Пророк

      Он уже близко. Распластавшийся возле корней деревьев кентавр устремил свой обессиленный взгляд в звездное небо. Все тайны мироздания легли перед ним раскрытой картой. Из уголка глаза вбок медленно скатилась одинокая кровавая капля. Как красиво.       Вспышка зеленого света сменилась открытым помещением с двумя мужскими фигурами, которые мне не сразу удалось опознать. Чихнув, я сделал шаг вперед, споткнулся о каминную решетку, запутался в собственной мантии и практически выпал наружу, в последний момент умудрившись удержать равновесие. Что уж говорить, я всегда был мастером создавать о себе чудесное первое впечатление. Оглядевшись, я понял, что мы находились в открытом закутке, в углу, который формировали два перпендикулярных коридора. Помимо камина здесь также был ковер, пара диванчиков и две картины. — Если он чертов оборотень, то браво, прикидывается он неплохо, — хрипло проворчал пожилой мужчина с арбалетом на перевес. — Мистер Филч, я уже говорил, что это совершенно не обязательно, — ровным голосом сообщил второй страж, долговязый волшебник с темными волосами и симметричными чертами лица. Мой чемодан аккуратно перелетел через каминную решетку и приземлился рядом со мной, видимо, чтобы расчистить место для следующих гостей. Странно, я не видел, чтобы кто-то из них доставал палочку. — Добрый вечер, профессор Флеминг, — поздоровался мужчина помоложе. Его странный взгляд на секунду задержался на мне, после чего он протянул мне руку. — Квиринус Квиррелл.       На пару мгновений я снова потерял дар речи. Наверно, эти ощущения будут моим вечным спутником в этом мире. И не только потому, что передо мной стоял Квиринус, мать его, Квиррелл, предатель и двойной агент. Скорее уж по той простой причине, что у мужчины передо мной были свои собственные волосы, без никакого намека на тюрбаны, шляпы, капюшоны или сеточки для душа. Все шло по-другому, совсем, совсем по-другому. — Простите, если заставили поволноваться. Меры предосторожности, — пояснил он и замолчал, буквально на несколько секунд, пристально глядя на меня. — В целом, все в порядке, разве что на вас наложены чары слежения. — Чары слежения? — переспросил я. Этого еще не хватало. Не знаю, чему я удивился больше: слежке или тому факту, что человек передо мной только что, не используя палочку, проверил мою подлинность и даже установил наличие посторонней магии. — Достаточно сильные, действуют на большом расстоянии. Наложены профессионально, где-то две недели назад, — лаконично продолжал профессор, в задумчивости обхватив пальцами свой подбородок. — Безопасности замка они не мешают, без разрешения никто посторонний не проникнет, так что это уже не мое дело. Без обновления они спадут сами где-то… недели через две. Хотите, чтобы я их снял?       Мой внутренний прибор, измеряющий уважение, кажется, сломался. Волшебник передо мной был, черт возьми, крут. Но на данный момент мои мысли были больше заняты слежкой. Эйвери наложила бы чары позже, чтобы они длились дольше. Наложить их до моей потери памяти никто не мог, потому как меня раз пять со всех сторон проверили люди из министерства. Неужели они..? —  Не стоит, — все тем же невозмутимым тоном ответил я. — Пусть считают, что остались незамеченными.       Уголок рта Квиринуса непроизвольно дернулся в слабой улыбке. Кажется, он одобрял ход моих мыслей. Но это не делало его менее пугающим. Если это альтернативная вселенная, могло ли быть так, что Квиррелл тут был «хорошим»? С другой стороны, все остальные события, кроме пропажи Трелони, вроде шли так же. Или мне только казалось, что они шли так же. Если Квиррелл здесь мог быть «хорошим», значило ли это, что Дамблдор мог быть «плохим»...?       Слабая головная боль, не покидавшая меня с момента перемещения, грозила перерасти в настоящую мигрень. — Что же, тогда не смею вас задерживать, — все так же нейтрально-вежливо произнес Квиррелл, сложив руки за спиной. — Директор ждет вас в своем кабинете.       Филч пробурчал что-то на прощание и спасительно махнул рукой в один из коридоров. Я вежливо попрощался, сделал вид, что прекрасно знаю, куда иду и что делаю и уверенным шагом двинулся по указанному коридору. Кажется, в книгах было что-то про гаргулий и поднимающиеся лестницы, так что какой-никакой ориентир у меня все же был.       Нужный кабинет я нашел без приключений. Когда я заглянул внутрь, директор как раз сидел за своим столом, возле него же стоял низенький седой волшебник в темно-лиловой мантии, рост которого и на секунду не заставил усомниться, кто это был. Помимо нас троих в кабинете находился хмурый черноволосый мужчина, сидевший ближе к окну. Вне всяких сомнений, это был Северус Снейп. — Алекс, как я рад тебя видеть! — преподаватель в ливрее счастливо улыбнулся и быстро преодолел расстояние между нами, чтобы крепко пожать мне руку. — Чудесно, что ты все же смог присоединиться к нам. — Добрый вечер, профессор Флитвик, — отозвался я, улыбнувшись пожилому волшебнику. Ну хоть кто-то в этом мире был просто искренне рад меня видеть, не упрекал и ничего не требовал при первой же встрече. Как мало, как оказалось, нужно было, чтобы заработать мое расположение. — Мне пора идти, я должен помочь Квиринусу. Надеюсь, мы еще увидимся сегодня, — старик вновь улыбнулся, почти что по-отечески похлопал меня по руке и двинулся к выходу. Я проводил его задумчивым взглядом. Придется ведь еще более-менее подстраиваться под уже сложившееся впечатление обитателей Хогвартса обо мне. В свободную минуту над этим вопросом еще придется поработать. — Добро пожаловать, мистер… профессор Флеминг, — тепло произнес Дамблдор. — Приятно снова видеть вас здесь. Присаживайтесь. Чаю?       Пока директор произносил пафосную речь о важности образования и тяжелом бремени, которое возлагает на свои плечи любой преподаватель, я прокручивал в голове вещи, известные мне об этом мире. А их было очень, очень много.       Во рту у меня пересохло. Я ведь мог стольких спасти, предотвратить ненужное насилие и быстро покончить с основными проблемами этого мира. И никто даже не посмеет спросить, откуда мне все это известно, я ведь прорицатель. Философский камень, крестражи, тайная комната, Питер Петтигрю, Сириус Блэк, Пожиратели на постах в Министерстве. Магический мир избавится от основной своей угрозы. Все в этой комнате выживут. У Гарри Поттера и его ровесников будет настоящее детство, не запятнанное войной. И самое главное, у меня было время, чтобы медленно и постепенно все это устроить.       Но у этой идеи был один большой, явный недостаток, все омрачавший. В этом мире события уже происходили по-другому, двигались по новым, непонятно кем заданным траекториям. Я мог бы, конечно, просто излить все свои знания на Дамблдора, так сказать переложить ответственность и надеяться на лучшее, но это обозначало бездумно сдвинуть все свои фишки на одно поле и полагаться на шанс. Я не любил полагаться на шанс. Я вообще не любил играть, пока на моей стороне нет явного преимущества. Сейчас на моей стороне даже не было ответов на важнейшие вопросы о происходящем.       Как бы мне не хотелось положиться на Альбуса, здравый смысл упорно продолжал кричать о том, что здесь доверять никому нельзя. Кто-то назвал бы это паранойей, но в подобных вопросах, когда на кону стояла жизнь, моя жизнь, нельзя было быть слишком предусмотрительным.       Сидевший поодаль Северус не спускал с меня испытующего взгляда на протяжении всего времени, пока Альбус уточнял некоторые школьные порядки. — Если раньше в некоторые части Запретного Леса пускали небольшие группы учеников в рамках предмета «Уход за Магическими Существами», то сейчас подобной практики больше не будет. Более того, я бы настойчиво не советовал и преподавателям отправляться туда без веской на то причины. Последнее время кентавры ведут себя крайне агрессивно, — заканчивая последнюю фразу, Дамблдор поднял на меня взгляд, явно изучая мою реакцию. Мне показалось, что нечто застряло у меня в горле.       Кентавры. Снова они. Что бы ни случилось со мной до моего возвращения, оно напрямую было связано с как минимум одним окровавленным представителем данной расы. Не самое приятное известие. Я слабо представлял, как мне удастся договориться с кем-нибудь из них, они и в обычном-то состоянии представлялись достаточно импульсивными. Какими же они должны были быть сейчас...? — Понятно, — ровным голосом сообщил я. — Простите за бестактный вопрос, профессор, но я обязан задать его, — в разговор вмешался до того молчавший Снейп. — Я так понимаю, вы не восстановили пока воспоминания о своем путешествии? — Нет, — в который раз ответил я на этот вопрос. — К сожалению, не восстановил. Насколько я знаю, это последствия сотрясения мозга, так что они могут не вернуться вообще. — Простите излишнее любопытство профессора Снейпа, — сразу же проявил навыки дипломатии Дамблдор, поспешивший сгладить острые углы, — но это связано сугубо с его… нашим желанием защитить учащихся. Поэтому спрошу, как есть. Профессор Флеминг, возможно, есть нечто, что мы должны знать?       Две пары глаз, голубые и черные, внимательно уставились на меня. Не замечать витавшую в и без того напряженном воздухе проблему дальше уже было невозможно, так что я подумал с несколько секунд, набрал в грудь побольше воздуха и начал. — Да, профессор Дамблдор, мне есть, что сказать. Я не знаю, почему на моей одежде была кровь кентавра. Не могу даже представить, что произошло. В мои намерения не входило причинение боли живому существу. Я понятия не имею, что случилось, потому как не помню. Возможно, это действительно из-за сотрясения мозга, а возможно — как следствие какого-либо заклятия, будь то Obliviate или Imperius. Или зелья, или еще чего похуже. Что бы это ни было, я осознанно не желал ничего из этого.       Отчасти, я все же лукавил, ведь говорил за себя нынешнего. В том, что мне не верили, не было ничего удивительного. Я и сам-то себе не верил. Кто знал, чего действительно хотел этот Флеминг и на что был способен? Вдруг он сам порубил кентавров топориком, а мне разгребай? То, что он был странным и смутным типом, я выяснил еще давно. До меня только что дошло, что прорицатель вряд ли состоял в Ордене Феникса, ему ведь было всего двадцать шесть. Александр с Эйвери росли без родителей, так что вряд ли попали в него «автоматически». Значит, и обращались с ним — то есть со мной — соответственно. Как с потенциально опасным чужаком. — Профессор Снейп и я считаем своим долгом предложить вам… свои услуги в этом вопросе, — подумав, осторожно начал Дамблдор.       Зельевар и директор вновь переглянулись, после чего посмотрели на меня. Что-то мне это не нравилось. — Надеюсь, вы не против, если Северус попробует восстановить ваши воспоминания при помощи легилименции?       Дьявол. Мое лицо, наверное, все же изменилось. Этого я не ожидал. Это было плохо. Очень-очень плохо. В голове всплыли все те вещи, которые станут очевидными сразу же, как Снейп пороется в моей голове. Да меня, не задумываясь, определят в больницу Святого Мунго! Только на этот раз я останусь там надолго. — К-конечно, — упавшим голосом произнес я и закашлялся, сделав вид, что у меня просто запершило в горле. — Сейчас нужно закончить приготовления к учебному году, так что, думаю, мы сможем начать через несколько дней, — кажется, Снейп постарался сделать тон более-менее нейтральным. Именно что постарался, потому как на деле интонация звучала так, будто бы Зельевар неторопливо выбирал молоток, которым удобнее было бы загонять гвозди в крышку моего гроба. — Вот и прекрасно, — на лице Дамблдора появилась его обычная легкая улыбка. — Пока что у преподавательского состава будет время заняться безопасностью замка.       До моего разоблачения, если я ничего не придумаю, оставалась всего пара дней. Это кардинально меняло ситуацию, в которой я оказался. В худшем случае я не успевал практически ничего: ни разобраться, кто прав, а кто виноват, ни применить свои способности. Но была одна вещь, одна большая неприятность, которую я еще мог отвадить. Я должен был убедить директора не привозить в Хогвартс философский камень. За эти несколько недель я видел столько странных снов и неуловимых намеков на тему камня, что просто не мог промолчать. Если не через Квиррелла, Темный Лорд найдет другой способ пробраться сюда и похитить его. И кто мог знать, может этот способ будет еще более опасным для учащихся. Насколько я помнил, в книге камень в конце концов все равно уничтожают, посчитав слишком опасным, так почему бы просто не ускорить этот процесс? Виски вновь заломило. — Профессор Дамблдор, — вкрадчивым тоном начал я. Бледный, исхудалый, я, должно быть, походил на классического блаженного, эдакого бомжеватого пророка, несущего людям свет и ЛСД. — Есть одна вещь, как нельзя более связанная с безопасностью. Подумайте о том, чтобы привозить его сюда. Вы прекрасно осведомлены, кто идет за ним. И вы также осведомлены, что должен сделать человек, его создавший. Защитите детей, профессор. Мы оба знаем, что должно произойти.       Дамблдор так и застыл, с кончиками пальцев, сложенными возле лица. Замер и Снейп, локтем облокотившийся о ближайший стол. Сам того не ожидая, я только что сам зажег спичку. Но выбора у меня попросту не было. Я во что бы то ни было должен был предотвратить разрушение Хогвартса. — Я не понимаю, о чем вы говорите, профессор Флеминг, — медленно проговаривая слова, произнес Альбус. — Профессор МакГонагалл скоро закончит составлять расписание и отошлет его вам. Домашний эльф проводит вас в ваш кабинет. Всего доброго.