Пророк

      Тусклый свет, запах сырости и крики, эхом раздающиеся по помещению. Далеко и слишком глубоко под землей. Никто не услышит.       Судорожно вздохнув, я проснулся и, дезориентированный, попытался оттолкнуть от себя запутавшееся одеяло. В чувство меня привели деревянные доски пола моей спальни, о которые я смачно приложился спиной. В голове до сих пор стояли чьи-то крики, но наваждения сна быстро рассеивались. Светало. Я надел очки, открыл окно и принялся вяло собираться. Вряд ли удастся снова заснуть. Вчера я настолько перетрудился во время работы со Снейпом, что даже отключился и проспал несколько часов в больничной палате. Зато сегодня успею больше. Натянув после душа рубашку и брюки, я накинул поверх свежую мантию, больше напоминающую тонкое черное пальто по внешнему виду, зашнуровал ботинки и двинулся к выходу.       Возле двери лежал конверт из желтоватой бумаги с печатью Хогвартса. Как-либо проверить его содержимое перед тем, как вскрывать, я не мог, так что, в очередной раз полагаясь на удачу, я сорвал печать. Меня уведомляли о срочном преподавательском собрании вечером, в кабинете директора. Это явно не было то место, где устраивают покушения; в том, чтобы подделывать письмо такого содержания не было никакого смысла, так что, думаю, оно было подлинным. До вечера было еще полно времени и одно незаконченное дело. Я знал абсолютно точно, куда направлюсь дальше. Мне было плевать, что сейчас четыре часа утра. Я был намерен задать пару вопросов Квиринусу Квирреллу. По дороге мое рвение чуть угасло, ведь, если профессор защиты спал, я вряд ли решился бы разбудить его среди ночи. Но что-то подсказывало, что с пустыми руками я из его кабинета не уйду в любом случае. Поднявшись по лестнице, я нашел нужную табличку и решительно постучался. — Открыто, — на мою удачу послышался сухой голос преподавателя. Я вошел внутрь и сразу же оказался перед массивным столом, за которым восседал усталого вида профессор защиты. Слева было окно, направо уходили разнообразные шкафы, сундуки и столы, захламленные непонятного вида книгами, свитками и склянками. Квиррелл поднял от бумаг усталые глаза. Некоторая отрешенность на лице сменилась странным взглядом и усмешкой, подобной той, что я получил по прибытию. — А, доброе утро, профессор, — поздоровался он тем же нейтральным тоном, каким и разговаривал со мной обычно за учительским столом во время еды. — Тоже не спится? Я чуть склонил голову, разрываясь между двумя предположениями. Либо Снейп, использовав легилименцию, сам показал мне те воспоминания, либо они были правдивыми, и я действительно был в достаточно хороших отношениях с Квирреллом. Следовало рискнуть. — Квиринус, — начал я, сходу задействовав неофициальное обращение. — Александр? — полувопросительно-полуутвердительно сказал волшебник, положив на стол локти. Лицо его совершенно не изменилось. Паузу профессор держать умел. Высокопарная укоризненная речь, которую я готовил за день до этого и украшал животрепещущими подробностями, пока поднимался по лестнице, почему-то выветрилась из головы. Я вновь почувствовал себя просто усталым и раздраженным человеком. — Какого черта происходит? — просто спросил я. Мне казалось, что Квиррелл вот-вот возмутится и потребует должного к себе обращения, но этого не последовало. Несколько секунд Квиринус оценивающе смотрел на меня, будто бы колебался. — Я хотел спросить у тебя то же самое, — наконец отозвался он. — Садись, я налью тебе выпить. Не зная, что и сказать, я молча сел в кресло напротив. Раздался звук выдвигаемого ящика, и на свет появилась бутыль с янтарной жидкостью. — У тебя есть кофе? — сразу спросил я, не особенно горя желанием терять ясность суждений в алкоголе. — Мой мир и без того достаточно красочен. — Раньше ты всегда пил чай, — заметил он. Пожав плечами, мужчина бросил короткий взгляд на подоконник. Больше он туда не смотрел; закипел чайник, банка кофе самостоятельно отсыпала нужное количество своего содержимого, и через полминуты на стол передо мной мягко опустилась дымящаяся кружка. Пора было начинать действовать. Я не знал, есть ли смысл выкручиваться и заходить издалека, поэтому, не долго думая, просто спросил в лоб. — Для чего все это? — вопрос прозвучал слишком отрешенно-философским, так что я поспешил уточнить его. — Почему ты ничего не сказал при встрече? Это действительно было странно, если уж они были в достаточно, по-видимому, близких отношениях. Я надеялся, что мне удастся притворяться, будто бы я что-то помню, достаточно долго, чтобы вытянуть хоть какую-нибудь информацию. — Так значит я все это начал? — хмыкнул Квиррелл, убирая документы на край стола. — Ты не выходил ни на один из каналов связи, игнорировал любые попытки с собой связаться и неделями безвылазно сидел в поместье. Эйв снова подожгла бы мой плащ, если бы я там объявился. Я не нашел ничего лучше, чем просто наблюдать со стороны. Естественно, у Флеминга, несмотря на всю его репутацию, обязаны были быть другие знакомые, но почему я узнавал об этом только сейчас? Хотя, учитывая отношения Квиринуса и Эйвери, ничего удивительного, что она мне ничего не рассказывала. Речь преподавателя явно изменилась, с нее сошел весь глянец тактичности. — Я думал, ты знаешь: я потерял часть памяти, — заметил я, взяв в руки кружку с кофе. — Мне нужно было некоторое время на восстановление. — Часть, — неспешно протянул Квиринус, плеснув себе виски. — В одном прав был Филч: если ты прикидываешься, то браво, сейчас у тебя выходит просто на «ура». Тыкаешься в каждый тупик в замке, как подслеповатый первокурсник с топографическим кретинизмом. Мужчина поднял на меня свой внимательный взгляд. — И расхаживаешь без какой-либо ментальной защиты, — закончил он. Я не сдвинулся с места и почти не изменился в лице, хоть это и стоило определенных усилий. Нет, я наверняка бы что-то почувствовал, если бы меня прочитали, хоть я уже не был в этом настолько уверен... Следовало быстро что-то придумать. — Все дело в снадобье, которое дал мне Снейп перед сеансом легилименции, — нашелся я. — Принял слишком много, наверное, все еще действует. — Снадобье? — переспросил Квиринус, нахмурившись. — «Flos Dumalum», — бодро продолжил я, — для того, чтобы подавить окклюменцию. Он опасался, что мои рефлексы… — Окклюменция осознанна. Ее нельзя довести до рефлексов, потому как каждое ее применение очень специфично и всегда отличается от предыдущего. Учитывая, что Снейп высококлассный специалист, ему в принципе нет нужды подавлять ее, — бесстрастно поведал преподаватель защиты. — Тем более, «Flos Dumalum», как и любое психоактивное вещество, не используют на нативных пророках, потому как оно может непредсказуемо повлиять на их способности и самочувствие. Значит, Снейп все же напоил меня какой-то отравой, непонятно действующей на нативных пророков? — Причем обо всем этом ты рассказывал мне сам, еще когда учился на пятом курсе. Что обозначает, что твой провал в памяти гораздо, гораздо серьезнее, чем ты пытаешься показать, — подвел итог Квиринус. Подперев рукой подбородок и чуть склонив голову, профессор будто бы пытался рассмотреть меня с разных ракурсов. Обычно люди обращались к Флемингу, которого я так старательно изображал. Но волшебник передо мной будто бы видел меня насквозь и обращался ко мне. — Да, и кстати, — сделав большой глоток, профессор на несколько секунд замолчал, наслаждаясь вкусом. — Почему ты не пользуешься палочкой? Я не успел сообразить, как всего за несколько минут непринужденного разговора Квиррелл умудрился разоблачить почти все, что я так тщательно пытался скрыть. — Я? С чего ты так решил? — даже я слышал нервозность в своем голосе.— После удара головой, моя мелкая моторика немного… — Ты пользуешься столовыми приборами и не пишешь, зажав перо в кулаке, — перебил меня Квиринус. — Твоя мелкая моторика в полном порядке. Я почувствовал, как пересохло во рту. Квиррелл вяло дернул указательным пальцем, не отрывая ладонь от столешницы. Стоявшая рядом книга рванулась в моем направлении, так что я, вздрогнув, еле успел отбить ее рукой, защищая переносицу. Томик хлопнулся на пол и проскользил еще с полметра. — Приз зрительских симпатий за лучшие маггловские рефлексы. Как Дамблдор только пустил тебя на территорию школы в таком состоянии? — почти с восхищением поинтересовался Квиринус, небрежно покачивая в руках стакан с виски. Я попался. Почему я думал, что продержусь дольше? Передо мной все-таки сидел преподаватель Защиты от Темных Искусств, вся профессия которого в принципе и заключалась в том, чтобы быть осторожным, подмечать все мелочи, распознавать врага и уничтожать его до того, как он уничтожит тебя сам. Отпираться дальше было глупо, мы оба это понимали. — Он не знает, — после длительной паузы ответил я. — Ладно, — Квиррелл флегматично пожал плечами и отпил немного из стакана. — Зачем ты тогда вообще согласился? Жаждешь самоутверждаться за счет неокрепших умов? Почему не остался в больнице, может удалось бы восстановить больше? Квиринус только что разоблачил меня, но никаких особых перемен в его интонации я не заметил. Я уже привык быть кем-то другим, поэтому теперь, когда в притворстве смысла больше не было, я не нашел ничего другого, кроме как сказать правду. — Я кое-что видел, — сказал я, не вдаваясь в подробности. — И мне нужно было донести это до Дамблдора. Вряд ли меня восприняли бы серьезно, поняв, как много я не помню. — Что ты видел? — сразу же поинтересовался Квиррелл, оживившись. Я молчал. Я и так сказал слишком много. — Понятно, — кивнул Квиринус, как-то очень легко принимая мою неразговорчивость. — Ты хотел, но что-то произошло? Или не веришь Дамблдору? Меня читали, как открытую книгу, без всякой легилименции, при чем делали это все тем же будничным тоном, которым английские джентльмены обычно обсуждают погоду. — Как тут кому-то поверишь? — философски заметил я. — Ну это естественно, — кивнул Квиррелл, внезапно улыбнувшись. — Наша дружба всегда строилась на обоюдном недоверии и прямолинейности, граничащей с хамством. Наша… что? — Что касается Дамблдора… Если что-то не так с одним из самых могущественных волшебников современности, нам в любом случае несдобровать, как бы мы не старались. Но есть МакГонагалл с Флитвиком, которые знают его слишком давно, они заметили бы любую перемену. Тут либо скатываться в параноидальные бредни о том, что вообще все вокруг враги, что… не очень продуктивно, либо до определенной степени поверить Дамблдору. Так что, как по мне, так говори ему все, что считаешь нужным. Я ошеломленно внимал. Мне что, только что попытались помочь советом? — То есть, ты не собираешься разоблачать меня? — туповато уточнил я. — Если бы авроров вызывали каждый раз, когда мы во что-нибудь вляпывались, мы бы уже давно сидели в Азкабане с несколькими пожизненными каждый, — Квиринус усмехнулся и откинулся на спинку стула. — А если бы мне давали по сиклю каждый раз, когда ты врал мне, мне бы уже хватило денег выкупить бизнес твоей сестры и развалить его. Не парься. Что-нибудь придумаем с твоей памятью. У Квиррелла и Флеминга явно были очень специфичные представления о дружбе. Я до сих пор не мог поверить в происходящее. Слишком привык к перманентной лжи и одиночеству, снедавшему меня все эти недели. Этот человек просто принял меня, как старого друга, которому нужна была помощь. — Говори директору все, что хочешь, — продолжал Квиррелл, доставая из выдвижного ящика пачку сигарет. — Но я бы на твоем месте улучил момент, когда рядом нет Снейпа. Хотя… разница, наверное, не большая. Дамблдор все равно ему наверняка все расскажет. — Ты не доверяешь Снейпу? — уточнил я, отставив кружку в сторону. — Я никому не доверяю, — слабый огонек сигареты вспыхнул, когда преподаватель защиты сделал первую затяжку. — Но ему особенно. Каким бы могущественным волшебником ни был Дамблдор, он сентиментален. Это неплохое качество для директора. Но для лидера? В нем все еще живет идеалист и романтик, готовый вестись на слезливые рассказы о любви и покаянии. Хотя, ты должно быть не помнишь историю Снейпа, — Квиринус выпустил струйку дыма в потолок. Историю Снейпа я помнил слишком хорошо. Какими двоякими и неясными были мои ощущения в отношении Квиррелла, мы явно сходились во мнениях по поводу Северуса. Все еще не веря в то, насколько мне повезло сегодня, я поспешил разобраться с более важными проблемами, мгновенно уцепившись за Квиррелла. — Квиринус… — я наконец собрался с мыслями. — Что со мной случилось? Ты ведь был со мной тогда, перед тем, как… что-то произошло? Квиринус перехватил сигарету пальцами и снова самую малость скосил голову набок, внимательно рассматривая меня. Я облокотился локтями на стол. Секунды растягивались в вечность. Квиррелл курил. — Перед своей пропажей ты пытался найти способ исследовать прорицание кентавров и искал переводчика, который мог бы взглянуть на их древние свитки, — наконец начал он. — Меня ты вовлек только потому, что тебе нужны были кое-какие мои ценные бумаги в обмен на услуги этого самого переводчика. Бумаги ты при этом обещал мне вернуть, — сказав это, Квиррелл хмыкнул. — Я отдал тебе бумаги, и ты исчез в ночи без всяких объяснений. Это все, что мне известно. Пока я не могу сказать тебе ничего больше. Тебе, должно быть, пришлось нелегко последние несколько недель. Но, поверь мне, это не продлится долго. Я не должен говорить этого, но… скоро все прояснится. Окурок в пальцах Квиринуса вспыхнул и сгорел. Мужчина встал из-за стола. — У меня подготовка к слушанию в суде в шесть тридцать. Наверное, не стоило перед ним пить, — вслух размышлял волшебник, задумчиво разглядывая свой кабинет. Под его взглядом разбросанные бумаги самостоятельно набивались в папки, склянки вставали обратно на полку, посуда грудилась на подоконнике. — Подожди, что ты имел в виду? — торопливо проговорил я, так же поднимаясь на ноги. — Ты же сказал… — Ни о чем не беспокойся. Твои мучения скоро кончатся, — Квиринус бросил взгляд на настенные часы. — Мои же только начинаются.       Воистину странный день пролетел почти что незаметно. Я провел его в своем кабинете, составляя контрольную работу. Разговор в кабинете, к которому я то и дело возвращался мыслями, казался ненастоящим, будто бы я сам выдумал его. Предполагалось, что он поможет мне найти ответы на хоть какие-то вопросы, но вместо этого их стало только больше.       Вечером, как и было сказано в уведомлении, я направился в кабинет Дамблдора. Возле входа, что странно, стояли двое мужчин в нейтральных черных мантиях. После обоюдного обмена подозрительными взглядами меня попросили назвать имя и продемонстрировать волшебную палочку. Хорошо хоть, что я носил ее с собой. Поднявшись по винтовой лестнице, я постучался и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Помещение внезапно оказалось буквально забито людьми. Дамблдор сидел за своим столом, на креслах возле стены разместились МакГонагалл, Флитвик, Спраут и Снейп. Возле камина выжимал свою промокшую насквозь мантию седой волшебник с лицом, испещренным шрамами, и стеклянным глазом на повязке. Посередине комнаты, в такой же нейтральной строгой мантии, как и у встретивших меня мужчин, c пачкой бумаг в руках сидела Роу Хантингтон. Возле самого окна, скрестив руки и чуть улыбаясь, стоял Квиринус Квиррелл. — Добрый вечер, профессор Флеминг, — Дамблдор выпрямился и откинулся на спинку стула. — Добро пожаловать в Орден Феникса.