My everything.

Танцовщиков никак нельзя назвать обычными людьми. Они умело миксуют в себе талант, данный Богом; силу и стойкость духа, закаленную жизненными сложностями; бессонные ночи, за ними – дни в репетиционных залах и неудобных гастрольных автобусах; кучу убитых нервов, каким-то чудом восстающих из мертвых; литры кофе, сигареты и танцы в клубах до утра – чтобы расслабиться. А еще – с ними никогда не бывает скучно. Определенно. Катя всегда была особенной. Начать хотя бы с тембра, а закончить можно напарником по «адскому пеклу» («Не, Лех, хоть ты и балбес, но куда я без тебя?»). Кстати, следует упомянуть, что именно мужчины и являлись причиной, по которой Решетниковой-Нестерович сильно доставалось в соцсетях. Зависть прям сочилась отовсюду. – Скоро я устрою квест: «Поухаживай за победителем второго сезона пока он болеет», – сказала именитый хореограф как-то раз. – Мыло и веревка будут прилагаться. Быть может, поклонницы хотя бы после этого перестанут писать кипятком, и поймут, что его нимб и крылышки – бутафория? А Карпеныч, например? Вон, половина его телочек думают, что я с ним сплю. Ну да, сплю. Рядом, под боком, на коленках, когда репа длится 6 часов, и единственное, что спасает – кофе и мат, наш сексапильный брюнет превращается в Angry Bird. Помните, там черный был? О, да у нас насыщенная сексуальная жизнь с Лехой! Еще и с ролевыми. Но, как бы она не иронизировала, ей все нравилось. Иначе себе свою жизнь не представляла. *** – Ой, скажи Можаю, чтобы прекратил ТАК ГРОМКО РЖАТЬ! – пробурчала Катя, отодвигая айфон от уха. – Стоп, а чего там Клевакин разорался? У вас что, резня бензопилой? Скажи всем маньякам этого Дальнопопинска, что я не желаю становиться вдовой, если они вдруг станут покушаться на твой шикарный зад. – Ты считаешь мой зад шикарным? – лукаво переспросил Макс, очевидно, слишком громко, потому что Олежа проорал: – У МЕНЯ ВСЕ РАВНО КРУЧЕ!!! – Жаль, я не успела запихнуть крошку Клевашку на тверк. Боже, да я об этом до конца жизни сожалеть буду! Внезапно все перед глазами помутнело и к горлу подкатил ком. – Кать, ты в порядке? Кать, да не обращай ты внимания на этого придурка! – Да я не поэтому, – прошептала в ответ женушка, прислонившись к стене, – я сегодня не ела ничего. Только вот не ори сейчас, будь добр. – Блять, Нестерович, что за баба ты у меня термоядерная, а? Опять залилась своим кофе по самую макушку и весь день скакала? – Иначе никак, Нестерович! И вообще, время позднее, баю-бай, засунь пальчик в ротик и заваливайся на бочок. – Только если твой, – томно прошептал Макс, пока Катерина не понимала – смущаться ей или начинать орать? – ИДИ ТЫ В ЖОПУ, КАЗАНОВА, – незлобиво повысила голос Катя, а после добавила, – спи спокойно. И не пинайся, а то если Клевакину попадет, не поймет парень. – И как ты меня терпишь, жена? – Оборачиваюсь поролоном на ночь. Упс, я раскрыла свой маленький секретик? *** Катя весь день чувствовала себя отвратительно. Нет, это можно было бы списать на бунт желудка, если бы сам желудок, собственно, дал о себе знать. Иногда Нестерович казалось, что ее желудок настолько с ней в доле, что уже, как заправский наркоман, готов молчать и ожидать очередную порцию кофеиновой дозы. Бульон попытался запрыгнуть на ногу хозяйки, хозяйка проорала что-то вроде: «Бульон, скажем НЕТ недотраху», и отбежала на почтительное расстояние. Взгляд упал на кошелек. Руки сами потянулись в сторону заднего кармашка, в котором она, по привычке, хранила календарик. Открыла, достала, посмотрела. Прошептала «твою ж мать…», и закрыла лицо руками. *** Однажды в жизни Леши и Кати случилась история, которая положила начало «маленькой» традиции. – Бог ты мой, Катрин, не надо насиловать мой телефон, – Карпеныч включил громкую связь и стал сгребать в корзину все необходимое для сегодняшнего «трудовоебудня». Как всегда – не успел поесть дома, заехал в супермаркет. Катя знала об этой привычке напарника. – Карпен, это ты насилуешь людей, а я – ласковая кошечка, – прошипела Решетникова (Карпен отказывался называть ее новой фамилией, и женщина втайне от мужа разрешала ему это делать), – давай, сгребай свои презервативы в корзину и двигай налево. Второй стеллаж после бытовой химии, неизведанная территория! Там тебя ждет Нарния, скорее!!! Закатив глаза, Леша дошел до нужного места и застыл, в буквальном смысле слова ударившись челюстью об пол. – Бля, ты серьезно? – ЛЕША, КУПИ МНЕ ЭТИ ТАМПОНЫ, ИНАЧЕ ОТ ЭТОЙ СРАНОЙ ШКОЛЫ НЕ ОСТАНЕТСЯ КАМНЯ НА КАМНЕ, КОГДА ТЫ СОИЗВОЛИШЬ ДОТАЩИТЬ СВОИ БАТОНЫ ДО НЕЕ. Во второй раз это случилось месяц спустя. – Катюнчик, купить тебе чупу-чупс? – Телочкам своим купи, они с ума сойдут. У тебя очередное путешествие в тайную комнату, мой бородатый василиск, – ласково прощебетала напарница, пока Алексей багровел от возмущения: – Слушай, женщина, что за нахер? – Купи, иначе открывашку сегодня завершаешь ты. – Умеешь убеждать, сучка. Ой, какие? Мне уже терять нечего, все итак думают, что я – форменный извращенец. В третий раз Карпенко уже не сопротивлялся. А для Кати это стало своеобразным развлечением. Только вот, в чем загвоздка… ОН УЖЕ МЕСЯЦ НЕ ЕЗДИЛ В ТОТ МАГАЗИН!!! *** Когда Решетникова позвонила Карпенко в три часа ночи и начала причитать: «Лешенька, миленький, приезжай, умоляю», он поклялся себе, что больше не будет пить. Даже по праздникам. Потому что за всю хренову тучу лет, которые они знакомы друг с другом, эта баба-дьявол подобного не произносила. Ему потребовалось ровно 40 минут, чтобы домчаться семейного гнезда Кати и Максима. Он действительно умолял высшие силы, чтобы ничего страшного не случилось. Так, ментов возле дома нет, пожарки тоже. Слава бандане Нестеровича! Катя открыла не сразу. Леша переминался с ноги на ногу, начиная нервничать. – Иду, – дверь распахнулась и на пороге показалась суровый хореограф с растрепанными волосами и красными от слез глазами. В ногах у нее крутились кошки и подпрыгивающий Бульон. – Бля, Решетникова! Судя по той слезной мольбе в телефон, я уже возомнил себя вдовцом и готовил траурную речь! Че случилось? Максим трубку не взял? Бульон оказался девкой? Что, мать твою, случилось? Решетникова бросила в напарника календариком. Карпенко ловко его перехватил и с недоумением уставился на него, недоумевая, нахера ему вообще это нужно. – Я годовщину чью-то пропустил? Или поминки? Я убью тебя сейчас, истеричка. И… Стоп. Это что, мой ежемесячный график похода на тампонами? Оооо, а в этом нет, и… Так. Нет. Что значит, когда их нет? – Леш, миленький, сходи в аптеку, она на углу, купи тесты на беременность. Пять. Нет, лучше 10. – Слушай, почему не Пылаева? Не Рудник? Или Мигель??? Почему посреди ночи в сракотан постоянно срываюсь я? – Карпенко начинал заводиться, параллельно пытаясь отпихнуть от себя неожиданно заинтересовавшегося им Бульона. – ИДИ-КА ТЫ В БАНЮ, СВОЛОЧЬ! В следующий раз пусть Рудник прикрывает тебя, в дупель пьяного, пусть Мигель тащит тебя в собственную квартиру, спихивая с кровати законного мужа, потому что Лешеньке, видите ли, плохо, и мама Катя всю ночь будет сидеть у придурка под боком и вливать в его горло гребаный рассол! ДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО МЫ С НЕСТЕРОВИЧЕМ ЕЩЕ НЕДЕЛЮ ПОСЛЕ ЭТОГО НЕ РАЗГОВАРИВАЛИ??? Катя так разошлась, что даже покраснела. Дыхания, как назло, перестало хватать, но злость лилась через край. – Карпенко, вали обратно. Я пожалела уже, что позвонила. Брюнет виновато опустил голову и выставил согнутые ладони перед собой, выпятив нижнюю губу. Еще и засопел. Тихо гавкнул. – Ты не похож на Бульона. – Черт, у него всегда прокатывало. Извини, я схожу. Вся Москва и так уже знает, что я ненормальный. Все, Кать, извини, у нас тут такая радость, я побежал изучать все женские гигиенические прелести жизни!!! Когда Алексей вприпрыжку отправился вниз по лестнице, Катя с улыбкой покачала головой и прошептала: – Дебилоид. Она в очередной раз поблагодарила судьбу за такого друга.