Путь Самаэля

По телу разливается тепло. Самаэль закрывает глаза и погружается в уже привычные ощущения. Сжимает, разжимает кулак. Эйфория его уже давно не накрывает, но это все равно необходимо ему. Потому что без героина терпеть окружающую его реальность было бы вовсе невмоготу, а так хоть временное избавление. Забвение. Самаэль хочет забыть, и ему это удаётся. Во дворец влетел яркий белоснежный вихрь. Спустя минуту облако энергии приняло образ красивого белокурого мужчины. Завидев Самаэля, мужчина всепонимающе улыбнулся. Его брат всегда был на редкость неравнодушен ко всему человеческому. Только ему могло прийти в голову здесь, в Геенне, что значит в исключительно духовном царстве создать себе дворец. Да, здание представляло из себя призрак, и нужды в нем не было, как и пользы, но это не мешало Самаэлю тратить свою демоническую силу на поддержание существования этого мифического во всех отношениях строения. Правда, выглядел дворец эффектно, и это единственная причина, по которой вскоре в Геенне появился новый, но такой же призрачный архитектурный шедевр. Резиденция сатаны. Гордость повелителя ада просто не могла допустить, чтобы самый красивый предмет в Геенне принадлежал не ему, поэтому он вызвал Самаэля и велел ему придумать второй дворец ещё внушительнее первого. Люцифер был крайне недоволен этим решением своего отца. Подражание жалким людишкам явно не то, чем может гордиться демон. Однако, только полный идиот высказал бы такую мысль сатане в лицо (фигурально выражаясь, ведь никакого лица у него нет), а Люцифер идиотом не был. Не имея возможности изменить решения своего господина, повелитель света всего лишь отомстил ему, спросив о причине, по которой сатана прибегнул к помощи Самаэля при конструировании замка. Сатана тщательно скрывал, но Люцифер знал, что повелитель ада не может ничего создавать. Нет у него такой способности, обделен он. А Самаэль может. И может только потому, что есть у него тело, в отличие практически от всех прочих обитателей Геенны. Кроме Самаэля материальным телом обладает ещё и Амаймон, но тот обижен умом и потому опасности не представляет. Люцифер — первый сын сатаны, любимый его последователь, но он страшно завидует младшему брату, хоть и никогда не признаётся в этом. Иметь своё тело… Какое неслыханное счастье. Это все равно, что получить себе в услужение покорного раба, который выполнит легко и быстро любое требование. Самаэлю не нужно каждую секунду сражаться за материальную оболочку с мятежной человеческой душой. Из-за этих внутренних баталий тело, которым пользуется в Ассии Люцифер, разрушается и его нужно постоянно поддерживать медицинскими средствами. Люцифер бы с радостью выгнал проклятую душонку, которая вечно мешает ему овладеть телом, но ведь тогда синтез души и тела пропадет. Человек умрёт, а плоть начнёт разлагаться со всеми вытекающими последствиями. Люцифер должен идти на все эти муки, если хочет существовать в Ассии, но Самаэлю этого не нужно. Он может жить в Ассии и наслаждаться ею без всяких препятствий в виде законов природы и последствий. Люцифер лишний раз убеждается, что нет в мироздании справедливости и равенства. Но сейчас, глядя на самого ненавистного брата, Люциферу делается немного легче. Самаэль сидит на придуманной им же кровати с закатанным рукавом и держит в руке шприц, игла которого воткнута в вену. Демон работает кулаком, разгоняя вещество по организму, и на его лице пробивается блаженная улыбка. Самаэль давно уже понял, что сейчас он не один, но отвлекаться на посетителя не будет. Не хватало ещё, чтобы ему испортили редкие мгновения удовольствия. О, воистину Гете был прав. Остановись, мгновенье, на этой самой секунде ты прекрасно. Люцифер тоже получает удовольствие от вида брата, ведь сейчас он выглядит так беспомощно и так по-человечески. Совсем как те обречённые, каких столько раз за своё существование мучил Люцифер. Единственное удовольствие, доступное в Геенне, тоже приносит боль, только не сразу. Сначала оно приносит ложь, которую так любят все жители ада. Самаэль вытаскивает иглу, опускает рукав тренча. Демон хорошо знает, что происходит в его теле во время действия наркотика, но предпочитает не думать об этом. Какая разница, главное, что стало хоть немного легче. Следующие часов 8 можно жить. Чувствовать, что живёшь. У других и этого нет. Самаэль ненавидит Люцифера и знает, что это взаимно. Люцифер ни за что бы не заглянул в его «домик», если бы в этом не было необходимости. Странно, что повелитель света заявился собственной персоной, а не прислал кого-то помельче. — Чего тебе? — буркнул Самаэль, медленно приходя в себя, и в тот же миг подпрыгнул на кровати от резкой боли во всем существе. — Ты когда-нибудь запомнишь, как следует вести себя в присутствии меня или отца? Это ведь не так много, а, Самаэль? Самаэль нехотя поднялся с кровати и отвесил поклон. При Люцифере ещё можно было просто согнуться пополам, но при сатане приходилось ползать на коленях. Самаэль ненавидел наносить визиты сатане, как все демоны. — Что вам угодно, брат? — повторил вопрос Самаэль, удерживая на лице равнодушное выражение. Люцифер не посчитал нужным ответить. Он обошел комнату, взвесил в руке ампулы с героином, а потом опустил несколько из них в карман. — Не советую, — отреагировал Самаэль, — твоё тело слабое. Оно не выдержит и одной дозы. Новый импульс боли не смог заглушить то удовлетворение, которое получил Самаэль от упоминания о болезненном для Люцифера факте. Геенна построена на четкой иерархии, все обитатели ада чьи-нибудь рабы, благодаря чему все друг друга терпеть не могут. Вышестоящие имеют полную власть над нижестоящими. Для Самаэля это Люцифер и сатана. Поэтому подколоть этих двоих для него самый смак. Причинив боль другому, собственная боль уменьшается. Самаэль всегда был дерзок на язык, и власть Люцифера его не смущала. Поэтому мучить Самаэля стало для Люцифера настоящим хобби. Повелитель света знал, что никогда не решится использовать содержимое ампул по назначению, но взять их был просто обязан. Не оставлять же Самаэлю вещества, которые приносят ему хоть искусственную, но все же радость. Да и нужно хотя бы создать видимость превосходства. Мол, посмотри, нет ничего, в чем бы я тебе уступил. Самаэль ядовито усмехнулся. — Тебя отец требует к себе. Это сообщение было своеобразной местью за насмешку, потому что по коже Самаэля пробежали мурашки. Никто не осмеливался перечить сатане. Чтобы избежать дальнейших комментариев Люцифера, повелитель времени моментально перенесся к резиденции сатаны. — Встань. Голос сатаны неизменно вызывает ужас и пробирает до нутра. В его присутствии не до гордости и дерзости. Самаэль поднимается с пола, но остаётся стоять на коленях. Сатана признаёт общение с собой только в таком положении, и это касается всех. Даже Люцифера. Сгусток тёмной энергии, который сейчас представляет из себя сатана, кружится вокруг Самаэля, наслаждается его бесполезным страхом. И Самаэль потихоньку осознаёт, что в Геенне плохо всем, даже её повелителю. Страданий нельзя избежать, их можно лишь приглушить. И сатана приглушает. Сейчас вот за его, Самаэля, счёт. — Ты знаешь, чего я хочу, сын мой? Знаешь моё желание? У Самаэля возникает ощущение, что голос звучит в его голове. Думать в присутствии сатаны опасно. Все, что угодно в присутствии сатаны опасно. — Да, отец. Сатана больше любил, когда к нему обращаются «повелитель» или «господин», но Самаэль всегда и неизменно именовал его отцом, что звучало куда менее унизительно. А вопрос-то на самом деле риторический, потому что желание сатаны известно всем, и все обязаны сделать все, чтобы это желание осуществить. Объединение Ассии и Геенны — вот мечта повелителя ада. Это именно то, чему сатана посвящает свою печальную вечность. И сейчас новой жертвой его хотелок станет он, Самаэль.