Грешные ангелы

      На улице стоял март, хотя погода была далеко не весенняя: снег крупными хлопьями падал на землю, покрывая её толстой белой пеленой; ветер шумел и буйствовал, раскачивая ветви деревьев то в одну, то в другую сторону; звёзды куда-то спрятались, отчего заработавшимся допоздна людям было сложно найти хорошую, освещенную, а в идеале — еще и не заметённую тропинку. Но, несмотря на столь невыгодную для выхода из дома погоду, большое количество замерзших, прыгающих на месте то ли от нетерпения, то ли от холода людей толпилось возле ночного клуба «NRC», в котором сегодня в 22:00 собирались выступить легенды русского рока и парочка приглашенных из-за рубежа гостей. По удивленным, но удовлетворенным замечаниям организаторов можно было понять, что такого ажиотажа не было еще со времен приезда Металлики. Что творилось возле входа в клуб — вы даже не можете представить. Некоторые бедняги, забывшие или не купившие ранее билеты, пытались их выпросить у так называемых барыг, которые вместо столь некрасивого слова гордо наименовали себя спекулянтами. Ясное дело, цена была втрое завышена, да и билеты чаще всего — подделанными, поэтому самые экспрессивные пытались начистить рожу обманщикам, а более тихие лишь молча уходили домой, успокаивать свои нервы сорокоградусной беленькой или более благородным напитком. К удивлению всех стоящих, на концерт пытались попасть беременные девушки, которые рьяно пользовались своим положением и проходили без очереди, отчего охранники лишь доброжелательно махали рукой, а ждавшие своего часа люди — поскрипывали зубами и сами уже хотели прикинуться беременными. Но были и те, которые не могли стоять молча, поэтому от отчаяния выкрикивали: – Ой, конечно, беременная она! Я вот тоже могу запихнуть под футболку подушку и идти, щеголять перед вами большим животом, притворно вздыхая, — не выдержав, крикнул один длинноволосый брюнет, показав наглядно: вот он стащил где-то нечто круглое и мягкое, при этом запихнув себе под футболку, вот уже с трагически-умоляющим видом направляется к еле сохраняющим серьезное выражение лица охранникам. Вот уже в открытую пытается выпросить пропустить «будущую мамашу троих детей» пройти вне очереди, при этом поддерживая рукой своего «ребенка», который так и умудрялся куда-то сбежать. Смеющиеся вовсю секьюрити по доброте своей решили пропустить брюнета, видимо, решив, что чудаков на свете хватает, или из благодарности за поднятое настроение. Немного раздраженная очередь восприняла дурачество парня с открытой симпатией и уже вскоре сама хохотала с него, при этом отпуская различные шуточки в его адрес и в адрес неких наглых девушек. Пока при входе в клуб творился «театр одного актера», в самом клубе (в одной из больших по размеру гримёрок) сидела компания давних, закадычных, многое переживших друзей. Многие бы дорого отдали, чтобы просто сфотографироваться с ними, при этом, видимо совершенно забывая, что это точно такие же люди, как и все. Вон, возле одного из многочисленных зеркал, дополнительно освещенных белыми фонариками среднего размера, прихорашивалась Диана Арбенина, выбирая себе помаду, оттеняющую её нынче короткие, белые волосы. Она была полностью готова к приближающемуся концерту, который, кстати, должен состояться только через два часа, но народу было столько, что складывалось ощущение, будто он начнется через пять минут. На так называемом кресле, больше похожем на кушетку, сидел, вытянув ноги, ржущий Андрей Князев, который то и дело перебивал своими ехидненькими комментариями вещающего Александра Балунова. Сам же Балу сидел на широком, но маленьком белом диване белого цвета, рассказывая историю из жизни, при этом жестикулируя так, что никто не сомневался в том, что он сможет выиграть в конкурсе «50 движений и эмоций за 60 секунд». По бокам от него сидели с хитрым выражением лица Леша Горшенев и Саня Васильев, слушая друга и попивая кофе, в которое они полчаса назад втихаря подлили коньяк. Чиграков и Кипелов, жуя печенье и запивая его чаем (вот ведь ЗОЖники, ё моё), устроились подальше от всех, в самом конце комнаты. Они обсуждали вариант совместного сотрудничества, поэтому абсолютно не обращали внимания на призыв ребят присоединиться к ним или хотя бы выпить чего-нибудь «покрепче воды». Но парочка лишь вежливо отказывалась и продолжала разговаривать дальше, и призывающие быстро от них отцепились. – Эй, может, споем что-нибудь? — вдруг предложила Диана, отвлекшись от зеркала и перебивая что-то увлеченно говорившего Балу. Последний, не ожидавший, что его перебьют, кинул в Зену (подпольная кличка Арбениной) подушку. Но внезапно все присутствующие поддержали девушку, даже отвлекшиеся от разговора Чиж и Лер Саныч, поэтому насупившемуся Балунову пришлось замолчать. – Ой, да чего ты? Глядите-ка, наш мишка насупился. Ути-тю, злая тетя Диана обидела нашего медвежонка, — мило просюсюкала Арбенина, чем вызвала веселые улыбки у ребят.  — Сгинь, женщина, — по-свойски ответил ей успокоившийся Балунов и, не спросив у Ягоды, отпил у того здоровенный глоток кофе, отчего сразу же подавился и откашлялся.  — Ни фига себе у тебя кофе… ядреное, — прохрипел Саня, откашлявшись. – Не, ну мы петь будем? Я уже готова! — вновь обратила на себя внимание Диана.  — К чему же ты там готова, Дианочка? — улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил Васильев, который, кстати, давно уже ухаживал за женщиной.  — Васильев, сколько раз тебе повторять, что ты не в моем вкусе? К пению я готова, к пе-ни-ю! — раздраженно произнесла Зена, мотнув головой. Ухаживания Саши ей немного поднадоели, но в глубине души ей все-таки было приятно, что на нее обращают внимание. — Голубки, умолкните! Вы еще тут поругайтесь мне… Кстати, хорошая гитара, — одобрительно кивнул Чиж, найдя где-то инструмент и уже опробывая его в действии.  — Что мы петь-то будем? Предлагаю что-то народное. «Черный ворон» или «Не для меня», — подал голос Кипелов.  — Протестую, нудно, — скривившись, сказал Князь. — Я бы тоже что-то старое спел, но не народное.  — Старое? — влез в дискуссию Горшенев. — Может быть, тогда Цоя? На него тут посмотрели так, будто он во второй раз открыл Америку.  — Вопрос отбрасывается как дурацкий, — произнес Князь и тут же затянул: Солдат шел по улице домой и увидел этих ребят. «Кто ваша мама, ребята?» — спросил у ребят солдат. — продолжил Лер Саныч. Мама-анархия, папа-стакан портвейна, Мама-анархия, папа-стакан портвейна — затянули уже все. Задорно и громко играя на гитаре, Сергей, будто не замечал никого, и складывалось впечатление, что он растворился в музыке. Диана весело улыбалась и тайком радовалась, что друзья вновь попали в свою колею и стали как бы одним целым, а не отдельными крупицами. Ох уж эти расставания на долгие месяцы!  — Я тут недавно фильм один интересный пересмотрел и, вспомнив свои ощущения, я хочу предложить одну вещь.Ягода, не знаю, где ты коньяк откопал, но тащи его сюда, — начал раздавать команды Балунов. — Сережа, неси еще гитары, — повернувшись к Чигракову, произнес мужчина. — Зена, с тебя еда. Кипелыч, тащи распечатки с песнями. Остальные — давайте мебель передвигать! — воскликнул Балу и начал воспроизводить в действие задуманное. Ребятам оставалось только тихо вздохнуть и идти выполнять «приказы мастера», но воодушевление бывшего бас-гитариста группы «Король и Шут» передалось всем, поэтому ребята шустренько-быстренько потопали выполнять указанное. Спустя двадцать минут всё было готово, и, к удивлению присутствующих, их компания начала пополняться. Будущий концерт был создан для того, чтобы объединить на одной сцене отечественных и зарубежных исполнителей, поэтому в Россию должны были приехать Rammstein, Marylin Manson и солист группы Billy Talent — Бенджамин Ковалевич. Правда, участники Rammstein, кроме Пауля Ландерса, из-за погодных условий опаздывали, но все надеялись, что они все-таки приедут. Так представьте себе, как в одной комнате умудрились оказаться такие легендарные и многими любимые люди! Пауль свободно говорил по-русски и с особым азартом попивал «русска водка», Мэрилин Мэнсон, прозванный нашими в шутку Мэр Мэн, остался верен абсенту и пытался понять, о чем говорят, но, быстро забросив эту идею, просто слушал, пил и снова слушал. Бенджамин, в свою очередь, делал то же самое, но при этом подпевал ребятам, когда они пели англоязычные песни. Дверь открылась, и в комнату вошли парень и девушка, которые, мигом оценив ситуацию, присоединились к уже выпившей компании. – О, к нам прибавление! Жека, где ты пропадала? Почему не писала, не звонила? — поинтересовался Князь, как только парочка со всеми поздоровалась. Жека, или же просто Женя, тряхнула своими рыжими взъерошенными волосами и, не ответив, почти с разбегу плюхнулась на диван. Парень, носящий гордое имя Максим, или же просто — Макс, сел рядом и немного потрепал её волосы. Она сразу же от него отмахнулась, отвернулась и вообще пересела. Посмотрев на эту пришедшую парочку, Диана тихонько хмыкнула и отвернулась, чтобы этого не было заметно. Вот ведь любят они друг друга, а признаться не могут! Бегают, отворачиваются, ругаются – все, что угодно, кроме признаний во взаимной симпатии! В это время ничего не подозревающий Князь ловко стащил у Васильева стакан и налил туда темно-коричневую жидкость. — Будете? — спросил он у обоих. Макс, недолго думая, кивнул. Женя посмотрела на него, а также на всю компанию, с укором и вежливо отказалась. Но укора хватило ненадолго, и вот она уже что-то задумала, что видно по её чертенятам в зеленых глазах. Девушка зарылась в своем рюкзачке, который она сначала отбросила далеко, потом придвинула в себе, достала какую-то уже повидавшую горькую жизнь тетрадь и принялась азартно перелистывать потрепанные страницы. Рылась она не то, чтобы долго, но достаточно, чтобы привлечь всеобщее внимание. И вот, она с победным кличем размахивает тетрадью, с жестокостью варвара вырывает два листа и идет к Максу. — Это мои новые стихи, я даже аккорды подобрала, сыграй и спой, пожалуйста, — Жека в своем репертуаре. Сама невинность. За это её и любят. — А может, тебе еще и станцевать? — он посмотрел на нее так, что рыжая смутилась и слегка порозовела. Мило, конечно, но как-то слишком ванильно. — Неа, танцевать не надо, только спой, — она умоляюще на него смотрела, и Макс не выдержал. — Ладно, хорошо, спою. Но с одним условием, — парень загадочно и хищно улыбнулся. Жека уже явно увидела свою беду. Она довольно давно знала Макса, и ежику было понятно, что условие не самое приятное. — Ну, и какое условие? — постаралась сказать как можно грубее, чтобы не выдать своего волнения. — А ты меня поцелуешь, сейчас, при всех, в губы, — выдал Макс во всеуслышание. Благодарная публика заинтересованно внимала.