Нечаянно затоптанный цветок

Сакура сидела в саду и рассматривала цветы. — Почему на улице все ещё холодно, но они распустились. — ответом был только шелест листьев, которые касались друг друга от малейшего дуновения ветра. — Почему в этом мире все пытаются выжить? Кажется, чем больше стараешься, тем быстрее тебя нагонит темнота. Странная улыбка возникла на её губах. Её нельзя было назвать горькой, но и на радостную не была похожа. Она провела в этом саду больше двух часов, не вставая со скамейки. Иногда она думала, что если не покинет это место еще некоторое время, то сольется с природой и никто её не будет тревожить. — Но ведь в темноте тоже есть свои прелести? — тихий, мужской голос раздался над ухом девушки, что заставило её резко обернуться. — Иногда, она спасает, и когда погружаешься в неё, понимаешь, что именно этого и хотел всю свою жизнь. — Но ведьм темнота, это смерть, кто захочет в неё погрузиться? — Люди, для которых жизнь уже не в приоритете — На меня намекаете? — Сакура усмехнулась. Этот мужчина видел её насквозь. — С чего вы взяли? — натянув фальшивую улыбку, девушка посмотрела прямо в глаза главы. — Я люблю жизнь. Хоть она и паршивая, но всё-таки есть, а это очень даже хорошо. — Ты не умеешь лгать, — посмеиваясь, сказал Хоту. — Хотя твоя мать была отменной лгуньей. Наверно вся в меня. Сакура улыбнулась, но спустя пару секунд, улыбка пропала её губ, а на смену веселью пришло недоумение. — Что? — девушка смотрела на мужчину и хмурилась. Что он только что сказал? В него пошла? Шутка такая или что? Хоту молчал. — Что вы имели в виду, когда сказали, что в вас пошла? — Сакура, — глава обратился к девушке, поворачиваясь полностью в её сторону. — Расскажи мне о жизни в Корее. Табун мурашек прошелся по телу розоволосой, достигая макушки головы и возрождая в памяти картинки прошлого. Прошлой. Для девушки жизнь в Корее была уже чем-то иным. Она оставалась частью её жизни, но никак не влияла на неё. Здесь, в Японии, она провела пару месяцев и не все из них были сладкими. Было больно, обидно и страшно порой. Но по истечению всего времени, она поняла одно — здесь есть люди, которые её защитят. — Что вы хотите знать? — Хоту смотрел на девушку и думал как же сказать ей, что её отец жив. Что он тот, кто является её семьей. Она не одна и всю эту жизнь у неё был человек, который мог заботиться о ней. Мог. Если бы знал. — На самом деле, я не очень хочу вспоминать о том месте, да и вообще мне больше нравится здесь. Хоть я и не уверена, что тут моё место… — Оно здесь, Сакура, — мужчина взял девушку за руку и крепко сжал. — Твоё место здесь. Просто ты… я узнал об этом слишком поздно. — Узнали о чём? — Двадцать лет назад, я был в Корее… — Вас ранили, моя мать спасла Вас и вы стали хорошими друзьями. — Мы стали людьми, чья любовь была настолько запретной, что грех совершённый Евой это ничто, — Харуно вздохнул, переводя дух. Он, взрослый, состоявшийся мужчина, глава Японской мафии, наркобарон и мямлит перед какой-то девчонкой. Нет, не перед девчонкой. Перед дочерью. — Любовь? — Ты знала своего отца? — Нет. — И та женщина никогда не рассказывала? — Нет. — Я твой отец. — Что… Знаете то чувство… Испытывали ли вы когда-то такое состояние, когда в голове десятки мыслей, сотни слов, которые хочется сказать, но в реале вырываются не понятные звуки, непохожие ни на что. Когда в голове есть четкий вопрос, но ты не можешь его произнести, горло будто сжимают, но без боли. Будто там поставили переключатель и в данный момент он опущен в низ. — Пока ты не успела ничего сказать, я продолжу, — Хоту всё также сжимал руку девушки, но та даже не обращала внимания. Всё, что она сейчас чувствовала, это ком в горле, а слова мужчины были для неё будто эхо. — Двадцать лет назад, мы с твоей мамой… настоящей мамой, провели некоторое время вместе, но из-за разногласий наших семей, нам пришлось пойти по разным путям… — То есть если бы она не была дочкой Корейского наркобарона, то вы бы остались с ней?! — внезапно, даже для самой себя, вопрос вырвался из уст девушки. Он звучал грубо, слегка зло, но она не жалела. Видимо переключатель заработал. — Что? — Вы сказали, что в вашем разрыве виноват её отец, но разве на тот момент у вас не было семьи? Вы были женаты, у Вас был сын! И вы предали их. — Я не предавал их! — мужчина на секунду повысил голос, но тут же успокоившись, продолжил ровным тоном. — Они всегда были и будут моей семьей. — А ваша жена знает?! — девушке всё так же с трудом давались слова, но она отчетливо понимала, что хочет сказать и говорила, совершенно не стесняясь грубить главе преступной группировки и не важно, отец он ей или пасхальный кролик. — А Хидан? — Моя жена мертва, — отпустив руку Сакуры, Хоту отвернулся в сторону, скрывая взгляд. — Так же у меня была и дочь… но она тоже мертва. — Видимо вам не суждено сохранить около себя родных женщин, — Сакура отвернулась, глубоко вдохнув. Это уже слишком. — Не одной. — И куда ты собралась? — мужчина схватил её за руку, когда та резко встав, пошла в сторону дома. Слова больно задели его, даже разозлили. Он ожидал другой реакции. Как от неё так и от себя. — Домой! — А он у тебя есть? Сакура замерла, глупо уставившись на новообретённого отца. Сердце больно кольнуло, напоминая о жестокой правде. — Нет, — опустила голову, не зная, что ещё сказать. — Вот именно, его нет, — Хоту говорил со злостью в голосе. Откуда она там взялась, он не знал. Даже подумать не мог, что разозлится на неё, но вышло иначе. — У тебя нет дома, Са-ку-ра. Сейчас, ты живешь у меня. В моем доме, в доме Хидана, но не в твоем. Так что прежде, чем… — Что вам нужно от меня?! — девушка плакала. Маленькие слезинки катились по щеках розоволосой и она была не в силах остановить их. — Что вы хотите? Что бы я бросилась вам на шею, с криками «Папа!»? Что бы забыла всю свою поганую жизнь и начала новую?! Все побои, унижения, моменты, когда балансировала на грани жизни и смерти и мне… мне одной приходилось принимать решение подняться и жить или просто сдохнуть в тех канавах, в которых открывала глаза! Никого не было рядом, чтобы помочь мне, я справлялась одна. И с каждым принятым решение, закалялся мой характер! — Я тоже страдал! — Хоту так же кричал, как и девушка. — Я тоже жертва! Ты даже представить не можешь, как сильно я любил твою мать! — Ложь! — Нет! Я любил свою жену и любил твою маму… — Вы посмотрите, какой любвеобильный. — Сакура хватит! Дай мне объяснить… — Давайте я за вас, — девушка сложила руки на груди и злобно уставилась на мужчина. — Вы любили свою жену, но когда вы встретили мою мать, у вас уже не было таких сильных чувств к ней и вы влюбились в мою маму. Переспали, она залетела и вы бросили её, якобы из-за разногласий стран. Только вот, зачем вы вернулись? Почему сейчас? Двадцать лет вас не было видно, а теперь объявились! Что такое? Совесть проснулась? — Я… — Знаете, что бы вы не сказали, я не назову вас отцом. Никогда! — Хидан… — крикнул Хоту, притормозив этим девушку. — Не злись на него. Ему просто одиноко. Он злится на меня и вымещает это на тебе. — То есть, он знал. Сакура убежала в дом, хлопнув за собой дверью веранды. Харуно тяжело выдохнул, упавши обратно на скамью. Широкая ладонь мужчины прошлась по волосам, приводя их в маленький беспорядок. Этот разговор должен был пройти по другому. Стоявший за стеной парень, крепко сжал пальцы в кулак. Этого разговора вообще не должно было быть.

***

— То есть тебя облапошили как маленького котенка? — по ту сторону телефонного звонка послышался громкий смех, который стих буквально за пару секунд. — Ты же знаешь, что я сделаю с тобой, в случае провала? — Да, да, да… — парень, находившийся с этой стороны, медленным шагом двигался по мосту, швыряя ногой мелкие камни, попавшие ему под ноги. — Вы будете долго и медленно меня убивать. Сначала вы вскроете меня на живо, потом на живо зашьете, будете морить голодом, потом снова вскроете и пожертвуете мои органы на благо больным людям с малым доходом. Мы это всё уже проходили и вы прекрасно знаете, что я не подведу. — Куш, мальчик мой, у тебя уже один провал, — спокойным голосом произнес мужчина с той стороны. И это спокойствие очень раздражало парнишку. — Ты должен понять, что никто не должен узнать, кто её забрал. Ни Корея, ни Япония. Иначе… — Иначе они поссорятся, — наигранно детским голосом произнес наемник. Со стороны могло показаться, что он разговаривает с другом или родственником, рассказывая о скучном дне и никто даже подумать не мог, что этот молодой, симпатичный Американец — наемный убийца. — Хороший мальчик. — Гав… Но почему бы и нет? — внезапный вопрос наемника заставил мужчину на той стороне взбеситься. Он начал кричать о том, что это делать нельзя. Что они это обсуждали и что если начнётся война, то первые головы полетят с их плеч. — Но ведь Япония всё равно знает, что за ней охотятся, знает меня и как я работаю. Почему бы просто не подставить Корею и не разрушить этот порошковый союз, который всем поперек горла?! — Потому что я кладу трубку и не хочу об этом говорить в сотый раз. Просто помни, что мы платим тебе не для того, чтобы умереть в ненужной войне. И знают Тебя, а не на кого ты работаешь, так пусть так и остается. Разговор окончен. Как только получишь заказ, отзвонись. Куш отключил вызов и остановился. Он стоял на середине моста. Облокотившись на перила, взглянул вниз. Вода. Знакомое место. Три года назад он падал с этого моста, пытаясь ухватиться за руку названного брата, но тот разжал пальцы, дав оборваться его жизни. Прошлой жизни. Сейчас у него новая. Полная денег, смертей и бесчувствия. — Харуно, — выдохнул парень, подняв взгляд в небо. — Интересно, если ты узнаешь, кто убил твою мать и сестру, быстрее закопаешь эту копну розовых соплей?.. Куш в последний раз взглянул на воду и оттолкнувшись от перил, пошел дальше. Завтра он начинает приводить план в действие. Надо выспаться что ли.

***

В книгах, которые читала девушка, всегда было написано, что физическая боль не сравниться с душевной. Она всегда фыркала и говорила, что пусть попробуют хотя бы обыкновенные пощечины. Но сейчас она готова выписать себе сотню таких ударов, лишь бы противная тяжесть внутри исчезла. Губы были искусаны в кровь, руки исцарапаны своими же ногтями, а голос настолько сел, что всхлипы и рыдания вырвавшиеся были полностью беззвучны. Раньше, когда она срывалась и рыдала ночами напролет, она не знала причины. Просто человеческая потребность выпустить лишнюю воду, но сейчас, её распирало от обиды и злости. От обиды на родную мать, которая бросила, выкинула как мусор. На отца, которому было плевать на неё двадцать лет, но внезапно захотелось проявить родительские чувства. Она всю жизнь была на дне. Так долго испытывала боль, что со временем перестала на неё реагировать. Как ветер, который сначала противно обдувает, а привыкнув, уже и не замечаешь его. Злость поглощала её. Затягивала всё глубже и глубже. — Иногда, она спасает, и когда погружаешься в неё, понимаешь, что именно этого и хотел всю свою жизнь. Дайте ей эту темноту. Пожалуйста. — Умоляю… — Думаешь если умрешь, твоя жизнь станет проще? — Уходи! Хидан стоял возле двери, опираясь на неё. Вздохнув, он прошелся по комнате и уселся на кровать. Девушка сидела на полу, оперившись об неё спиной. — Чего плачем? — Хидан сидел и смотрел на розовую макушку. Он слышал разговор отца и Сакуры. И на самом деле был удивлен её поведению и словам, которые она сказала. — Признаться, я думал ты и в правду кинешься ему на шею с криками «папочка»… ну нет, ты выстояла ровно. С честью… достоинством. — Закрой рот! — Сакура подскочила на ноги и посмотрела на парня. Её глаза горели злостью и чем-то ещё. Это не была обида, о которой считала девушка. Это было… — — Отчаянье… — Честь?! Достоинство?! Что за бред! — девушка кричала в лицо Хидана, иногда размахивая руками. И вправду, откуда в её жизни взяться таким словам. — Что это такое? Что это за слова? Они пустые, ничего не значат в этом мире. Их легко забрать и растоптать. — Ты ошибаешься, — Харуно нахмурился, поднимаясь с кровати. Начал медленно обходить её, направляясь к девушке. — Достоинство и честь, это всё, что помогает выжить в нашем мире. — В чьем мире, Хидан? В чьем?! В вашем? В мире преступности? — Сакура говорила громко и прямо. Не скрывая чувств и эмоций. Не контролировала их. — Это ваш мир, не мой! Вы все здесь семья. Друг друга знаете, прикрываете. Вы друг другу рады, а что я?.. Кто я тут?.. А и вправду, кто я? — О чем ты? — устало спросил парень. Эта девушка слишком сложная. — Зачем я здесь? Прошло двадцать лет, но вы объявились только сейчас и не как семья. Ты похитил меня, пытался убить и явно не собирался дарить мне хорошую жизнь. Если я часть вашего мира, тогда почему я пленница?! — Во-первых, прекрати орать, это бесит. — А знаешь что меня бесит… — Сакура только начала, как сильные руки парня схватили её и бросили на кровать. — Во-вторых, ты была ею. Сейчас нет. В-третьих, вместо того, чтобы орать, лучше бы вошла в наше положение. — В ваше положение? — усмешка появилась на лице девушки моментально. Еще пару секунд и она хохотала в голос. — В ваше положение? А какое оно? Это вы в чужой стране? Вас похитили и пытались трижды убить? — Та заткнись ты! Хватит ныть! — она взбесила его. И что теперь, так будет постоянно? Боже. — Не строй из себя жертву. Ты жива и радуйся. — Ты ведь не хотел, чтобы я была здесь, так ведь? — внезапно, до неё дошло. Хидан ненавидит её. Вот почему он притащил её сюда силой, вот почему держал запертой, под наблюдением и пытался убить. Да и ребята не раз про это говорили. — Я для тебя обуза. Но почему? Я ведь ни на что не претендую. Просто верните меня в Корею. — Думаешь так просто? Бац и ты вернулась обратно к своему убогому существованию? — парень слегка успокоился и перестал орать, но всё еще был на взводе. Она может довести его до точки кипения буквально парой фраз. — Ты, Сакура Харуно, больше не вернешься к привычной жизни, а знаешь почему?  — Просвети. — Я расскажу тебе одно главное правило в этом мире. Оно действует больше тысячи лет, как только люди додумались до слова банда, — Харуно схватил девушку за руки и повалил на кровать. Он навис над ней, смотря прямо в глаза. — Честь и достоинство распространяется в нашем мире, не только на мужчин, но и на их женщин. Если женщина была предана своим покровителем, то она ничто. Она и её отпрыски становятся мусором. С твоим появление я, моя покойная сестра и мать стали мусором для тех, кто уже в курсе… к счастью они уже мертвы. Сакура сглотнула подступивший ком к горлу. Её руки затекли и уже начинала покалывать. От крепкой хватки парня или неудобного положения, она не могла понять. Единственное, что до неё начинало доходить — её в чем-то обвиняют. Вдохнув полной грудью, продолжила слушать. — А растоптать это достоинство и честь можно только подарив его другой… Твоей матери. Так только он лег с ней в постель, находясь в браке с другой, настал крах для нашей семьи. В частности для нас троих, отцу то хоть бы хны. И отпрыск, явившийся на свет от такой связи, имеет больше власти и влияния в нашем мире, чем законнорожденный ребенок. Ты, Сакура Харуно, как только появилась на свет, стала наследницей крупного наркобизнеса. И это меня ужасно злит! — до этого спокойно говоривший Хидан, внезапно перешел на крик. — Я всю жизнь посвятил тому, чтобы быть лучшим для своего отца! Всю жизнь зарабатывал авторитет среди низшего мира, продвигаясь вверх по пищевой цепочке и тут являешься ты! Такая вся невинная, бедняжка, чья жизнь полна бед и боли. Чхать я на тебя хотел! Думал, грохнуть тебя, пока кто-то еще не узнал, но уже слишком поздно. Вести о тебе расходятся слишком быстро. Выбора нет ни у кого. Тебе придется полностью вникнуть в наш мир, а нам, тебя защищать. — Ты жалок, — короткая фраза, брошенная случайно. Сакура не хотела её говорить, но видимо переключатель счёл иначе. Она не успела проследить за действиями парня и только когда почувствовала на щеке удар, поняла, что он вышел из себя. — Что ты сказала? Или сейчас, или уже никогда. — Я сказала, что ты жалкий! Ничтожный! Маленький бедный мальчик, которого задело появление какой-то девчонки, — глаза Харуно горели огнем. Он готов убить её. И не важно, что кто-то может увидеть, не важно, что может зайти отец. Его пальцы сомкнулись на шее девушки и сжались. Слабый хрип вырвался из горла розоволосой. — Это все? Всё на что ты способен, это просто убить меня? Ты слабак, раз пытаешься идти простым путем, а не бороться. Он отпустил её, резко поднявшись с кровати. Бросив взгляд на закашлявшуюся девушку, развернулся и направился к выходу. — Ты не убьешь меня, — тихий шепот разнесся по комнате, заполняя каждый уголок. — Ты не сможешь, потому что одинок. Ты пытаешься забыться, выплеснуть свою злость на мне, хотя я по сути ни в чём не виновата. — Не виновата? — теперь настала очередь Хидана смеяться. — Это ж надо столько наглости иметь, чтобы сказать это. В своей жизни, я совершал множество ошибок, но привезти тебя сюда, было моей самой главной ошибкой. Выплюнув эти слова девушке в лицо, он захлопнул за собой дверь. Сакура стояла и не понимала. В чем она виновата. В чем её вина? В том, что была зачата случайно. В том, что она не хочет такой жизни. Просто объясните ей в чем её ошибка. Выдохнув, Сакура выскочила за дверь вслед за Хиданом. — Думаешь мне легко?! — парень собирался уже спускаться по лестнице, но слова девушки заставили остановиться. — Считаешь, я хотела стать частью вашей семьи? Тебе плохо, трудно живется? Представь как я себя чувствую? Какого это жить с женщиной из-за которой ночами пропитываешься запахом мужского пота и алкоголя? А утром, вместо нежной улыбки матери, тебя встречает недовольно лицо мужчины, благодаря которому можешь купить кусочек хлеба?! Когда родная мать продала тебя, даже не успев отпраздновать первый день рождения? С той минуты все так и ждали моего совершеннолетия, чтобы использовать не получив от закона! Иной раз, идя улицами, я оборачиваюсь и молю Бога о том, чтобы сзади не стоял громила, потому что если он там, ты отключишься в миг и без понятия очнешься ли. Привязанной к стулу в синяках по телу или голой под пьяным мужиком. Говоришь, что промахнулся привезя меня сюда?! Мой промах в том, что я родилась! Момент, когда меня вытащили из человека, которого все зовут «мама». Маленький младенец, который даже в глаза её не видел, уже знал — лучше сдохнуть прямо здесь и сейчас, чем продолжать дышать. Когда нужно было сжать свой беззубый ротик и молчать, я подала признаки жизни и это, было моей самой большой ошибкой! Харуно сделал шаг навстречу девушке, но сильный взрыв на первом этаже не дал ему ступить второй раз.