iknwulikeit

Сонного Андрея поднимает с тёплой постели настойчивый стук в дверь. Парень босиком идёт в коридор, чтобы открыть полуночному гостю. На пороге стоял, слегка пошатывающийся, Карим, сжимая в руке стеклянную бутыль водки, на половину пустую. - Любимый… - растянул зеленоглазый, криво улыбаясь. Андрей надменно смотрит на парня, запуская его в квартиру, складывая руки на груди. Что-то подсказывало, что он был не один и не с друзьями. Один он пил только во время депрессии. - И где ты был? – строгим голосом продолжал допрашивать разноглазый Карима, наблюдая за тем, как он ставит бутылку на тумбу и нелепо стягивает с себя куртку. Карим разворачивается, чтобы что-то ответить и тут Пирокинез замечает на ключице ярко-красный засос с фиолетовыми вкраплениями. Это как-то больно укололо в груди, заставляя злиться. - Гулял… С друзьями. – икнул, выдал Рим, пытаясь поцеловать любимого. Но Андрей отстранился, с силой ударяя Карима в лицо. - Не ври, мразь! – вскрикнул разноглазый, снова ударяя парня, и снова, и снова. После трёх ударов по скулам и носу, он не выдержал и сполз по стене, пытаясь вытереть кровь, но алкоголь не давал управлять своим телом полноценно. Дикая ярость и злость окутала Андрея, заставляя сжимать и разжимать кулаки, сдерживая порывы ненависти и желания снова ударить его. - Ты чего? – заскулил зеленоглазый, пытаясь встать, но резкий и сильный пинок в живот, согнул Алфёрова пополам, заставляя вскрикнуть. - Нихуя, сука, совсем нихуя! – кричал Андрей, снова ударяя «любимого» в живот, пока тот кашлял кровью, - Твоё враньё меня уже так заебало, ты просто, блядь, не представляешь. Если бы это был единичный случай измены, но нет… Карим блядствовал каждый месяц, с разными людьми. Одно время он спал с рэпером «Lazo», но видимо надоело, и он перешёл к Свану. Ещё был любовный треугольник с Басотой, Яной и ещё какими-то ноунеймами. Всё это не давало Андрею заснуть ночью, не давало нормально жить. Он слишком устал от постоянных пьянок, слёз и страданий. От постоянной безысходности из-за того, что не может бросить этого паренька. Не может послать его нахуй. Не может, потому что любит до дрожи. До порезов на руках и валерьянки с водкой. Он просто не представляет свою жизнь без зелёных, мутных глаз, которые смотрели на него каждую пятницу, субботу и воскресенье. Эта картина была до жути жалкая. Андрей, словно собачка, привязанная душой к своему хозяину. Но хозяину, кажется, абсолютно плевать на чувства бедной собачки. Андрея просто некому пожалеть. Некому обнять и спросить, как дела. Поэтому, его друг – алкоголь. И всегда им был. Ибо по-другому справляться с этим кошмаром невозможно. - А меня заебало то, что ты вечно недоволен, - Карим ещё раз сплюнул кровавую слюну на пол, всё же вставая, придерживаясь за стену, - меня заебало, что ты постоянно кричишь на меня, выбешиваешь и… Любишь… Последнее слово ударило в самое сердце. Причём ударило со всей силы, разрывая вены и капилляры. - Мне нельзя любить? – смахивая одиночные слёзы, которые скатывались одна за другой, спросил Андрей, потирая сбитые костяшки. - Нет. – коротко сказал Карим, уходя в ванную, чтобы умыться, приговаривая, - Когда мы начинали жить вместе, я предупреждал, что не нужно в меня влюбляться. Я предупреждал, что я та ещё блядь и истеричка. Ты сам виноват, а я ничего тебе не обещал. Переспали с тобой пару раз, фильмец глянули, чай попили и заебись. Но ты пошёл дальше, начал делать из себя заботливую жену, промывающую мне мозги. Начал упрекать во всём и самое, блять, главное – влюбляться. Андрей слушал и впитывал каждое слово Алфёрова в своё сознание, понимая, что теряет любимого человека, который даже не удосужился сказать всё это в лицо, уйдя в другую комнату. - Блять. Я терпел тебя, - продолжил говорить Карим, выходя из комнатки, вытирая салфетками лицо, пошатываясь, - терпел эти ебливые месяца, терпел твои выходки, но с каждым разом ты превращался в тёлку, а мне нужен мужик, понимаешь? Мужик, Андрей, а не ты! Слёзы продолжали стекать по покрасневшему лицу разноглазого, заставляя его дрожать и часто всхлипывать. - Ты нравился мне за свои ебучие глаза, за свою дерзость и, блять, голос. Теперь ты размазня, которая чуть что – сразу плакать. И ты удивляешься, что я изменяю? – зелёные глаза блеснули под светом тусклой лампы. Пирокинез опустил взгляд в пол, прикрывая лицо разбитыми руками, начиная впадать в истерику. Карим сделал это слишком жёстко. Слишком бессердечно. - Мне нужен взрослый человек, а не ребёнок. Андрей, прости, – парень, приобнял любимого, или бывшего, не понятно и ушёл из квартиры, хлопая дверью. А разноглазый так и остался стоять посреди комнаты, тяжело дыша и громко плача, проклиная этот вечер. Проклиная всех этих блядей, которые побывали на члене Карима и ту самую вписку, на которой они познакомились. Он проклинал себя за свою беспечность и… За любовь. Как он мог влюбиться в такую суку? Как? Его снова некому обнять. Его снова некому пожалеть. Он снова один, как всегда. Он сейчас снова пойдёт въебёт себе по вене, закажет какую-нибудь тупую шлюху, напьётся и будет умирать. Будет умирать без него. Без этого еблана – Карима. Умирать в одиночестве.