***
Призрак замер на пороге. Тяжелая дверь покачивалась на единственной петле. Не она мешала ему пройти, что-то другое… Темная тень мелькнула в щели между створок. Он здесь. Снова. Больше всего на свете призраку захотелось убежать прочь, но он не сделал ни шага. Хрупкая фигурка стоит против света. Восходящее солнце слепит глаза, но он смотрит, не в силах отвести взгляд от горящих золотом длинных волос. Девушка улыбается. Шаг навстречу — и он сможет заключить ее в объятья и заглянуть в лицо, но… Стоит, не веря, что будут еще тысячелетия впереди, чтобы насмотреться, чтобы привыкнуть, чтобы считать правильным и неизменным это — она рядом. Девушка прижимает к груди букетик из белых и нежно-розовых цветов, платье у нее узкое и длинное, до самой земли. Осторожно приподнимая подол, она делает маленький шаг навстречу… И с непривычки, конечно, спотыкается, едва не падает, но, неловко взмахнув руками, удерживает равновесие. Поднимает глаза, смеется. Все еще девчонка, беззаботная, жизнерадостная девчонка. Шаг навстречу — так легко поймать за тонкую талию, прижать к себе: — Ну здравствуй, Круглолицая. Движение за спиной. Не нужно оглядываться. чтобы понять — кто: — Добрый вечер, Ваше Величество. Призрак замер, борясь с желанием снова спрятаться в какой-нибудь темной нише. — Она все так же прекрасна, не находите? — тихо спросил насмешливый голос. Тонкая ладонь заскользила по поверхности саркофага, — когда-нибудь… Когда-нибудь, Ваше Величество, я разрушу эти чары, Вы уж мне поверьте, и тогда… — голос дрогнул, в нем ясно слышалось нетерпение. На языке так и вертелся вопрос: и что тогда? — но почему-то он не спросил. Наверное, испугался. Призрак превозмогая себя, сделал один маленький шажок в сторону. Теперь спина говорившего не закрывала от него спящую под странным хрустальным колпаком женщину. — Вы ведь помните, КТО она? — серый капюшон зашуршал, показывая, что его хозяин повернул голову, чтобы лучше расслышать ответ. Призрак молчал. Он видел свое отражение в блестящих гранях хрусталя. Прозрачная тень, выцветшая и полинявшая, словно застиранная тряпка. Что эта тень может помнить о том величии и красоте, которые дарила жизнь тому, кем он когда-то был?.. Женщина улыбалась во сне. Едва заметно, только уголками губ, но удивительно тепло и спокойно. Знакомая, ни с чем не сравнимая улыбка… Тени прошлого заскользили за спиной. Он знал, стоит им коснуться его плеч — придет воспоминание, а вместе с ним боль. Нет, он больше не мог терпеть боль, теперь он боялся ее. Серая накидка вновь зашуршала — одетый в нее сделал несколько шагов вокруг саркофага. Видя замешательство призрака, он улыбнулся. Вернее, можно было предполагать, что он улыбается, по изменившейся интонации в голосе, так как тяжелая ткань капюшона полностью скрывала лицо. — Что же, Ваше Величество, Вы совсем ничего не помните? А-я-яй! Насмешка. прозвучавшая в этих словах и многократно усиленная сводами пустого зала, отчего-то задела его. Призрак вскинул голову и на секунду замер в незавершенном порыве: он еще не знал, что собирается сделать. Сквозь темноту капюшона он увидел, как блестят глаза. Неестественно круглые, как две медные монетки, они горели желтым огнем, словно хотели насквозь прожечь и так бесплотное тело призрака: — И МЕНЯ ты тоже забыл?! — хрипло спросил голос. Призрак отчаянно замотал головой. Он попытался крикнуть, но понял, что это уже бесполезно и глупо…***
Вот он корчится на полу под грузом собственных воспоминаний. Вот он плачет как ребенок, точнее хотел бы расплакаться, если бы мог, стоя на коленях перед хрустальным гробом своей возлюбленной. Вот он, раздавленный, убитый, но еще не умерший до конца. Вот он, не самый главный его враг, не самый достойный из противников, не слишком-то навредивший и доказавший, что чего-то стоит, ему, нынешнему повелителю этого мира. «Почти повелителю», — мысленно поправил он себя, глядя мимо призрака в пустой коридор, туда, где сквозь провалы в потолке лился во тьму золотисто-белый лунный свет. Это было забавно, вновь и вновь вызывать к жизни в израненном, уставшем разуме воспоминания о том дне, о битве, в которой пал Хрустальный Токио. Разбился, словно и в самом деле был создан из тонкого хрусталя. Странное удовольствие — пинать беспомощного щенка, но все-таки это удовольствие… Страшный скрежещущий звук разлетелся по темным коридорам разрушенного дворца. И вторили ему туманные клочья серой мглы и пепел, поднятый ветром: «Смейся, победитель!»