Призрак Хрустального Токио

Рождается месяц — изогнутый коготь Первого в мире дракона. Ночь ненасытна. Небо бездонно. М. и С. Дяченко «Ритуал»

      Кем был он теперь? Призраком между хрустальных стен. Прозрачной тенью былого величия. Не тенью даже — тенью тени, отражением отражения в бесконечных коридоре мутных зеркал. Он шел сквозь стены и не слышал звука собственных шагов.       Длинный коридор оканчивался темным провалом. Когда-то на месте этого провала был широкий балкон выходящий в сад, весной утопавший в розовых цветах. Раньше они завтракали здесь каждое утро…       Раньше… А было ли оно, это раньше?       Призрак тяжело вздохнул, не смея посмотреть на то, что теперь осталось от сада и балкона, и не поднимая головы свернул в следующий коридор. Не заметив, что опять прошел сквозь стену.       Широкая лестница из белого мрамора. В лунном свете, льющемся сквозь разрушенные своды дворца, пыльные ступени казались отлитыми из серебра. Но он не заметил этой призрачной красоты. Возможно, от того, что помнил, какими они были прежде. А, может быть, потому что совсем перестал замечать настоящее, ибо оно приносило ему только боль и сожаление.       Большой мяч прыгает вниз по ступеням, сверкая красными и зелеными полосками. Выбежавшая вслед за ним из коридора маленькая девочка замирает на верхней ступени.       — Ой! , — прижимает ладошки к щекам, неуверенно ступает на ступень ниже. Девочка слишком маленькая, боится упасть на крутой лестнице. А мяч вот-вот укатится от нее, потеряется в просторных коридорах дворца.       Спустившись еще на несколько ступеней, обеими руками держась за перила, девочка останавливается и смотрит вниз. Мяч подпрыгивает на последней ступени и — оказывается в широких сильных ладонях. Девочка смеется и, совсем забыв и о перилах, и собственных страхах, бегом спускается вниз, так быстро, что едва не падает, поскользнувшись на гладком мраморе. Но широкие ладони, выпустив мяч, успевают поймать ее в свои объятья. Мужчина улыбается, бережно прижимая к себе девочку. Большой мяч в красно-зеленую полоску катится прочь, только девочке уже все равно: отец вернулся домой…       Бесплотные ступни не оставляют следов на мраморе. Ладонь скользит по серебру перил не в силах смахнуть пыль. Какой короткой кажется теперь эта лестница…       Новый коридор. Здесь, за кабинетами и конференц-залами, располагались спальни — ныне пустые полуразрушенные комнаты. Призрак закрыл глаза. Сейчас ему казалось, он не может вспомнить тех, кто жил в этих комнатах. Лишь имена, жесты, звонкий смех… Но что-то главное всегда ускользало от него.       Может, в самом деле ничего больше и не было. Только разрушенный дворец, ночь и серебряный месяц, зазубренным клинком терзающий черное небо. А цветные картинки, иногда встающие перед его взором, не больше, чем порождение уставшего разума.       В глубине коридора послышались шаги. Призрак спрятался в темной нише. Он знал, что на этот раз ему не показалось.