Из камня и железа

      На то, чтобы вернуться к жизни, Каю было отмерено три часа, и каждая секунда казалась бесконечной. Считай как угодно, но время быстрее двигаться не начнет. Ему без разницы, сколько человек нервно посматривает на стрелку часов, медленно ползущую по циферблату, и кто из присутствующих эти самые часы хочет расколотить.       Например, Рену хотелось очень — чтобы прекратили уже показывать, как мало Каю осталось, прежде чем смерть станет необратимой. И если это случится, второй гроб придется заказывать для него, спятившего темного мага с демонической кровью и подарком в виде эксклюзивного проклятья.       Архимаги рассредоточились по периметру крипты — все, кроме Лайама Эрдланга. Под тяжелым взглядом Джердиса тот демонстративно сел прямо на каменный пол, прислонившись спиной к стене. Стиснул в подрагивающей ладони руку Кая, безвольно свесившуюся почти до самого пола, и аккуратно вернул её на холодный камень, укрытый цветастым покрывалом. Джердис сердито покачал головой и удалился; рядом с Лайамом осталась лишь Анаис.       Смотреть на мертвого Кая Рен не хотел всем сердцем. Он устроился в одной из ниш, откуда тела не было видно. Зато было прекрасно слышно, о чём говорят Анаис с Эрдлангом.       — Всё ещё не понимаю, как вам удалось уговорить нас на такое безумие, — донесся до него тихий и сердитый голос Лайама. — Мне следовало задать братцу трепку и запереть его в железном гробу на пару дней.       «Или на пару месяцев», — мысленно поддержал его Рен, откидываясь на холодные камни. Услышь это Кай — и они оба получили бы за такие идеи хорошую выволочку и знатный скандал на пару с гаденьким проклятьем. А вздумай кто-нибудь претворить этот милый план в жизнь, упреки с его стороны длились бы вечность. С другой стороны, пусть лучше был бы зол, как три десятка вампиров, но жив.       — Он бы тебе за это жестоко отомстил, — сухо усмехнулись в ответ. — Успокойся, Лайам. Мне кажется, всё идет как надо.       — Это, по-твоему, «как надо»?!       — Не ори, придурок, — огрызнулась Анаис. — Я просто за мелким Дюраном послеживаю. Он пугающе спокоен, а значит, Кай в самом деле знал, что делает.       Рену хотелось бы сообщить ей, что цена тому спокойствию — приличное количество виски, всё ещё бродившего в крови. А вовсе не демоническое чутье или интуиция. Последняя как раз громогласно уверяла, что дело дрянь и ничем хорошим эта история не кончится.       — Почему это? — мрачно поинтересовался Эрдланг.       — Эрди, а ты точно шестнадцать лет на полукровке женат? Поверь, ты не захочешь увидеть, во что превратится пацан, если Кай на самом деле умрет.       — В берсерка, — проговорил Лайам после минутного молчания.       — Точно так. Будет монстрюка не хуже, чем его немертвая мамочка… Но сейчас он в порядке, поэтому подбери сопли и жди. Пока что всё идет по плану.       «Хреновый план», — в мыслях огрызнулся Рен, слова про собственную недолгую жизнь пропустив мимо ушей — это он знал и без Анаис. Руки тряслись безбожно, стоило только в очередной раз глянуть на часы: вздумай Элрисса напасть на них прямо сейчас, вряд ли у него получилось бы защитить себя и других. Даже удержать в руках меч казалось невыполнимой задачей. С другой стороны, какой в нём вообще прок? Кай — их единственная надежда на избавление от лича с жаждой крови.       Которая, как бы ни было жутко это признавать, истончалась с каждой минутой.       Торчать в этом каменном мешке становилось невыносимо. Раздражал холодный камень, на который приходилось опираться; голубоватый свет, из-за которого казалось, будто они уже все мертвы и ожидают, пока Хладная госпожа снизойдет до них. Не выдержав и пустив-таки в один из светильников небольшую молнию, Рен поднялся на ноги и решительно направился к леди Фалько. Она устроилась за алтарем — там, где когда-то готовились к службе послушники Хладной.       — Скажите, что у вас есть запасной план, — не утруждая себя расшаркиваниями, начал он. И даже не удивился равнодушию в собственном голосе — драма драмой, а где-то наверху Элрисса вошла в полную силу и наверняка готовится уничтожить всё живое в Иленгарде.       — У меня — есть, — туманно откликнулась леди Фалько. — Вот только тебе он не понравится. Мне самой-то не очень…       — Я и от происходящего не в восторге. Мой парень мертв, моя мать завладела его силой, а я в любой момент могу превратиться в берсерка. Сомневаюсь, что может быть ещё хуже.       Леди Фалько мрачно усмехнулась и потянулась к небольшой сумочке, висевшей у неё на поясе.       — Знаешь, что это? — она продемонстрировала грубоватой работы амулет, испещренный рунами и напоминающий гребень — только вместо зубцов четыре шипа, длинных и тонких, как иголки. Рен покачал головой, хотя безделушка определенно что-то напоминала.       — Забавная штуковина. Гренвудцы её изобрели, чтобы хоть как-то нивелировать разницу в силе и талантах. Если трансформатор инвертирует силу — на входе черная, на выходе белая, — то резонатор умножает. Резерв эта штука не увеличивает, просто усиливает выходную мощность заклинаний.       — И в чём подвох?       — Да всё просто и тупо. — Она усмехнулась. — Резонатор тянет энергию из носителя, и количество той энергии напрямую зависит от мощности заклинаний. Гренвудец, регулярно пользуясь резонатором, помирает через несколько месяцев. Я с большой вероятностью умру после первого же заклинания. Ты слабее меня раза в два, а то и с половиной. Стало быть, тебя хватило бы атаки на две, а то и на три… — тут леди Рангрид осеклась. — Это не значит, что я тебя о чём-то прошу.       Вот как. Рен невольно усмехнулся — гренвудские артефакты прочно вошли в его жизнь. Один чуть не убил его, второй почти наверняка убьет. В благополучный исход он не слишком верил — с одного заклятья уничтожить Элриссу вряд ли выйдет, а значит, повторять он будет до тех пор, пока кому-то из них не придет конец.       — Я и так не жилец, если Кай не вернется. — Рен протянул руку. — Как им пользоваться?       — Тебе не нужно этого делать! — резким тоном возразила леди Фалько. — Впрочем, кого я обманываю? Я не уверена, что мне хватит духу… это может не убить меня, но точно убьет ребенка. — Она приложила ладонь к животу в беззащитном и даже трогательном жесте. — Этот трусоватый недоумок Флорас не согласится, а Эрдланг в любом случае нужен живым… Надо же. Выходит, кроме тебя это и некому доверить.       Амулет лег на его ладонь, холодя кожу и поблескивая острыми иглами в тусклом магическом освещении.       — Просто воткни куда-нибудь… в предплечье, например. Больно не будет, об этом я позаботилась. Боль так отвлекает. — Она поморщилась, но тут же вернула на лицо серьезное выражение. — Рен, не геройствуй. Одного удара будет вполне достаточно, чтобы ослабить лича. Убить ты её всё равно не убьешь, только сдохнешь понапрасну. Понял?       Глядя на неё, такую непохожую сейчас на грозного архимага Темного Круга, хрупкую и растерянную, Рен невольно улыбнулся. Даже если бы леди Фалько не предложила ему амулет, он попросил бы его сам. Если кто и должен сражаться с Элриссой, то только он.       Пообещать (ну, соврать), что не будет лезть на рожон, Рен не успел. Стоило только сжать амулет в руке, как за спиной раздался голос Джердиса.       — Мальчик был прав, в чём я и не сомневался. С восточной стороны идет отряд нежити, и я надеюсь, что это отвлекающий маневр. Потому как если Элрисса во главе — поляжет минимум треть гарнизона, — сухо сообщил он и положил руку на лоб Каю. — Не ощущаю и намека на регенерацию. Плохо. Будем поднимать вручную…       Рен вздрогнул, ощущая подступающую противную тошноту и истерику, но спросить ничего не успел — архимаг прикрыл глаза, что-то беззвучно бормоча. Вокруг него взметнулся леденящий столп сильнейшей темной энергии… чтобы растаять, истончившись на глазах, подобно клубам дыма.       Маска невозмутимости на тронутом морщинами лице треснула, и Джердис даже позволил себе повысить голос:       — Гарэйн, не выходит! Попробуй ты.       Архимаг Линдтерн почти бегом подошла к нему. Когда и её колдовство не сработало, архимаги встревоженно переглянулись.       — Что происходит?! — заорал Рен, даже не пытаясь сдерживаться. Да и кто бы мог его упрекнуть?       — Заклятие просто исчезло, — выдохнула Линдтерн, даже не глянув на него. — Как в Бездну рухнуло. Анаис, попробуй залечить повреждение. Анаис!       Демонесса не отвечала. До белизны вцепившись в маленький зачарованный чемоданчик, какой имелся у каждого целителя, она таращилась на Кая. А затем покачала головой.       — Не выйдет.       — Что вы сделали? — наконец, спросила Линдтерн. Такого жесткого тона Рен у неё даже предположить не мог.       — Я ничего не делала! — сорвалась Анаис. — Он сказал, что всё будет в порядке, что… он сказал, всё под контролем!       — Что. Вы. Сделали.       Она издала нечеловеческий звук, похожий на кошачье шипение, и в ярости швырнула что-то под ноги своей супруге. Раздался громкий, скрежещущий звон — железо ударилось о камни.       — Видишь камушек в крестовине? Никакой это не хрусталь, Рейни, — процедила она. — Это камень из Инферно; по-имперски он звался бы Глаз Бездны. Настоящая редкость и погибель любого существа, наделенного магией. Камень отравил кровь Кая: он поглощает любую магию, и никакой регенерации в его теле быть не может, и… он ведь знал, что так будет! Знал и уверил меня, что у него есть план!       Эрдланг тоже поднялся.       — Это был хреновый план, — тихо проговорил он, не разжимая зубов. Глаза его жутковато сияли в полумраке, а воздух вокруг буквально искрился. — И если он всё-таки провалился, отвечать будешь ты, Анаис.       — Знаешь, что?!..       — Тихо! — рыкнул Джердис, и оба осеклись. — Тихо, детки, — повторил он уже спокойнее. — Вы достаточно дел натворили. Особенно ты, конечно. — Он медленно провел ладонью по волосам Кая. — Несомненно, план у тебя есть. Понять бы ещё, кого ты в него посвятил?..       Рен медленно наклонился и поднял с пола нож. Обычное железо, не слишком искусно выкованное, без изящных украшений, к каким фейри питают слабость. Позволить себя убить такой грубой поделкой — Кай наверняка морщился всякий раз, когда представлял это. Не подобает инфернальному фейскому принцу умирать в старой затхлой крипте от какой-то железки. Не подобает тщеславному некроманту умирать накануне, возможно, самого значимого сражения в своей жизни.       — Каковы шансы, что он вернется? — поинтересовался Рен, сам не зная, к кому обращается. Паника и ужас сменились ледяным равнодушием, от которого внутренности словно замерзли. Только вот испарина на лбу говорила о том, что температура поднимается.       — Я бы сказала, что шансы нулевые, — хмуро ответила Анаис, скрестив руки на груди и глядя на тело Кая чуть ли не с враждебностью. — Но ты всё ещё в здравом уме, это во-первых. А во-вторых…       — А во-вторых, он явно знал, что делает. — Джердис коротко вздохнул и стиснул в руке ментальный амулет. — Приходи в крипту, мальчик. Ты нам нужен. Срочно.       — Зачем ты его позвал, Вальтер? — равнодушно спросила госпожа Линдтерн, скрестив на груди нервно подрагивающие руки. — Мальчишка ничем не поможет там, где даже ты бессилен.       Архимаг не ответил, лишь молча устремил немигающий взгляд к выходу из крипты, ожидая неизвестного «мальчика».       Да нет — очень даже известного, как оказалось.       Карим Стальфоде не пришел, а буквально влетел в полутемную залу. Его черные волосы торчали в разные стороны, как у пугала; мятая рубашка была застегнута лишь на две пуговицы, а взгляд огромных совиных глаз казался ещё более полоумным, чем обычно.       — Карим, постарайся дословно вспомнить… — начал Джердис, но его довольно грубо отпихнули с дороги. Карим замер возле ниши, где лежал Кай, и неуверенно позвал:       — Кай… — а затем уже громче: — Кай! — Он бестолково заметался на месте, затем рухнул на одно колено и приложился ухом к груди Макнейра, будто пытаясь уловить сердцебиение в мертвом теле. — Ну же, хватит, это не смешно…       Он поднялся, машинально размазал по щеке темный кровавый отпечаток, а затем продолжил свою дерганую ходьбу, сердито бормоча:       — Не смешно… совсем-совсем не смешно… Кай, где ты? — он снова заметался по залу, шальным взглядом скользя по присутствующим.       Не выдержав мельтешения и испытывая уже позабытое желание убить кого-нибудь, Рен перехватил Стальфоде и с силой сжал тонкое запястье.       — Что. Происходит? — твердо спросил он.       Ни на его вопрос, ни на руку, сжимающую так, что того гляди сломаются кости, Карим не обратил никакого внимания.       — Кай, ты здесь?.. Нет-нет, ему ещё рано… Ты же… — он вдруг внимательно посмотрел на Лайама, — да, ты здесь, — облегченно выдохнув, он неожиданно легко вырвался из хватки Рена. Шагнул к Эрдлангу и положил ладонь на его грудь. — Слава богам, ты здесь.       Под шквалом непонимающих взглядов Эрдланг достал из внутреннего кармана какую-то побрякушку. Это оказалась подвеска, сделанная в виде королевской лилии. Посередине, в обрамлении затейливых филигранных лепестков, сверкал единственный камешек.       — Ты знаешь, зачем он мне это дал? — с надеждой спросил Лайам.       — Он здесь! — настойчиво повторил Стальфоде. — Он запер свою душу в камне и железе. И вручил тебе, потому как ближе тебя у Кая здесь никого нет. Храни его душу при себе, пока тело не исцелится.       — Бред какой-то, — нервно фыркнул Дальгор. Архимаги подтягивались ближе, оставив свои посты у периметра крипты. — А если тело не исцелится?       — Душа уйдет в чертог с первыми лучами рассвета.       — Ни к чему ждать до рассвета, — мрачно заявила архимаг Кинтеро. — Лайам, отдай эту… вещь.       Между ней и Лайамом Рен оказался быстрее, чем успел сообразить, что делает. Кажется, он понял, что задумал Кай — пойти по пути его матери. Ну разумеется, Кайлин Макнейр не мог не оставить себе путей для отхода, и выбрал он один из самых жутких, но надежных способов. Не радовало ни капли, но всё же ему Рен доверял больше, чем архимагам Темного Круга.       — Зачем тебе? — Лайам зло вскинулся и упрятал подвеску обратно в карман.       — Затем, что нам тут не нужно двух личей вместо одного! Вы и вправду позволили этому выскочке сделать филактерию?!       — Не говори глупостей, Линна, — скривился Дальгор. — Тебе известна первая аксиома спиритизма — связь души с телом сохраняется, пока душа не отлетит в чертог. А пока эта связь есть, Кай физически не может стать нежитью.       — Как Элрисса не могла воскреснуть из щепотки пепла? Алистер, я не собираюсь проверять, что твой сопляк может и чего не может!       Дальгор пожал плечами и как бы невзначай встал между ней и телом Кая. Эрдланг и Линдтерн последовали его примеру, равно как и леди Фалько. За считанные секунды Темный Круг разделился на две части — молча, но совершенно очевидно. Рен встал рядом с ними, на всякий случай закрыв собой Лайама.       — А проверять, на что способен я, собираетесь? — не скрывая злой усмешки, поинтересовался он, демонстративно сжимая пальцы на своем мече. Даже дрожь куда-то ушла.       — Они догадываются, — меланхолично заверила Анаис. — Просто на фоне лича ты как-то блекло смотришься. — Она распрямила плечи и обвела архимагов жестким взглядом. — Уничтожьте нож, а я попробую перелить Кайлину кровь Карима. Если это не сработает, тогда убивайте на здоровье — ему будет всё равно.       — Ему и так всё равно! — треклятая ведьма Кинтеро никак не могла угомониться. — Давайте просто отправим его душу, куда следует. Если Элрисса идет в Иленгард, нам никак не до хладного тельца этого выскочки Макнейра! Мы должны защищать город, защищать императора!       — Элрисса уже в городе, набирает рекрутов в армию нежити, — огрызнулся Дальгор. Будучи не в силах отрицать правоту своей соратницы, он оказался меж двух огней. — От гарнизона остались ошметки. Хорошо, хоть заранее подтянули сюда всех толковых боевиков… Джердис, ну что вы молчите? Мы можем собачиться хоть до утра, а только всё равно вам принимать это решение!       Не выпуская из руки ментальный амулет — видимо, сообщения сыпались одно за одним, — Джердис обвел архимагов тяжелым взглядом.       — Императора защищает гвардия и Светлый Круг, — наконец, обронил он. — Элрисса же движется к Академии. К нам. К Кайлину Макнейру. И поэтому никто, — его голос сделался жутким и пронзительно-холодным, как шквал северного ветра, — никто из архимагов не выйдет отсюда до рассвета, если я не позволю.       — Но…       — Довольно, Линна. Это мое слово… и слово императора.       Дослушивать перебранку архимагов Рен не стал. Главное он услышал — по крайней мере половина Круга будет защищать Кая до конца. Возможно, ему тоже стоило бы остаться здесь, рядом с ним. И та его часть, что была влюблена в Кая по уши, настаивала, кричала об этом. Боевой маг и капрал полиции торчать в каменном мешке больше не желал. Снаружи гибли люди — возможно, те, кого он знал намного дольше, чем Кайлина Макнейра. Рен сильнее сжал в руке амулет, отчего острые шипы впились в ладонь, переглянулся с леди Фалько и решительно вышел из крипты.       Предрассветный воздух обжег легкие. Не свежестью — запахом гари, крови и тлена. В небе грохотало — разумеется, Элрисса не могла отказать себе в удовольствии и вовсю демонстрировала новообретенную мощь. Мощь Кая.       Самой Элриссы нигде не было видно, зато знакомые эманации темной энергии чувствовались уже отсюда, едва не сбивая с ног. Подаренный Каем целую вечность назад амулет на груди ходил ходуном и обжигал кожу. Страшно представить, что творилось с обычными людьми. С теми, кто ещё жив.       Вдалеке слышались крики и утробное рычание. На секунду Рену показалось, что он слышит мелодичный, но жуткий голос своей мертвой матери.       «Лича», — поправил он сам себя.       А потом, ступив на одну из улочек, ведущих к Академии, Рен увидел их.       Две огромные семифутовые твари пировали посреди улицы, залитой кровью. Они были куда страшнее вампиров: кожа на мощных людских торсах отливала металлом; по три пары рук, пристроченных к телу зачарованной нитью, сверкали острыми серпами когтей; окровавленные волчьи пасти отдирали куски парного мяса от человечьих костей. «Они неопасны, — мелькнула в голове мысль, смутная и будто даже чужая, — до тех пор, пока жрут».       Рен прибавил шагу. Ввязываться в драку сразу с двумя вендиго — самоубийство, ведь они, как и живые оборотни, иммунны к магии. Просто уму непостижимо, как Кай в одиночку умудрился завалить такую орясину, имея в арсенале лишь табельное оружие — меч и ритуальный нож.       Вокруг пирующей парочки слонялись зомби. Именно слонялись — они были подняты наспех, на сырой силе, без предварительной подготовки, а посему годились лишь как пушечное мясо для боевых магов — агрессивные, но тупые. Впрочем, в таком количестве — Рен сбился на второй дюжине — и «сырые» зомби внушали опасения. Счастье, что с портальной площади двигался отряд боевых магов, да и большинство зомбаков были заняты пожиранием убитых людей.       Двое из них вдруг повернулись и двинулись к нему. Рен ускорил шаг, поудобнее перехватив меч — сомнительная идея, но тратить резерв он не собирался. Рычание за спиной становилось всё громче, от запахов крови и разложения тошнило. Он собирался было снести им головы, как вдруг с десяток мелких молний пронзили их тела.       Их бело-золотой цвет Рен узнал бы и спустя сотню лет.       — Хельга! — не заметить среди боевиков рослую солхельмку было положительно невозможно. — Что ты здесь делаешь?       — Очевидно, спасаю твою задницу, — даже здесь, посреди развороченной улицы, залитой кровью, запыхавшаяся и в подранном мундире, Хельга умудрялась ухмыляться и смотреть на него, как на вчерашнего первачка. — Ты же не думал, что я оставлю тебя одного? Так, погоди минутку…       Из подворотни вывернул ещё десяток зомбаков. Хельга повела руками: в воздух взметнулись сотни золотых искр, прежде чем полететь в них. Нежить разорвало изнутри, обугленные ошметки разлетелись по мостовой.       — Так вот, о чём я… — Она кивнула на меч в руках Рена. — Это — плохая идея.       — Я знаю. Так надо. — Хельга глянула на него с сомнением, но вдаваться в расспросы не стала.       — Помощь нужна?       Рен покачал головой.       — Не дайте этим тварям добраться до крипты. — Его окатило ещё одной волной темной энергии — Элрисса совсем близко. Хельга не могла чувствовать её, но всё равно поежилась. — Мне пора. Хельга, если… если я не выберусь, присмотри за Генри.       — Дюран… — наверняка она хотела разразиться воспитательной речью, это было заметно по вмиг посуровевшему лицу. Но потом оглянулась на боевиков, отражающих очередную атаку зомби, и поджала губы. — Удачи.       Рен кивнул и, отправив-таки в сторону зомбаков шаровую молнию, побежал вниз по улице.       Определенно, у Элриссы, хоть живой, хоть мертвой, было чувство стиля. А ещё — непреодолимая склонность к показухе и излишнему пафосу. Не поедь она крышей двадцать лет назад, из них с Альфардом Дюраном вышла бы самая расфуфыренная пара во всём Иленгарде. Местом для своей временной резиденции она выбрала центральную площадь Иленгарда, а своим троном — монумент в честь Люциана I Лердиса, первого императора-мага.       — Моя темная звезда! Признаться, тебя я не ждала! — От этого прозвища Рен поморщился, а она легко спрыгнула с постамента. Как озорная девчонка, стройная и гибкая, а не жуткая нежить, устроившая апокалипсис в столице. — Какими судьбами?       — Соскучился по своей мертвой мамочке, — ядовито процедил он, сильнее сжимая в ладони амулет леди Фалько.       — Я уже говорила, что ты ужасный грубиян? Хотя, чего ещё ждать от воспитания моего дорогого Альфарда?       — Ему бы не пришлось меня воспитывать, не предпочти ты мне гору трупов и сомнительные ритуалы.       — Не совсем так. Я предпочитала вечную жизнь и силу. И ты в эти планы вписывался, мой мальчик. Ещё бы годик-другой… — она мечтательно вздохнула, будто вспомнила что-то. — Но потом твой папочка с чего-то выдумал, что убивать всякую шваль плохо, и испортил мне все планы. Так что все претензии к этому светлому недоумку!       Рен в ответ на это даже смог фыркнуть:       — Хочешь сказать, ты оставишь его в живых?       — Почему нет? Будем жить одной дружной семьей! — она заливисто рассмеялась, словно удачной шутке. — Жаль, тот милый мальчик не впишется в нашу идиллию. Вы были бы красивой парой. Кстати, как он? Уже разлагается?       — Для создательницы Красного бассейна ты удивительно плохо знаешь биологию. — Упоминание Кая кольнуло изнутри, вызывая ярость и ненависть. Их пришлось запрятать поглубже — нужно потянуть время ещё немного. До рассвета оставалось всего ничего, небо понемногу светлело.       «Ну давай, Кай, мы не справимся без тебя… Я не справлюсь».       — Пожалуй, ты прав, — тем временем продолжала Элрисса. — Надо будет поэкспериментировать. Начну, пожалуй, с Рангрид: она никогда мне не нравилась. Гренвудская зануда. И эти её дружки… Если подумать, нынешний Темный Круг на редкость бездарен…       — То ли дело ты! — с нескрываемым ехидством хмыкнул Рен.       — Вот! Ты меня уже понимаешь. И главное — мне совершенно некуда торопиться! Кстати, быть может, присоединишься? Мне кажется, мы отлично справимся вдвоем со всей этой шайкой якобы всезнающих идиотов!       Рен сделал шаг вперед, хотя от чудовищного шквала некроэнергии хотелось держаться подальше. Да что там — он бы с радостью сбежал отсюда, если бы не понимал, как много от него зависит. Элриссу нужно было остановить, пока она не извела весь город.       — Я бы присоединился. В последнее время мне так часто хочется убивать… — протянул он, делая ещё шаг. — Но вот в чём дело: я знаю планы шайки идиотов.       — Поделишься? — не-Элрисса всё ещё говорила расслабленно, но Рен заметил, как она мигом подобралась.       — Тебе не понравится.       Узнай Кай о том, что он собирается сделать, скандал услышали бы в самых отдаленных уголках Инферно.       «Не лезь на рожон, придурок!» — его голос он услышал словно наяву. Даже оглянулся, разумеется, никого не увидев.       «Прости, Кай».       Он выпустил меч из рук — тот со звоном ударился о брусчатку. Элрисса повела пальцами, готовясь к атаке, но Рен оказался быстрее. Он с силой всадил шипы амулета в предплечье и в считанные секунды сотворил Небесный огонь. Мириады фиолетовых искр окружили лича, почти скрыв за собой. Многократно усиленное резонатором заклинание обрушилось на проклятую нежить.       Ближайшие дома, буквально сметенные ударной волной, с оглушительным шумом обрушили на площадь град из камня и черепицы; к запаху гари прибавились белесые клубы пыли, от которой свербило в носу. Когда пыль немного рассеялась, на месте нагло ухмыляющегося лича Рен увидел дымящийся котлован.       На какой-то миг он даже подумал, что всё кончено — и тут же обугленные, покореженные руки уцепились за край здоровенной ямы. Скрюченные пальцы-угольки оскальзывались на побитой брусчатке, но это ничуть не помешало твари выбраться наверх.       Теперь красотка Элрисса выглядела как нечто среднее между мумией и обгоревшим поленом. Пышные темные волосы сгорели едва не подчистую, обнажив череп; кое-где из-под горелой плоти и ошметков одежды белела кость; глаза на почерневшем лице полыхали двумя зелеными огоньками.       — Ты неподобающе себя ведешь, сын мой, — прошелестела тварь нечеловеческим голосом, скаля в жуткой ухмылке рот, полный острых белоснежных зубов. — Мне бы стоило всыпать тебе ремня.       Отдачей прилетело не сразу. Рен даже успел ухмыльнуться в ответ и приготовиться к следующей атаке. А потом внутренности будто сдавило невидимой рукой; не получалось даже вздохнуть. В глазах потемнело, а в ушах зашумело так, что на какое-то время он мог слышать только дикое биение собственного сердца. Устоять на ногах получилось не иначе как чудом. Из носа хлынула кровь — Рен почувствовал на губах металлический привкус.       И всё же он вскинул ладонь снова, как раз тогда, когда нежить поднялась на ноги.       — Гренвудская дрянь? Как низко пали имперцы!.. — словно сквозь толщу воды, услышал Рен её голос. — Даже с этой штукой тебе не победить меня, мой мальчик!       — Я попробую. — Вокруг ладони заплясали искры — яркие, обжигающие кожу даже несмотря на защиту Эрдланга. На второй Небесный огонь его уже не хватит, а вот одарить нежить десятком шаровых молний…       …увы, откатом его накрыло после первых двух. Хотелось заорать — от обжигающей боли скрутило всё тело. Не в силах держаться на ногах, Рен упал, больно ссадив колени о брусчатку. Оставаться в сознании казалось непосильной задачей — в голове стоял жуткий звон, перед глазами поплыло. Он почти перестал понимать, где находится. Кажется, даже отключился на какое-то время. Потому что следующее, что он увидел — это архимагов, спешащих к Элриссе и вовсю разбрасывающихся убойными заклятьями.       Повсюду мелькали разноцветные вспышки заклинаний, в небе громыхало, земля содрогалась. То ли от устроенного кем-то землетрясения, то ли от мощной магии. Рен видел, что тварь могла только отбиваться — Небесный огонь изрядно ослабил её.       Где-то за спиной послышалось знакомое рычание вендиго, а над головой — пронзительный крик, как если бы там пролетала огромная птица. Посмотреть наверх казалось непосильной задачей, но Рен догадался и так — костяной дракон. Дело рук Кайлина Макнейра.       Элрисса наверняка предвкушающе улыбнулась. Представляла, как присвоит жутких тварей себе и отправит их по души архимагов. Пока же она выплеснула на противников волну сырой магии. Амулет на груди дернулся и опалил так, что захотелось его сорвать.       От ужасающего количества некромагической энергии стоило бы бежать. Но Рен не мог даже подняться на ноги. Только с трудом привстал на одно колено и снова вскинул руку — к Элриссе он был ближе всех. Нельзя упускать такой шанс.       «Придется тебе обломаться, мамочка».       Прежде чем закашляться собственной кровью, он успел сотворить ещё три мерцающих сгустка. Кажется, за спиной кто-то пронзительно закричал, но Рен уже не слышал. Его занимал только лич, корчащийся и изуродованный, но регенерирующий со страшной скоростью.       И ещё — по-летнему яркое солнце, что медленно поднималось над крышами уцелевших домов.       — Рассвет, — тихо прошептал он. — Ещё немного… и рассвет…       Перед глазами мелькнули светлые волосы, чья-то холодная рука выдернула резонатор из предплечья, а такой знакомый голос зло прошипел на ухо:       — Бесишь, Дюран!              ***       Его смерть была с видом на Вересковый фьорд.       Можно подумать, что это и есть родная деревня. Но не было слышно ни холодного моря, ни истеричных чаек; вереск не шелестел на ветру, и над цветущей пустошью не гудели надоедливые насекомые. Солнце не грело кожу, а лиловатые цветы пахли не цветами, но душистым мылом.       «Всё это нереально», — твердил въедливый ум Кайлина Макнейра. Но Кай лишь отмахнулся от этого зануды, плюхнулся на желтоватую траву и с завидным пофигизмом плел веночек из вереска и красновато-сиреневых цветов эрики. Когда-то малышка Мирейя радовалась этим венкам, словно какой-нибудь алмазной тиаре… Хотя, конечно, полевые цветочки очень блекло смотрелись в её волосах — густо-красных, как рубины, ярко сияющих на солнце и очевидно выдающих нелюдскую кровь…       Кай помнил, что обещал кому-то вернуться. Помнил зелень чужих глаз и крепко обнимающие руки, тихий голос у самых губ. Он не говорил «люблю», но что-то очень похожее.       Не будь покой таким долгожданным, Кай хотел бы вернуться к тому человеку.       Умиротворяющая тишина лишь изредка прерывалась невнятным эхом голосов. Различить их было сложно, но можно… Каю, однако, не хотелось. Всё, чего он желал, — сохранить это спокойствие, кристально-чистое, как вода в озере Лах-Эрн, и плести веночки, пока на этом клятом верещатнике не закончатся цветы…       Да не тут-то было.       «Облом», — флегматично постановил Кай, когда из утопического мира веночков его вышибло, будто пинком, в собственное тело. Холодное и мертвое, между прочим. Гул голосов усиливался до тех пор, пока Кай не начал различать отдельные отрывки фраз. И чем больше он сопротивлялся, тем четче слышал чужие голоса; тем быстрее возвращалась тяжесть физического тела со всеми его неудобствами.       Осознание действительности тоже неумолимо возвращалось.       — Он не дышит, — обеспокоенно прогудели откуда-то сбоку. Карим. Его колоритный басок невозможно не узнать.       — Зато регенерирует, — раздраженно откликнулись в ответ. Кажется, это была Анаис. — Если уж всей твоей крови не хватит на оживление, то дыхалка ему, сам понимаешь, будет ни к чему.       — Давай ещё вкатим…       — Свихнулся? Ты еле живой, и мне не нужны два трупа вместо одного!       — Ладно…       — Карим… ты уверен, что мы не поторопились, надев на него амулет?       — Уверен, — помедлив, сказал Стальфоде. — Он совсем не хотел возвращаться. Потом могло быть слишком поздно.       «Да кто вообще захочет возвращаться в этот дурдом? — мысленно вознегодовал Кай. — Не очень-то здесь весело, если кому интересно».       Увы, никто это не сочтет достойным аргументом. Ни Зейра с котом, ни Мирейя, ни братец Лайам, ни… Рен.       Рен!       Первый вдох вышел истеричным всхлипом. Легкие горели огнем, перед глазами всё плыло. Кай попытался сесть и тут же рухнул на колени, зажимая ладонью рот: пустой желудок содрогался в сухих спазмах, глаза немилосердно слезились. Хотелось ничком рухнуть на холодный каменный пол и больше никогда, никогда не подниматься.       — Тише, тише, — бормотал Карим, схватив его в охапку и укачивая, как ребенка. Его лицо, и так обычно бледное как кипень, пугало трупной синевой. — Погоди, сейчас… сейчас полегчает.       Кай кивал на каждое слово, с трудом давя подступающие рыдания. Тело казалось чужим, неловким, слабым и совершенно неспособным на какие-либо подвиги. В груди с трудом заживала дыра — опять дыра, да сколько ж можно! — а руки-ноги толком не слушались.       Анаис, впрочем, не прониклась его состоянием. Точнее, была слишком зла, чтобы проникнуться.       — Некогда сопли распускать! — рявкнула она. — Соберись, Макнейр! Соберись, я тебя прошу…       — Я пытаюсь! — огрызнулся Кай — и ужаснулся слезам в собственном голосе. Срочно нужно было брать себя в руки. Не хватало ещё идти на поводу у своего тела, дурного и слабого. — Чувствую, тварь вовсю резвится в городе… А где архимаги?       — Парня твоего полоумного ушли спасать.       Накатило предчувствие — такое нехорошее, что слезливая дурнота отступила на второй план.       — А он?..       Анаис выразительно развела руками.       — А он пошел об Элриссу убиваться. Уж не знаю, прибила она его или ещё нет.       Кай глубоко вдохнул, выдохнул и отсчитал тридцать секунд. Затем, мягко отстранив Карима, уцепился за его плечо и осторожно попробовал подняться.       Тело слушалось. Неохотно, но слушалось.       Вот так-то лучше.       — Никто не смеет убивать моего парня, — гневно отчеканил он. — Никто, кроме меня. А видят боги, я его убью. Идемте, мы тут засиделись.       Свежесть предрассветных сумерек перемешалась с запахами крови и гари. Вдалеке громыхало, как после удара молнии; сероватое небо иногда расцвечивалось всполохами и искрами. Вот так и выглядит издалека серьезная боевая магия — как дурацкий праздничный салют.       Чувствительный слух Кая улавливал также звериное рычание, и он слишком хорошо знал, кто это рычит. Вендиго его беспокоили. Немного. «Сырых» зомби, с глухим ворчанием ковыляющих к нему по разбитой брусчатке, он сшибал небрежным взмахом руки, и те уже не поднимались.       — Ты в порядке? — осторожно поинтересовался Карим. Кай лишь отрывисто кивнул.       Он был в порядке. Если уж не телом, то разумом: в нём воцарились ясность, безмятежность и сосредоточенность. Скатри — так называли это состояние древние колдуны фейри. Кристальную чистоту разума, идеально подходящую для сложного колдовства, Кай терять не хотел. А посему старался не думать, как отделает Дюрана за эту бездарнейшую попытку самоубийства.       Если, конечно, архимаги успели ему на подмогу…       «Боги и богини, а если…»       Нет. Не думать. Конечно же, они успели!       — Форменное блядство, — флегматично протянул Кай, оглядев полуразрушенные дома по левую сторону улицы — ту сторону, что примыкала к центральной площади Иленгарда. — Элрисса решила переплюнуть Адельдора Кровавого? Тот хотя бы просто кровь лил, а не вот это всё…       — Мыслю я, что это не Элрисса, а её сынок. Рангрид всучила ему какую-то гренвудскую усилялку, а нам до последнего не говорила… — Анаис нервно усмехнулась. — Рейни и так была вся на нервах, а уж тут орала так, что, думали, крипта обвалится прямо на наши нечестивые головы.       — Могу её понять. — Кай старательно удерживал состояние скатри, хотя погасить вспыхнувшее бешенство — «Ёбаные архимаги, куда вы втравили моего Дюрана?!» — удалось с трудом. — Но если Рангрид так поступила, то у неё наверняка были причины? По крайней мере, мне хочется так думать!       — Были, — заверил Карим, но вдаваться в подробности не стал. И то сказать, не до того сейчас.       У проулка, ведущего на разрушенную площадь, Кай после недолгого спора уговорил друзей перенестись в Академию. Карим, без колебаний отдавший ему почти всю свою кровь, сейчас был не лучшим бойцом. Да и от целительницы Анаис в битве с нежитью толку нет.       Пожалуй, в битве с нежитью может пригодиться другая нежить.       Кай высвободил магию. Обычно норовистая, агрессивная и колючая, сегодня его сила лилась покорным и стремительным потоком. Перед внутренним взором мелькнула картинка: пятерка свеженьких вампиров вышибла тяжелые крышки гробов, а из недр огромных ящиков взметнулись два необъятных вихря, сотканные из голубоватых искр и несметного множества костей. Секунда, две — и вампиры замерли за спиной у своего создателя, а костяные крылья заслонили розоватый горизонт.       — Ма-акне-е-ейр-р!!! — послышался вопль твари, исполненный нечеловеческой ярости.       — Иду-иду, моя прелесть,— невозмутимо откликнулся Кай и вышел из-за угла.       Центральная площадь лежала в руинах: от многих зданий остался лишь фундамент, а портальные арки и монумент Люциана I вовсе были разрушены подчистую. На месте монумента красовалась огромная яма с неровными краями — очевидно, сюда пришелся удар Рена. Тварь, разумеется, была жива — выглядела жутко, но регенерировала со страшной скоростью, при этом умудряясь отражать атаки трех архимагов-боевиков. Однако не атаковала в полную силу и использовала всего два-три сложных заклинания, предпочитая действовать сырой магией. Что бы ни додумался обрушить на неё Рен, потрепал он её изрядно.       Нежить хохотала как безумная и выплескивала сырую силу волна за волной, призывая на разрушенную площадь свое мертвое войско. Некроманты, не занятые в сражении, пытались нейтрализовать смертоносную некроэнергию. Их было шестеро — и ещё двое лежали не шевелясь. После короткого приказа Джердиса трое из шестерых рассредоточились по периметру, готовясь отражать первую волну нежити. Сам он пока не вмешивался — очевидно, берег силу для дальнейшего сражения.       Рен, по счастью, был жив. На ногах, правда, уже не стоял и весь был залит собственной кровью. Он, кажется, даже не заметил, как Кай оттащил его подальше от лича и выдернул из его руки испещренную гренвудскими рунами железку.       — Бесишь, Дюран! — прошипел он, хотя предпочел бы наорать от души. — Ни на минуту нельзя одного оставить!       Драгоценное спокойствие норовило рухнуть в Бездну и рассыпаться на мириады осколков. От мысли, что этот недоделанный герой чуть не помер с концами, на глаза наворачивались слезы, и даже орать ни на кого больше не хотелось. Лишь бы только Рен не отправился на тот свет прежде, чем доберется до лекарей.       «Я, блядь, томный фейский принц, и я не хочу ничего решать! — ядовито подумал Кай, как можно незаметнее шмыгнув носом. — Хочу, стало быть, батистовый платочек и рыдать на груди у своего павшего рыцаря!»       Однако ж до тех пор, пока лич не подох окончательно, Кайлин Макнейр сам себе и принц, и рыцарь. Он это понимал, а посему спешно утер глаза измятым рукавом и, повернувшись, уставился в бездонные черные глаза архимага Джердиса.       — Драконы выкосят часть нежити — мне удалось добавить в их зомбирующую программу новые атакующие чары. Вампиры помогут избавиться от вендиго. Вы же… постарайтесь, чтобы вся эта пакость не добралась до меня раньше, чем я доберусь до Элриссы.       Джердис кивнул — как всегда, сухо и деловито.       — Нежить до тебя не доберется, мальчик. Делай что нужно.       «Ладно, каким-то чудом ты узнал про Глаз Бездны… и выжил… и что же? Думаешь теперь, что ты умнее меня?» — раздался в голове вкрадчивый голос. По-видимому, Элрисса хотела потянуть время.       «Да это вроде как очевидно. — Кай усмехнулся, старательно изучая ауру лича. — Я сделал вид, что пляшу под твою дудку, а затем, используя твои же руны, восстал из мертвых и при этом не превратился в кровожадное чудовище. А всё твоя непомерная гордыня и любовь к показухе».       «Жалкий мальчишка! Даже если ты и пошел моим путем, тебе всё равно не хватило духу и мозгов, чтобы довести дело до конца!»       Он не ответил, продолжая искать брешь. Да и что толку говорить с тварью, как с человеком?       «Напрасно стараешься, — злорадно поведали ему. — У меня нет уязвимых мест!»       «Это ты так думаешь», — не менее злорадно откликнулся Кай. И резко потянул на себя ту тонкую, незримую ниточку, что связывала его с личем.       Сила Элриссы, темная и душная, хлестнула внутрь Кая. Он давился ею, как какой-то невыносимой тухлятиной, но продолжал поглощать; Элрисса же оглушительно завизжала и пошла в атаку, от ярости позабыв о боевиках Круга. Её черная молния достигла цели, но слишком поздно. Сдвоенный удар от Фалько и Эрдланга уже было не отразить.       Кай с трудом, но сел и утер кровь с лица дрожащей рукой. Он лично хотел увидеть, как с тварью будет покончено.       Лишенная сил, Элрисса рассыпа́лась прахом. Медленно, постепенно, изрыгая проклятья и всё ещё пытаясь атаковать врагов. Однако сил в ней больше не было, и даже огромная армия нежити рухнула замертво — только несколько из вендиго ещё рычали, а двуручники вампиров с хрустом вонзались в их усиленную металлом плоть.       Наконец, от лича остался лишь скелет — груда желтоватых костей, которые будто бы вытряхнули из первой попавшейся фамильной усыпальницы. На разрушенной площади воцарилась гулкая тишина.       Её разорвал громкий сухой треск, как если бы кто-то поджег кипу хвороста. Краем глаза Кай увидел яркую вспышку — огненный шар испепелил белеющие на фоне брусчатки кости.       «Рен!»       Кай подорвался с места — и не скажешь, что всего минуту назад ему хотелось улечься прямо на разбитые камни и окунуться в спасительное беспамятство на ближайшую неделю. Рен — его Рен, демоны дери! — был жив. Едва держался на ногах, шатался, зажимал руку, пораненную гренвудским артефактом, но был жив. И будучи одной ногой в могиле даже судя по виду, умудрился обратить в пепел остатки своей матушки.       Весьма символично.       Дикое бешенство и злость на него смешались с почти слезливой радостью. Кай открыл было рот, чтобы отвести наконец душу и разразиться уничижительной тирадой. Не успел.       Стоило оказаться рядом, как Рен прижал его к себе. (На деле — навалился всем своим немалым весом.) Крепких объятий не вышло — его руки дрожали, а в теле не чувствовалось ни капли магии. Он что-то шептал ему в волосы, наверняка пачкая их своей кровью. Что именно, Кай не слышал, со всех оставшихся сил вцепившись в его плечи.       «Боги, как же я тебя…»       — Что ты там бормочешь? — перебивая самого себя, буркнул Кай. Руки на талии сжались чуть сильнее — а потом мягко и совсем немного отстранили.       — Переедешь ко мне?.. — хрипло и очень устало спросил Рен. - С Энобусом?..       Кай в ужасе вытаращился на него.       — Ты что, башкой ударился?       — Почему это?       — Хм… потому что я злобный мудак, а мой кот и того хуже?       — Ну, я это как-нибудь переживу, — заверил Рен с возмутительным пофигизмом. — Так ты переедешь, да?       Кажется, после очередной смерти он стал слишком сентиментальным. Потому что вместо поисков ближайшего окна — ну или вон котлован какой замечательный! — Кай уткнулся носом в его плечо и буркнул тихое «ага». Таким, как Дюран, проще дать, чем объяснить, почему «нет». Но он не удержался и добавил уже громче и строже:       — Ничего, скоро ты об этом пожалеешь. Я еще сделаю из тебя архимага!       Рен в ответ лишь обнял его. А позади них, едва стоящих на ногах, обнимающихся посреди разрушенной площади, залитой чужой кровью, братец Лайам ехидно возвестил:       — Ставлю десять золотых на скорую свадьбу!       — Окстись, Эрди. Какие уж тут ставки? — в тон ему откликнулся Алистер. — Мы с Мортимером их для того и свели, чтоб на свадьбе погулять. Как видишь, не прогадали!       — Однако. Может, брачное агентство откроете?       — Хм-м…       «Вот же придурки великовозрастные», — мысленно припечатал Кай. Но вышло беззлобно и даже почти ласково.       И правда ведь — не прогадали.