Капкан свободы на двоих

      Распахнутый настежь балкон позволял различать шорохи и голоса, доносившиеся с улицы. Вампирский слух не нуждался в открытых окнах, чтобы уловить необходимый звук, но почему-то именно сейчас он ничего не слышал кроме ее дыхания. Оно было бесполезным и ненужным действием, которым Розали всегда пользовалась. Кай улыбнулся и провел рукой по густым волосам вампирши. Она приподняла голову, покоившуюся на его на груди, и вопросительно посмотрела на мужчину. — Все хорошо, — зарывая пальцы в ее локонах, произнес он. — Слушал, как ты дышишь. Всегда удивляюсь, зачем ты это делаешь? Бесполезное занятие, — он ухмыльнулся. — Зануда, отстань! — Розали скривилась, поморщив хорошенький носик.       Эта гримаса позабавила Вольтури, и он засмеялся, сотрясаясь всем телом. — Не смешно! Ты всегда портишь самые романтичные наши моменты, — насупившись произнесла блондинка. — Я? — перестав хохотать, правитель удивленно уставился на любовницу. — Если бы не твое упрямство, этих моментов было бы гораздо больше. — Кай, я прошу. Ты же обещал мне. Ни слова о нас, все так чудесно начиналось, — она скользнула подушечками пальцев по его груди, опускаясь все ниже, пока рука вампира не остановила ее, схватив за запястье. — Прекрати эти женские штучки! Я не настолько голоден, чтобы ради очередной порции секса прерывать интересующий меня разговор. — Дьявол! Кай! Опять! — девушка резко села на постель, разворачиваясь к собеседнику.       Ее женственные формы и белоснежная кожа в лунном сиянии выглядели еще более соблазнительными, чем при свете дня, заставляя правителя Вольтеры на секунду потерять нить разговора. Кай прекрасно осознавал, что женщина специально не прикрылась, принуждая его гореть мысленно и телесно. Ее влияние было чересчур сильным, и вампирша без стыда пользовалась своим преимуществом. Они стали любовниками почти сразу после ее обращения. Розали с ним словно менялась — становилась ласковой и послушной. Не было в ней того напускного безразличия и отвращения, которое она выказывала при других. До ее появления, Кай был твердо уверен в чувствах к Афинодоре. Однако эта самоуверенная вампирша, надменно сверкнув глазами, заставила его заинтересоваться. Крутой нрав девушки и спесь, которую захотелось выбить, вынудили правителя захотеть обладать ей, как вещью. Вольтури и подумать не мог, что всего одна ночь с другой разделит его вечность на «до» и «после». Нет, Роуз не была искусной любовницей, не покорила его в постели, но что-то перевернула внутри. Ее слова: «Мне было хорошо с тобой!» — теперь постоянно звучали в голове.       Он был груб с ней, несдержан, притащив насильно в одну из комнат замка. Розали сопротивлялась, но будто в пол силы, позволяя ему увлечь ее за собой. Когда все закончилось, и разум вернулся к Каю, заставляя разжать руки, освобождая пленницу, блондинка внезапно обвила руками его шею и, прерывисто дыша, прошептала на ухо те самые колдовские слова. С той поры он стал зависим, будто выпил отвара дурман-травы, способной опьянить любого, даже вампира. Вольтури искал с ней встреч, и каждая из них заканчивалась одинаково — Роуз стонала в его объятиях. А потом у нее появился безмозглый качок, и все прекратилось. Вампирша стала холодна, как лед. Она так и ластилась к своей новой пассии, и каждый раз, видя их вместе, Кайус хотел оторвать никчемную, тупую, обезьянью голову соперника.       Роуз теперь даже не смотрела в его сторону, а любые попытки приблизиться к ней, заканчивались неудачей. Кай злился и выходил из себя, чем привлек повышенное внимание Аро к своей персоне. Верховный правитель всегда был чуток и, тут же заметив изменения, происходившие с братом, вызвал его на разговор. Нет, он не брал его руку, чтобы прочесть мысли, а лишь усадил в кабинете, запер дверь и заставил поведать о всех переживаниях, терзающих вампира. Какого же было его удивление, когда выслушав рассказ, старший Вольтури встал, подошел к нему и, положив руку на плечо, произнес: — Нет ничего страшнее зависимости от женщины — это намного хуже смерти и взятия в плен, это добровольное заточение в темнице, из которой Вы не захотите выйти, даже если отопрут замок. Боритесь со своим недугом, брат, тренируйте силу воли и внутреннюю свободу, иначе станете ничтожно слабым. Женщины — самые коварные существа, которых нельзя подпускать слишком близко, открывая нараспашку сердце. Даже любовь Вы должны уметь контролировать, мой дорогой! — последние слова, сказанные жестко и твердо, больше напоминали приказ, нежели братский совет.       Кайус был возмущен до глубины души. Он зависим? Какая чушь! Розали стала всего лишь очередной игрушкой, интересным экземпляром, забавляющим его своей чрезмерной спесивостью. Но Аро считал совершенно иначе. Он видел и чувствовал то, что Кай понял лишь через пару десятков лет — это было добровольное подчинение, невидимая связь между ним и Роуз, крепко привязавшая их друг другу, сделав обоих уязвимыми. Игра, где правила менялись постоянно, но никто не хотел проигрывать и заканчивать партию. Кай был женат. После многих веков, проведенных вместе, Афинодора стала не просто его супругой, а другом и верным соратником. Вампир любил ее, всегда проявляя заботу и уважение. Жена отвечала ему тем же. Это была многовековая гармония, которую никто из них не собирался нарушать. Что до Розали, то вначале, это и правда стало мимолетным, минутным порывом. Новые встречи показали — исполнение порочных желаний накладывает свой отпечаток. Их свидания стали регулярными, поработившими обоих.       Они бежали друг от друга и вновь оказывались вместе. Никто не мог объяснить этого притяжения, но отрицать его не было смысла. Когда-то они дали друг другу клятву прекратить навсегда эти тайные встречи. И продержались около десяти лет, пока очередной прием в замке Вольтури не столкнул их. Был ли смысл вновь врать, что все между ними кануло в лету. Мелкая дрожь овладела телом, заставив прятать неслушавшиеся руки. Умершее сердце, казалось, возродилось и отдавалось пульсацией в висках. Каю чудилось, что его стук отражался от стен  Piazzo dei Priori — настолько сильной была иллюзия.       Бессмертные, совершавшие все те же человеческие ошибки, они снова врали друг другу и самим себе об отсутствии чувств. Вечность ничему не учила. Она не притупляла эмоций, не убивала голод, не лишала извечных вопрос о добре и зле, вражде и мире. Вампиры, помимо специфического пристрастия в еде, ничем не отличались от людей. Было во всем этом что-то саркастическое, заставившее Кая рассмеялся вслух. Розали округлила глаза от удивления. — Ты чего? — Сколько мы еще так? — Как так? — вампирша откинула волосы назад, оголяя плечи. — Сколько будет еще таких встреч через каждые пять лет, где есть лишь двадцать четыре часа счастья, безмятежности и нас. Сколько, Роуз? — голос стал жестким. — А ты готов все бросить, Кай? Что есть мы? Ты разведешься с Афинодорой и притащишь меня в клан? Или нет, не так — может я оставлю свою семью, предам мужа? Меня убьют в Вольтере. Нам не дадут быть вместе, да и стоит ли? Мы заложники обстоятельств. У нас нет выбора. Единственный шанс был у нас в тот первый раз — остановиться, не поддаться соблазну и все предотвратить. Но что сделал ты? — Почему у тебя вечно и во всем виноват я? Ты сама-то вспомни, сильно сопротивлялась? Пару раз руками помахала для вида и успокоилась, — и без того красные глаза налились кровью, став абсолютно алыми. — Да ни в чем ты не виноват. Мы оба с тобой в этом замешаны. Ты и я. Просто давай оставим все как есть, не будем мотать друг другу нервы. Иди ко мне, — вампирша откинулась на постель, привлекая блондина к себе. — Ты любишь его? — Господи, да кого же? — Мужа.       Розали с шумом вдохнула и тут же выдохнула. — Люблю, — приглушенно произнесла она. — Знаешь, мне ничего не стоит сломать тебе шею и сжечь прямо здесь, — Кай провел ладонью по мраморной щеке любовницы. — Убивай скорее, рассвет скоро забрезжит. Времени ничтожно мало! — прошептала она, обвивая ногами обнаженное тело вампира.       Послышалось внутриутробное рычание. Кай злился от безысходности или от нахлынувшего возбуждения — Розали не поняла, ощутив в следующую секунду резкий толчок и чувство заполненности, от которого невольно вскрикнула.

***

      Они прощались у дверей номера. Уходила она, как и всегда, оставляя его в одиночестве. Следующая встреча состоится ровно через пять лет, и она вновь ощутит себя по-настоящему счастливой. Чаще видеться нельзя. Граница между их вечностями стиралась, угрожая повлечь за собой непоправимые последствия. Он стоял сейчас перед ней: такой родной, запретный и далекий, что хотелось выть. Нет, к черту! Она помнила об их уговоре — никаких поцелуев на прощание. Но как же сложно было сдерживать себя, зная, сколько лет она еще не сможет коснуться этих губ. Прежде чем выскользнуть за дверь, руки обвили шею: — Мне было хорошо с тобой.       Еще секунда, и она уже шла по длинному коридору. Впереди был путь домой, который теперь казался ей дорогой на эшафот.