***
Катя даже не могла себе представить, что это будет ТАК больно. Нет, она предполагала, но сразу же задвигала подобные мысли на задворки сознания, оправдывая себя тем, что время еще есть и подготовиться морально она успеет. Ну вот время и закончилось, а она НИХРЕНА не готова. — ААА, — застонала женщина и тут же начала часто-часто дышать. — Ан… астасия Владимировна, а это можно как-то сделать… без моего присутствия? Врач улыбнулась, надевая маску и кидая взгляд на часы — 22.30. — Еще немного осталось, Кать. Я думаю, вам самой будет интереснее увидеть малыша сразу, так что лучше никуда не уходить. — Ага… Я попросить хотела… Все, что случится здесь — чисто между нами, да? — хореограф почувствовала мимолетное облегчение. — Я — страшная матершинница, честно говоряя... В помещении внезапно появился Макс, который тут же подошел к врачу и застыл, проследив направление ее взгляда. Кажется, он умудрился одновременно посереть и позеленеть. — Бля, Нестерович, где тебя черти носили? Я уже успела отдать первого в садик, теперь вот, рожаю второго! ААА, убейте меня, как это больно. Макс, миленький, иди сюда, — узрев, что муж не соизволил сдвинуться с места, Катя процедила сквозь зубы, — доктор, дайте пинка этой статуе с татухами! Пинок не понадобился. Макс ожил и сам сел рядом с женой, сжав ее руку и касаясь губами запястья. … Он совершенно не понимал, какой нечеловеческой силой может обладать женщина в такой напряженный момент. А уж его несгибаемая жена — тем более. После очередного полукрика-полустона, наполненного болью, Катя изо всех сил сжала ладонь любимого муженька. После этого у него что-то противненько хрустнуло. — Ау, больно же, Кать! — не сдержавшись, произнес танцовщик. — ТЕБЕ БОЛЬНО, НЕСТЕРОВИЧ? ТЕБЕ БОЛЬНО??? РОДИ СНАЧАЛА, А ПОТОМ ГОВОРИ МНЕ О БОЛИ!!! Удивительно, как выстояли стены? Впрочем, после этого барабанные перепонки Максима изрядно поднапряглись. — Прости, милая, прости. Держи мою руку, можешь сломать что-то еще, если тебе станет легче, — прошептал мужчина ошалело. — Не станет, — из глаз Кати совершенно неожиданно для нее самой потекли слезы. — Господи, остановите это, пожалуйста. — Доктор, остановите это, а? — Невозможнооо, процесс уже в самом разгаре! — Анастасия Владимировна на своем веку повидала немало, так что совершенно не реагировала на странное поведение будущих родителей. — А вы молодец, Максим Валерьевич. Вчера принимала роды, так там без обморока папочки не обошлось. — То есть, я не молодец? — Катя даже сейчас не смогла остаться в стороне. — А вы незаслуженно обижаете своего мужа! — с укоризной протянула женщина. Нестерович повернула голову к любимому и едва слышно прошептала: — Прости меня, Макс. Мужчина с улыбкой покачал головой, в очередной раз прижимая тонкое запястье к своим губам. Любимый жест, от которого трепыхало сердце… Даже сейчас. Он видел, как ей тяжело, но поделать с этим, увы, ничего не мог. Единственное, что оставалось — держать ее руку и поглаживать по плечу. Ну и давать себя калечить, разумеется. Но в эти минуты он не мог оторвать от нее глаз. Он вспоминал все разговоры с отцом, теперь осознавая их смысл, теперь понимая все. Она была прекрасна. Его сердце просто разрывало от любви к своей жене. Узрев в глазах Макса целые бури, грозящие захватить его, Катя и здесь не смогла бросить его им на растерзание, прошептав со слабой ухмылкой: — Но если ты решишь отправить меня сюда во второй раз, я за себя не ручаюсь.***
— Щас опоздаем! — причитала Настя, ерзая на сидении. — Ну ребятаа! — Почти подъезжаем, женщина — еж, — откликнулся Рудник, паркуя машину. Когда они полностью остановились, Самохина рыжим вихрем вылетела вон, оставив после себя лишь тонкий аромат духов. — Очень волнительный момент, — предвкушающим тоном произнесла Ульяна, и, схватив сонного Игоря, потащила его внутрь. На стойке администрации уже стояла табличка: «К Нестерович — направо». Ребята, нисколько не удивившись, повернули в нужном направлении и застыли, слегка ошарашенные — для 23.30 здесь было слишком живо. Настя тихо переговаривалась с Владом, который уже успел раз по сто перечитать все информационные плакаты на стенах, Мига допрашивал любую проходящую мимо женщину в белом халате, а Карпен, обняв пакет с шаурмой, посапывал на диване. Ульяна с силой удержала пытавшегося было уйти поздороваться с Карпеном Гарика и потащила его к Мигелю. — Эгей, Черный Вождь, что-нибудь слышно? — тихо спросила Уля, тронув друга за плечо. — Слышно, как матерится Решетникова , — нервно хохотнул Шестеперов. — Макса не слышно вообще. Боюсь, как бы он там под раздачу не попал. Эй, кто-нибудь, разбудите Карпенко!***
Катя изо всех сила впилась ногтями в ладонь Макса, и он, взвившись, сделал несколько шагов по залу и вновь остановился за спиной врача, вперив в «эпицентр» испуганный взгляд: — Ема, сколько кровищи… Золотко, тебе очень больно? — А КАК ТЫ ДУМАЕШЬ? Быстро глаза закрой! — заорала оскорбленная КатеринаСанна. — Закрой, я сказала!!! Рыжеволосая прервала свой ор только на пару секунд, пока ассистентка Анастасии Владимировны обтирала ее лицо полотенцем и помогала сделать несколько глотков воды. — Блять, Нестерович, на место вернулся быстро! Или ты хочешь, чтобы даты рождения нашего ребенка и твоей смерти совпали? Нет, ну понятное, казалось бы, дело, чего он там не видел? Но это же, это… — Если ты сейчас же не вернешься на место, клянусь, ты пожалеешь. — Екатерина Александровна, — попыталась было утихомирить пациентку врач. — Что Екатерина Александровна? Что? Нам еще с ним типа жить долго и счастливо и помирать в один день, я не хочу, чтобы он, глядя на меня после всего этого бледнел и падал в обморок! АААА! — женщина в очередной раз прокусила губу до крови, когда боль практически ослепила ее. Нестерович подбежал к жене, и, подхватив ее за поясницу, в очередной раз крепко сжал за плечо. — Все, я вижу головку. — Звучит устрашающе, — нервно хохотнула Катя, пока Макс рядом тяжело дышал. — Док, моего мужа щас кондражка хватит… У Кати совсем не осталось сил, пот катился градом, больничная одежда была насквозь мокрой, а волосы чем-то непонятным налипли на лицо, и каждую клетку тела разрывало от невероятной боли. — Теперь я понимаю, как я сильно люблю свою маму. И… Доктор, что? Узрев, как женщина отходит от нее за каким-то инструментом, Катя ощутила панику. — Ничего-ничего, все прекрасно! Просто небольшая заминочка. — Ну нифига себе заминочка, — Максу казалось, что из этого здания он выйдет весь седой. Его тревога за Катю и ребенка просто овладела всем его существом. — Олененок, сделай глубокий вдох. У тебя руки трясутся, я трясусь вместе с тобой и меня нехило так укачивает. Неожиданно для самого себя Нестерович заржал где-то на грани истерики. — Ну что, последний рывок, Екатерина. Помогите своему малышу. Нестерович, нервно сглотнув, присел возле Кати и поцеловал ее в макушку. — Пожалуйста, любимая, еще немного… … Ни Макс, ни Катя сначала не поняли, откуда донесся детский плач. — Максим Валерьевич, поможете? — с улыбкой спросила Анастасия Владимировна, кивнув мужчине. Он поднялся на ватных ногах, коленки то и дело подкашивались, в висках оглушительно стучал пульс, а сердце, кажется, колотилось где-то в горле. Катя наблюдала за всем круглыми от благоговейного трепета глазами. Максим щелкнул специальными ножницами в указанном месте, совершенно ничего не понимая, и спустя мгновение ему протянули крохотного человечка, завернутого в простынку. — У вас девочка. Чудесная, здоровая девочка. Макс застыл, словно в ступоре. Столбняке. Он смотрел на это крохотное создание, которое шевелило малюсенькими ручками, то и дело морщась и чмокая губами, а его сердце тонуло в нежности и любви. Любви, разрывающей нутро напополам, любви, заставляющей тяжело дышать, даже задыхаться. В голове будто взорвался целый космос, сужая всю солнечную систему до 53-сантиметрового размера и сжимаясь до зрачков чистых глазок, которые внезапно распахнулись и посмотрели на него. Максим не заметил, как у него по щекам потекли слезы. — Привет, малышка. Ну вот мы и встретились… Катя тихо всхлипывала, не в силах оторвать взора от этого чудесного зрелища. Невозможно было поверить, трудно принять, но это — она. Их любовь с Максом, воплотившаяся в едином целом, их малышка, которая на протяжении 9 месяцев устраивала ей самую нескучную жизнь. Крошка. Дочка. Доч-ка. — Итак, ваша малышка решила начать свою жизнь в этом мире в первых минутах нового дня. Время рождения — 00:05. Нестерович вздрогнула, хрипло вздохнув. Макс тут же встрепенулся и с ошалевше-счастливой улыбкой воззрился на жену. — Катька... это же... невероятно. — Одно могу сказать точно, Макс. Подарки на день рождения я тебе больше не дарю. Его огромные от удивления глаза (неужели забыл о своем празднике?), а после — абсолютное счастье в глазах она никогда и ни за что не забудет. На карточке пациентки чуть позже запишут: "Нестерович Екатерина Александровна. Девочка. Вес: 3350. Рост: 53. Дата рождения: 00:05, 12 августа".