Дом восходящего солнца

      Утром пошёл снег. Ангелина не могла поверить своим глазам — она впервые видела, чтобы хлопья падали так медленно и мягко, будто белые перья. — Ух ты, — прилипшая к оконному стеклу ладошками и носом девочка отстранилась, мазнув по запотевшей части пальцем, тут же ставшим влажным, и повернулась к Соловью. Он следил за Ангелиной с полуулыбкой, сидя рядом на подоконнике со скрещёнными по-турецки ногами. — Гулять? — спросил он.       Восторг Ангелины, каждая его эмоция будто передавалась ему самому, он невольно зеркально отражал ее движения, поворачивая голову к сыплющемуся за окном снегу и встречаясь с девочкой глазами, когда она устремляла на него свой искристый изумрудный взгляд. — Гулять! — Ангелина соскользнула с окна, оправив сбившуюся юбку и неверно встав на паркет. На ее лице тут же отразилось недовольство. Она покачнулась, расставив в стороны руки для удержания равновесия, и сердито уставилась на свои ноги.       Соловей протянул ей руку, помогая дойти до комода. Нахмурившись, Ангелина приняла помощь, едва касаясь пальцами ладони друга, служившей скорее подстраховкой. — Опять о ней забыла, — с досадой сказала девочка, вперевалку шагая к ящику и выдвигая его. — Болит? — беспокойно спросил Артур. — Нет, — упрямо отрезала Ангелина. — Не болит. Мама, мы идём гулять! Принеси с балкона санки! — Как твоя нога? — послышалось с кухни в ответ.       Девочка закатила глаза, мельком посмотрев на стоящие в углу костыли. Артур, проследив направление ее взгляда, потянулся к ним, но Ангелина шикнула и кинула ему большую меховую ушанку. Соловей поймал ее, нахлобучил на голову, заправив под неё длинные светлые волосы, и рассеянно улыбнулся.       С непривычки белизна снега во дворе ослепила ее, стоило им спуститься и выйти из подъезда; девочка зажмурилась, тут же втягивая голову в плечи и пряча под колючим шерстяным шарфом обожженный морозом маленький нос. — Кусается, — пропыхтела она. Держа друга за руку, она соскочила со ступенек и приземлилась на подставленные Соловьем санки.       На ледяной горке в соседнем дворе было полным-полно народа: вокруг носились малыши; за ними бдительно приглядывали сбившиеся в стайки мамы и бабушки, которые приплясывали на месте от холода с вложенными в рукава варежками, не спасающими от зимнего ветра; похожие на медвежат ребята в черно-серых тулупах, замотанные до ушей в шарфы с визгом копошились на горке, и катаясь, и играя в царя горы и войнушку одновременно. «Батальоны» мигрировали к соседним деревьям, видимо, меняя дислокацию по ходу развернувшихся масштабных боев. Ангелина тоскливо покосилась в их сторону, пока Соловей легким пружинистым шагом приближался к горке, таща за собой санки с маленькой подругой.       Заметившие их приближение женщины зашушукались, бросая на Артура с его выбившимися из-под шапки пшеничными волосами недвусмысленные взгляды. Соловей, лучезарно им улыбнувшись, поздоровался и покатил Ангелину наверх, мимо несущихся рядом к вершине горки ее ровесников, румяных от мороза и веселья. Некоторые, намного младше неё, оглядывались на закутанную в шубу барыню в расписных стальных санках, и показывали пальцем; у них были такие же валенки, лишь только покрытые снежной корой, в то время как Ангелинины были чистыми и сухими.       Она съехала вниз, вцепившись варежками в бортики салазок, затем ещё и ещё.       Радость от сыплющегося с неба снега и катания улетучивалась.       Она видела, как на них смотрят, и что шепчут девчонки, когда Соловей закатывает ее на горку. Посмотрев в сторону играющих у берёз мальчишек, раздобывших палки-пулемёты, она ощутила в горле растущий ком слез и поджала губы. — Ещё разок? — добродушно спросил Артур, нависнув над подругой. Тесемка, державшая уши его шапки на затылке, распустилась, и теперь они торчали в разные стороны. Ангелина посмотрела на него и едва не разревелась — так по-дурацки он выглядел. — Я сама, сама! — со злостью Ангелина выхватила веревку у оторопевшего Артура, встала с санок и сделала неверный шаг в гору, затем ещё и ещё. Вокруг неслись ровесники, тащившие за собой санки и картонки, они болтали, смеялись, шутливо дрались и гурьбой слетали с горки «паровозиком».       Прямая как палка, не слушающаяся ее правая нога подвернулась, и девочка упала на снег. Сзади кто-то засмеялся.       Ангелина сдвинула назад слезшую на глаза шапку и развернулась, увидев хохочущих девчонок своих лет — обычных девятилеток с заиндевевшими ресницами и шарфами, где льдинками осело их дыхание. Одна из них валялась, держась за живот и тоже хохоча, и Ангелина поняла, что смеялись не над ней. Она развернулась, сделала ещё шаг и, наконец, поскользнулась.       Скатившись с горки кубарём прямо под ноги Соловью, она вся вывалялась в снежной пыли; приехавшие следом санки больно ткнули ее в спину. — Ой ну и не надо, ну и пожалуйста!       Ангелина поднялась, отряхнулась и тут же упала на колени, сгребая снег, чтобы построить снеговика, но он не собирался, рассыпаясь по коже варежек будто песок. Девочка растерянно посмотрела на руки, оглянулась на горку, на мальчишек, с которыми когда-то играла сама, и молча заплакала.       Онемелая нога, которую она не чувствовала, вдруг отозвалась болью. Ангелина упрямо поднялась на ноги, взяла веревку санок и, схватившись рукой за подол Артуровой шинели, потянула его за собой. — Пошли домой. Я лучше тебе почитаю.