Beautiful world

Работа — вещь странная и непонятная. Порой её нет совсем, и человек мучается от неимоверной скуки, лёжа на диване и стараясь придумать оптимальный вариант, чтобы это свободное время провести хотя бы с минимальной пользой. А иногда бывает так, что работа накатывает лавиной, сметая всё на своём пути и погребая человека под завалами бумажек и неисполненных планов. Сейчас так было и со мной. Недавно открытый мною же фонд требовал огромнейшей концентрации и внимания, а ещё опрометчивое решение продолжить работу королевы Эмберли полностью лишило меня не только свободного времени, но и полноценного сна. Кофе в фарфоровых чашках служанки приносили мне каждый час, и только несколько дней назад Мэри уговорила меня перейти на зелёный чай. «Слишком много кофеина вредно», — я кивала головой, соглашаясь со всем, и спустя несколько минут податливо пила ароматный напиток, любезно предложенный девушкой. Буквы документов расплывались перед глазами, внимание рассеивалось, из-за чего я успела поставить несколько подписей не в тех местах. В два часа ночи я шла спать. В шесть просыпалась, с обречённым выражением лица выпутываясь из тёплого и уютного одеяла. День пролетал, словно комета, не оставляя после себя никаких воспоминаний. Серо. Грустно. Однообразно. Сегодня я проснулась в обнимку с Максоном. Он был тёплым, родным, самым любимым... Но я должна была его покинуть. Он тоже уставал, занимаясь в большинстве своём политикой, приходил поздно и уходил так же рано, оставляя меня в одиночестве досыпать оставшиеся 20 минут. Сегодня мы поменялись местами. Я самостоятельно застегнула на спине одно из простых платьев, рыжие волосы заплела в обычную косу, как когда-то делала до участия в Отборе. Скорый завтрак — и в кабинет. Дожидаться служанок не было смысла, кто-то всё равно придёт и приведёт меня в божеский вид перед временем официальных встреч и совещаний. Ручка в ладони, на столе — кипа бумаг, которые нужно подписать. В голове неоднократно возникал вопрос: как администрация фонда успевала за одну несчастную ночь извести такое количество бумаги? В большинстве своём здесь находилась такая мелочь, на которую и внимания обращать не было нужды. Пунктов о финансировании несколько, и их нужно с невероятной внимательностью прочитать, понять и только потом вынести свой приговор. Голова с самого утра гудела, словно улей, хотелось уткнуться носом в подушку и уснуть хоть и беспокойным, но всё-таки сном. Но спать нельзя. Ни один правящий монарх не позволял себе спать на рабочем месте, когда над ним возвышалась гора нерешённых дел. Чашка в руках — и снова за работу, пока ручка опять не собьётся с пути и напишет что-то в каком-то неправильном месте. Сбилась сегодня она как-то очень быстро. — Ваше Высочество, вам следует отдохнуть, — в очередной раз вклинилась в работу Мэри, поднося душистый чай. Честно говоря, пить мне его уже не хотелось. Мне вообще ничего не хотелось. — Если бы было время на отдых... — я отложила письменные принадлежности в сторону и поднесла руки к чашке. Этого чая во мне — литры, но всё равно приходится пить, чтобы не упасть лицом в бумаги. — Подремите немного, — Мэри недовольно качнула головой на мой мгновенный отказ. — Сходите прогуляйтесь в саду. Уверена, свежий воздух пойдёт вам на пользу. Польза... Её нет. По крайней мере, для меня. Королевская семья работает на пользу государства и народа, старается извлечь выгоду не для себя — для Иллеа. Вот зачем эти бессонные ночи и тонны макияжа, чтобы скрыть усталость. Королева должна быть идеальной. Безупречной. Такой, чтобы ей верили и за ней тянулись. Но в последнее время быть такой даже физически не получалось. — Или попробуйте... — Хорошо, я пойду в сад. Только приведи меня в порядок, пожалуйста, а то все цветы завянут от одного только моего вида. Мэри не умела сдаваться. Она либо уложила бы меня спать, либо выпроводила куда-нибудь за пределы кабинета, строго-настрого запретив мне входить туда в ближайший час. Иногда в мою голову приходили мысли о том, чтобы провести девушку по карьерной лестнице повыше: упорства у неё было не занимать, точно так же, как и командного тона. Его она, к слову, использовала редко, но исключительно по делу и с конкретной целью. Например, выпроводить меня прогуляться. Что ж, сегодня ей это удалось. Довольно улыбнувшись, служанка в мгновение ока исчезла из кабинета и появилась снова спустя пять минут вместе с Люси и большой шкатулкой со шпильками, заколками, наверняка ещё с косметикой — со всеми принадлежностями, которые смогли бы сделать из меня красотку. За это время я успела сложить все бумаги в относительно аккуратную стопку, допить остатки чая и несколько раз уронить тяжёлую голову на руки. Наверное, прогулка была действительно хорошей идеей. — Доброе утро, Ваше Величество! — Люси меня ещё не видела, светилась солнцем и держалась как никогда уверенно. Я усмехнулась, перебирая пальцами кисточку косички. Отношения с Аспеном, этим позитивным и открытым человеком, явно пошли ей на пользу. — Доброе, — я бросила шариковую ручку в стакан с канцелярией, тем самым окончательно освободив стол для шкатулки и других принадлежностей. — Теперь я вся в вашем распоряжении. Это послужило своеобразным сигналом к действию: девушки засуетились вокруг меня, в воздухе запорхали кисточки, а чьи-то руки начали перебирать рыжие волосы, собирая их в причёску. Глаза были закрыты, и мне стоило больших усилий, чтобы не провалиться в сон прямо в кресле. Соблазн был велик, и если бы Мэри не сказала "Готово!" спустя десять минут, я бы и задремала так, не сдвинувшись с места. Распахнутые глаза, небольшой прищур из-за яркого света: свет из окна свободно проникал в комнату. Начинала побаливать голова. — Спасибо, — я улыбнулась. Правда искренне. Только немного сонно. Зевнуть я себе позволила только тогда, когда вышла за дверь. Оставалось надеяться, что гвардеец, который доблестно охранял меня, мои бесценные документы и кабинет, не заметил искажённого лица за ладонями. Страшно неудобно получилось, но сдерживаться уже не было возможности. Сад встретил меня свежим ветром и запахом цветущих растений, что во всю благоухали этим летом. Головная боль с каждым шагом потихоньку усиливалась, но цветочный аромат на время заглушил её, на огромной скорости ударив мне в нос. Сегодня зелёный цвет листьев слепил глаза, а запах был силён как никогда. Июль. Время, когда сорт цветов, высаженный ещё при короле Грегори Иллеа, раскрывал свои лепестки, тянулся к солнцу и распылял свой резкий аромат по всему саду. Велика была вероятность того, что на цветок у некоторых жителей Дворца была аллергия, но вековые традиции нарушать было нельзя. Благо, я не относилась к тем, кто ходил с заложенным носом, слезящимися глазами и сыпью на всём теле, но всё равно решила уйти подальше от этих цветов. На всякий случай. Лавочка на другом сада, совершенно безлюдном и даже кое-где поросшим мелкими сорняками, была мне необходима. Усталость брала своё: хотелось присесть и опустить руки, закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Здесь не было шума, присущего главной части дворцового сада, не было и гвардейцев (небольшой недочёт со стороны руководителя дворцовой охраны), запаха тоже не было. Идиллия. Я бы радовалась возникшей обстановке, если бы не тупая головная боль, что усиливалась с каждой минутой. Хотелось приложиться головой о холодный металл скамьи, из которого были сделаны завитушки. Правда, платье было очень жалко, поэтому я ограничилась лишь тем, что опустилась на скамейку и прикрыла глаза. Стало легче. А ещё вспомнились последние разговоры с Максоном... — Нам прислали запрос на сотрудничество со Скандинавией, — он устало потирал переносицу, усердно вглядываясь в листы с напечатанными условиями и предложениями. — Очень странный шаг с их стороны. Пару месяцев назад мы им даром не были нужны. Почему Максон решил посоветоваться именно со мной, а не с толпой советников, которые по приказу короля могли слететься во Дворец в ближайший час, я не знала. Перекладывая файлы папки из одной стопки в другую, я молча слушала его и пыталась соединить все доводы в одно целое. Почему-то сейчас никаких тревожных мыслей не пробегало, а сердце не билось чаще от нехороших предчувствий. Возможно, слишком хорошо, чтобы быть правдой. И всё-таки... — Почему нет? — с громким хлопком папка закрылась, скрипнула дверца шкафа, и я наконец повернулась к Максону, который внимательно следил за моими действиями и в напряжении водил непишущим кончиком ручки по листу. Странная привычка. — Недавно мы начали экспортировать новую продукцию, возможно, Скандинавия изменила своё мнение об Иллеа. Связи между государствами — разве не за этим мы стремимся последние годы? — За этим, — Максон улыбнулся и сделал какие-то пометки на бумаге, подрисовал пару палочек и закорючек и снова поднял на меня взгляд. — Мне было необходимо услышать твоё мнение. На совете буду отстаивать его до конца. На сердце потеплело. Хотелось снова увидеть его, хоть и мельком, хоть и на каком-нибудь совещании, но увидеть. И я была готова встать со скамьи и пойти на поиски Максона, чтобы провести свободный час в его обществе... Но не смогла. Распахнула глаза — так и осталась сидеть, вцепившись пальцами за те самые металлические завитушки. Перед глазами как-то всё очень странно плыло. И самое плохое — рядом было ни души. "Это всё пойдёт, — вновь закрыла глаза я, свесив голову на грудь. — Головная боль тоже пройдёт. Нужно только... посидеть". Я не находилась на солнце. Ушла от сладкого запаха цветов. От шума. Отвлеклась от работы. И что происходило со мной? Я проваливалась в темноту, отчаянно цепляясь за кованое железо скамьи, чтобы хоть чуточку, самую малость оставаться в реальности. Получалось плохо. Из рук вон плохо. Последнее воспоминание — улыбающийся Максон и его "мне необходимо было услышать твоё мнение". Я даже не успела сделать попытку с просьбой о помощи. "Глупая, глупая, глупая Америка", — напоследок зажмурилась, сделала финальный глубокий вдох... И провалилась в темноту.