Русская дружба

Утро началось внезапно. Нет, не со звонка будильника, как это обычно принято. И даже не с громкого крика мамы. Утро началось с ледяной воды на моем лице. Не очень приятно, скажу честно. И самое главное, виновник этого ужаснейшего происшествия сидит рядом и улыбается. Во все тридцать два зуба. Так и хочется выбить их, зараза. А глаза-то блестят, явно настроение поднялось из-за последней пакости. Хотел уж было кинуть чем потяжелей в эту головку, но как увидел эти ореховые глаза, пожалел. Эх, знал ведь, что ночёвка с лучшим другом в последний день каникул ничем хорошим не закончится. С этим только и жди беды. Я его уже лет двенадцать знаю, с садика знакомы. Женя всегда находил неприятности на свою задницу. Часто неприятности в моем лице. Шутки у него смешные, конечно, но ой бедовые… Вот как брякнет что: то соль с сахаром местами поменяет, то мой номер телефона даст прыщавой однокласснице, то с волосами что-то сделает. Мне, кстати. Сегодня, вон, воду с утреца вылил. С ним только беды и жди. — Ну, долго на меня мечтающим взглядом смотреть будем, русалочка? — Не, ну вы посмотрите, он еще и издевается. Да чтоб ты физичке пригляделся, зараза! — На тебя я готов смотреть вечно, водяной мой, — Сам начал, пусть теперь и выкручивается. — Саааш, мы в школу так опоздаем. Я конечно все понимаю, но… Не буди лихо, пока оно тихо, как говорится. Давай классную злить не будем. Ты это, иди сушись, я пока переоденусь. — Сказал Женя и направился к двери. Нет, ну нормально вообще? То есть это я еще и виноватый остался? В суд на таких подавать надо! Я жертва. Точка. Меня тут водой облили, у меня, может быть, стресс. А этот наглющий тип еще и возмущается! Наскоро посушившись и переодевшись, я вышел на кухню, где на стуле во главе стола вальяжно восседал Евгений. — Не прошло и года… Ой, подожди, как раз таки год и прошел. Ты чего так долго? — спросило это чудо с растрепанными шоколадными волосами. Ну как будто сам не знает. — Волосы сушил. — Буркнул я. — Ааа, ну да, твои-то космы только час и сушить. Ну, да. Волосы у меня были не длинные, едва доходили до шеи. А вот у Жени пряди закрывали весь затылок и уши, иногда падая на глаза. На самом деле, мы были довольно похожи: карие глаза, темные волосы, небольшой рост. Только вот у Жени внешность была мм.. теплее и мягче, что ли. У него были мягкие шоколадные волосы и ореховые глаза, в то время как у меня глаза были карие, как ... Ну не знаю я, коричневые они. Пожалуй, нахальщика можно было считать красивым. Ну, во всяком случае, девчонки липли. Внешность вкупе с природным обаянием и харизмой делали свое дело. — Заткнись и лучше скажи, что есть будем? — обращая внимание на более важные и существенные вещи, продолжил диалог. — Мама ушла рано, но я надеюсь, в холодильнике есть хоть что-нибудь. Молча мы начали искать жизненно важные вещи. Еда это святое. Тут шутить нельзя, особенно во времена школы. Умрешь либо с голоду, либо от еды в столовой. Поэтому единственный выход остаться в мире живых — поесть дома. Перекусив бутербродами, мы подхватили портфели и направились в пристанище Сатаны. В школу, то есть. Сразу на входе нас обрадовали «приятной» новостью — первым стояла физика. Шикарно. А день-то все лучше и лучше. Если вечерком на нас упадет ядерная бомба или наступит апокалипсис, я не удивлюсь. В классе обстановка была мрачная. Даже наши главные «красотки» Лиза и Даша сегодня оделись в бледно-розовое, что по их меркам было верхом мрачности. В остальном все как всегда: половина класса а-ля «труп обыкновенный», вторая часть шутит, правда черным юмором. Но главное — смешно. Всегда поражало, как в одном классе может быть так много Петросянов. С приходом учителя хорошее настроение улетучилось даже у самой жизнерадостной части класса. — Итак, это последняя четверть этого учебного года. У вас еще есть шанс исправить свою годовую… — начала монотонно рассказывать физичка.

***

И вот стою я доски. Стою и понимаю, что не знаю нихрена. Вот учился математике десять лет, а знаю только таблицу умножения. Приплыли. — Пс, пс. — И голос такой, знакомый до боли, — там формула. Скобки не трогай. Угу, да, и сокращай. — все шепотом говорит, Штирлиц недоделанный. — Милинов! Не вы у доски! — Ой попал Женя, попал… Математичка не зверь, нет, она хуже. Тираннозавр. Вот точно. — Я понимаю, что у вас хорошие оценки, дайте ответить этому... двоечнику. — Гм, да, именно «двоечнику», ага. — А вы, Симилин, вообще ничего сами не можете?! Я как вас в одиннадцатый класс переводить буду? И тишина такая. Ну да, обычно-то весь класс разговаривает и ржет, а тут все приутихли. На рожон лезть не хотят. — Я с кем говорю?! Все, мне это надоело. Дневни… Хотя, в них уже все равно никто не заглядывает. К классному руководителю. Она найдет вам применение. Ох, знал бы я что будет… В классе нас ждала злая учительница. Злая она была, ибо до нас у нее уже побывали одноклассники, так же эффектно выставленные с русского. И вот мы уже минут пятнадцать слушали о том, какие мы плохие. — Надоели! Можно хоть одну неделю без происшествий? Я с вами все нервы растеряла! — Ага, еще молодость, лучшие годы и дальше по списку. — Сейчас берете пакеты и перчатки и идете на уборку территории. Быстро. Мы поняли, что возмущаться здесь бессмысленно и направились за инвентарем. Эх, а ведь все нормально… — Влипли. — Прервал мои рассуждения Женя, когда мы уже шагали к выходу из школы. — Ну почему они нас так невзлюбили? Мысленно перебрал все наши с ним истории в школе. Ага, вот мы на первое апреля подарили классной коробку конфет. Правда, вместо конфет там был пластилин в шоколаде. Ну и что? Так, вот мы выкидываем из окна тетради с контрольными работами по истории с криками «За свободу!». Ну вот чего они все приелись? — Ох, не знаю. Печально осмотрев выделенный нам участок земли, я проклял школу и все, на чем она стоит. Почему нам достался задний двор? Здесь вечно ошиваются алкаши. Не те, которые со стажем, а наши семиклассники. — Гм… Повезло, ничего не скажешь. — Видимо, у нас с Женей одни мозги на двоих, раз подумали об одном и том же. — Ладно, раньше сядем — раньше выйдем. Погнали. Вот так продуктивно прошли полчаса. Я бы, наверное, был не так зол, если бы нас отпросили с кого-нибудь урока. Но нет. Алгебра была последним уроком на сегодня, поэтому мы уже выслушали подколы и издевки класса, который сейчас вовсю отдыхал дома. Я как-то неосторожно взял поломанную бутылку, и острие обломка впилось в ладонь. Руку пронзила резкая боль и по кисти начал стекать красный ручеек. — Ты чего вст… Ты что, порезался?! — Нет, краской руку разрисовал. Будто сам не видит. — Сашаааа — И взгляд такой страдальческий. — Сашаааа. Ну как так? Тут ведь всякое подцепить можно. — Ага, вот об этом я не подумал. — Пошли. И Женя уверенно взял меня за здоровую руку. Странно… В месте соприкосновения по коже пробежали маленькие электрические разряды. Приятно… Стоп. Что это за фигня? Какое приятно? Почему у меня такое ощущение? Почему мне не хочется отпускать его руку? — Ээ. Жень, почему мы идем в другую сторону? Почему мы идем на выход из школы? — Саш, ну подумай. Врачиха сто процентов в столовке, а ради тебя одна от туда не выйдет. Домой сходить будет быстрее, тем более, что мы убрали почти все. Разумно. Наша врачиха все время обитала в столовке, и поймать ее на перемене было просто нереально. И вот, спустя пять минут мы с Женей стояли в коридоре его квартиры. Не снимая обувь и верхнюю одежду (благо, на улице было тепло и я был лишь в кофте) мы прошли на кухню. Женя усадил меня на стул, а сам принялся возится у шкафов. — Руку дай. Я протянул ему свою руку. — Не эту. С раной дай. Ааа, ну так бы и говорил. Молча протянул ему другую руку. Он взял ее аккуратно, словно боясь сделать больно, и потянул за собой к раковине. Тщательно, но бережно промыл и снова поманил за собой. Опять усадил на стул и, взяв все необходимое, начал обрабатывать рану. Не сказать, что было больно, но определенно неприятно. Еще раз проведя ваткой, вымазанной в йоде, Женя наконец-то успокоился. — Вот и все. Держи, заслужил. — И, открыв мой рот, сунул туда непонятно откуда взявшуюся конфетку. — Ты это… поаккуратней, что ли. Мы смотрели друг другу в глаза. Не отрываясь. А его рука, которая все еще была около моего рта, легла на скулу и почти невесомо, почти не касаясь, провела дорожку до рта. Вторая рука легла на мой затылок, его пальцы зарылись в мои волосы. Секунда — и я притянут ближе, между нами всего пара миллиметров. Мой мозг отключился. Такое маленькое расстояние, такое пьянящее… Не осознавая, что происходит, я прижался к его рту своими губами. Мгновение — и все границы смыты. Он ответил. Ответил на мой поцелуй. Властные, страстные губы разомкнули мои, все еще шокированные. Его язык проник внутрь и сплелся с моим. И я забыл. Забыл обо всем. Забыл о том, что я парень и он как бы тоже. Забыл о том, что мы как бы лучшие друзья. Я и он. Сейчас есть только мы. Поцелуй, такой странный и желанный, прервался лишь тогда, когда мы начали задыхаться. Я смотрю на Женю, моего Женю, моего лучшего друга. У него сверкающие глаза, взъерошенные волосы и красные от поцелуя губы. — Я... Я… мы. — Я не знаю что сказать, а сказать что-то нужно. — Мы друзья. Лучшие друзья. — И улыбка такая, от уха до уха, которая мне явно ничего хорошего не принесет. От Жени я шёл в ошарашенном состоянии. Никакое дело не могло отвлечь меня от мыслей о произошедшем. Так и уснул на открытом учебнике по истории с недочитанным параграфом.