***
Люциан встретил Молоха довольно сдержанно, насколько это было возможно. За вежливостью он пытался спрятать желание высказать всё и сразу. Приблизиться, надышаться — и так и остаться рядом. Главнокомандующий заметил перемену в лице генерала, произошедшую с самого начала встречи. Глаза у Люциана заблестели былым огоньком. Кейс мужчина поручил Слайзу отнести наверх. — Всё почти готово, — произнёс генерал, стараясь почти не смотреть на Молоха, поскольку всё ещё был обижен. — Можем выпить вина, если хочешь. — Не откажусь, — согласился главком. — Мне интересно, на что хватило твоих умений. Люциан протянул ему бокал вина. — Не крепкое, но подойдёт для затравки. Главнокомандующий принял бокал и удобно устроился на диване в гостиной. По шороху снаружи было слышно, что Слайз вышел через окно. Теперь они наконец остались наедине. — Здесь… Лучше, чем я себе представлял. — Да ну? — хмыкнул Люциан. — А что ты представлял? Палатку? Огороженную частоколом голую землю? Не говори, что да, иначе я тебе что-нибудь откушу. — Будем считать, я сказал «нет», — ухмыльнулся Молох. — И сделаем вид, что я в тебе не сомневался, — он пригубил бокал с вином. — Оно… Действительно мягкое. Такое… гейское. — Пошёл ты, — парировал Моргенштерн, с вызовом глядя на мужчину. — Тоже мне сомелье нашёлся. — Я и в еде хорошо понимаю, — улыбнулся Молох и подмигнул ему. — Над чем ты корпела всё это время, принцесса? Вот я приехал в башню, и от тебя зависит, заберу я тебя отсюда или нет. — Никогда тебя никуда звать не буду, — смущенно вздохнул Люциан. — Ты тот ещё подонок, когда оказываешься в центре внимания. — Твоего внимания, — аккуратно добавил главнокомандующий. — Согласись, мы оба слишком долго ждали этой встречи. — Это не значит, что мои старания пройдут прахом и что мы пойдём наверх, так и не выяснив всё до конца, — строго заявил Моргенштерн. — И ты обязан попробовать ужин. Молох благосклонно посмеялся и поднял ладони. — Как скажете, ваше величество. Старания Люциана не прошли прахом. Насчёт еды Молох даже пытаться не стал язвить. Настолько он соскучился по горячей и вкусной пище. Мягкая отбивная в панировке с гарниром заставила Молоха задуматься о том, чтобы в следующий раз никуда не отпускать генерала. Привязать его к чему-нибудь в доме — и пусть только шевельнётся. Вино вкупе с мясом уже не казалось таким гейским. Наоборот, раскрылся вкус, который генерал хотел преподнести. Они не разговаривали во время трапезы, поскольку Люциан не хотел мешать Молоху преодолевать первый этап возвращения домой. А Молох не хотел отрываться от дивной гастрономической симфонии. Генерал начал говорить, когда главком отложил приборы и попросил ещё вина. — Что, уже нравится? — съязвил Люциан. — Ну, оно не противоречит моим взглядам, — отмахнулся главнокомандующий. — И я знаю, о чём ты спросишь меня. Распял ли я нашу псевдо-дочь… Нет. Ты обрадуешься: я приказал задокументировать её права и права кого бы то ни было, являющегося моим потомком. Ублюдки у меня на мушке. — Рад слышать, — вяло согласился Моргенштерн. — Жаль, что для того, чтобы ты задумался, мне пришлось поступить… так. — Война сделала меня параноиком, это правда, — медленно кивнул Молох — вино постепенно окутывало мозг сладкой дымкой. — Иногда это оправданно. — Да, — с нажимом произнёс Люциан, — когда опасность реально существующая. — Она реальна! — резко возразил главком. — Хорошо, — примирительно вздохнул генерал. — Главное, что ты теперь никого не убьёшь. Я приберёг десерт. Молох хотел съязвить про какую-нибудь сладость, соотносимую по уровню гейскости с вином, но проглотил язык, когда Люциан начал расстёгивать рубашку. Расстегнул. Обнажил красивое гибкое тело. Сбросил рубашку на пол. Брюки пошли следом. На генерале остались тёмные чулки с поясом. Он подошёл к мужчине и наклонился. Коснулся его галстука. — Я надел то, что ты так любишь. Вижу, ты сделал для меня то же самое. В кои-то веки ты послушал Слайза, — с лукавой улыбкой прошептал Люциан. — Ты играешь с огнём. Ещё движение, и я возьму тебя прямо здесь, — воспламеняясь, нетерпеливо прошептал Молох в ответ. Моргенштерн засмеялся и поднял брови, притворно удивляясь. — И не дотерпишь до спальни, в которой остался твой таинственный кейс? Молох хмыкнул и покачал головой. — Ты заметил. — Может, я наивный и доверчивый, но… не слепой, — мягко возразил Люциан и опустился к мужчине на колени, всё ещё придерживая за галстук. — Не пойми меня неправильно, но я чувствую себя шлюхой. — Моей шлюхой? — ухмыльнулся Молох и наклонился, чтобы поцеловать генерала. Руки уже покоились на упругих бёдрах. Но Люциан приложил к губам главкома пальцы. — Откушу, — нетерпеливо рыкнул тот. — В спальню, — настойчиво заявил Моргенштерн. — Ну и разделся бы там, чёрт тебя возьми, — с наигранным раздражением пробубнил Молох и взял демона на руки. — Как будто так сложно держать себя в штанах в моём присутствии. — Непросто, — хитро согласился генерал. — Да и мы бы туда попали гораздо позже, если бы я медлил, и… Ты поосторожнее со словами. Вдруг правда какой чёрт заберёт. Я же такой доверчивый. — Я всегда знал, что ты хочешь этого не меньше моего, — с победой в голосе прошептал главнокомандующий, плечом открывая дверь в спальню. Он бросил генерала на постель и избавился от всей верхней одежды. Люциана накрыло запахом ментолового одеколона. Пальцами мужчина чувствовал гладкие щёки Молоха и ощутил себя польщённым. Главнокомандующий был при параде. И он тому виной. Все мысли о том, что Молох мог бы его убить, улетучились прочь — правда, обещая вернуться. Ладони вновь почувствовали крепкие плечи. На Молохе не было и следа чужого пребывания. Он пах так же, как и прежде. Моргенштерн зажмурился и прижался к его лбу своим, запустив пальцы в волосы. Молох не вытерпел и наконец поцеловал его, и они оба опьянели сильнее, чем от вина. Со словами «к чёрту прелюдии» Люциан расстегнул брюки на мужчине. Запахло сладким лубрикантом. Генерал потерял самообладание, когда вцепился в плечи главнокомандующего и почувствовал разряд, прошедший по телу. Молох с неистовым желанием касался губами шеи и плеча генерала, наслаждаясь дивным терпким запахом, в то время как Люциан с такой же страстью объезжал его. Моргенштерн ретиво седлал бёдра главнокомандующего и ловил частое дыхание мужчины губами. Молох закрывал глаза и стискивал зубы, насаживая Люциана сильнее и быстрее. Мужчина чувствовал, как тесный любовник сжимает его член. И как усиливается пульсация. Колени генерала сдавливали рёбра главнокомандующего. Откинувшись немного назад и упираясь локтями в постель, Люциан продолжал двигать бёдрами и опьянённо смотреть любимому мужчине в глаза. Непонятно, какая искра проскочила, но Молох вдруг отстранился. Генерал встревожился — и потерял самообладание, когда почувствовал прикосновение горячего языка к члену. Люциан зажал себе рот обеими ладонями и обнял Молоха ногами за шею. Членом он чувствовал горячий рот — и голова кружилась. Сердце неистовствовало и сумасшедшей птицей билось в груди. Моргенштерн двигал бёдрами под руководящими движениями рук главкома. Реальность растворялась, будто кто-то старательно ретушировал краски. Люциан казался Молоху в этот момент ужасно трогательным и вкусным. Как забавно вздрагивает генерал, как он напрягается всем телом, стоит ему опуститься ниже пояса и немного поразвлечься с молодым мужчиной. Сразу видно, что Моргенштерн очень обделён такого рода ласками — и каждая из них уникальна. Стоило прибавить к минету пальцы — как Люциан задрожал и тихо забормотал о том, как ему хорошо. Руками стал собирать простынь и шире раздвигать ноги, кусая губы. Начал звать Молоха. Просить ещё. Ругаться. Грязно ругаться. — Я скучал, — почти простонав, выпалил Моргенштерн и выгнулся в спине. — Ублюдок… Молох усмехнулся и с прищуром приподнялся. Больно укусил Люциана, заставив его взвыть. — Следи за речью, — жестко произнёс он и вновь устроился между ног генерала. Вид трепещущего от удовольствия Моргенштерна сильно раззадорил его — и хватило пары толчков, чтобы Молох кончил. Люциан бы мог с разочарованием подумать, что на этом конец. Однако это оказалось самым началом. Ведь только сейчас щёлкнули замки на кейсе. — Хочешь наверстать упущенное? — на выдохе произнёс Люциан. Молоху не составило труда хорошенько связать его. Завести руки за спину. Заставить встать на колени и выпятить задницу. С поцелуем он надел на Люциана повязку на глаза. Добавил кляп. Моргенштерн ёрзал, но неохотно, потому что соскучился по всему этому. Когда он шевелился, то веревки мягко тёрли чувствительные места на его теле. Скользили по соскам. Генерал двигался — и тут же рвано выдыхал от удовольствия. За таким сладким пряником должен последовать очень жёсткий кнут. Когда Молох достал его, то удара не последовало. Наоборот, рукоятью мужчина поводил по кольцу мышц генерала, — и надавил. Люциан рвано выдохнул от проникновения и потёрся щекой о простынь. Молох имел его рукоятью, внимательно наблюдая за реакцией, и вновь возбуждающимся членом потирался о бедро. Гораздо тверже его член стал после того, как на бедре Люциана осталось множество красных следов от ударов кнутом. Каждый щелчок орудия сопровождался напряжённым мычанием Моргенштерна. Второму бедру досталось сильнее. Молох бил чуть ближе к члену, заставляя демона дёргаться от боли. Кнут оставлял красные следы — и тонкие царапины, настолько много прикладывал сил главнокомандующий. Чем мучительнее это было для Моргенштерна, тем сильнее становилось возбуждение мужчины. Но кнут Молоху быстро наскучил. Он решил попробовать нечто новое: главком делал надрезы на теле Люциана. Небольшие, едва заметные. Генерал подумал, что понял замысел Молоха. Боль пронзала его сильнее, чем обычно. Он закусил кляп и почувствовал влагу на глазах, когда главнокомандующий стал раздвигать края раны и заливать туда припасённый алкоголь. Генерал дёргался и выл, стараясь сдерживаться. Молох слушал жалобные звуки и упивался ими. Наслаждался своей властью. Его сперма текла по бедру Люциана. На вершине блаженства, главнокомандующий опустился и языком коснулся кольца мышц, начав ритмично проникать в партнёра. Молох почти потерял самообладание, когда услышал, как чувственно Люциан застонал. Стало понятно, что он выплюнул кляп, чтобы облегчить частое дыхание. Моргенштерн задрожал в оргазме, когда осознал, что его ласкает один из самых могущественных, безумных и неконтролируемых демонов в Аду. Такое даже в эротических фантазиях редко приходило на ум. Генерал дрожал в оргазме, и верёвки сильнее давили на соски и яички. Молох глубже проникал языком, упиваясь рваными ритмичными вздохами. Слабый, обездвиженный, замученный, беспомощный, чувственный, изворотливый, умелый, головокружительный Люциан — весь его. Молох звонко шлёпнул расслабившегося генерала по ягодице, и тот резко выгнулся в спине. Веревки сдавили чувствительные места сильнее, и Люциан вскрикнул. — Я хочу тебя… — на пике страсти нетерпеливо прошептал мужчина и закусил простынь, выпятив бёдра сильнее. — Сильно хочешь? — вальяжно поинтересовался Молох, ведя влажную дорожку языком по пояснице. — Заткнись и не торгуйся, — дерзко отозвался генерал. — Какая принцесса грубая, когда дело касается члена, — в наказание главнокомандующий больно укусил генерала до кровоподтёка, заставив того сердито рычать. Молох насадил Люциана на себя и потянул того за волосы, намотав их на кулак. Мужчина двигал бёдрами грубо и быстро, издавая пошлые и хлипкие шлепки — яички соприкасались с ягодицами. — Я рад, что моя шлюшка дождалась меня, — горячо прошептал главнокомандующий и укусил Люциана за мочку уха, оттянув её. — А моя — меня, — заухмылялся и засмеялся генерал, когда снова больно получил по ягодице и оказался уткнутым лицом в подушку. Когда Молох злился, то занимался любовью с особой страстью. Нет, завтра Люциан не встанет. Моргенштерн в который раз понял, что ничто не способно заменить ему Молоха. Где ещё взять такие умелые и крепкие руки? Изощрённый и своеобразный ум? Умопомрачительный запах и доводящую до оргазма одомашненную жестокость? Мастурбируя, Люциан беспрестанно фантазировал о Молохе, однако реальный секс всегда оказывался гораздо интереснее и горячее. С искусственным членом Моргенштерн тратил гораздо больше времени, нежели с непредсказуемым Молохом, одно прикосновение языка которого заставляет генерала кончать. Молох размышлял примерно в том же русле. Как бы он ни пытался самостоятельно снимать напряжение, воображение до сих пор не способно воспроизвести стоны Люциана. Такие хрипловатые, громкие, сдавленные. И этот зов… Когда Моргенштерн вне себя от удовольствия призывает Молоха, тот теряет самообладание. Появляется желание затрахать этого паршивца, пока силы не иссякнут, чтобы больше не звал так тихо, чувственно и желанно. Привычный голос вдруг становится таким тихим, слабым, а лицо — украшенным выражением крайнего удовольствия. Закрытые глаза, приподнятые брови, немного опущенные уголки рта. Расчувствовавшееся тело. Сказка. Просто сказка.Оказия 16: Рандеву
26 июня 2016 г. в 23:33
Молох очень удивился, когда получил известие о том, что Люциан хочет видеть его. Слайз выглядел очень вдохновлённым, когда сообщал хорошую весть. Она настолько подняла настроение мужчине, что тот пожал секретарю руку.
— И где он будет ждать меня? — нетерпеливо спросил главком.
— Я доставлю вас туда, босс, не беспокойтесь, — участливо улыбнулся секретарь. — Позволите совет? — сказал он, идя вдогонку за мужчиной, собиравшемуся быстро переодеться и прибыть на место.
Молох искал приличный смокинг и параллельно слушал Слайза.
— Конечно, — дал отмашку он.
— Решите вопрос, ставший камнем преткновения, — настойчиво сделал акцент ящер. — В противном случае всё может стать ещё хуже.
Главнокомандующий бегло кивнул и стал выбирать галстук. Когда выбрал, вспомнил, что ненавидит галстуки, и отбросил. Слайз пытался на ходу латать тонущее судно. Он подхватил галстук со словами:
— Представьте, как Люциан возьмёт вас за него и потянет в спальню. Галстуки не для красоты придумали, — хмыкнул ящер и ловко завязал его. — Но я вас очень прошу: решите сейчас, что вы скажете ему. Иначе до спальни дело не дойдёт.
Молоху не понравилась вероятность того, что до спальни может не дойти. В конце концов, слишком долго он не трогал Люциана, чтобы теперь ставить под сомнение успех операции.
— Понял. Слушай и запоминай: на случай, если Дейн или какое-либо другое моё потомство здесь объявится, составь договорённость, которую она или он подпишет под любым предлогом, включая насилие. Договор о том, что она или он ни на что не претендует. И предусмотри, чтобы в случае невыполнения договора его или её голову разнесло, как китайский фейерверк.
— Романтично, — вздохнул Слайз.
— Всё для свидания, — хмыкнул Молох и всплеснул руками, после чего стал искать запонки. — Следи за всеми торговыми операциями, которые совершают все, кто имеет отношение к Газалю. Я больше не потерплю никаких диверсий, ставящих мой брак под удар. Скажи Йенсу, чтобы бросал леденцы и неусыпно следил за этим крылатым ублюдком. Если понадобится убить — пусть убьёт.
— Так точно, — кивнул секретарь, по зову Молоха подошедший к нему, чтобы застегнуть запонки на правой руке. — Кстати, я слышал о том, что вы сделали с Люцифером. Он в ярости и очень обижен.
— Плевать. Он сделал, что я приказал? — главком посмотрел в зеркало и прикинул, нужно ли что-то сделать с волосами.
Слайз предложил нанести на них немного геля.
— Ещё одна ступень к успеху, босс, — кивнул секретарь на баночку с гелем.
Молох удручённо посмотрел на ящера, но сопротивляться не стал.
— Не знаю, что вы ему приказали, но скандалы, связанные с ним, утихли, — произнёс Слайз, прикидывая, как можно получше уложить волосы. — Вас побрить?
— Думаешь, моя принцесса не оценит бороду?
— Ваше обаяние безгранично, но, я думаю, всему есть предел, — мягко намекнул секретарь.
Молох задумчиво посмотрел на себя в зеркале.
— Но она же делает меня мужественнее.
— Куда уж больше, — запротестовал ящер. — Давайте побрею. Доверьтесь мне.
Главнокомандующий поднял ладонь, останавливая Слайза.
— Я сам. Спасибо.
— Мне заводить машину?
— Иди, — отмахнулся Молох, думая, что бы ему взять с собой.
Он начал собирать кейс, в который упаковал верёвку для бондажа, маленький нож, лубрикант, ароматное масло, небольшой кнут, кляп, повязку на глаза, пузырёк с ромом. Главнокомандующий уже представлял, как совершает с Люцианом множество болезненных и ужасных вещей. Точнее, ужасно эротических. Да, он точно именно это имел в виду.
Молох сел в машину изрядно вдохновленный.
— Как я выгляжу? — поинтересовался он у Слайза.
— Вы сам не свой, — ответил тот, перенимая приподнятое настроение.
— Знаю, — хмыкнул главнокомандующий, — надеюсь, это к кровавому дождю из останков моих врагов.