Бетонные стены воздушного города

Август — сентябрь, 2009 год. Август 2009 года для Габриеле Ригель выдался поистине жарким месяцем. Плавившийся под ногами асфальт, невыносимая духота и устойчивое желание засунуть голову в морозильную камеру, а лучше — сразу все тело, не стали единственной причиной, по которой женщина день ото дня сходила с ума. Тревожное состояние днем, ночи, лишь отнимающие силы, не приносили в жизнь чистокровной немки спокойствия. В ее море профессиональной деятельности возвысилась скала, заставившая корабль с жизненным укладом и ценностями отклониться от курса. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Габриеле все же смогла найти для себя плюсы, заручившись их поддержкой, она аргументировала свои поступки: «Опыт никто не отменял, в конце концов, в этой жизни нужно быть мобильной и уметь справляться с различными задачами», — уверяла она себя. «К тому же, общение с Вивиан заставило меня пересмотреть свой подход к работе. Теперь я более тщательно веду записи сеансов, анализирую не только во время него суть происходящего, но и по завершении не перестаю раскладывать ситуацию на более понятные детали». И это действительно было так… Стоя возле распахнутого окна в своем кабинете в очередной попытке спастись от жары, упорно игнорируя здравую мысль «а не заняться ли мне починкой кондиционера», Габриеле изучала записи с пяти прошедших сеансов с Вивиан, попутно оставляя красным маркером пометки на полях блокнота. Удивительно, но за минувшие три недели, вместо положенных трех встреч, психолог и ее клиентка провели вдвое больше. Наблюдение стало для Габриеле первостепенной задачей — прежде чем предпринимать какие-либо действия, необходимо было вычленить корень проблемы, а найти его истоки можно было лишь с помощью полюбившегося женщине метода. Ригель предалась воспоминаниям о первой встрече, после того, как она заподозрила что-то неладное. Вивиан появилась в ее кабинете с небольшим опозданием, яркое зеленое платье, желтый ремень и сумка в тон выделялись на фоне серого кабинета и, безусловно, в эти два часа стали его украшением. Женщина вновь отвлеченно рассказывала о чем-то Габриеле, избегая вопросов о шопоголизме. Казалось, эта проблема совершенно перестала волновать ее. Но на месте прежней появилась новая, о которой Вивиан боялась говорить открыто, в отличие от прошлого сеанса, лишь поверхностно касаясь сути. Словно она боялась прямо говорить с Габриеле на беспокоящую ее тему, но старательно намекала врачу на существующую проблему: на этот раз ей оказался муж. — А еще Джозеф самостоятельно завязал свой галстук. Без моей помощи. — Возможно, таким образом он хочет показать Вам свою независимость? — предположила Габриеле. — Не думаю, — женщина отрицательно качала головой, старательно избегая взгляда Ригель, она цеплялась за любой предмет интерьера, тщательно рассматривая его, при этом продолжая беседу. — Понимаешь, раньше я уже пыталась научить его, как сейчас помню, что он мне тогда ответил: «Никогда не умел работать руками, лучше проведу тысячу переговоров, чем сделаю что-то по дому или завяжу этот дурацкий узел». Но он все-таки завязал его. Сам. Без моей помощи, — в речи Вивиан уже не наблюдалось той легкости и беглости, с которой она произносила слово за словом, фразу за фразой. В блокноте Габриеле появилась запись: «Избегает взгляда. Речь сбивчивая, с продолжительными паузами и не характерной расстановкой акцентов. Подозрительность». Второй визит прошел через три дня: Вивиан сама позвонила, назначив время и дату. В ее голосе присутствовали откровенные нотки страха и возбуждения. Казалось, что Габриеле — ее подруга, встречи с которой запрещены. И вот, тайком от мужа и сына, Вивиан назначает сеанс. — Только пожалуйста, не говорите им, — прежде, чем скинуть трубку, добавила клиентка, заставляя табун мурашек пронестись по коже Габриеле. «С чего бы мне рассказывать ее семье? В мои должностные обязанности не входит оповещение родственников о грядущем визите», — задумалась тогда психолог, в мгновение наталкиваясь на весьма логичную мысль: «Она боится, что они узнают о ее проблеме? Может, и сама понимает, что нездорова. Но как?» Еще несколько недель Ригель не сможет доказать правдивость этой мысли, опираясь только на догадки и предположения. Во время третьего сеанса Габриеле узнала, что через четыре дня Джозефа командируют в Китай на месяц, а все оставшееся время она проведет наедине со своим двенадцатилетним сыном. И эта новость не показалась психологу радостной: у женщины явные проблемы, ей бы наоборот сейчас побыть наедине, вдали от родственников. Может, тогда ей станет легче. Исчезнет подозрительность. Или хотя бы станет менее выраженной. — Знаешь, я хотела вновь поговорить с тобой о сыне, — осторожно начала Габриеле. Эту тему нельзя было обходить стороной. — Ты ведь тоже знаешь, — вместо положенных «давай поговорим» или «я не хочу обсуждать его» ответила Вивиан. Сегодня во внешнем виде женщины была легкая неопрятность. Не знай Габриеле, как ежедневно выглядят ее волосы и маникюр, наверняка бы не обратила должного внимания, но психолог точно подметила несовпадение деталей: вместо уложенных волос с привычной заколкой или ниточкой с дорогими камнями, закрепленной как ободок, они просто были забраны в хвост, а в уголках ногтей проглядывался не до конца смытый лак. Пустяки — решил бы кто-то. Но не в этом случае. — Что я знаю, Вивиан? — напрямую спросила Габриеле, и женщина вновь смирила ее двусмысленным взглядом. — Наверное, ты так же, как и я, не знаешь, за что хвататься, ведь у тебя тоже есть сын! И ты, как его мать, знаешь о нем все… До малейших подробностей. Что он любит есть, как одевается, какие игры предпочитает и в чем ошибается. Вот и я знаю все о своем сыне, — как-то печально закончила она, вдруг делая слишком долгую паузу. — Ты узнала о нем что-то плохое? Он снова разочаровал тебя своим поступком? — Разочарование? Не думаю, что так можно охарактеризовать данную ситуацию. В последние время слишком много разочарований он приносит мне. Тут что-то другое… Габриеле не дышала. Повествующий рассказ Вивиан и ее глаза были пронизаны такой болью, что невольно хотелось ей посочувствовать. Но Габриеле ясно понимала: все что ни скажет женщина — ерунда. И выеденного яйца не стоит. — Что же ты заметила, в его поведении вновь что-то поменялось? — прошедшие встречи с Вивиан и годы практики научили женщину правильно задавать вопросы. И эта ситуация не стала исключением: вопрос точно попал в цель, прямо в яблочко. Глаза Вивиан вспыхнули огнем, впервые за долгое время она посмотрела на Габриеле. — Верно, — ее губы едва шевелились, когда она говорила. — Сегодня за обедом я заметила, что мой сын ест левой рукой. Ком встал в горле психолога. Сердце уже стучало вдвое больше ее нормы. А для Вивиан мир остановился, ведь во взгляде Габриеле она чувствовала понимание и поэтому без боязни открылась ей. — Габриеле, он всегда ел правой рукой. Психолог сорвалась с места, на ходу выкрикивая скомканное «прости, мне надо отойти, никуда не уходи», попутно схватив свою тяжелую сумку, набитую ненужным хламом, она поспешила к соседней табачной лавке. Уже там нервно выкуривая четыре сигареты подряд. Чтобы прийти в себя и привести мысли в порядок понадобилось немного времени, вот только по возвращении в кабинет психолог не обнаружила Вивиан на месте: смятые купюры свидетельствовали об окончании сеанса. Четвертый сеанс прошел быстро, но продуктивно. У Вивиан была назначена встреча с подругами, но переносить запись на другой день она категорически отказалась. Явившись к Габриеле, словно на парад Принцесс Диснея, только с меньшей пышностью в одежде, женщина поделилась радостной новостью: — Мой сын уехал. Ее глаза искрились счастьем, когда она произносила эту фразу. Казалось, радость от того, что женщину ненадолго оставили в покое, захлестнула даже саму Габриеле, не сдержавшись, психолог широко улыбнулась клиентке. — У него какие-то сборы, вернется через неделю, — довольно продолжила Вивиан. «Какие-то сборы?» — подумалось тогда Габриеле, но положительные эмоции женщины заставили отложить психолога долгое пережевывание данной мысли и не дали углубиться в ее печальное значение — собственная мать не знала, куда уезжал сын. «Кажется, теперь и я смогу немного отдохнуть. Уделю время себе и своей семье», — встречному счастью обеих женщин не было предела. Обменявшись впечатлениями, они обе покинули кабинет раньше положенного времени, а Габриеле взяла отгул на три с половиной дня, ровно до пятой встречи. Резонанс. В жуткий резонанс погрузила Габриеле их пятая встреча, на которой появившуюся в дверях клиентку было не узнать: длинная футболка со следами еды и чего-то черного в области груди и живота, джинсы явно великоватые ей по размеру, тем самым наталкивающие на мысль, что они отнюдь не принадлежали Вивиан, а на ногах надеты когда-то белые кроссовки, позабывшие об ежедневном уходе после носки. — У вас что-то случилось? — опасливо поинтересовалась Габриеле, стараясь контролировать дрожь в руках. — С чего ты это взяла? — ответ, как ни в чем не бывало. — У тебя вид… нездоровый, у тебя температура? Ты себя плохо чувствуешь? — Нет, просто очень устала, — Вивиан показала это расслабленной позой на диване, распластавшись так непринужденно на нем, словно была одна. — Что же послужило причиной твоей усталости? Габриеле знала, семья Вивиан была обеспечена до такой степени, что женщину с малых лет избавили от домашней рутины: два раза в неделю в их дом наведывалась бригада уборщиков из компании «Full of purity», не оставляя после себя и пылинки, перемывая и перестирывая всех и все в доме. — Сын вернулся раньше обычного, попросил помочь ему с уроками, так как много пропустил, — закатывая глаза в недовольстве, продолжила пациентка. — Слишком много времени отняла помощь? — наивно предположила Габриеле. — Нет. Я не стала помогать ему. Он сам должен. Просто ушла к подруге, но остаться на ночь у нее не получилось, а видеть сына и участвовать в его подготовке к учебному дню до такой степени не хотелось, что я всю ночь провела на улице. Столько интересного увидела. У нас очень красивый город. Новая порция дров была подкинута в камин удивления Габриеле. За прошедшие пару ночей ей наконец удалось нормально поспать и даже увидеть не один сон, она на мгновение поверила, что все проблемы Вивиан могут быть решены, стоит только оградить ее от семьи. Но она заблуждалась. И лучше остальных знала насколько сильно. Душевнобольные люди — это не сказка. Их нельзя вылечить по мановению волшебной палочки, простого желания недостаточно. И, казалось бы, понимая это, Габриеле уже должна была давно обратиться к специалистам данного профиля, но каждый раз ее что-то останавливало. Ужасное и недопустимое «у меня еще есть время» обнадеживало ее. Создавало иллюзию выбора, которого давно уже не было у психолога. И любой другой, глядя на эту ситуацию, знал бы — женщина уже никогда не отпустит Вивиан. Чтобы вынести окончательный вердикт у Ригель ушло много времени. Больше, чем потребовалось человеку с соответствующей квалификацией, но легкое ликование и гордость за себя все же смогли пробиться сквозь пучину неуверенности в деле. «Биполярное расстройство личности. Шизофрения. Болезнь на стадии…» — пребывала в раздумьях Габриеле, когда рассказ Вивиан прервался, заставляя помещение погрузиться в тишину. — Что такое, Вивиан? — Мне нужно уйти. Меня зовут, — судорожно вынимая из кошелька смятые купюры, клиентка вновь щедро вознаградила Габриеле за потраченное на нее время. И оставленный «чай» с лихвой покрывал пять или шесть новых сеансов. Понимала ли Вивиан, как много отдает за услуги психолога, который и палец о палец не ударил, чтобы как-то помочь ей? Но спросить напрямую об этом уже не представилось возможным — шатенка достаточно быстро скрылась, хлопнув напоследок дверью, оставляя за собой богатую почву для рассуждений. Габриеле устало прикрыла глаза, прикладывая раскрытый блокнот к груди… Воспоминания давались ей не без труда, а время, тянувшееся в ожидание, давило стотонным камнем. На шестой сеанс по расписанию Вивиан не пришла. Первую неделю кормя Габриеле отговорками о недостатке времени, а после и совсем оборвав связь. Оборвав ровно на три недели. Чтобы после, без приглашения, вновь появиться в дверях серого кабинета, заставив Габриеле побелеть лишь от одного взгляда на ее внешний вид. *** Белый бейсбольный мяч легко подскакивает в руке. Прищуривая один глаз, прицеливаюсь, выискивая на полу ту самую невидимую точку, ударившись о которую плотная сфера, изменяя траекторию, достигнет стены, а затем вернется обратно, отрикошетив уже прямо в руку. Язык касается уголка рта, в предвкушении выглядывая наружу. Поджимаю губы и, раскачивая рукой в последний раз, разжимаю кисть, отпуская в полет мяч, придав нужное ускорение. Взгляд неотрывно следит. Упругий удар о пол, подскок, траектория в направлении стены и… — Ептвоюналево, у нас в офисе завелась Штеффи Граф или кто-то решил сменить поле деятельности? Это возглас Томаса Джонсона, неожиданно вырулившего из-за угла и попавшего под обстрел. Старательно делаю вид, что я здесь ни при чем. Все-таки директор не видел снайпера, и возможно его гнев не достигнет цели. Томас, озираясь по сторонам, пристально вглядывается в лица сотрудников отдела, словно его глаза — рентген. Важно одернув лацканы пиджака вниз, замирает, останавливаясь на потенциальном объекте наказания — Холлинг привлек его внимание чересчур довольным видом. — Ты? — Мимо, — отрицательно качает головой, одной рукой прикрывая в смехе рот ладонью, а другой — старательно указывает на меня. «Западло! Что же я тебе сделал?» — мысленно упрекаю стукача, усилием воли контролируя выражение своего лица. «Не пались. Это лжесвидетельство. У него нет доказательств», — успокаиваю себя, наблюдая, как в руках Томаса перекатывается мой мяч. Ептвою! Именной мяч! — Ларс, детка, у тебя столько свободного времени, что хватает впадать в детство? — за спиной у Томаса появляется Пак, шмыгнув рукой в направлении мяча, ловко перехватывает белую сферу, забрасывая себе в сумку. — Пускай побудет у меня, заберешь, когда сдашь свою часть работы. Я так полагаю, список вопросов уже у меня на столе? — не успел я обрадоваться появлению Элис, мысленно благодаря ее за спасение от укоризненного взгляда Томаса и возможного комментария в мою сторону, на мою шею уже приземлился тяжелый груз ответственности. — Нет. — Еще не закончил? Не меняясь в лице, уточняет она. А я готовлюсь провалиться сквозь землю. — Еще не начал. Звук вращающихся лопастей вентилятора неожиданно стал давить на барабанные перепонки. — Прости… — Я не знаю, о чем спрашивать автора и что читатель хочет увидеть в статье. Никаких идей на этот счет, — сокрушительно признался я. Всю ночь я провел в бессознательном забвении, кажется, ни на минуту не сомкнув глаз, лишая свой организм возможности восстановить силы после эмоционально-напряженного дня. Казалось бы, у любого другого человека на моем месте в голове носился целый рой различных мыслей, без сомнения, любой другой неоднократно бы прошелся по вопросам личного характера, до дыр затирая старые воспоминания, стараясь отыскать ответы в них. Любой другой, но только не я. На эти сутки я вовсе лишился такой функции как «самоанализ», казалось, в голове сломались шестеренки, и моя «думалка» перестала работать. Черепная коробка до такой степени опустела, что даже не в силах была тягаться с планетой Марс в конкурсе «Найди разумную жизнь», последняя бесспорно победила бы. — Потрудись объясниться, Ларс. За тобой такого раньше… — … не наблюдалось. Но когда-то все бывает впервые, и со мной это «впервые» настало именно вчера. И продолжилось вплоть до «сейчас». — И в чем, по-твоему, проблема? — вмешался в разговор Томас. Все-таки начальство сверху редко посещало наш отдел, да и вообще любой другой. Джонсону не были присущи принципы корпоративной этики, единственное, чем он ограничивал себя — еженедельные собрания руководителей отделов. Так что по сути, это был первый визит за долгое время из Поднебесной на землю простых смертных. — Боюсь быть непонятым. Нет, ну, а что мне было ему ответить? Что я должен был сказать им всем? Для меня самого оставался загадкой свой профессиональный застой, в моменты, когда необходимо было оградить себя от каких-то мыслей или суждений, я делал это, с головой уходя в работу, но сегодня мне не от чего было себя ограждать! Я не мог объяснить свое состояние. Да и, признаться, особо не пытался. Украдкой бросаю взгляд на исчирканные листы, на которых сейчас точно не разобрать и слова — каждое скрывается за черным слоем ручки. Сам. Штрих за штрихом избавил белый свет от этой несуразицы. Чтобы никто не смел меня упрекнуть в том, что я не пытался. Даже я сам. Но не более… — И все же, мне кажется, моей компетенции хватит, чтобы разобраться в этом вопросе, возможно, я даже смогу помочь Вам, Эванс. Обращение резануло по ушам бритвой. — А мне кажется… — я остановился, не найдя слов для ответа, просто застыл безмолвной куклой за своим рабочим местом. Моим спасением стал Кэсси Форд. Его проницательного взгляда в мою сторону стало достаточно для того, чтобы смело выдвинуть свою теорию: — Ларс просто огорошен. Мы ведь были на той конференции. Да и что уж там сказать, некоторые из нас приложили гораздо больше усилий, чтобы остаться в памяти автора уникальными гостями. Ларс и сам это прекрасно понимает. Мы свидетели его успеха. Но и также свидетели того, что несмотря на полное отсутствие в тот день желания влиться в обстановку и заразиться своим собственным интересом, посостязаться с соперниками, он и палец о палец не ударил. Поэтому заполучив столь ценный, далеко не желанный приз, парень, мягко говоря, всполошен и озадачен. Блондин оставался невозмутим. Начальство тоже. — Если мы так и будем продолжать стоять в дверях и вести непонятную беседу, то и придет она к чему-то непонятному, — Пак первая проследовала в сторону своего кабинета. — Зайдите все, поговорим у меня. Раз уж мы — коллектив, вопрос этот тоже будем решать методом мозгового штурма, гляди, родим стоящую идею. И… — она бросила на нас взгляд полный усталости с нотками отчаяния. — У нас всего один час, встречу перенесли на утро, позже у Кори и Саманты неотложные дела. *** Я впервые чувствовал себя настолько безучастным. Ожидая, что во время мозгового штурма с меня спадет пелена забвения, рухнет в пропасть. Однако, как выразился Томас «через тернии моих страданий лежал путь к успеху остальных». Мои банальные предположения, разносили в пух и прах, а им в противовес вся троица выдавала встречные, безусловно, точно попавшие в цель. — Готово, это точно произведет фурор на читателя, — собирая в кучу маленькие листочки, Пак сложила их в файлик и протянула мне. — Возьми, прочитай, перепиши, осмысли, — настоятельно порекомендовала она и попросила всех оставить их с Джонсоном наедине. Мы так и сделали. *** Каждая уважающая себя звезда в любой из известных мне творческих областей, просто обязана включить в свой небольшой список дозволений опоздания, добавляя своему имиджу необъемлемое чувство востребованности к своей персоне. Ну что же, я могу сказать, Кори с этим справлялся просто виртуозно. «Встреча перенесена на утро», — наверное, в голове каждого слова Пак вертелись без остановки. И когда стрелка на циферблате едва переползла за девять вечера, одновременно с лопающимся терпением нашего коллектива (включая Томаса, что все еще находился здесь) звук, открывающихся створок лифта на этаже, оповестил о том, что долгожданные гости все же удостоят нас своим визитом в текущих сутках. С коронной фразой «прошу прощения за опоздание» в кабинете начальницы появилась Саманта. Брошенные на пьедестал нашей гордости извинения, мгновенно впитались, к всеобщему удивлению смягчая обстановку… Еще с первой нашей встречи безупречный вид девушки произвел на меня неизгладимое впечатление. Безусловно, перед нами была грациозная и породистая лань, женщина, от которой за километр веяло уверенностью в себе и деньгами. Сомнений не было — такие как она обеспечивают себя сами, не нуждаясь в бумажнике своего мужа. Взгляд скользнул на руки Саманты — бархатная и ухоженная кожа не требовала телесного контакта для подтверждения, а красовавшееся на безымянном пальце обручальное кольцо говорило — причины для стараний имелись и труды девушки было кому оценить. — Ничего страшного, у нас как раз были свои дела, — Томас со скоростью присущей птице, слетел со своего места, стремительно приближаясь к девушке и забирая из ее рук сумку, под локоть усадил на свое место. Дела? — Скажите, пожалуйста, Саманта, где Кори и почему я не вижу с вами мистера Грамма? — Рей при исполнении, сегодня в суде рассматривается дело, которое он ведет, все затянулось надолго. Но он про нас не забыл. В моей сумке, — Саманта устремила взгляд на руки Томаса, держащие лакированный чемоданчик, — готовый договор, я думаю, все присутствующие должны ознакомиться с ним, а затем подписать. — А подписывать будут все? — вмешался в разговор Кэсси, явно не желающий оставаться здесь ни минуты. — Да, особое внимание уделите шестому пункту договора, относящемуся к категории «запреты», нарушив его ваша организация заплатит большую неустойку, а также будет засужена и в последствие разорена, — властно подытожила девушка. — Смею напомнить, — вмешалась Пак, не выдержав такого яростного напора со стороны того, кто нуждался в наших услугах, — предложение о сотрудничестве поступило с Вашей стороны, так что прошу не перетягивать одеяло на себя и не делать из нас людей, желающих нажиться на известности автора. Жест — сложенные на груди руки, был знаком всем сотрудникам отдела. Элис еле сдерживала себя. Только взгляд Томаса горел паническим огнем и, если бы не близость к Саманте, он бы одернул Пак за эти слова, сделав замечание. Но такой возможности ему не предоставилось, и начальнику приходилось молча пережевывать происходящее. — Прямо в лоб, — продолжила Саманта. — За это я и люблю сотрудничать с женщинами, они не будут увиливать от темы, когда задета их гордость, да и лицемерие — не их конек. Что же, думаю, мы сработаемся, — блондинка вытащила из сумки нетолстую папку и раздала каждому по экземпляру договора. Никто не остался в стороне, внимательно изучая строчку за строчкой. — Я так полагаю, обо мне уже никто и не вспомнит, особенно когда дело касается пункта контракта, в котором описывается процент вознаграждения за каждый отдельный случай, вступающий в силу при том или ином исходе сценария. Еще в начале фразы все взоры присутствующих были прикованы к фигуре, неожиданно появившейся в дверном проеме, и так делано подпирающей своим плечом дверной косяк. Как долго Он стоял там, наблюдая за нами, никто не знает. — Если хочешь, можешь сам озвучить эту часть? — предложила Саманта, параллельно с остальными изучая контракт. — Избавь меня от языка, на котором говорят юристы, предпочту твой устный пересказ, к тому же… Фигура все говорила и говорила, заставляя меня терять нить повествования. Все, что волновало меня в данный момент — причина, по которой он так странно вырядился. Его образ в зале «Gold paradise» шел в разрез с тем, что было сейчас: плотная короткая (чуть выше колена) мантия*, глубокий капюшон, скрывающий большую часть лица, ноги обтянутые темной джинсой и высокие черные кожаные ботфорты. Что за маскарад? Возможно, мы просидели здесь дольше, чем показалось, и люди за окном уже вовсю готовятся к Хэллоуину? Игнорируя мой удивленный взгляд (хотя почему же мне вообще должны были уделить внимание?), Кори прошел внутрь кабинета, присаживаясь в самом начале прямоугольного стола — прямо напротив Саманты и за два свободных стула от меня. Я перевел взгляд на Пак, наблюдая за ее реакцией — она единственная кто еще не видел Кори вживую, как обмолвился Томас, у них уже состоялась предварительная встреча, во время которой он ездил за личным подтверждением подлинности запроса в «Massworld». На лицах Холлинга и Форда заинтересованность отсутствовала напрочь, их взгляды были устремлены в изучение бумаг, кажется, оба парня и для себя нашли что-то стоящее. — Прошу прощение за мою бестактность, среди вас есть человек, с которым мы еще не знакомы, — Кори привстал, перекинувшись через стол, он протянул ладонь в сторону начальницы, — меня зовут Кори Уаилд, буду рад нашему сотрудничеству. — Элис Пак, взаимно, — для ответного рукопожатия женщине пришлось напрячься — рост не позволял широких жестов. Какое-то время в кабинете была полная тишина, изредка разряжаемая звуком перелистывающихся страниц. Не знаю, было ли это плодом моего воображения или очередной паранойей, но я кожей чувствовал на себе изучающий взгляд со стороны Кори. Каждый раз, когда, собравшись с мыслями, я поднимал голову, в ответ смотря на него, он делал вид, что изучает стены кабинета и его интерьер. Достаточно скудный. И достаточно неинтересный. Но Кори старательно делал вид тонкой творческой натуры, сумевшей в нем что-то найти. Так бы продолжалось больше часа, если бы настойчивый голос начальника не заставил всех отвлечься от своих дел. — Договор составлен очень грамотно, и, несмотря на то, что Рей Грамм является вашим адвокатом, во многих пунктах заключены и для нас положительные моменты. Такая забота и справедливость с вашей стороны подкупает! — Мы все люди, — пожала плечами Саманта. — Наша цель — взаимовыгодное сотрудничество, к тому же, изучая историю вашей компании, без стеснения, искренне могу заявить, что наш тандем принесет обеим сторонам только пользу и возвысит в глазах публики. — Звучит заманчиво. Однако есть еще пара моментов, которые хотелось бы обсудить на этой встрече, чтобы в ближайшее время не отрывать друг друга от дел… — А никого от дел отрывать не понадобится, на ближайшую неделю мы с вами будем тесно сотрудничать, всевозможные проблемы и договоренности с нашей стороны улажены, в графике Кори только выпуск статьи, — взгляд Саманты, наполненный нескрываемой нежностью, был устремлен на Уаилда, что без устали изучал теперь уже навесной потолок. — Когда вы планируете выпустить статью? — Пак не стала ходить вокруг да около, «снимая с языка» вопрос Томаса. — В конце этой недели. — Сегодня вторник. И он почти подошел к концу. Считаете, что пять дней на подготовку и печать — самое то? — вновь вступил в разговор начальник. Вопросительно изогнутая бровь на лице кореянки была краше слов. Неделя? Они с ума сошли? Они хоть знают, какого труда стоит предстоящая работа? — Мы все рассчитали по времени: сегодня и завтра дни, в которые Кори даст… — она на секунду запнулась, переводя взгляд на меня, — мистеру Ларсу интервью, в четверг состоится фотосессия, после нее вновь можно будет внести коррективы в текст, в пятницу будут готовы фотографии на обложку и разворот, два дня на печать и предварительный разогрев публики в Интернете, а к понедельнику готовый журнал украсит собой прилавки. — А наполнение журнала, у нас еще половина работы не сделана, мы не ожидали, что вы так стремительно захотите публиковать… — слова Томаса тонули в уверенности Саманты. — Мы все успеем. И вы тоже. В конечном итоге, это не единственный ваш отдел, если подергать за ниточки в нужных местах, то все справятся даже раньше! На этом все дебаты закончились. Никто из журналистов не счел нужным вмешиваться в этот бесполезный спор. Когда на кону стояли и деньги, и время, и момент неожиданности, что-либо решать бессмысленно, необходимо было действовать. — По поводу интервью, — я выждал время, перед тем как спросить. — Это дело не пяти минут, разве стоит начинать сегодня? — я передал подписанный договор Томасу. — Никто не заставляет начинать прямо сегодня, — отозвалась Саманта, мягко улыбаясь. — Вечернее время, проведенное за чашкой чая или кофе в уютном кафе — лучший повод для знакомства. Беседа завяжется сама собой, к тому же вам необходимо узнать друг друга получше, Вам, Ларс — прочувствовать человека, чья судьба теперь зависит от вашего пера и то, насколько верно вы его поймете, сыграет огромную роль, а Кори в свое время необходимо открыться вам и понять, как многое он сможет доверить. Все-таки не все слова, произнесенные наедине во время интервью, попадают на бумагу. Смысл сказанного Грин был яснее некуда, и я без раздумий с ней согласился. Вот только в воздухе все еще висело очень весомое «но»: я не знал, как себя вести с Кори, и как относится к возникшей ситуации. Ведь то, что крутилось у меня в голове, не было известно окружающим, а, следовательно, мои действия могли поставить их в тупик. Кто мог знать, что я выкину, пойдя на поводу у эмоций? Я сам за себя ответственность не несу! И словно ловя меня на минутном смятении, ко мне обратился Кори, улыбаясь так же легко и непринужденно, как до этого Саманта. — Разве не хочется поскорее прощупать почву для работы? Я целый день думал о том, как пройдет наша встреча, и что я смогу Вам рассказать, отойдя от шаблонных вопросов, которые принято задавать во время знакомства, — из-под купола плотного черного капюшона на меня пристально смотрели карие глаза. Такой встречи лицом к лицу я боялся больше всего, поэтому, повинуясь участившемуся пульсу и мыслям, начинающим отплывать в другую сторону, я быстро произнес: — Что ж, тогда нам следует поторопиться и занять столик в соседнем кафе! * чтобы не было непоняток, мантия все же не из Гарри Поттера — https://pp.vk.me/c633431/v633431736/3354b/5zS0J5Ep-2g.jpg :)