Класс и оружие ЛИ: оказывает ли это какое-то влияние на роман с ним?

Предпочитаемый стиль боя: дальний бой. Фокусировка: в основном на одном противнике (умений массового поражения, как правило, одно-два). Романсибельные представители класса в серии DA: Лелиана, Себастьян, Сэра. Общие для них особенности поведения (в том числе и в романе): - мстительность; - отсутствие материального в отношениях с героем; - мистицизм; - упор на чувства, а не на секс в романтических отношениях; - психологическая раздвоенность, необходимость сделать важный для себя выбор; - занятие устным или письменным творчеством в том или ином виде, достаточно высокий для не-магов интерес к знаниям. Теперь имеет смысл разобрать каждую из приведенных особенностей несколько подробнее. Особенность первая: мстительность. Личные квесты всех троих построены на мотиве мести. В случае Лелианы – это месть бывшей любовнице, имеющая под собой достаточно веские основания. Марджолайн действительно хотела убить Лелиану, действительно очень ощутимо подставила её в прошлом. На встрече с Марджолайн нам предоставляется выбор – убить эту женщину или отпустить. Результат выбора может существенно повлиять на формирование характера Лелианы в дальнейшем. Действительно канонной, если судить по DA2 и DAI, является Лелиана, ставшая служительницей Церкви, но по характеру значительно более жесткая, чем в DAO. Вероятнее всего, она все же убила Марджолайн своими или чужими руками – если и не во время личного квеста, то позже, когда та попыталась вновь напасть на неё. Косвенным подтверждением этому может служит цитата из Dragon Age Wiki, взятая из DAI: «И все же, хотя мать любила меня, Сесиль лелеяла, а Доротея спасла, именно Марджолайн создала меня по своему образу и подобию». И эти образ и подобие потом очень ярко проявляются в DAI. Лелиана, если её не останавливает герой, мстит всем одинаково – убивает. Убивает даже тогда, когда ситуацию можно повернуть иначе и получить от этого даже больше выгоды. Себастьян из DA2 мстит не столько за себя, сколько за кого-то другого. Его первый квест – найм Хоука и команды ради убийства наемников, расправившихся с его семьей. Его второй квест так же завязан на эту историю – только теперь Себастьян находит нанимателей. Наконец, в конце игры Себастьян требует убить Андерса в качестве мести за смерть преподобной матери Эльтины. В чем-то это напоминает всю ту же Лелиану, которая может простить какие-то собственные обиды, но удержать её от мести за обиды чужие намного сложнее. Даже в разговоре с Марджолайн она акцентирует внимание на том, что та навредила и причинила боль не только ей самой, но и многим другим. Мотив мести для Сэры так же связан больше не с её собственными бедами, а с бедами других. Даже в своем личном квесте она опять-таки мстит не за себя - лично ей тот аристократ не сделал ничего. Вся суть Друзей Рыжей Дженни как явления, во всяком случае, на момент игры – поддержка слуг против их господ, но поддержка не революционного характера, а, скорее, вредительского – насолить по мелочи, отвести душу, иногда извлечь из этого какую-то практическую пользу. Но польза все-таки не первична, первична месть за обиды, за пренебрежение, за высокомерие со стороны аристократов. И у самой Сэры её проделки очень четко делятся на шуточные, которые она может провернуть и в относительно дружеской компании, и серьезные, которые предназначены для врагов. И врагов, как правило, опять-таки не её собственных. Месть, но не за свои обиды, не своим врагам или не только своим стоит отметить как черту, в некотором смысле характерную для «дальнего боя». Стрела прилетает неизвестно откуда и неизвестно, за что… а в некоторых случаях, неизвестно даже, кто стреляет. Последнее можно отнести, пожалуй, как к Лелиане и Сэре, которые для решения вопросов мести часто пользуются услугами своих агентов, так и для Себастьяна, который в нужный момент находит наемников, а позже – отдает судьбу Андерса, которому хочет отомстить сам, на откуп Хоук/у. Идет некоторая путаница в мотивах, которую, слегка утрируя, можно обозначить так: не своим врагам мщу сам, моим врагам отомстят другие. Неизвестность. Большое расстояние между собой и объектом мести. Особенность вторая: отсутствие материального в отношениях с героем. Лелиана – единственная из ЛИ DAO, которая не дарит герою ничего, кроме стихов и песен, комплиментов и романтических историй. Даже подарки героя ей имеют, скорее, эмоциональный, чем материальный характер – цветы, различные символы Церкви, непрактичные туфли, которые практически негде носить в условиях Ферелдена. Особняком стоит подарок в виде нага, живого существа, домашнего питомца – опять-таки, на время похода он является обузой в смысле необходимости кормить его, заботиться о нем, следить, чтобы никто не использовал его в целях утоления голода. Конечно, питомец дарит много радости сентиментальной Лелиане – но это лишь подчеркивает сугубо эмоциональное значение подарка по сравнению, с, например, сапогами для Зеврана, щитом для Алистера или колдовской книгой для Морриган. Для Себастьяна можно найти один подарок – фамильный лук, вещь, с одной стороны, практичную, с другой, несущую и некоторый символический смысл. Помимо истории, которую рассказывает Себастьян, можно трактовать этот подарок, оружие дальнего боя, как символ невозможности физического сближения между Себастьяном и героиней (во всяком случае, невозможности на момент игры). Так же это единственный ЛИ, которому можно сделать всего один подарок. Даже для Андерса во время романа с ним есть вариант второго подарка – ключ от подвала дома Хоук/а. Этот подарок так же завязан на романтические отношения Андерса и Хоук/а, как в случаях Фенриса и Изабеллы завязаны книга (повод для героя научить Фенриса читать) и талисман плодородия. Подарок же для Себастьяна является вещью из его прошлого, не имеющей никакого особенного значения для Хоук/а. Помимо всего прочего, Себастьян не приходит к герою домой, когда это делают другие ЛИ, флирт с ним возможен только в стенах Церкви. Для романа с ним характерно полное отсутствие места, где Хоук и Себастьян могли оказаться наедине. Ничего материального, никакой общей территории, которая могла бы сблизить их. Подарки же для Сэры – скорее, повод посмеяться, чем желание действительно получить что-то. Героиня не зря в её личном квесте ломает голову, что бы такого подарить Сэре – ей не нужно ничего материального, и она сама не дарит ничего материального. Выбритая в интимном месте непристойность – шутка, которая через несколько недель, а то и раньше, останется только в воспоминаниях. Да и сама Сэра говорит, что лучший подарок – сказать об их отношениях всем. Пожалуй, нечто похожее понравилось бы и Лелиане, и Себастьяну, если он заключил бы с Хоук духовный брак или – на соперничестве и в постканоне – обычный брак. Особенность третья: мистицизм. Лучше всего эта особенность заметна у Лелианы и Себастьяна, которые по крайней мере в определенный период своей жизни были служителями Церкви. Сложно сказать, насколько их мистицизм искренен, но он культивируется и подчеркивается ими обоими, Лелианой, пожалуй, в большей степени. Совсем другое дело Сэра. Она, напротив, старается сдерживать подобные настроения, но они часто вырываются наружу – например, в кат-сцене, где она устраивает истерику из-за ночного кошмара. Настолько серьезное отношение к снам на первый взгляд больше подходит восторженной Лелиане, чем Сэре, которая хочет казаться простой и грубоватой, близкой к народу. Но во многих разговорах с ней становится очевидно, что она не столько не верит, сколько подсознательно боится и сознательно не хочет верить. По мере улучшения отношений с Инквизитором, если он позиционирует себя, как действительного Вестника Андрасте, Сэра боится уже меньше и даже пытается тянуться к церкви – неумело, криво-косо, но тянуться (записи в дневнике про религиозную книжку, которую надо почитать, потом попросить мать Жизель объяснить, потом посидеть в саду и подумать об этом). Пожалуй, её мистицизм происходит больше от сердца и меньше от ума, чем мистицизм Себастьяна и Лелианы. Они хотят верить, но не всегда могут. Сэра же не хочет, но не верить совсем у неё получается плохо. Мистицизм, вера в что, что далеко, неуловимо, что нельзя толком ощутить, потрогать, увидеть, вполне может быть проявлением «дальнего боя» - как и платоническая любовь. Особенность четвертая: упор на чувства, а не на секс в романтических отношениях. Про Себастьяна в этом смысле не стоит и говорить – в романе с ним нет не то, что секса, но и даже просто объятий и поцелуев. Только чувства. Лелиану затащить в постель сложнее, чем любого другого ЛИ в DAO, даже девственник Алистер может показаться более доступным. При этом Лелиана легко влюбляется и быстро начинает ревновать героя к другим ЛИ. В некоторых случаях из-за этого могут возникать курьезы, когда герой и знать не знает, что его что-то связывает с Лелианой. Даже в разговоре, который может привести к первому сексу, легко что-нибудь напутать – Лелиана кокетничает, намекает, но очень не хочет прямо говорить о своих желаниях. Может показаться, что у Сэры все несколько проще с сексом и каких-то сложностей в этой сфере у неё нет. На самом деле, если сложить вместе несколько фактов, получается интересная картина. Сэра лесбиянка, и в мире DA, где преобладает гетеросексуальность и бисексуальность, это смотрится не вполне обычно. В DAI есть так же гей Дориан, но, судя по его предыстории и поведению в игре, его гомосексуальность по большей части физиологического характера – его не возбуждают женщины, у него на них «не встает». Психологически общение с женщинами отнюдь не является для него проблемой. Какого же рода обоснуй гомосексуальности у Сэры? Если понаблюдать за её и Дориана поведением, можно сделать вывод, что они оба любят обсуждать интимную сторону жизни. Но, если у Дориана существует множество других тем для шуток и подтруниваний, то высказывания Сэры обнаруживают её болезненный интерес к сексу в принципе – даже к такому, какой её, как лесбиянку, должен, по идее, оставлять равнодушной. Дориан спит с мужчинами всех рас, в общем-то, не делая между ними особенных различий – человек, так человек, кунари, так кунари, гном, так гном, раса героя отмечается в одном-двух диалогах, и то довольно нейтрально. Для Сэры же есть принципиальная разница между человеческой женщиной и кунарийкой, не говоря уже об эльфийках, которым в принципе сложно с ней поладить. Пожалуй, можно, не сильно утрируя, сказать, что чем реже встречаются женщины определенной расы, тем больше они Сэре нравятся – причем нравятся вполне себе в сексуальном смысле. И что из этого вытекает? А вытекает из этого, что Сэра сузила до минимума количество сексуально привлекательных для неё объектов. Нет кунарийки, завяжем отношения с гномкой, которые тоже встречаются не слишком часто. Влюбленность барда Мариден, человеческой женщины, Сэру мало трогает. Людей много, эльфов тоже, а я хочу себе уникальное. Ну, или редко встречающееся. При этом никаких проблем с эмоциональной сферой у Сэры нет – когда отношения уже построены, она совершенно одинаково трясется перед тем, как сделать предложение Тревельян или Адаар, дает им разные, но, пожалуй, одинаково милые прозвища, одинаково радуется их возвращению в «Чужаке». Эмоционально ей если не все равно, то близко к тому. Влюбиться она может в любую женщину. Но вот вызвать у неё сексуальный интерес с самого начала может только такая редкость, как женщина-кунари. Или женщина-гном, на худой конец. Это вполне может значить то, что с подбором сексуальных партнеров у Сэры часто возникают проблемы. Бурный темперамент и долгие периоды целибата из-за излишней придирчивости вполне могут выливаться в пылкий интерес к обсуждению темы секса – своего рода сублимация. Особенность пятая: психологическая раздвоенность. Пожалуй, во всех трех случаях это выбор между неверием и верой, более или менее явный. Но опять-таки, если у Себастьяна и Лелианы последствия выбора видны четко, и с ним может помочь герой, прямо направить в ту или иную сторону, то в случае Сэры все значительно менее однозначно и управляемо. Герой может подтолкнуть её, но не направить, и очень, очень осторожно – иначе с Сэрой можно и рассориться окончательно. Сложность в том, что, если Лелиана и Себастьян на момент игры успели побывать и верующими, и нет, то у Сэры нет подобного опыта. Её разрывает на части, а она не знает, что с этим делать, как себя вести, что думать. И от этой внутренней растерянности становится агрессивной. В каком-то смысле раздвоенность, неоднозначность проявляется и в одежде Себастьяна и Сэры. Белые доспехи Себастьяна могут символизировать и его достоинство принца, и его чистоту и непреклонность как служителя Церкви – скорее даже воина Церкви, если уж на то пошло. При этом, как отмечают другие спутники, лицо Андрасте, невесты Создателя, находится на его доспехах не совсем там, где это было бы прилично. Это может быть как намеком на небезупречное прошлое Себастьяна, так и, в случае неискренности его веры, завуалированным указанием на то, где он все это видел. Одежда Сэры так же неоднозначна – её цвета вызывающе ярки и могут даже показаться вульгарными, но покрой невольно заставляет задуматься и приглядеться повнимательнее. Сэра закрывает шею платком, но её плечи и грудь практически обнажены. Это непрактично, это вряд ли спасает от холода (неудивительно, что, сидя на крыше, она жалуется на ветер), и может служить разве что цели привлечения внимания. Шнуровка в определенных ракурсах позволяет видеть ложбинку между грудей, один рукав постоянно закатан… Сигналы, которые исходят от такого образа, двойственны: асексуальность, детскость, невинность и одновременно эротические мотивы. Особенность шестая: занятие устным или письменным творчеством в том или ином виде, достаточно высокий для не-магов интерес к знаниям. Лелиане в большей степени нравятся стихи, песни и легенды; как бард, она знает их достаточно много, и с удовольствием рассказывает при желании. После посещения долийцев она поет красивую песню, при романе создает герою нужное ей настроение с помощью рассказывания соответствующих легенд. Так же Лелиана уже на момент DAO многое знает как о политическом и социальном устройстве, так и о представлениях о моде и красоте в Орлее. Она хорошо ориентируется в географии, способна рассказать об истории того или иного места в Ферелдене, может расспрашивать героя-эльфа об эльфийской культуре и жизни в эльфинажах, сравнивая полученную информацию со своими представлениями об этой расе. К моменту DAI Лелиана разбирается в настолько многих вещах, что даже Солас называет её ум «блестящим». Себастьян знает «Песнь Света» и историю, причем не только церкви, может читать проповеди (по крайней мере, мог делать это раньше), поет в церкви (или пел раньше), разбирается в военной тактике разных стран, интересуется Кун и эльфийской культурой, причем не высказывая никаких предрассудков, характерных для многих других церковников. Сэра пишет дневник, причем по собственной воле, умеет не только писать, но и рисовать, интересуется Серыми Стражами, интересуется культурой народа Инквизитора при романе, пытается научиться то шить, то печь (и то, и другое, правда, безуспешно), может интересоваться теорией Церкви, расспрашивает Кассандру о морталитаси. Багаж её собственных знаний не так велик, но она пополняет его куда более активно, чем спутники, отличающиеся большей эрудицией. Так же для всех троих характерны две особенности усвоения знаний: во-первых, они могут интересоваться даже тем, что минимально относится к ним самим или вовсе не относится (способность к накоплению абстрактных знаний, которые совсем не обязательно будут применяться на практике), во-вторых, преимущественно интерес направлен на области, касающиеся общей эрудиции: история, культура, литературное творчество. В каком-то смысле это можно отнести к «дальнему бою» - изучение информации, оторванной от реальности и не имеющей прикладной ценности. То же самое, только в большей степени, характерно и для магов. Таким образом, можно сделать вывод, что в данном случае предпочитаемое оружие и стиль боя хотя бы в некоторой степени соответствуют поведению персонажа как при романе, так и в других обстоятельствах.