Нити жизни

      — Эй, Рино, можно вопрос?       — Да, Варежка, что случилось?       — Свою задницу с моей морды убрать не хочешь? Ты воняешь!       — Можно подумать, ты пахнешь, как роза!       — Я хотя бы себя чипсами не мазала!       — Чего ты кричишь?       — Во-о-о-о-льт, я так больше не могу!       — Надо же, она ещё и кричит…       — Рино, заткнись!       — Не подслушивай!       — Ты сидишь у меня на морде, естественно, я всё слышу.       — Ребята, ребята, тише. Мне тоже здесь неудобно: я слишком большой, мне лапы упираются знаете, куда? А ещё вы дёргаетесь, как хвост трясогузки.       — Сейчас и ты бы отхватил, будь у меня когти…       — Только тронь Вольта, кошка! Иначе я извергну на тебя всё, что ел до это…       Автобус резко остановился, заставляя пассажиров по инерции податься вперёд, что коснулось и сумки-переноски, в которой находились шумные животные, не дающие никому покоя. Пенни подхватила переноску и выбежала вслед за матерью из автобуса. Животные притихли, и только их сверкающие за решеткой сумки глаза выдавали их заинтересованность. Да, таким путём на дачу друзья ещё не ездили. В переноску их сажали только тогда, когда везли к ветеринару. Пенни с матерью отошли от дороги на достаточно большое расстояние, чтобы выпустить Вольта из сумки. Белоснежный пёс пулей выскочил из клетки, радостно лая и кружась около хозяйки.       — Что за?.. Я тоже требую свободы! Свободу хомякам! — взялся за прутики Рино, пытаясь их разогнуть своими маленькими лапками, что было тщетно: металлические прутики с места так и не тронулись.       — Рино, и без тебя тут тошно! — пробурчала уставшая Варежка, свернувшись калачиком в конце переноски. — Тебя, как и меня, в поле не выпустят.       — Умный в гору не пойдёт, умный под гору пойдёт! — сквозь зубы проговорил Рино, пытаясь перекусить решетку. После нескольких неуспешных попыток, он со вскриком отскочил от решётки и приложил лапу ко рту. — Чуть резцы не сточил…       — Иди ко мне, — позвала его Варежка, вильнув хвостом, — всё равно идти нам ещё долго, а твои резцы ещё могут сослужить нам.       Тем временем Вольт, опьянённый огромным пространством, сначала трусливо шёл позади людей, но позже, немного освоившись, покорял необъятные размеры поля бегом. Где-то с шумом взлетела куропатка, уводя непрошенного гостя от своего гнезда. Вольт погнался было за ней, но его внимание привлекли белые шарики в кустах зарослей. Просунув морду в гнездо, Вольт обнаружил белые в крапинку небольшие яйца недавно улетевшей птицы. Боясь возмездия, пёс отскочил подальше от гнезда и осмотрелся в поисках хозяйки и друзей. Оказывается, они уже далеко ушли.       — Вольт! — по зову хозяйки пёс ринулся с места и побежал к Пенни. На радостях он чуть не сбил её с ног, врезавшись в переноску. Девочка засмеялась и проверила, всё ли хорошо с теми, кто сидел в переноске. Кошка испуганно вжалась в заднюю стенку, а хомяк держался за решётку, глубоко дыша от испуга.       — Вольт, какого чёрта ты творишь?! — прошипела Варежка, только оказавшаяся у дверцы переноски. Зелёные глаза метали молнии ярости и недовольства, а лапки то и дело сжимались в кулачки.       — Извини, Варежка, — виновато улыбнулся пёс, идущий чуть впереди от переноски. Он мягко обернулся и обнажил белые клыки, продолжая: — Ты просто не представляешь, какое тут всё огромное!       — Да уж я вижу. Ох, Рино, да слазь ты уже! — закатила глаза к потолку сумки кошка, косясь на до сих пор висевшего на решетке хомяка. Тот вальяжно слез, повернулся к кошке, уставился на неё своим знаменитым взглядом и, облизнувшись, произнёс:       — Я спал.       — …       Спустя около получаса друзья мирно грелись на солнышке, подставляя палящим лучам солнца свои пушистые бока. Пенни же помогала маме раскладывать сумки до прихода дедушки. Когда на пороге появился пожилой мужчина, одетый в рубашку, поверх которой было надет жилет цвета хаки, и в льняные брюки под цвет жилету, то девочка с радостными возгласами подбежала к дедушке и сильно обняла его.       — Деда, я так рада тебя видеть!       — Эх, Пенни, сколько лет, сколько зим! — обнял её в ответ старик, весело усмехаясь, от чего сетка морщинок на его лице стала ещё виднее, выдавая весь истинный возраст мужчины. Он снял свою беретку и повесил её на крючок у дверей. Мужчину встретила мама девочки и предложила ему поесть, на что тот отказался, заявив, что сегодня в меню на ужин барбекю. Пенни очень обрадовалась, хлопнув в ладоши, а животные мигом подняли головы в предвкушении пира, хищно сверкнув глазами.       — Я, когда был в твоём возрасте, Пенни, был таким же неугомонным, — добродушно улыбался дед, переворачивая поджаренные куски мяса на гриле. Пенни вытворяла по памяти разные каскадёрские кульбиты, которые помнила со съёмок сериала, а Вольт с Варежкой сидели недалеко от гриля и с надеждой впитывали в себя все запахи. Один Рино сидел обреченно в клетке, которая стояла на открытом багажнике машины. Он с грустью глядел на весёлых людей и зверей, ежеминутно облизываясь.       — Я, вот, слышала, что далматины рождаются полностью белыми, совсем без пятен! — заявляла Пенни, вытворяя очередное колесо. Она резко остановилась около молодой яблони, тонкий ствол которой достаточно высоко уходил вверх, а крона юных листочков мягким шелестом отражалась в вечерней атмосфере. Яблоня действительно была очень красива и притягательна, особенно для творческих людей. Каждый почти незаметный изгиб ствола будто рассказывал свою, отличимую от других, историю, а ветви затевали витиеватые танцы друг с другом, когда композитор, ветер, являлся на сцену.       Пенни невольно залюбовалась этим плодовым деревом и замолчала надолго, наслаждаясь вечером. Вольт верным другом присел рядом. Дедушка же решил не мешать внучке и снова заговорил с ней только тогда, когда пришло время ужина.       — Знаешь, Пенни, — за ужином привлёк внимание девочки он, — тебе очень повезло с Вольтом. Он смотрит на тебя так порой, будто без тебя ему не жить, и ведь знаешь, не поспоришь же. Не даром люди далёкой древности поклонялись собакам и слагали легенды и песни о них.       — Да? А расскажи какую-нибудь! — Пенни развеселилась и облизнулась, втыкая вилку в свежее прожаренное на гриле мясо, которое пахло неимоверно вкусно, и разрезая его ножом с другого бока.       — Ну, древние римляне приносили их в жертву перед битвой, чтобы вселить в бойцов дух победы.       — Бедные собачки, — моргнула одним глазом девочка, состроив сострадательную мину.       — А Гомер, когда писал про Одиссея, тоже упоминал собаку. Одиссей вернулся после многолетних странствий на родину, прикинувшись нищим. И, представляешь, никто его не узнал! Не узнал его ни один человек, кроме старого, слепого пса Арго. Вот это я понимаю — верность! — приподнял дедушка руку с вилкой, содержимое которой отправил себе в рот.       — Отец, подкинь-ка мне там кусочек курицы для Вольта и Варежки, — подала голос доселе молчавшая мама, протягивая деду тарелку. — Не представляешь, но твой рассказ вдохновил меня на такой подвиг! Весёлый смех разносился по всему фруктовому саду, где находилась семья, своими звонкими нитями касаясь молодой яблони, переливающейся огненными языками в свете заходящего алого солнца. В этот вечер закат был особенно красив.