Путь Самаэля

Риччи мялся, нервничал, нарезал круги и никак не мог взять себя в руки. Он пришёл за полчаса до назначенного времени и начал изводить себя в лучших традициях сентиментальных мелодрам. Самаэль сам позвал его сюда, это все — его инициатива. Может, у него ещё есть шанс, может, демон ответит ему взаимностью и хочет сделать это в более интимной обстановке. Куда они пойдут? В отель? Или у Самаэля есть более оригинальные идеи? В паховом отделе стало до подозрительности тесно, и Риччи принялся думать о дохлых енотах, чтобы хоть как-то сбавить накал страстей. Самаэль стоял на аттике фасада Собора святого Петра, уперевшись плечом в гигантскую статую Иоанна Крестителя, и ехидно посмеивался. Наблюдать за Риччи — одно удовольствие. Все-таки, эрос — величайшая слабость человека. Слабость, которая может дать великую силу и власть. Именно в такие моменты Самаэль наиболее отчётливо понимал, насколько же ему повезло не родиться на свет человеком. Эрос не имеет над ним такой власти. Ни одно существо никогда не сможет манипулировать им с помощью эроса. Конечно, Самаэль может испытывать похоть и довольно часто её испытывает, но он способен всецело её контролировать, и это не составляет проблемы, в отличие от людей. На самом деле, Самаэль куда чаще завидует людям, в чем никогда бы не признался даже самому себе, поэтому мгновения отдыха от этой зависти были особенно ценны. — Ну что, друг-тезка, — обратился демон к статуе, — развеем мучительные ожидания влюбленного? Хлопнув каменного Иоанна по плечу, Самаэль спикировал вниз, эффектно взмахнув плащом. Раскрыв рот и выпучив глаза, Риччи завороженно наблюдал за белой то ли птицей, то ли посланником Небес, опустившемся прямо рядом с ним. Демон вежливо улыбнулся и жестом предложил взять себя под локоть, как это делает кавалер во время прогулки с дамой. Смущаться здесь было некого, поэтому Риччи охотно воспользовался лишней возможностью прикоснуться к объекту своих воздыханий. Они медленно и молча двинулись по периметру площади. Самаэль подавил внутреннее отвращение, отчаянно пытаясь придумать хоть какую-то причину, по которой он вообще назначил эту встречу. Истинной причиной было, конечно же, желание посмотреть на восторги Риччи и потешить этим своё самолюбие, но стоит ли говорить ему об этом. Наверняка, Риччи уже продумал их встречу до самых мелочей и нафантазировал с три короба. М-м-м, разбитые надежды, уязвленные чувства… Возможно, даже удастся довести его до самоубийства. Было бы неплохо на самом деле, минус один надоедливый человечишка. Все-таки, он не зря сбегал от Гвидиче и заварил всю эту кашу. Представление-то всем на удивление. Самаэль улыбнулся этим мыслям, но Риччи, видимо, не так все понял. — Я так боялся, что вы не придете, — тихим голосом выдал он. — О, совершенно напрасно. Я бы ни за что не отказался от такого удовольствия. Если рассудить разумно, то с уязвленными чувствами придётся подождать. Сейчас Самаэлю намного выгоднее держать Риччи на коротком поводке и постоянно питать его фантазию надеждами, которые можно будет с удовольствием расколошматить, как только он станет не нужен. О, как это будет замечательно, но сейчас, к сожалению, он скооперировался с Папой Римским, так что пусть продолжает витать в облаках, строить воздушные замки и превозносить добродетель второго сына сатаны в глазах Климента XIV. Это поможет Самаэлю укрепиться в Ордене и создаст ему хорошую репутацию. Мысли об этом подняли демону настроение, а уж о Риччи и говорить нечего. Экзорцист покраснел от удовольствия. — Вам правда хотелось провести со мной время? Вы для этого позвали меня? — Ну конечно. Если только у тебя нет замечаний относительно урока, который я провёл, — тон Самаэля был лёгким и приветливым. После обычных грубостей это особенно ласкало слух Риччи. Метод кнута и пряника в действии. — Конечно нет, вы были великолепны. Как и всегда, вы всегда великолепны. Самаэль на мгновение задумался, когда это Риччи успел трансформироваться в совершеннейшую тряпку. Вроде бы таким суровым инквизитором был поначалу, а теперь двадцатилетняя кисейная барышня, не иначе. Но необходимо играть свою роль, как бы отвратительно это не было. Самаэль остановился и заглянул Риччи в лицо, практически невесомо проведя рукой по его щеке. — Ты правда так считаешь? — голос звучал вкрадчиво и игриво, взгляд Риччи буквально умолял о поцелуе, и демон не собирался его разочаровывать. Словно в замедленной съёмке, Риччи видел, как лицо возлюбленного приближается к его лицу, и их губы были уже готовы сомкнуться, как… Вот незадача, стук летящего по брусчатке камня. Самаэль мгновенно отпрянул и принялся вглядываться в темноту, выискивая случайного свидетеля. Несуществующего свидетеля, конечно же. Если бы Риччи не был так ослеплен гормонами, он мог бы заметить, что камень летел из-под ноги Самаэля, а не какого-то постороннего человека. — Здесь никого нет, — простонал Риччи, но увы, момент упущен. Они двинулись дальше. — Может, в отель? — продолжал просить несчастный. — Как ты думаешь, что вообразит его хозяин, когда к нему посреди ночи завалятся двое мужчин и потребуют комнату? Я не могу допустить, чтобы твоя репутация пострадала. — Но ты ведь демон. Ты можешь занять любую комнату, незаметно для хозяина. Самаэля захлестнуло возмущение, которое он едва сдержал. Надо же, какой быстрый! Одного намека на поцелуй хватило, чтобы перейти на «ты». Невиданная наглость. И на какие жертвы приходится идти ради цели… — Я-то могу, но вот как протащить тебя не представляю. Отговорки заканчивались, с этим нужно было что-то делать. — Я могу попросить комнату, а ты потом, зная её номер, незаметно для хозяина придешь. Что ж, одна надежда на гормоны, которые должны были достаточно хорошо затуманить разум. Самаэль остановился, замялся и изобразил крайне растерянный вид. Сыграно идеально, не поверить просто невозможно. — Понимаешь ли, Лоренцо, я не хотел тебе сперва говорить… — Что? В чем дело? — К сожалению, с переездом из Геенны в Ассию я начал терять демоническую силу. Это абсолютно непредвиденное влияние мира людей. Сам понимаешь, я лишился способности избавляться от своей материальной оболочки, извини. Риччи выдохнул. Его не беспокоил уровень могущества. Отбросив остатки стыда, Лоренцо прильнул к объекту обожания и попытался обнять его за шею. — Забудем об отеле, вот там есть замечательный тёмный угол… Самаэль с трудом подавил рвотные позывы. Нет, на такое он не подписывался. Взяв за плечи обезумевшего мужика, демон мягко, но решительно отстранил его. — Дорогуша, ты слишком прекрасен, чтобы быть использованным в подворотне, как последняя потаскуха. Риччи явно был не против, но отмазка была не из самых плохих. Ладно, пора заканчивать светопредставление, ибо забава перестала приносить удовольствие и начала приносит проблемы. Не хватало еще вызвать у Риччи подозрения — Поздно уже, мне пора. — Что? Нет, останься, — эта просьба была озвучена таким омерзительным голосом, что Самаэлю захотелось засунуть Риччи в рот его же ногу. — Гвидиче взял с меня обещание возвратиться до трёх часов ночи. — К черту Гвидиче! — Согласен. Но я дал обещание и не могу его нарушить. Извини. В качестве компенсации за моральные неудобства Самаэль все-таки сделал это. Он обнял Риччи и на мгновение ткнулся в его шею. Этого хватило за глаза и за уши. Демон буквально почувствовал, как экзорциста накрыла бурная волна гормонов. Отпустив Риччи, Самаэль элегантно взмыл в воздух и скрылся за одной из статуй на аттике, словно белая летучая мышь, впечатлив напоследок драматическим исчезновением своего единственного зрителя. Господи, до чего же это гадко и тяжко. Зато теперь Риччи привязан намертво. Остаётся только иногда подпитывать призрачными надеждами и дергать за ниточки. Кукла выполнит любое желание, главное его правильно подать. Великая сила всемогущего эроса. — Я надеюсь, что ваше благоразумие не позволило вам сотворить ничего непоправимого минувшей ночью, — металлическим голосом сказал Гвидиче, склонившись над спящим Самаэлем. — Уйди, — буркнул демон и уткнулся головой в подушку. — И вам доброго утра, — усмехнулся экзорцист, — вставайте, у вас урок через час. Из недр подушки понесся поток невнятных звуков. — Сами виноваты. Поразили вон всех своими преподавательскими способностями, а теперь расхлебывайте, — шутливо выговорил Самаэлю Гвидиче. Демон оторвался от подушки. — Между прочим, я лег два часа назад. И вообще, я думал, мне позволено общаться только с тобой и с Риччи. Что за неожиданные послабления? — Распоряжение Папы Римского. Но вам по-прежнему не позволено оставаться без присмотра. Самаэль, недовольно ворча, снова зарылся в подушку, а Гвидиче поднял с пола книгу. На обложке готическим шрифтом было выгравировано «Фауст», прямо под надписью седой мужик вел переговоры с рогатым субъектом. — Вы всю ночь читали? — Нет, кадриль танцевал. Ну разумеется, читал. Освежал в памяти все подвиги доброго доктора Фауста. — Освежал в памяти. Так теперь называют то, чего никогда не читали, — засмеялся экзорцист. Самаэль запустил в него подушкой. — Да, я знаю эту историю только со слов Мефистофеля. А вернее, из его нытья, но… Мне стала интересна альтернативная точка зрения. Самаэль решил не упоминать о маленьком Шарле Азуле из больницы, который сравнил его с бескорыстным врачом для бедных. — Похвально. Вы, должно быть, не слишком хорошо знакомы с человеческим искусством. Эта фраза отчего-то уязвила демона, но он разумно рассудил, что сейчас не время для ссоры. — У меня урок через час, Гвидиче. Что ты встал, как пень? Ну-ка быстро отнес свою задницу на кухню и занялся завтраком. Я ни слова не скажу перед аудиторией на голодный желудок, так и знай. Самаэль спрыгнул с кровати и ломанулся в ванную, а Гвидиче, посмеиваясь, отправился жарить яичницу. Иногда он подумывал, что неплохо было бы нанять экономку своему ручному демону. Занимаясь приготовлением завтрака, экзорцисту упорно казалось, что он делает это для своей давно погибшей дочери Джулии. Не то, чтобы у неё было что-то общее с Самаэлем, но демон так часто напоминал Гвидиче просто буйного подростка, отчаянно бунтующего против того, чего сам не понимает. Это вызывало улыбку. Практически все в Самаэле вызывало улыбку даже недовольство, кажущееся комичным. Странное дело, но Гвидиче чувствовал себя старше Самаэля, несмотря на то, что демон пал ещё до появления Адама и Евы. Гвидиче верил, что Бог смотрит на Самаэля примерно так же, как он. Нынешний урок, как и вчерашний, прошёл на ура, и наличие Риччи за одной из задних парт было единственным, что портило Самаэлю настроение. Ему что теперь до Второго Пришествия от похотливого экзорциста бегать? Нет, с этим определённо пора заканчивать, Самаэль будет работать в этом направлении. Прозвучал звонок, и студенты начали потихоньку покидать класс. — Срочно придумай причину и забирай меня отсюда, — шепнул Самаэль Гвидиче, заметив приближение Риччи. Но Гвидиче поступил умнее. Не став дожидаться, пока бывший иезуит подойдёт на такое близкое расстояние, что можно будет начать разговор, он схватил Самаэля за руку и попросту выволок его из класса. Демон успел бросить на влюбленного виноватый взгляд. — Мне необходимо посетить больницу, и у вас есть два выхода: можете пойти со мной, а можете вернуться к Риччи, потому что одного я вас ни за что не оставлю, — издевательски сказал Гвидиче, когда они с Самаэлем отошли на безопасное расстояние. Экзорцист уже понял, что его демонический товарищ Лоренцо не жалует и успокоился относительно его целомудрия. Самаэль скривился. — Снова идёшь приносить себя в жертву во имя науки? Гвидиче промолчал. — Так вы идете со мной или нет? — Как будто у меня есть выбор. Пусть Гвидиче думает, что выбора действительно нет. Переступив больничный порог, Гаспаре Гвидиче практически сразу исчез в подвалах, снова предоставив Самаэля самому себе. Тот только фыркнул: «Ни за что одного не оставлю, как же». Но скучать демон не намеревался, поэтому сразу же отправился на поиски Марии. Крепость обязательно должна однажды пасть. — Добрый день, доктор Фауст Пятый, — послышалось из-за угла. Самаэль обернулся и столкнулся взглядом с этим пареньком Шарлем, который по всем демоническим прогнозам должен быть при смерти. Но он не выглядел таковым! Мальчишка вполне уверенно стоял на ногах и даже перестал напоминать лицом белоснежое полотно. Что за… — А мне лучше, — радостно заявил мальчик. — Я вижу, — ошарашенно констатировал Самаэль. — Мне стало лучше сразу, как вы вчера ушли. Вы великий врач и смогли исцелить меня одним своим присутствием. Спасибо. Не переживайте, я совсем не расстроен от того, что не умру. Самаэль все ещё не мог прийти в себя. Возможно, это просто временное облегчение перед кончиной, такое бывает. Но, если паренек действительно не отойдет в мир иной, то что же получается? Великий Самаэль, второй сын сатаны ошибся? Да быть такого не может! — Где Мария? — только и смог выдать он. — Я отведу, — улыбнулся Шарль и взял демона за руку. Глаза Самаэля округлились, и он попытался вытащить свою кисть из цепкого захвата, но Шарль, задрав голову, так улыбнулся, что это стало совершенно невозможно. Мария, к которой Самаэля отвели, оказалась совсем не той Марией, которая была ему нужна. Ни одна девушка с таким именем из всей больницы не оказалась той самой. — Вы, наверное, ошиблись, и её звали как-то по-другому, — предположил Шарль, но Самаэль был совершенно уверен в своей правоте. — Скажи-ка, — демон перевёл тему, — как это тебе вдруг полегчало? На что это было похоже? Шарль на какое-то время задумался, а затем пожал плечами. — Я помню, что у меня начался жар, а потом вдруг такое чувство, будто кто-то положил прохладную ладонь мне на лоб. А потом я заснул. — И проснулся здоровым? — Чувствовал я себя здоровым, но встать мне позволили только к середине дня. Было так скучно лежать и смотреть на всех этих удивленных врачей, которые думали, что я умру, и не знали, что вы исцелили меня. — Да с чего ты взял, что я тебя исцелил? — не выдержал Самаэль, — у меня и в мыслях не было. Я, между прочим, тоже пророчил тебе скорую смерть. — А я проснулся с уверенностью, что выздоровел благодаря вам. Вы, должно быть, сами не заметили, как сделали это. Самаэля начал раздражать этот разговор, и он просто отмахнулся от надоедливого ребёнка. Скорее бы уже Гвидиче вернулся, что ли. Но он не возвращался часа два, на протяжении которых Шарль не давал Самаэлю покоя своей болтовней. За это время демон узнал, сколько у мальчика было игрушек и как их зовут, каких солдатиков ему обещали купить родители, когда узнали, что он скоро будет здоров, как сильно и долго рыдала от радости его мать и сколько счастливых писем разослал его отец. Самаэль слушал в полуха, подперев рукой головой и думал, чем же он так провинился перед мирозданием, что вынужден это терпеть. Вопрос, конечно, был риторическим. Скорее бы вечер. Сумерки укутали ночной Рим, и жизнедеятельность утихла практически сразу после этого. Ватикан не жил ночной жизнью, а утренняя месса начиналась в жуткую рань, поэтому тишина тоже наступала очень рано. И это было на руку двум демонам, которые вышли на улицу в это время. В этот раз Самаэль лег довольно рано и притворялся спящим до тех пор, пока Гвидиче не ушёл молиться в небольшую милую часовню, расположенную прямо возле Собора святого Петра. Сразу после этого второй сын сатаны вскочил и выскользнул в окно на улицу, где его уже ожидал младший брат. Не произнеся ни слова, демоны скрылись во тьме. Больница напоминала морг, настолько в ней было тихо. Дежурная медсестра спала, положив голову на сложенные руки. Но Самаэль точно знал, в какой части этого здания жизнь, если можно так выразиться, бьёт ключом. Он и Амаймон направились в подвалы. Девид Ландман был настоящим трудоголиком и фанатом своего дела, поэтому вместо того, чтобы видеть пятый сон, усиленно строчил что-то при тусклом свете свечи. Но ему не суждено было поработать этой ночью. Дверь отворилась почти бесшумно. Девид поднял голову, но не успел задать вопрос, как тут же оказался связанным по рукам и ногам и с кляпом во рту. Самаэль одобрительно кивнул брату и склонился над записями ученого. — Так, так, так, что тут у нас. Демон некоторое время перебирал бумажки и читал написанное, а затем подошёл к пленнику и заглянул в его наполненные ужасом глаза. — Сеньор Ландман, я надеюсь, вы понимаете, что в ваших интересах не издавать ни звука. Я сейчас выну кляп, но если вы заорете, мой брат лишит вас сознания. Вам все ясно? Давид кивнул, и, снова обретя способность говорить, произнёс: — Вы… Вы ведь друг Гаспаре. Иоганн Фауст. — Пятый, — неожиданно для самого себя поправил его Самаэль. — Что? — Иоганн Фауст Пятый. Но это неважно, я пришёл к вам побеседовать по другому вопросу. — Побеседовать? Если вы хотели побеседовать, это можно было сделать, не доводя меня до сердечного приступа. Что значит это вторжение? — Сердечный приступ? Как сильно вы, однако, беспокоитесь о своём здоровье. Не слишком заметно, чтобы вы проявляли подобное попечение, скажем, о вашем друге Гвидиче. — Я не понимаю вас. — Ну куда ж тебе, я и не надеялся на понимание. Просто запомни, Ландман, ты ведь умный человек, это не должно быть для тебя проблемой: я запрещаю тебе ставить эксперименты на Гвидиче. Понял? Завтра же ты скажешь ему, что больше не нуждаешься в его услугах, как лабораторной крысы, ясно? — Но моя работа… — Ты не понял, Ландман. Я пришёл сюда не дебаты с тобой вести, а озвучить мое распоряжение. Если оно не будет выполнено… Самаэль сделал знак брату. В тот же момент Амаймон играючи, одной рукой сжал шею учёного. У Давида потемнело в глазах, из горла вырвался то ли всхлип, то ли хрип. Самаэль пристально наблюдал за этим, получая полуосознанное удовлетворение от страданий Ландмана. Одна мысль о том, как этот человек издевался над Гвидиче, подогревала гнев Самаэля. И, как бы демон не убеждал себя, что вытаскивает его из лап самопожертвования исключительно ради собственной выгоды (ведь Гвидиче действительно приносил много пользы), но это было не так. Самаэль просто не хотел смерти Гвидиче. Не хотел, чтобы ему было больно и плохо. Демон поднял руку, и Амаймон отпустил Давида. Тот зашелся кашлем. — Ты все понял? — Да, — с трудом выдавил Ландман, откашлявшись. — Вот и чудно, — улыбнулся Самаэль, — днём Гвидиче станет работать с тобой, а ночью — я. Сейчас тебя развяжут, и ты продемонстрируешь мне весь свой арсенал.