Пророк

      Споткнувшись, девушка кубарем покатилась вниз, из последних сил стараясь сгруппироваться. Ее спутник в последний момент схватился за ветку и замер на самом краю обрыва. Резко обернувшись, парень вскинул палочку, целясь куда-то во тьму.       Каждый шаг гулко отражался от древних камней подземелья. Я двигался медленно и обреченно, ступень за ступенью погружаясь в свой собственный персональный Ад. За предыдущую ночь я не смог ни выспаться, ни придумать более-менее вразумительный план, так что, мягко выражаясь, я был в ужасе.       Сбежать я не мог, меня бы мгновенно обнаружили. Пользоваться палочкой я был не в состоянии. Если я и владел окклюменцией раньше, это не тот навык, для которого сгодится мышечная память, а овладеть им за ночь без практики я был, естественно, не способен. У меня была кое-какая информация о Снейпе, которую он не пожелал бы раскрывать, но, в конце-то концов, мы вроде как были «на одной стороне», и я не мог подставить его просто забавы ради. Тем более, это просто ухудшило бы наши отношения, но никак не избавило бы меня от перспективы быть «прочитанным».       Единственное, до чего смог додуматься мой воспаленный от недосыпа мозг, было упасть в обморок или забиться в припадке. Слабая отмазка, но, может, сгодится хотя бы на короткий промежуток времени. Выбью себе пару дней, чтобы найти серьезную и не вызывающую подозрения причину, почему на мне нельзя применять легилименцию.       Даже если не справлюсь за это время, хотя бы успею побеседовать с профессором Квирреллом. Потому как каким чертом он вежливо представился при встрече, если они с Флемингом знакомы уже больше пяти лет?! Полистав учебники, я нашел еще по меньшей мере несколько статей, написанных вместе с ним. Я хотел спросить об этом еще вчера, но, как оказалось, Квиринус на весь день отлучился по делам в Лондон. Ну, может удастся поговорить об этом, если он навестит меня позже в больнице святого Мунго, куда меня отправят, как только Снейп доберется до воспоминаний о моей реальной жизни и сделает вывод, что Флеминг окончательно и бесповоротно свихнулся.       Как бы медленно я не тащился, в конце концов я все же добрался до кабинета Зельевара. С полминуты потоптался на входе, вздохнул, постучался и вошел. — Добрый день, профессор Флеминг, — Северус оторвался от бумаг, которыми был завален практически весь его стол, сложил находившиеся перед ним документы в папку и поднялся. Я поздоровался и занял одно из кресел, установленных друг напротив друга посередине достаточно просторного кабинета. Снейп занял второе кресло. И отчего я чувствовал себя так, будто бы сейчас действительно должен был начаться сеанс психоанализа..? — Думаю, мы начнем с трех-четырех раз, дальше посмотрим по обстоятельствам, — все так же безразлично сообщил Северус и вытащил из нагрудного кармана темный пузырек. — Должен попросить принять перед сеансом средство, подавляющее ваши способности к окклюменции. Я прекрасно осведомлен о ваших успехах в этой области. Не хотелось бы, чтобы ваши — возможно неосознанные — рефлексы как-то повлияли на надежность результата.       Склянка из прозрачного стекла, будто бы была наполненная чернилами, странным образом притягивала взгляд. По позвоночнику пробежал холодок. Непонятное средство, которое я должен был принять просто потому, что так нужно? Пиршество для моей паранойи. Снейп достал палочку и небрежным движением отправил пузырек мне. Я словил его. Рассмотрел. «Flos Dumalum» — гласило латинское название, которое я постарался запомнить. Срок годности истекал через полгода. — Что это? Конкретно, — поинтересовался я, рассматривая пузырек на свет. — Сертифицированный препарат моего собственного изготовления. Всего лишь травы. Оно проверено и безопасно для организма, — ответил Северус, откидываясь на спинку стула. Это звучало почти что убедительно. — Только после вас, — я кинул пузырек обратно. Склянка замедлилась в самый последний момент, и Снейп ловко схватил ее. Представим на секунду, что в склянке что-то нехорошее. Если он предвидел этот шаг и уже принял противоядие, мне все равно несдобровать. Но с другой стороны, это все же не кино, где все всегда ко всему готовы, так что морально легче от этого мне определенно станет. — Вы мне не доверяете, профессор Флеминг? — почти оскорбленно поинтересовался Снейп. Пусть оставит свой вкрадчивый голос для студентов, готовых сквозь землю провалиться от одного только его холодного взгляда. — Оно ведь травное и не вредит организму. Не так ли, профессор Снейп? — в тон ему ответил я, чуть приподнимая брови. Ну же. Чего же ты мешкаешь? — Ладно. Хорошо, — иронично усмехнулся Северус, все еще покачивая головой. Зельевар откупорил пузырек и сделал глоток, осушив сразу половину небольшого сосуда. Снадобье снова перекочевало ко мне.       Ну что же, Алекс. Если с тобой что-то случится, не говори мне, что я тебя не предупреждал. Я посмотрел на Снейпа, который выглядел абсолютно здоровым, после чего обратил взгляд на пузырек в своей руке. Пора было изображать припадок, но я мешкал. Затея почему-то только сейчас показалась мне наиглупейшей из всех, что только приходили мне в голову.       Голова, кстати, не болела. Это было что-то. Обычно любая опасность отдавала покалыванием в висках. А, черт с ним. Открутив крышечку, я проглотил остатки черной жидкости. Пока я пытался сообразить, на что больше похож препарат — на анис или лакрицу, Снейп быстро вскинул руку с палочкой. — Legilimens! — мои зрачки сузились от страха, а после — от яркого света, ударившего мне в лицо.       Холодные серые коридоры. Ряды одинаковых кроватей с потрепанным временем, но чистым бельем. Пустая столовая с тусклыми энергосберегающими лампами. Другие дети уже закончили есть и ушли на улицу. Бледная девочка сидит на скамейке и безразлично смотрит в пол, сложив руки на коленях. Каша на столе стоит не тронутой. — Я поем, когда папа приедет, — тихо повторяет светловолосая, поднимая на меня глаза. Я сижу рядом, на табурете, с ложкой в руках. Мне двенадцать. Неухоженные светлые волосы лезут в глаза, и я периодически смахиваю их, открывая миру бледное лицо с серыми кругами под глазами. — Эйв, — также тихо прошу я, — пожалуйста. Одну ложечку, ради меня. Раньше это всегда срабатывало. Работает и теперь. Ложка каши исчезает у Эйвери во рту. Эйв никогда не откажется съесть за меня ложечку каши. Лицо ее не меняется; кажется, она почти не чувствует вкуса. — А мама? — повторяет девочка. Она смотрит на меня. Она все понимает, я это знаю. И она всегда знает, когда я вру. — Мама больше не приедет, ты знаешь,  — тихо говорю я и зачерпываю ложку каши. — А папа… я не знаю, Эйв. Я правда не знаю.       Она смотрит на меня и съедает следующую ложку. По крайней мере, я не пытаюсь скрыть от нее правду. Эйвери не любит, когда ее пытаются обмануть. С моей помощью девочка съедает еще пару ложек и замолкает, переставая реагировать на любые внешние раздражители. Меня подзывает к себе пожилая женщина с испещренным морщинами лицом. Неподалеку от нее, скромно сжимая в руках походную шляпу, стоит профессор Флитвик. — Слава богу, Ал. Я знаю, что не вправе просить подобное, — воспитательница благодарно берет мое запястье в свои руки, — но пожалуйста, приезжай почаще. — Я постараюсь, — серьезный голос остается неизменным, но внутри что-то разбивается. Я знаю, что это неправда. Сейчас профессор Флитвик не может отлучаться от дел чаще, чем раз в неделю, я не могу даже просить его об этом. Я обещал, что никогда не брошу ее. Но нам пора возвращаться. Не оборачиваясь, я знаю, что девочка смотрит на меня. Я снова ухожу.       Пробуждаясь, я неровно вдохнул, будто бы мою голову только что держали под водой. По телу пробежала дрожь, и я неловко дернул головой, будто бы пытаясь отпугнуть наваждение. Реальный мир казался ненастоящим. Это не были мои воспоминания. Это были воспоминания Александра Флеминга, переживаемые мною. Достаточно болезненные воспоминания, стоило признать, судя только по тому, как отвратно я себя чувствовал. — Вы в порядке? — голос Снейпа звучал вполне искренне, но мой усталый разум умудрился услышать в них скрытую насмешку. — Вам обязательно заходить так… далеко? — поинтересовался я, сглотнув. — Мне нужно время настроиться. Вы ведь знаете, детские воспоминания обычно наиболее уязвимы при подобном воздействии, — пояснил Снейп. Кажется, он проделывал это уже много раз, судя по тому, каким спокойным оставалось его лицо. — Продолжим?       Светает. Я перекидываю через плечо рюкзак с одной лямкой и бесшумно спускаюсь по деревянным ступеням крыльца. Мне девятнадцать. Я юн, талантлив, перспективен и полон жажды путешествий. Я проверяю содержимое карманов, чтобы удостовериться, все ли с собой, когда за спиной раздается скрип двери.       Заспанная тринадцатилетняя девочка стоит на улице в майке и шортах. Позади возвышается темная махина пустого фамильного особняка, в котором она вновь остается одна. Кажется, еще мгновение, и ребенка поглотит чернота распахнутой входной двери. Она стоит босиком, чувствует холод, предательство и злится на себя из-за собственной беспомощности. — Ты опять сбегаешь? — голос ее надламывается. — Прости. Мне нужно ехать, — как всегда тихо отвечаю я. Ради избежания таких разговоров я и ухожу обычно по ночам. Я снова бросаю ее в одиночестве, но это действительно важно. Это не моя вина, я не могу отложить свои исследования, да и на мою помощь полагается некоторое количество людей. Дом обвешан охранными заклинаниями. Она сможет о себе позаботиться. Скоро она снова отправится в школу, там полно детей ее возраста. Ей не будет одиноко.       Эйвери поджимает искусанные губы и скрещивает на груди руки. Поворачивает голову в сторону, но я все равно замечаю предательски выступившие слезы. Я не могу смотреть, как она плачет. Я сжимаю в руках лямку рюкзака, поворачиваюсь, делаю несколько шагов и аппарирую.       Каменные стены кабинета сдавили меня в самый последний момент. Кажется, Северус наткнулся на другое мое путешествие, вместо того, что было нужно. Положив руку на лоб, я уткнулся взглядом в пол. В подземелье было сыро и холодно, но я, кажется, взмок от перенапряжения. Не думал, что настолько безобидные на первый взгляд вещи могут даваться так тяжело. Сняв очки, я протер глаза рукавом. Северус молча выжидал, сохраняя свое непроницаемое выражение лица, за что я был ему безмерно благодарен. Что бы ни говорили о нем люди, он по крайней мере прекрасно знал, когда нужно было заткнуться.       Эйвери. Вот, что творилось с ней все это время. Вся ее независимость, решительность и крутость. То, с каким удовольствием и напускной небрежностью она поучала, опекала и практически выхаживала меня. И все для того, чтобы я снова бросил ее, так же, как это сделал Флеминг. Я, конечно, не мог знать этого тогда, но все равно… неловко получилось.       Почему только прорицание не включалось автоматически каждый раз, когда я входил в контакт с женщинами? Было бы куда проще. Подумать было страшно, а что такого было между мной и Роу? Я что, бросил ее? Изменил? Убил всю ее семью?! — Профессор Флеминг? — наконец позвал меня Северус. — Думаю, я настроился. — Очень на это надеюсь, — устало проговорил я и откинулся на спинку кресла. Даже тот факт, что я, похоже, не отправлялся в больницу Святого Мунго, не особенно радовал меня в тот момент. — Legilimens!       Все то же крыльцо фамильного особняка, по которому я буквально слетаю вниз, спрыгивая с последних трех ступеней. Вдали, возле самого входа в лес, виднеется высокая фигура в походном плаще. Я аппарирую и в мгновение ока оказываюсь в шаге от своего спутника. — Малютка Эйвс, я так понимаю, все так же трогательно меня ненавидит? — усмехается Квиринус и закуривает, прислоняясь к дереву. В его движениях прослеживается все та же его обычная представительность, но уже без напускной любезности. — Так зачем я тебе понадобился? Ни за что не поверю, что ты вытащил меня в такую рань просто чтобы поесть карри. — Я нашел переводчика. Полукровку, — говорю я и опускаюсь на одно колено, чтобы завязать распутавшийся шнурок. — Но ему нужно кое-что из твоей библиотеки. — Мне тоже много чего нужно, — Квиринус вскидывает брови и выпускает струйку дыма перед собой. — Ты уверен, что оно того стоит? — Он прилично рискует. Табун сожрет его и не подавится, если узнает, что он сливает информацию людям, — я поднимаюсь и бросаю взгляд на наручные часы. — Где там твой портал? — Как скажешь, — волшебник пожимает плечами и щелчком пальцев избавляется от окурка. Не долетев до земли, тот воспламеняется и осыпается на траву безобидным пеплом. — За мной. Я следую за ним в темную чащу.       Воспоминание будто бы смазалось и прервалось. Или я успел привыкнуть, или оно действительно далось немного легче. Но нет, вместе с этой обнадеживающей мыслью голову сдавила боль. Я откинул со лба волосы и устремил усталый взгляд на Северуса. — Я не могу зацепиться ни за что дальше, воспоминания отсутствуют. Либо вы с хирургической точностью ударились головой, либо некто стер вам память таким образом, чтобы нельзя было выйти на место, куда вы отправились, — спокойно разъяснил Зельевар. — На сегодня хватит. В целом, все идеально совпадает с показаниями профессора Квиррелла. На его лице мелькнуло подобие улыбки. Или мне только показалось? — Поздравляю, профессор, — загадочно произнес Снейп. — Думаю, сейчас вам следует… Каждый отдельный звук будто бы въедался в основание черепа. Окончание предложения стерлось. Мир перед глазами поплыл.