Свободная вакансия

Из дела №8567/17 Письма, вырезки из газет, иное и прочее. Доктор Лектер, К сожалению, должен сообщить, что Алекс Кромник более не может вести с Вами переписку и тем более ответить на Ваше объявление в Нэшнл Тетлер. Я взял на себя смелость вмешаться, заранее прошу прощения, если это покажется грубостью. По неизвестной мне причине мистер Кромник решил уехать в длительную поездку по Европе. По крайней мере, так он объявил всем своим близким друзьям и родственникам, прежде чем исчезнуть из города. с уважением, Добрый Самаритянин. Нэшнл Тетлер от 15 декабря 1976 Дорогой Самаритянин, Слава опережает меня, и неудивительно, что Вы наслышаны о моем отношении к человеческой грубости. Премного благодарен за пояснение. Однако уверенность, с какой Вы сообщили о судьбе мистера Кромника, наводит меня на размышления, что Вы лукавите. Будьте добры, удовлетворите мое праздное любопытство, какова причина, что добрый учитель начальных классов из Массачусетса оставил Соединенные Штаты и отправился в длительное путешествие? И что стало с приватной коллекцией видеофильмов с его учениками? искренне Ваш, Г. П.С. Вы могли бы оставить свой почтовый адрес. Доктор Лектер, Не был уверен, что мое письмо дойдет до Вас, поэтому был крайне удивлен, увидев объявление. Боюсь, факт моего «лукавства» я должен оставить без комментариев, моя осторожность подсказывает, что недальновидно доверять эту информацию бумаге. Прошу простить за это, а также за то, что не могу дать точного адреса — частые переезды необходимы при моем роде занятий. К счастью, на один вопрос я могу ответить. Кто в детях пробудил сомненья, Да будет сам добычей тленья. с уважением, Добрый Самаритянин. Нэшнл Тетлер от 22 декабря 1976 Дорогой Самаритянин, Не извиняйтесь за осторожность, в этом нет необходимости. Мое нынешнее пристанище далеко от идеала, и, боюсь, люди, работающие здесь, незнакомы с понятием «приватности». Подозреваю, что даже в Нэшнл Тетлер это объявление прочтет меньше людей, чем если бы я отправил полноценное письмо. Приятно найти в случайном собеседнике ценителя Блейка, но случайном ли? Признайтесь, Вы бы написали мне и без участия мистера Кромника? Только не врите. искренне Ваш, Г. П.С. Я заметил, что Вы используете чернила Нудлер Полуночная Синь. Сам я предпочитал Пеликан 4001 Королевская Синь, значит ли это, что Вы обладатель винтажного 51-го Паркера? Когда-то у меня был 71, но это уже, можно сказать, прошлая жизнь. Сейчас мне позволяют лишь карандаши. Доктор Лектер, У меня сложилось впечатление, что вранье для Вас так же оскорбительно, как и грубость, так как смею я? Будет ли достаточным признанием, если я скажу, что слежу за криминальной рубрикой с момента Вашего заключения, и Ваша любовь к Блейку упоминалась журналистами не раз? Сам я не большой поклонник поэзии. Да и Вашей персоны тоже. К сожалению, 71 Паркер — роскошь, которую я не смогу себе позволить. О причинах я умолчу, иначе это будет слишком очевидно, а Вы же не любите очевидные вещи, да, доктор? с уважением, Не такой уж и Добрый Самаритянин. Приложение №1. Открытка. Печать штата Техас. Изображено застолье, животные сидят по кругу, во главе стола — буйвол. С одного из рогов свисает шапка Санта-Клауса. Сомневаюсь, что нынешний директор Вашего пристанища позволит духам Рождества проникнуть за каменные стены, словно на дворе снова 1851 год, и очередного священника ждет повешение за то, что он поставил наряженное еловое дерево в приходе. Я долго размышлял над тем, будет ли уместен мой знак внимания. И все же. Нэшнл Тетлер от 29 декабря 1976 Мой дорогой Пан, А также друг животных и покровитель лесов. Я ведь могу Вас так называть, раз уж Вы не открыли своего имени? Благодарю за открытку, к сожалению, я получил ее после памятного дня декабря. Не без участия персоны, которую Вы уже упоминали. К вопросу об очевидном, возможно, духи Рождества все же пробились за эти стены и принесли любопытную весть об исчезновении Юэлла Суинни, известного как Тексарканский Фантом. Слышали что-нибудь в местных новостях? Или, может, Вы были непосредственным участником событий? Мне интересно, насколько близко я прав. По поводу 71 Паркера, черные аукционы Вам в помощь. Если мне не изменяет память, в Джонсборо как раз проходит один такой по пятницам в агентском бюро Копвела. Возьмите с собой наличные деньги. искренне Ваш, Г. П.С. Скажите, мой дорогой Пан, Вы обращались к специалисту из-за эмпатического расстройства? Многие именитые психиатры убили бы за возможность Вас консультировать. Доктор Лектер, Ваша проницательность действительно поражает, без прикрас. К сожалению, не всем дан сей талант, и меня сильно разочаровала последняя статья в Американском Психиатрическом Вестнике авторства Ф. Чилтона под названием «Детская социопатия или ранние признаки монстра». Я честно ожидал большего, чем испорченные страницы про «отказ от социальных контактов», «три неправильных родительских пути» и «насилие над животными». С нетерпением жду Вашу разгромную заметку на следующей неделе. Потому что я, к примеру, всегда животных любил. В отличие от людей. Пан? Почему бы и нет, обращение не лучше и не хуже прочих. Как Вам будет угодно. Юэлл Суинни. Ему, наверное, сейчас уже за пятьдесят, как и его жене. Кто знает, какой бес мог вселиться в человека, который более 30 лет пробыл в заключении, а тут внезапно вышел на свободу? Разве исследования не говорят, что многие преступники кончают жизнь самоубийством после того, как понимают, что не могут жить обычной жизнью вне тюремных стен? Я прошу прощения, если Вы решили, что я передразниваю Вашу манеру письма, по большей части это выходит у меня на автомате. Предположим, Вы правы об эмпатическом расстройстве, к чему это нас приведет? Мог ли кто-то прийти в дом к Юэллу Суинни, представиться, к примеру, репортером, и, только поговорив с ним пару минут, узнать, что это он убил восемь человек в 40-ых годах? Кто знает. Мог ли этот кто-то так же понять, что Суинни не собирается останавливаться сейчас, когда вышел на свободу? Оказал ли он услугу обществу, убив Юэлла и закопав в пустой могиле, где никто и никогда не найдет? Я спрашиваю теоретически, конечно. Время покажет. с уважением, Любитель уединения и природы. 24 сентября 1981 год Возле Балтиморского Госпиталя для душевно больных преступников его встретил холодный моросящий дождь. Уилл поднял воротник и исподлобья посмотрел вверх. Он не стал задерживаться возле машины и быстро направился к главному входу, перескакивая через ступени бетонной лестницы, усеянные сухими листьями. Секретарша в приемной окинула его оценивающим взглядом с ног до головы: дешевое пальто, клетчатая рубашка, джинсовые брюки в каплях уличной грязи, простые ботинки. Он поправил очки, смотря в пол. — Мне назначена встреча с доктором Чилтоном. На полдень. — Он быстро глянул на часы на запястье и снова поправил очки. Она поджала губы и проверила журнал. — Тернер? Уилл кивнул. — Проходите. Кабинет Чилтона и сам походил на здание госпиталя, и если не цветом, то впечатлением, что директор пытался задавить зашедшего своей значимостью. Главным образом выделялся стол. Безвкусно огромный, тяжелый, из дорогого светлого фрамира с болотным оттенком. Сам Чилтон развалился в кресле и при его появлении даже не сделал попытку встать. — А-а, вы, должно быть, Тернер, да-да, проходите. — Добрый день. Он сел напротив, слегка ссутулившись, и только тогда позволил себе короткий взгляд из-под очков. — Интересно, я думал, что увижу наглого, амбициозного молодого человека, судя по вашей настойчивости. Где вы работали до этого? — Последние три года в медицинском центре Шривпорта имени Девида Райнса. Там же прошел курсы повышения квалификации. Когда я услышал про вакансию, сам не ожидал от себя такого пыла. Но это из-за вас. — Меня? — Вы вдохновили меня, доктор. — Неужели? — Чилтон самодовольно ухмыльнулся, его еще нельзя было назвать пожилым, ранние пятьдесят. — И как же? — Я прочитал вашу книгу «Умное чудовище», заметки, статьи. У вас неординарный ум, а самое главное, это же благодаря вашей помощи ФБР поймали Чесапикского Потрошителя. Я был неприятно удивлен, когда в 76 премию «Человек года» дали не вам, а Джимми Картеру. Уж вы-то явно побольше сделали для общества, чем парень, который не знал, как справиться с напавшим на него кроликом. Уилл перевел дыхание и поправил очки, уставившись на свои руки. — Прошу прощения, я просто ваш давний и горячий поклонник. Медицина — моя самая сильная страсть, и меня глубоко волнует, когда общество не признает своих героев. Я писал вам от всего сердца, и рад, что вы смогли уделить мне время. Работать под вашим руководством, пусть даже на время, моя наконец-то исполнившаяся давняя мечта. Простите. — Он сжал переносицу двумя пальцами. — В ваших глазах я, наверное, выгляжу как первокурсник. Чилтон выдохнул сигаретный дым и светски улыбнулся, пытаясь скрыть, как его эго жадно вслушивалось в слова. — Бросьте, Тернер. Ваша искренность пусть неумела, зато свежа. Я рад, что смог помочь коллеге, ведь я сам денно и нощно тружусь на благо науки. Но я должен вас предупредить: работа в госпитале потребует от вас полной отдачи. Здесь собраны самые ужасные преступники столетия, но, кажется, всем уже наплевать. Финансирование урезают каждый год, я даже не могу позволить себе секретаршу на полный день. Джессика, вы же видели Джессику, приходит на три часа. Персонала катастрофически не хватает. — Рад оказаться полезным. — Когда вы готовы приступить? — Хоть сейчас? — Тогда за мной. — Чилтон потушил сигарету и поднялся. Он шел впереди, рассекая коридор как полноправный хозяин, словно все здесь от и до принадлежало ему. Каждый камень, человек или мысль. По крайней мере, Чилтон явно так считал, устроив экскурсию. Уилл покорно держался на шаг позади и внимательно осматривался. — Когда я заступил на должность директора, здесь творился настоящий бедлам. Больные были свалены в кучу в палатах, условий никаких. Представляете, каково юному уму попасть в лопасти психов, которые жили здесь годами? Мне пришлось много потрудиться, и только благодаря моему упрямству больница теперь выглядит как сейчас. Отделение первого эпизода по правую руку, хронические прямо. Но нам ниже. — Они могут выходить? — Кто? Двое охранников открыли железные двери с громким скрежетом. — Из отделения первого эпизода. — Уилл бегло скользнул взглядом по синей униформе, кобуре и ключах на поясе и поспешил за директором следом на лестницу, ведущую вниз. — Нет, конечно. Куда им идти? В МакДональдс? — Чилтон улыбнулся, продемонстрировав белые зубы. Уилл с готовностью скривился, что могло кое-как считаться за ответную ухмылку. — В любом случае, у нас закрытое учреждение. Все двери закрываются, решеток на окнах хоть и нет, но есть часовые осмотры, охрана на всех выходах и входах. — Выглядит как крепость. Чилтон остановился возле следующей железной двери, за которой располагался цокольный этаж, и кивнул. — А это она и есть. За ними снова захлопнулась дверь, и от жуткого звука словно кусок свинца упал в желудок. Настоящее подземелье. Помещение было без окон, сплошной темный кирпич, свет не рассеивался, а прятался по углам одинокими светлячками. На посту за пластмассовым столом сидели два медбрата: один огромный, чернокожий, в светлой медицинской пижаме, которая должна была служить формой, он смотрел телевизор краем глаза, а на столе перед ним лежала книга; второй был гораздо субтильнее, может, чуть выше самого Уилла, с узким лицом и неприятным скользким взглядом. В углу комнаты за стальной сеткой стоял закрытый на замок шкаф, через прорези виднелись дуло инъекционного пистолета и вилы на длинной ручке, как раз, чтобы безопасно транспортировать пациента на процедуры. Каталка, намордники, тележка для еды, аптечка на стене, шкаф с медикаментами за еще одной сеткой — больше ничего интересного. — Днем дежурят два санитара, ночью — один. Здесь очень строгие правила, но ребята вам подскажут, что да как. Предупреждаю: утренние смены забиты старичками. — Я не жаворонок, так что не думаю, что будет проблема. — Жена и дети? — Что? — Уилл моргнул, вынырнув из своих мыслей. — А, — он поправил очки и смущенно улыбнулся. — Нет. Я один. А вы, доктор Чилтон? — Ученая элита у женщин не в почете. Им подавай опасных байкеров или каннибалов из криминальной хроники. Знаете, порой мне кажется, что я его личный секретарь. Ему постоянно пишет всякий сброд, одна дама даже предлагала своего ребенка для праздничного ужина. — Кому? Чилтон фыркнул: — Доктору Лектеру, конечно. Он наша погасшая звезда. Раньше не было и месяца, когда ко мне просились журналисты и авторы кулинарных журналов, слава богу, сейчас мы можем вздохнуть спокойно. Мир забыл его, как забывают все несущественное. Пойдемте, я покажу вам ваших пациентов. Я надеюсь, вы не из пугливых? Уилл покачал головой, и Чилтон загадочно добавил: — А стоило бы. Ребята, возьмите пиджак мистера Тернера, теперь он работает с вами. Кстати, почему вы не продолжили учиться? Санитары повесили его пиджак в один из шкафчиков для одежды, и, стоя в одной клетчатой рубашке, Уилл почувствовал себя раздетым. Он откинул мокрые волосы со лба. — У меня есть один очень серьезный недостаток для учебы, — он невесело усмехнулся. — Я плохо себя чувствую в местах, где много народу. — Ну, здесь вас ждет небольшая, но колоритная компания. Придется привыкнуть. Идемте. Уилл помедлил перед последней дверью и, судорожно вздохнув, сделал первый шаг. Остальные дались ему легче. Коридор был длиной не более 70 метров, зато широкий, с низким каменным сводом. По обе стороны располагались тюремные камеры. — Знакомьтесь, Питер Бернардон. Паранойя, агрессия, целый набор серьезных когнитивных нарушений. Один из наших самых старых пациентов. Убил сотрудницу на конюшне, где работал, засунул ее в живот мертвой лошади и зашил. ФБР поймало его, когда он пытался точно так же расправиться со своим социальным работником. В еле освещенной камере справа на углу койки сидел, как примерный ученик, худой мужчина. Тюремная роба висела на нем мешком и топорщилась на коленках. Волосы, выстриженные на висках, были взлохмачены как хохолок испуганной птицы. Он смотрел куда-то в угол. Уиллу показалось, что он увидел там какое-то движение. — Он плохо ест? — Сейчас уже лучше, не правда ли, Питер? — произнес Чилтон громче необходимого. Мужчина вздрогнул, но не повернулся, вжав голову в плечи. Костлявые руки покоились на бедрах, а скрученные пальцы слегка подергивались. — Раньше отказывался, но после того, как мы подержали его неделю связанным, ест как миленький. — Связанным? — Чтобы подумал над своим поведением. Подгузники, питание через трубку, отличный воспитательный элемент. Не волнуйтесь, вы еще увидите их в действии. — Разве это необходимо? — Иногда нужно быть жестоким для их собственного блага. Следующий пациент — доктор Абель Гидеон. — Его камера закрывалась на железную дверь с небольшим окошком сверху и щелью для подноса. — Добрый день, доктор. — Чилтон гулко постучал по двери. — Добрый день, доктор Чилтон, — раздался хорошо поставленный голос с легким эхом от камеры. — Как вы себя чувствуете на новом месте? Уже не так же вольготно, как было в Вашингтоне? — Спасибо, не жалуюсь. Лицо Чилтона рассекла довольная ухмылка. — Гидеон, — вспомнил Уилл. — Это разве не тот, кого поймали сперва вместо Чесапикского Потрошителя? — Именно. Потом он убил медсестру и сбежал из нашей клиники. Больше такого не повторится, уж я вам обещаю. Совсем недавно Вашингтон снова перевел его под наше ведомство. Приятно вернуться в родные стены, да, доктор Гидеон? — Как говорится, дома даже стены лечат, — снова раздался голос из камеры. — Проводите экскурсию новому сотруднику? Должно быть, вы впечатлили директора, раз уж он сам занялся этим. Обычно он скидывает новичков на санитаров и даже не помнит их имена. Спросите его, кто сейчас на смене, и сами увидите. Ваша память уже не та, доктор. Может, это последствия травмы, которую я вам нанес? Вы так не думаете? Уилл заметил, как Чилтон непроизвольно коснулся своего костюма в районе живота. — Хрестоматийный социопат. Если будет вести себя вызывающе, можете использовать любые дисциплинарные наказания, Тернер. Мое личное разрешение. Не будем здесь задерживаться. — Он указал на камеру напротив, где в темноте другой заключенный лежал на койке, сжавшись под одеялом. — А это Ирвин Миггз. Местные его прозвали Многосторонний Миггз. — Почему? Он талантлив? — Не в тех сферах, о каких можно упомянуть в приличном обществе. — Уиллу показалось, что Чилтон кого-то цитировал. — Мочится на посетителей, кидается спермой, как-то прокусил себе руку насквозь. Очень проблемный пациент. Шизофрения, галлюцинации, приступы. — Вы пытались его лечить? — Без толку. Любой внешний фактор может спровоцировать у него агрессию, после чего еще неделю не разговаривает, а только скулит от страха. Ни один врач не любит задерживаться возле его камеры, так что мы даем ему аминазин или галоперидол, если начинает дебоширить. Чилтон прошел дальше, и конец коридора существенно отличался от всего, что видел Уилл: с одной стороны обычная стена и шкаф под халаты, а напротив — камера в два раза больше обычной за пуленепробиваемым стеклом с небольшими, размером с хоккейную шайбу, отверстиями. В дальнем углу — железный, закрытый лоток. Камера была пуста. — Впечатляет, — наверное, впервые за весь разговор с Чилтоном искренне произнес Уилл. Вызывающая стерильно-белая комната, будто вырезанная из чьего-то дома и помещенная сюда, в подвал темницы. Похожая одновременно и на аквариум, и на стекло, за которым хранится редкий вид бабочки. Очень-очень редкой бабочки. — Чтобы принять такого гостя, как Ганнибал Лектер, нам пришлось существенно пересмотреть все возможные меры безопасности. Как видите, мы справились. Шесть лет он пребывает в нашей больнице, и лишь раз мы были беспечны. Три года назад Лектер пожаловался на боль в груди, и, пока охранник отвлекся, а медсестра расстегивала ему смирительную рубашку, чтобы установить датчики, он напал на нее. Вот, что он с ней сделал. Уилл взял замусоленную фотографию на автомате, и, прежде чем успел закрыться, изображение хлынуло в разум. Он услышал писк кардиомонитора, ощутил вкус крови во рту и мякоть кожи под зубами. Ни ярости, ни боли, только спокойствие. Безбрежное, сильное течение. Сила и могущество. Он медленно закрыл глаза и произнес: — Обманул раз — позор тебе, обманул два — позор мне. — Лектеру больше меня не провести, — кивнул Чилтон, забирая фотографию. — И, надеюсь, это послужит вам уроком. Он может казаться сколько угодно вежливым и интеллигентным, но, стоит вам зазеваться, Тернер, он вырвет ваши гланды прямо через шею. Не забывайте об этом, когда будете на смене. — Не забуду. Где он? — На прогулке. Его адвокат снова выбил ему одну в день. А теперь вернемся в мой кабинет, нужно подписать последние бумаги.