Возрожденный» под названием Финалайзер. Самый большой из… — Я знаю, что такое Финалайзер, — улыбка Хакса меркнет. — Это оружие, — говорит он. — Меня они мало интересуют. Но что-то за этим кипит — чистая красная ярость, жгучее чувство обладания и ревности, что кто-то приписал себе его идею, воспоминание о составлении схемы в последние счастливые дни его прошлой жизни, удобный порядок счисления и геометрии. Какое-то мгновение на Кайло смотрит не лицо Хакса с розовой прядью, щекочущей щеку, а кто-то другой, гораздо голоднее. — Он твой, — говорит Кайло, — если пойдешь со мной, — когда Хакс не улавливает идею, то продолжает. — Наш, — но звучит мягче, чем ему хотелось. — И кто командует им сейчас? Ты предашь его так легко? — Генерал Унамо, и она не… — Кайло смотрит в сторону. — Она меня не дразнит. — Даже если ты так сильно заслуживаешь этого? — Хакс цокает. Кайло прячет лицо в большой неоновой чашке, хотя вкус у Blue Milkshake все такой же отвратительный. — Что ж, это будет первое, что я поменяю, — говорит Хакс и протягивает руку. Кайло берется за нее. Они не пожимают ими. Они просто держатся друг за друга какое-то мгновение. — Как тебя зовут? — спрашивает Хакс, мягко отстраняясь. — Кайло. — Кайло, — повторяет Хакс и мурчит, перегнувшись через стойку, смотря в глаза Кайло так, будто ищет там что-то определенное — секрет в ширине его зрачка или надпись на золотом кольце вокруг его радужной оболочки. Чтобы то ни было, Хакс находит это и улыбается. — Было приятно с тобой познакомиться. — Ты такой красивый, — говорит Кайло, чувствуя себя расслабленным и сонным и в то же время то, что он должен сказать это Хаксу или прямо сейчас, или никогда. Это из-за напитка? Он пьян? Как некоторые вообще пьют больше, чем один стакан? Кайло смотрит на дверь, забывая на мгновение, что они одни, потом обратно. Цвета за спиной Хакса мельтешат перед глазами, стена прогибается. Вместо этого Кайло пытается сфокусироваться на Хаксе, который все также мягко улыбается ему, как будто понимает. — Я хочу потянуть тебя за волосы, — сообщает Кайло. — Прежде, чем они заставят тебя отрезать их. Хакс смеется. — Я был бы не против. Но я думаю, что с этим можно подождать. Нам нет нужды спешить. Цвета кантины начинают угасать, фиолетовый-зеленый-красный-оранжевый-желтый-и-голубой сереют. — Что?.. — спрашивает Кайло, цепляясь за липкую барную стойку, когда начинает съезжать с сидения вбок. — Я не позволю Первому Ордену использовать себя, чтобы причинять боль, — говорит Хакс с грустью в зеленых глазах. Кайло слишком поздно осознает, что его накачали. Предали, злобно думает он, хотя знает, что это неправда. Они все еще вместе стоят на одной стороне бара, не говоря уже о войне. Однако он тянется силой, чтобы подобно кнуту обернуть ее вокруг шеи Хакса и затянуть, но вместо этого он попадает по напитку, проливая на себя и падая на грязный пол.

***

Он просыпается за переполненным мусорным баком, с которого медленными равномерными каплями стекает сироп. Приторно-сладкий запах грозит вывернуть его желудок. Голова раскалывается, губы в трещинках, во рту сухо. Он садится со стоном, нога затекла из-за неудобного положения во сне, он спал на рукояти меча. Да, меч с ним, но перчатки исчезли, и он с ног до головы обрызган засохшим Blue Milkshake. Он чувствует, когда проводит языком по губам: провал. В кармане, где должны быть кредиты, находится клок розовых волос, перевязанных вымазанной в сиропе тканью. Они мягкие и яркие, но это вовсе не приносит Кайло никакого облегчения.