***
— Кому кофе, пупсики? — бодренько так осведомилась Самоша, появляясь в поле зрения своих «сотоварищей». Сама она выглядела как зайчик-энерджайзер под чем-то очень сильнодействующим. Еще бы барабан с палочками в руки — и идеальная картина завершена. — Мне водки, — простонал Мига, завалившись на диван к Карпенко. Он уже успел излазить весь медцентр вдоль и поперек, пообщаться со всеми неспящими мамочками и даже сфотографироваться с ними да пожелать счастья, здоровья и крепких нервов. — Сколько можно рожать, скажите на милость? — Сколько надо, столько и будет, — пробубнил Леха, спихнув с себя Вождя. — Ты похудеть не желаешь, слоняра? — Я жру от нервов. Перестанете меня бесить, тогда и вашего счастья станет меньше! — тоном эксцентричной дамочки заявил Шестеперов. Мимо компашки в это время двое мускулистых «медбратов» протащили под белы рученьки окосевшего папашу. — Мужчины все-таки... слабые существа, — хмыкнула Пылаева, поглаживая по голове своего «козленочка». — Ничего мы не слааа... — попытался было отстоять честь «сильного» пола Рудник, но раззевался прямо на середине своей бравой речи. Влад, тем временем, отбивал ногами чечетку где-то в уголке. — Так, младший Нестерович, харе! — взвился Мигель, топнув ногой. — Хэй, че за претензии? — Слышу эти звуки, вспоминаю Егора и аж бесит! Повисла тишина. Какая-то дико гнетущая. — Нет, ребят, поговорите со мной, так не пойдет, — вновь заныл наставник «Танцев». — Бляяять, ну ты и неугомонный, — простонал Леха и поднялся, пытаясь проморгаться. Внезапно дверь открылась и наружу вывалился красный, растрепанный и сияющий счастливой улыбкой Макс. Все присутствующие разом подскочили на ноги, у всех в глазах на разные лады застыл один и тот же вопрос: «НУ?» — 3350, 53, — отрывисто произнес Макс на выдохе, но светился он при этом покруче люстры в Большом. — Девочка. Влад, задыхаясь от эмоций, налетел на него и сжал в медвежьих объятиях, Леша счастливо разулыбался, опустив голову (от такой улыбки скончалась бы любая его фанатская группа). Мига, шепча беспрерывно: «Чумаааа...», двигал ладонями, пытаясь отмерить воздушное пространство перед собой до 50 сантиметров. Макс, принимающий поздравления, подошел к наставнику и помог ему определить расстояние, отодвинув руки еще чуть подальше. — Жесть, — улыбнулся Шестеперов, поднимая на Макса взгляд, полный слез. — Максон, такое вообще возможно? — Кажется, да... — Максим, с днем рождения, — с улыбкой прошептала Настя, пока Ульяна, услышав это, потеряла дар речи от восторга. Вместе с ней замолчали все гости. — Треееш, — протянул довольный Карпен. — Вот это подарок! Стоп, а че у тебя с пальцами? — хореограф, наконец, заметил, что Нестерович держит руку чуть поодаль. — Катька в порыве эмоций вывернула. — Баааа. Терминатор! Что? День Рождения? У меня за сегодняшний день все нахрен из башки повылетало, — захохотал Мигель, сгребая в охапку Максима. — Новый год в новом статусе? Поздравляю, батя Нестерович. Под шум поздравлений Игорь шепнул Ульяне на ухо: — Быть может, нам тоже пора? — Я подумаю, — улыбнулась Пылаева, и, уткнувшись лицом в его плечо, тихо всхлипнула. —Сентиментальная ты моя девочка. Игорь быстро-быстро заморгал. Нет, все дело в освещении. Определенно, в нем.***
— С ней все хорошо? — в который раз спросила Катя, кинув тревожный взгляд на врача. — Точно? Невозможно было описать ее состояние. За 9 месяцев она едва свыклась с мыслью о скором материнстве, а теперь, держа на руках их малышку, не могла поверить в реальность происходящего. К тому, что все так чудесно. Без всяких подвохов. — Да, Кать, прекрасно. Ее сейчас забрали для осмотра. Уже утром вы вновь увидитесь... со своими именинниками. — Вы нас извините за концерт, — смущенно пробормотала рыжеволосая. — Ух, так стыдно... Я что, реально так много материлась? —Я ничего не помню, — очаровательно улыбнулась Анастасия Владимировна. — Даже то, что на день рождения ваш муж получил два сломанных пальца. Женщины, переглянувшись, рассмеялись. — Вообще-то, мне сейчас ужасно неловко. — Нечего стыдиться. В конце концов, два сломанных пальца — это как комариный укус в сравнении с тем, что сегодня испытали вы, — подмигнув пациентке, врач направилась в сторону выхода. — Отдыхайте. Скоро увидимся.***
— За папашу и мамашу Нестеровичей! — За дочку Нестеровичей! — За ее крутецкое будущее! — Максон, Максон, а ты умеешь менять памперсы? — Ау, Пылаева, не пихайся. — Самошааа, я тебя так люблю. — Нет, я не умею менять, научишь, котик? — Фу, Макс, не называй меня котиком. У нас всего лишь был танец на каблуках. — Я, между прочим, тебе его до конца жизни буду припоминать, дьявол. — Ахахахахаах, а это, кстати, была моя идея. — Чеее? Мига, лучше вали нахрен от моего вездесущего пенделя. — Успокойте именинника!!!! АААА!!!! — Еще текилы компахе, у нас прааааааааааздник!***
— Катяяя! Катерина! — выводил дружный запойный хор где-то под окнами здания, которое ночью успело уже от них устать. Нестерович перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. — Екатеринааа Великааая! — Катююююююююшенька! — Катринчиииик, ахахахаах. Дверь в палату тихонько приоткрылась и показалась медсестра. — Девушка, будьте добры, отдайте этим горлопанам их Катю, иначе я сама ее укокошу! — рявкнула новоиспеченная мамочка. Вкупе с ее голосом после сна (обычно на полтона ниже), прозвучало это, верно, устрашающе. — Екатерина Александровна, но там ваш муж стоит... — ЧТО? ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОМА!!! — Фуууриюшка! — донеслось с улицы и у Кати чуть ли не повалил пар из носа. Сколько там времени? Пять утра? — Вот же ж крокодилы нажравшиеся, — пропыхтела хореограф, и, выбравшись из кровати, подошла к окну. Медсестричка оперативно помогла его распахнуть. Благо, был всего 2 этаж. И правда, прямо под окном стояла счастливая тройка — Макс, Мигель и Карпен. Их радость напополам с вылаканным алкоголем была настолько велика, что они цеплялись друг за друга, чтобы не встретиться носом с асфальтом. — Ну чисто Трус, Балбес и Бывалый, — покачала головой Катерина, улыбнувшись против воли. После, набрав воздуха в легкие, гаркнула, — чего разорались, кролики? Мамочка тут, успокойтесь. — Катюююшааа, ктооо??? — хором затянули танцовщики, гогоча. — У Максима Валерьевича — девочка. У оставшихся двух — понятия не имею. Родим — сообщим. Приходите позже. — Че значит «родим — сообщим»? — нахмурился счастливый папашка. — Мать, я чего-то не знаю? — Если вы сейчас же не разойдетесь, я выйду с медицинскими инструментами, и тогда дорога вам будет только в вокальный ансамбль. Медсестра, стоящая за спиной экс-Решетниковой, тихонько рассмеялась. — Девушка, милая, будьте любезны, вызовите этому хору мальчиков-зайчиков их личное такси. Номер дам, зовут Владиком. Если будет ругаться, напомните, что у его старшего долбодятлика день рождения и теть Катя слезно умоляла довезти его до дома в целости и сохранности, — женщина старалась улыбаться и вообще не производить впечатление главы этой банды психов. — Так, жирафики и бурый мишка, сейчас Владотакси подъедет. Так что с вещами на выход, спектакль окончен! — Гаааааааснет свееееееееет, — внезапно затянул Леша. — И многооооооооточииий большееееее нет, — «фирменно» заржал Мигель, подхватив знакомый мотивчик. — Остановиииииииии музыкуууу. Спектакль окончееен... — Хэппи энд, — со счастливо-ошалевшим лицом закончил Нестерович. — Я люблю вас, девочки! За всю совместную жизнь Катя могла по пальцам пересчитать те моменты, когда Макс говорил это. Слова — вода, поступки — вот, что важно. Но сейчас... сейчас это спровоцировало широкую улыбку. — Все, катитесь, колобки! И чтобы без фокусов! — Я прослежу, — работница медцентра выскочила за дверь.