***
— Надеюсь, он надолго меня не задержит, — переживал парень, посматривая на наручные часы и широко шагая вверх, пропуская то по одной, то по две ступеньки. Благо его длинные ноги позволяли ему это делать. Дойдя до нужного этажа, Чан протяжно выдохнул. Встал возле большого зеркала в конце маленького коридора и принялся рассматривать себя, ведь как-никак его ждет встреча с директором школы, а значит, нужно показать себя в лучшем виде. Напротив зеркала было открыто окно, из которого дул приятный прохладный ветер, освежая душное помещение, не давая свариться прямо здесь и сейчас. Стряхнув с себя все возможные пылинки и поправив волосы, Чан уверенно шагнул к двери на которой висела табличка: «Директор школы Ву Ифань» Чан уже собирался постучаться, но внезапный крик из кабинета, заставил его убрать руку от двери. Парень остался стоять на месте, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из комнаты за закрытой дверью. Там кого-то режут? Дьявол Ву издевается над учениками? Чанёль заглянул в прощелину между дверью и косяком и ужаснулся, ноги окаменели, а рот открылся в немом охе, глаза предательски вылупились, рассматривая до мелких деталей происходящее в кабинете директора. Нет, это был не крик на помощь и никого не резали на куски, это был визг от приятной боли в результате специфичного действия. На столе директора, раздвинув ноги, на спине лежал, какой-то обнажённый парень, именно ПАРЕНЬ! Чан вертелся, протирал глаза, щурился, но это точно был человек мужского пола, потому что возбужденный член между ног было трудно не заметить. Значит, директор – гей? Чанёль усмехнулся этому, он до сих пор не верил в происходящее – это был абсурд. Ифань постоянно засматривался на женщин, несколько раз пытался запикапить школьную медсестру и других школьных коллег женского пола, даже был слух, что он ходил на свидание с Хао. Неужели это все был дешевый обман, показуха, чтобы спрятаться от правильного социума? Было видно все: худощавое, слегка накаченное бледное тело, сочившуюся от поступающей естественной смазки алую головку члена, длинные ноги, даже пошлую дорожку из волос на животе, но только не личико парня. Как Пак не крутился возле двери, лица незнакомца так и не удалось рассмотреть. Парень был совершенно голым, рот у него замотан какой-то темной тряпкой, а руки за головой, их тоже не было видно, как и половину лица парня. Но скорее всего они были связаны, на теле – множество засосов и даже укусов, из которых сочилась совсем еще свежая кровь. Парень выгибался лежа на спине от игрушки у себя в анусе, Ву же был одет, как всегда, в дорогой шикарный костюм. Он сидел напротив парня, ему открывался прекрасный вид, чтобы рассмотреть узкое, сжимающееся колечко мышц, которое послушно поддавалось на вибрирующие движения внутри. Ифань хитро улыбался, наблюдая за движениями парня. Чанёль сглотнул, тело его не слушалось, нужно было скорее бежать вымаливать прощение у Бэка, но ноги как приросли и он не мог отойти от этой чертовой двери! Парню повезло, что в этом отделе находится только кабинет директора, поэтому сюда редко кто мог пожаловать. Но сердце все равно бушевало, создавая неукротимые волны внутри, и как казалось Чану – уж слишком громкие они были, что каждый раз отдавались эхом в его больной голове. Пак все время оглядывался по сторонам, боясь, что кто-то его поймает с поличным. Но разве он в чем-то виноват? Единственное в чем он виновен – он сейчас стоит здесь и пялится на игры двух гомосексуалистов вместо того, чтобы бежать к Бэкки сломя голову. Хоть Чан и подглядывал за такими непристойностями, но интерес узнать, кто же тот парень, который удовлетворяет директора школы, был выше всяких правил и принципов. Ифань стал медленно подходить к парню, развратно снимая с себя одежду, бросая ее на пол. Тело у Ву было что надо, даже в свои двадцать восемь лет – заметил Чан. Оставшись в одних боксерах, директор нагло набросился на парня: принялся осыпать нежными поцелуями тело, начав с ног, а затем медленно добираясь до знатно стоявшего члена. Он осторожно начал круговыми движениями ласкать языком, пульсирующую головку парня, обхватив одной рукой основание члена, а второй легонько поглаживал сосок парня, нежно пощипывая его. Незнакомец бесстыдно изгибался от ощущений, прикусывая тряпку во рту, он безвольно поддался вперед к теплому ротику, так приятно ласкающему его плоть. Крис же послушно взял член глубже, начав ускорять темп, и уже чуть ли не прыгал своей грязной глоткой на члене парня. Чанёль смахивал пот со лба, наблюдая за происходящим, но тут и его тело начало предательски возбуждаться... — Блять, — прошипел Чан, заметив у себя стояк. Но быстро прикрыл рот ладошкой, вспомнив, что он в пару метрах от причины своего позора. Они-то получат разрядку, а он будет стоять как пингвин, кое-как передвигаясь, притом ощущая тянущую боль в паховой области. Чанёль решил, наплевать на них и поскорее рванул в ближайшую уборную, снимать такое сейчас ненужное ему напряжение. Повернув кран с холодной водой на полную, Чан начал дико умываться, смывая с себя недавнюю грязную сцену, которая еще крутилась перед глазами. Подняв голову, Чан взглянул на свое отражение в мутном зеркале. — Какой же ты дебил, Пак Чанёль! — закричал басом парень, ударив по своему отражению в зеркале. Видеть свое лицо Паку было сейчас противно и мерзко, хотелось со всего размаху врезать этому Пак Чанёлю, чтобы и впредь его больше не видеть. Закончив процедуры в уборной, Чанёлю все-таки удалось укротить свой половой орган и привести его в пассивное состояние. Вышел он из туалета не в очень хорошем распоряжении духа – а то и понятно. И Чан поклялся, что узнает, кто тот грешник, который так по обыденному игрался с розовым фаллоимитатором на столе Ву Ифаня и заставил Чанёля встрепенуться и отжаться несколько раз на грязном холодном кафельном полу в общественном туалете.***
Наконец-то выйдя из душного помещения, наполненного множествами страдающих подростков и удручающих лиц старших, Чан вдохнул полной грудью свежий летний воздух свободы, улыбнулся заходящему ярко-красному солнцу и направился к дому Бэкхёна. Почему-то в тот момент на душе расцвели пестрые цветы, и все неожиданно стало в нежно-розовых тонах, может, из-за цветастых облаков, круживших над Чаном? Но именно в этот момент Чан понял, что все не так плохо – видимо, прекрасная погода заразила и Чанёля. Парень шел, напевая себе под нос любимую песню Бэкхёна. Её же он исполнил на двенадцати струнной гитаре в день его шестнадцатилетия. Вспомнил, как Бэк тогда сиял от счастья, подпевая Чану, и как мило улыбался, вглядываясь в игру на гитаре, внимательно следя за каждым движением Пака. Множество приятных воспоминаний налетели на Чанёля, вцепляясь в самое сердце, заживляя его рану, даря надежду на былые чувства, возможно, еще оставшиеся в сердце Бэкхёни. Уже смеркалось, дом Бёна находился достаточно далеко, но Чан решил не заморачиваться на транспорт, а лучше пройтись по летнему городу, привести мысли в порядок и настроиться на нужную волну. Проходя уже третий магазин с цветами, парень остановился и обиженно нахмурил брови, подняв глаза на витрину. Чану безумно хотелось купить цветов для Бэкки, сделать ему приятно. Так обычно делают парни, когда провинились перед своими девушками. Пьяные вваливаются домой к своей возлюбленной, еле стоя на ногах выговаривают то смутное: «Я люблю тебя». Протягивают милый букет с розами, а после этого утопают в объятьях любимой девушки. Но так же ли будет у них? Да и Бэк не девушка. Покрутившись несколько минут возле магазина, Чанёль все-таки решился переступить порог цветочного магазина. И тут же утонул от разнообразия запахов: ромашки, гвоздики, лилий, пионы, астры, розы – множество цветов раскрылись перед Чаном, даже несколько совершенно незнакомых. Какие же подойдут Бэкхёну? — Выбрали что-нибудь? — покосилась на него женщина, вставая с места. — Хм... — Чан задумался, почесав затылок, глаза разбегались от такого разнообразия цветов. — Можно синие васильки, — приложив палец к губам, кивнул парень, вглядываясь в смотревшие на него цветы. Васильки напомнили ему о тех временах, когда Бэк лежал в больнице из-за травмы ноги. Была холодная зима, но, несмотря на это, парню удавалось найти какие-то лазейки и добыть те самые любимые цветы Бёна. На что Бэк мило расплывался в улыбке и еще долго благодарил Чанёля за приятный аромат лета и за живые краски в его блеклой скупой палате. — Вы, наверное, для своей любимой покупаете цветочки? — улыбнувшись, поинтересовалась продавщица, перебирая цветы. — Любимые цветы многое могут сказать о человеке. Так допустим те же васильки, — составляя букет, осведомляла флорист. — Говорят о скрытом человеке, закрытом и холодном, но очень нежном и добром. Часто он ставит чужие желания превыше своих. Прижимайте ее ближе к себе, даже если она будет выкручиваться, просто подарите ей такую любовь, о которой она даже не мечтала, и тогда она откроет вам свое сердце. — А разве это не принуждение? — заметил Пак. — Ха, принуждение тут лишь с противоположной стороны, принуждение отказаться от своих чувств. Но вы должны показать, что чувство любви – это прекрасное чувство, накрытое нежно-розовой пеленой, которое погрузит в счастливую сказку, и вы захотите остаться там навсегда… — Женщина еще долго что-то рассказывала, при этом слегка улыбалась, вглядываясь в окно напротив, как будто кого-то ожидая...***
Заплатив нужную сумму и попрощавшись, Чанёль широко улыбаясь, вышел из магазина, крепко прижимая букет с цветами к груди. Солнце уже село, вылезла едва видимая луна, а в воздухе парил приятный аромат пробуждения сумраков. Ёль устремился к нужной улице, ловя на себе оценивающие взгляды прохожих, которые спешили домой к родным после тяжелого трудового дня. На улице горели миражные фонари, освещая ярким светом тусклые улицы, в воздухе чувствовался приятный аромат цветущих вишен и неподалеку растопившейся бани – по телу побежали мурашки. Чан ускорил темп: он бежал не оглядываясь, почувствовав как будто вот-вот упустит его. Остановившись в пару метрах от дома парня, Чанёль оглянулся вокруг, а после заострил взгляд на яркой видневшейся в небе луне, как будто надеясь на ее одобрение, и уже принялся ступать на чужую, такую, как казалось Паку, страшную землю. Но из неоткуда в нескольких метрах напротив Чана появился маленький худой мальчик, одетый в слишком великую для него куртку и большой намотанный вокруг шее шарф. Ёль опешил. Неужели, он и правда заболел? Бэкхёни нес два больших пакета с едой, покачиваясь в сторону волн ветра. Он шёл смотря себе под ноги, находясь в своем мире, игнорируя события вокруг. Вдруг сильная волна ветра, пошатнула парня, Бён еле заметно споткнулся, покосившись на непонятно откуда вылезший камень. Он выглядел особенно милым и хрупким, что Чану захотелось как можно скорее забрать эти тяжелые пакеты и закрыть парня от несносного ветра, уткнувшись в его макушку, и снова ощутить тот приятный аромат сладкой вишни. Но внезапно Бэк поднял голову, заметив Пака. Он тут же побледнел, остановился как вкопанный, расширив глаза. Втянул голову в плечи, тем самым закутываясь в пестрый шарф чуть ли не с головой, пытаясь скрыться от изучающих темных глаз напротив. М-да, видимо он никак не ожидал сегодня встретиться с Чанёлем. Пак хотел подойти к парню, но Бэк выглядел таким испуганным. Как будто прямо сейчас рванет с места, оставив эти чертовы пакеты и побежит, сверкая пятками, к ближайшему оживленному месту, подальше от Пак Чанёля. Ну уж нет, Пак хотел лишь спокойно поговорить, а никак не спугнуть парня. Чанёль решил нарушить молчание, выкрикнув то самое, ну или почти, то самое: — Прости! — крикнул младший, пытаясь заглянуть в глаза Бэка, которые были чуть видны за ярким шарфом. Его крик отдался эхом по безлюдной улице, потревожив лишь местных птичек, которые разлетелись в ту же секунду, издав вопли недовольства. Бэкхён все так же стоял неподвижно, сминая громадные пакеты в своих крошечных руках. Простояв так еще некоторое время, Чанёль всё-таки решился сделать шаг навстречу к испугавшемуся сжавшемуся комочку посреди тротуара. Не сводя глаз с парня, Пак аккуратно ступил маленьким шажком вперед, но Бэкхён резко дёрнулся, рванув к воротам своего дома. Тем самым давая понять, что он не собирается иметь никакое дело с Чанёлем-извращенцем, недавно надругавшимся над ним, и всячески хочет избежать этой неприятной для него встречи. Но Пак успевает перехватить парня, обхватывая его со спины и зажимая в своих крепких объятьях. — Прошу, прости, прошу, прости… — безостановочно повторял Пак, дыша в макушку хёна. Бэк захныкал, пряча свои всхлипы за огромным шарфом, но это едва помогало спрятаться от больших ушей Пак Чанёля. Пак был слишком близко, чтобы не услышать печальные последствия своих недавних действий. В этот момент Пак чувствовал, как парень дрожит, как он боится его, чувствовал бешено бившееся сердце, которое так и хотело вырваться из грудной клетки своего владельца. Чанёль нахмурился, разворачивая парня к себе, от этого Бён еще больше начал рыдать, срываясь на крик и выкручиваясь из сильной хватки парня. Но все безуспешно. Чан только сильнее прижал хёна к себе, обхватил своими большими теплыми руками его маленькое личико, повернув на себя, вытирая холодные слезы с щек. В процессе парень рассматривал лицо Бэкхёна: у него были опухшие, красные глаза, искусанные темно-бордовые губы, от которых почти ничего не осталось, и большие синяки под глазами, по которым можно было прочитать вчерашнюю, до боли мучительную, бессонную ночь парня. Пак не хотел это видеть. Также он не хотел верить, что эти страдания, которые так покалечили парня, доставил именно он. Все это из-за него, из-за того случая в кладовке. Да что там такого особенного произошло?! Чан злился на себя, скрипя зубами и сдавливая до побеления костяшек куртку парня. Он никогда не причинял боль Бэкхёни, он всегда его поддерживал, заботился. Он же такой маленький, ранимый, милый… Кто его может обидеть? — Я купил тебе цветы, — тихо сказал Пак, все также вглядываясь в глаза Бёна, уже ослабляя хватку. — Это твои любимые, помнишь? — закусив губу, поинтересовался парень, ожидая хотя бы взгляда от старшего. Они стояли так минут пять, но Бэк все также молчал, хотя уже отбросил свои бесполезные попытки вырваться, он лишь изредка всхлипывал, зарываясь все глубже в уже мокрый шарф. — Ну же, скажи хоть что-нибудь, Бэкхёни, — от безвыходного положения застонал парень, откидывая голову назад. Но Бэк все также продолжал играть в молчанку, лишь иногда хлопая ресницами. — Хотя бы посмотри на меня, — с долей обиды проговорил сквозь зубы Пак. — ЭЙ! Пока ты не ответишь, я тебя не отпущу! — объявил парень, сжимая сильнее куртку парня. — Бэкхён, ответь мне, прошу! ОТВЕТЬ ЖЕ!!! — под конец Пак не выдержал и заорал на всю улицу, выпучив свои глазища. И начал трясти парня за плечи, чуть ли не поднимая его. От этого у Бэка выпали пакеты из рук, и парень задрожал, зажмурив глаза. — Ты так ненавидишь меня? Что мне сделать, чтобы ты простил?! ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ?! — Пак был в гневе, эмоции взяли вверх над разумом, а слезы сами полились ручьем из глаз. Бэкхён разомкнул глаза, подняв свой взор на ноющего Пака, который никак не мог совладать со своими эмоциями и чувствами, бушевавшими внутри. Хён тут же смутился, от такой близости, отводя свой взгляд в сторону. Перед глазами вновь начали всплывать те интимные события, когда ориентация Чанёля раскрылась. Бэк понимал, что Чану все это время тоже было больно и плохо. Но он был уж слишком настырным и никак не хотел вступать в диалог с ним, чтобы лишний раз не давать надежду на их совместное будущее. Бён еще тогда понял, когда лежал в темной, холодной кладовке без штанов, когда по телу пробегала приятная волна наслаждения, смешавшаяся с ненавистью к себе. Он понял, что нужно держаться от Пак Чанёля как можно дальше, чтобы не усугублять сложившиеся необычные отношения между ними. Было трудно смериться с тем, что Чанёль – гей, его лучший друг, которого он знал со средней школы. Все это сильно мотало нервы, отчего слезы не переставали литься весь день. Лишь только под раннее утро Бэку удалось уснуть и выключить свой неподвластный мозг, который все это время не переставал напряженно работать от переполняющей его со всех краев информации, напрочь отказываясь выключаться. Погрузившись в безмятежное царство Морфея, он наконец-то смог расслабиться, перестать испытывать все те странные чувства, терзавшие его весь день. И забыть о боли, весь день неугасающей в его душе. Бэкхён со вчерашнего дня все обдумывал, взвешивал все за и против, он не верил до последнего, пытался оправдать Пака. Но все было слишком очевидно, было слишком много доказательств. Пак Чанёль – гей, который влюблен в лучшего друга. — Просто не подходи ко мне. Забудь меня, — пытался говорить с уверенностью Бён, но его голос все равно слышимо дрожал. Холодный ветер сильно опалил лица обоих, смахнув их слезы жесткой пощечиной. — НЕТ! НИКОГДА! — запротестовал Пак. Бэк начал выкручиваться из хватки Чана, но все бесполезно, парень слишком сильно его держал. Он вцепился в него бешеной хваткой, отказываясь всецело выпускать хёна. — У меня останутся синяки, отпусти! — Мне все равно! Пока ты не простишь, я не отпущу тебя! — Я ненавижу тебя, Пак Чанёль! — Бэк всячески бился в объятьях друга, терзая себя и причиняя боль Паку. — А я люблю тебя, — еле слышно выдал Чан, прижав Бэкхёна рукой к груди, а сам положил свою голову набок, уткнувшись в его макушку. — Идиот, ненавижу, ненавижу! — последнее слово Бэк выкрикнул на выдохе и ослабел, повалившись на грудь парня, начав несдержанно навзрыд рыдать. Бён хотел казаться равнодушным, но ему это никак не удавалось. Эмоции переполняли его со вчерашнего дня, а сейчас тот пузырь, что их пытался сдерживать, окончательно лопнул, давая им полную власть. Он не хотел отпускать Пака, он хотел, чтобы все вернулось на круги своя. Он хотел снова, так же как раньше любить Чанёля, но что-то уже было не то, чувства были не те... Несколько минут Бён просто плакал, иногда постукивая Ёля по груди сжавшимися в кулак руками. А Чанёль знал, что надо просто подождать, надо дать выплеснуть всю боль наружу. Чтобы ему стало легче, чтобы он смог снова принять его. — Хорошо, — процедил сквозь зубы хён, шмыгая красным носом. — Я дам тебе шанс, но… Мы забудем все, что было вчера… и никогда больше не поднимем эту тему. Я сделаю вид, как будто ничего не было… и оставь свои гомофобские признания при себе, слышать такое противно! — закончив, Бэк неожиданно пнул Чана в колено, застав тем самым Чан врасплох. Он обомлел, потеряв координацию, сразу же ослабив хватку рук, давая ему полную свободу действий. Бён воспользовался моментом и выскользнул из объятий парня, быстро скрывшись за большими воротами трехэтажного дома.***
Пак стоял в ступоре еще некоторое время, а сколько именно? Он и сам не знал, время просто остановилось, поделившись на до и после. Бэкхён не просто простил, он окончательно разорвал ту последнюю ниточку, что еще жила в сердцах обоих, дав понять Паку, что они больше никто друг другу. Дал шанс? Смешно и грустно одновременно. Пак прекрасно знал Бэка, и если он так ответил на все его попытки вернуть дружбу, то прощай шестилетняя дружба и какая-никакая любовь. Сказать, что Пак упал на самое дно, что его жизнь теперь не имеет смысла, ничего не сказать. Да он мог еще побороться, но сил уже не было, он слишком слаб, все свои силы потратив на последнее сражение. Но он не думал, что оно так сильно ранит, забрав с собой так много. Мозг уже не мог переварить ту информацию, что замаскированно выдал разгневанный Бэк. Просто не воспринимал, отказывался понимать, верить в это. Наконец придя в себя, Пак яро смахнул слезы, поёжился от холода ночной улицы. И уже принялся разворачиваться, но букет, что он до сих пор держал в руках, вновь напомнил ему он недавних событиях. — Ненавижу, — прорычал парень, швырнув букет васильков в сторону. «Ненароком Чан заметил в темном окне на третьем этаже дома Бена блеснувший силуэт человека, тут же быстро исчезнувший. Показалось?» — подумал Чанёль, почесав до сих пор гудевший затылок. Парень шагнул широким шагом на дорогу, продолжая двигаться уже посереди улицы, забив на возможные машины, которые могли выскочить из густого мрака потускневших улиц. В данный момент Чанёля ничего не волновало, ему было пофиг на все и на себя в том числе. Он не спеша направился к ближайшей остановке, достав из кармана брюк синюю упаковку сигарет, видимо, подброшенных Дио. До неоднократно так делал, потому что учитель частенько осматривал его, рыскал по карманам в поисках сигарет, из-за которых в смоге был весь мужской туалет. А к кому идти, если не к Кёнсу, которого уже несколько раз ловили на подобном? Раскрывая еще совсем свежую пачку сигарет, Пак тяжело выдохнув, вспомнил сегодняшнего Су, который бешено орал на него, переживая за друга. И не напрасно. Чан еще раз проверил ушиб, кивая себе, что заслужил. Закурил длинную сигарету, кашляя от непривычного для него дыма. Но это все равно как-никак, но помогло немного расслабиться, разомлевая истощенные за сегодняшний день нервы.