BGN

- Мистер Мин, вы проснулись? – до Юнги доносится голос Джули, супруги Томаса, и он по привычке что-то мычит, глубже зарываясь в одеяло. – Завтрак на столе, госпожа Мин уехала с визитом к подруге и просила передать, чтобы вы позаботились о нашем госте. Мин Юнги снова мычит что-то утвердительное куда-то в одеяло, вжимается плотнее во что-то теплое и сопящее позади себя и почти счастливо вздыхает: он дома, ему тепло и уютно, где-то в особняке Джули и Томас хлопочут по дому, красота! Кстати о «тепло и уютно»… Юнги наконец замечает посторонние звуки и минуту вслушивается в сопение позади себя, чуть ерзает, чтобы удостовериться, что это ему не кажется, распахивает глаза и резко садится. Чонгук. Чон Чонгук. В его постели. В его комнате. В родительском доме, в конце концов. - Чонгук, проснись, - шепчет громко Мин, яростно тормоша спящего рядом парня, - да проснись же ты, придурок! Уже утро! Чон и ухом не ведет, продолжая спать, разве что сопит чуть потише. В какой-то момент он ухитряется повернуться на бок и обнять Юнги за талию, утыкаясь носом в его поясницу. Старший с каким-то особенным отчаянием пытается вырваться, шепотом продолжая поливать Гука матом, но все тщетно. - Ты что, издеваешься? – почти задыхается от паники Мин, когда из-за двери снова слышится вежливое «мистер Мин, ну сколько можно спать?», а Чонгук вместо того, чтобы проснуться и исчезнуть из его постели и комнаты, а желательно и из жизни тоже, лишь ближе притягивает к себе Юнги и продолжает нагло дрыхнуть. Юнги шумно выдыхает, стискивает зубы и тянет одеяло на себя, дергает резко, когда оно не поддается, и с трудом оголяет нижнюю часть тела младшего. Звук сильного шлепка раскалывает тишину комнаты словно звук выстрела, а после Мин летит с кровати на пол, от изумления абсолютно молча, да так и лежит там, пытаясь понять то, что только что с ним произошло. - Хен, ты как? – встрепанный Чонгук свешивается с края постели вниз, смотрит с испугом и протягивает к нему руку. – Прости меня, я не сразу понял, что это ты. - Пошел прочь, - очень отчетливо произносит ошарашенный Юнги, пытаясь сообразить где его волшебная палочка, и он напрочь забывает о том, что ему нельзя колдовать еще несколько месяцев, кои остались до его совершеннолетия. Сейчас он об этом не думает, только ладонь до сих пор горит от удавшегося шлепка и перед глазами донельзя удивленный взъерошенный Чонгук с выпученными глазами. Становится смешно. - Хен? – с опаской тянет Гук, косясь на заливающегося смехом Мина. Такого смеха он, как подсказывает память, от него еще не слышал. – Ты в порядке? Давай я кого-нибудь позову? - А как, как ты объяснишь что делаешь здесь, в моей спальне, в такую рань в одних пижамных штанишках? – выдавливает из себя сквозь смех Юнги, держась за живот. – Джули все сразу поймет. Господи, она скажет Томасу, тот скажет маме, а мама скажет мне. Господи. Юнги содрогается всем телом, стоит ему вообразить такое, он почти слышит ее слегка подрагивающий голос с доброй тонной осторожности в нем, произносящий «Юнги, нам, наверное, все же стоит поговорить об этом, да? Сынок, все хорошо, ты можешь мне все рассказать…». Юнги зажмуривается изо всех сил, чтобы прекратить об этом думать, и это срабатывает, но не потому что Мин так захотел, а потому что в следующее мгновение он может думать только о «КАКОГО, МАТЬ ЕГО, ХРЕНА?!». Чонгук все так же смотрит сверху вниз на парня, секунд пять наблюдает за тем, как сменяются эмоции на лице обычно бесстрастного слизеринца от беспокойства до паники, и когда тот крепко зажмуривается, решает, что довольно. Довольно позволять ему изводить себя из-за такой мелочи, как то, что он, Чонгук, находится в его спальне якобы в неподобающем виде и якобы в непозволительно раннее время. Быстрый взгляд на часы, висящие на стене и показывающие, что сейчас вот совсем не «непозволительно раннее время», и Гук решительно вскакивает с кровати, прихватывая свое одеяло, топает в сторону двери из спальни и просто-напросто распахивает ее настежь. У парня мелькает мысль о том, что он, наверное, весьма комично выглядит взъерошенный, в одних пижамных штанах и водруженным на шею одеялом, когда видит неподалеку от двери женщину лет шестидесяти со стопкой белых простыней в руках, смотрящую на него в упор. В ее глазах он видит любопытство, но она молчит, словно ожидает объяснений, и… Чонгук объясняет. - Хен… простите, Юнги…такой соня, что я решил пойти и разбудить его. Да, чуть-чуть перестарался, напугал его и он свалился с кровати, но мы так шутим, не беспокойтесь. Гук сам не до конца понимает что он несет, но ярко улыбается, надеясь отвлечь этим внимание женщины от явно не сходящихся концов в рассказе. Джули чуть прищуривается, не совсем понимая в чем дело, но чуя подвох, однако появившийся позади разъяренный Юнги, который отвешивает хороший подзатыльник младшему, одним лишь этим подтверждает всю рассказанную историю, потому что уж кому-кому как не ей знать насколько не любит вставать по утрам Юнги, а уж если еще и напугать его с утра пораньше… - Мистер Мин, ну как вы обращаетесь с гостем? – укоризненно произносит женщина, пряча улыбку. – Тем более с младшим своим товарищем, ну вот и не стыдно вам? Юнги ушам своим не верит: Джули, которая обычно всегда за него горой, сейчас упрекает его за то, что он, якобы, обижает Чон Чонгука, парня, которого она видит впервые и который только что стал причиной его незадавшегося утра? Что не так с этим миром? - Хен не виноват, - улыбается Гук, потирая затылок, - я просто неудачно пошутил. - Зато он быстро встал, - жмет плечами Джули и машет в сторону лестницы, - завтрак на столе, спускайтесь поскорее. Юнги кивает, кидает еще один злобный взгляд на Чонгука и хлопает дверью своей спальни, надеясь прямо сейчас нырнуть обратно в постель и урвать еще пару часов сна, но только он касается головой подушки, как суфлерский шепот, раздающийся от дверей, заставляет его все-таки начать вспоминать где его волшебная палочка. - Юнги, Юнги-хен, ну хен, - канючит младший, все так же стоя в дверях, - ты же не злишься? Я же выкрутился, да? Вставай, хен, идем завтракать, а потом давай сходим в лес? В их лесу можно спокойно потерять надоедливого гриффиндорца, мелькает мысль у измученного парня. Он очень хочет сейчас просто закрыть глаза и попытаться еще поспать, но с тяжелым вздохом встает и плетется в ванную привести себя в порядок. Когда он возвращается в комнату, Чонгука уже в ней нет. Завтракать с Юнги за одним столом действительно здорово, считает Гук, то и дело поглядывая на то, как аккуратно цепляет вилкой парень кусочки омлета и отправляет их в рот. Каждый раз при виде, как его губы касаются вилки, плотно обхватывают ее и снимают с нее кусочки еды, Чонгук готов выть. Выть громко, протяжно и со вкусом. Но завтракают в семье Мина чопорно, по всем правилам и обязательно со столового серебра, поэтому воющий Чонгук, как он опасается, будет немедленно выставлен из столовой. Гук вздыхает и снова провожает взглядом каждый кусочек, дрейфующий от тарелки ко рту Юнги. - Ты есть собираешься? – хмыкает Мин, перехватывая взгляд младшего. – Мы же вроде в лес собирались или уже не хочешь? Чон косится на парня, словно не верит в искренность слов, но внезапно теплый взгляд Юнги вкупе с мягкой улыбкой наполняют его радостью, заставляют перестать сомневаться и предвкушать совместный поход в лес. - Джули, не наколдуешь нам с собой волшебного огня? – просит Юнги перед выходом. – Мне вне Хогвартса колдовать нельзя до дня рождения. Поскорее бы уже. Женщина оглядывает их обоих, одетых в теплые куртки, замечает горящие предвкушением глаза Чонгука, примечает во взгляде второго обычное для Юнги чувство превосходства, но и что-то еще, что-то покровительственное и даже собственническое. Джули думает, что все это из-за того, что мистер Мин всегда был единственным ребенком. Она чуть кивает, взмахом волшебной палочки отправляет связки свежей моркови на кухню и извлекает из воздуха пару небольших стеклянных баночек, куда аккуратно помещает два огонька. Просьба сотворить для них волшебный огонь, греющий, но не обжигающий, ее не удивляет – значит, они собираются отправиться довольно далеко от дома и, возможно, надолго. - Ты не мог отказаться, да? – интересуется Юнги, косясь на битком набитый рюкзак за спиной Чонгука. – Джули только дай повод закормить тебя до смерти, и она с вероятностью в сто процентов попытается это сделать. - Хен, устроим пикник? – Чонгук будто не слышит ворчание старшего, продолжая шагать рядом c ним. – Найдем красивое место, разведем костер, поедим и наконец побудем вдвоем. - Ты и так спал рядом со мной всю прошлую ночь, - фыркает Мин, вздрагивая от того, что Чонгук без какого-либо стеснения берет его руку в свою и переплетает их пальцы. Чон держит крепко, зная, что сейчас Мин начнет вырываться чисто инстинктивно, нужно только чуть-чуть подождать, чтобы он осознал, что вокруг ни души и некого прятаться. Секунды три спустя Юнги сдается и сам обхватывает большую ладонь Гука, но ворчать не перестает. – Снег кругом, какой пикник? - А ты думаешь я зря с собой взял рюкзак и попросил Джули наложить заклинание непроницаемости на плед из твоей комнаты? – улыбается Гук, останавливаясь, чтобы достать все из того же рюкзака фотоаппарат. – Подожди, я хочу это снять. - Ты фотографируешь? – Юнги даже поорать по поводу пледа забывает, с интересом смотря на зеркалку в руках младшего. Свой Мин оставил в Хогвартсе и сейчас может лишь досадливо морщиться, вспоминая как думал тогда о том, что он ему не пригодится. – Дай я посмотрю. Чонгук резво отпрыгивает, крепко сжимая в руках камеру, быстро наводит объектив на оторопевшего от подобной прыти Юнги и делает серию снимков. Он широко улыбается, довольный тем, что теперь у него будет много-много фотографий любимого хена, над которыми он будет корпеть дома, выбирать любимые кадры, скользить взглядом по любимым чертам, тщетно выискивать недостатки в его внешности и тихонько вздыхать по нему, когда никто не видит. - Чон Чонгук, - вкрадчиво зовет Юнги, загадочно улыбаясь, - хочешь я тебе попозирую? Чон давится воздухом, наблюдая в объектив за тем, как старший начинает разматывать шарф, случайно роняет перчатку и наклоняется ее поднять, открывая прекрасный обзор на любимую Гуком часть тела. Чонгук торопится отодвинуть камеру от себя, жаждет посмотреть что будет дальше, приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, попросить, но в то же мгновение как он это делает, ему в лицо прилетает здоровенный снежок. Юнги дьявольски ухмыляется, наблюдая за тем, как отплевывается от снега младший. Как же, перчатку он выронил! Пользуясь моментом, Юнги словно коршун кидается к гриффиндорцу, вырывает из рук фотоаппарат и… летит в ближайший сугроб, чтобы в следующую секунду рвано выдохнуть, ощущая на себе немаленький вес Чонгука, и зажмуриться, защищая глаза от взметнувшейся кучи снега. - Слезь с меня, - хрипит Юнги, все так же крепко сжимая фотоаппарат в вытянутой в сторону руке, - ты же тяжелый. - Не хочу, - довольно улыбается Гук, осторожно дуя на снежинки, замершие на ресницах Юнги, - мне так удобно. - А мне нет, - парирует Мин, решая начать отбиваться, но замирает, когда Чонгук губами собирает капельки растаявшего снега с ресниц, плавно переходит на скулы и цепочкой поцелуев спускается к шее. Дыхание сбивается напрочь, он облизывает пересохшие от волнения губы, сглатывает комок в горле и совершенно выпадает из реальности, чувствуя как Чон легонько прикусывает нежную кожу, отстраняется, чтобы полюбоваться видом, и оставляет такой же след на другой стороне шеи. Юнги пытается собрать мысли в кучу, хотя бы сфокусировать взгляд, но это ему сделать не дает Чонгук, целующий его властно, глубоко и жарко, умело подавляя сопротивление, разжигая в нем ответную страсть, и Мин Юнги сдается. Он выпускает фотоаппарат из руки, мало заботясь о том, что снег может забиться в пазы, обхватывает парня двумя руками за шею, льнет к нему всем телом, утопает в поцелуе и совершенно не заботится о том, что они оба в лесу лежат в здоровенной куче снега, что довольно прохладно и вообще не сезон. Юнги закрывает глаза, думая о том, что от Гука, от этого поцелуя и того, что этот парень делает с ним, что он заставляет хотеть сделать, снег должен был растаять в радиусе как минимум нескольких метров, а то и километра. - Я взял у Томаса палатку, - голос Гука звучит хрипло и с придыханием, когда он наконец отрывается от губ Юнги, напоследок запечатлевая на них легкий поцелуй, всего лишь финальное легчайшее касание губ, от которого оба улыбаются, - можем остаться здесь на ночь. Мин Юнги давит в себе истерический смех, наконец понимая куда исчез Чон Чонгук после своего «я же выкрутился, да?». Видимо, младший еще тогда все задумал, подготовился и вообще тот еще интриган, оказывается. - А ты готов к этому? – многозначительно тянет Мин, пристально глядя ему в глаза. – Правда готов? Лицо Чонгука заливает краска, но решимости все еще с лихвой. Он силится согнать с лица свое смущение, старается казаться таким же твердым, таким же мужиком, коим, по его мнению, должен быть, тщетно пытается заставить губы перестать разъезжаться в глуповатой смущенной улыбке. Юнги видит все эти потуги, мысленно вздыхает «господи-боже-какое-дитя» и с удивлением отмечает, что ему это нравится, нравится то, что в одно мгновение Чон Чонгук напористый, властный и прекрасно знающий что хочет парень, а в следующее вот такой смущающийся очаровательный ребенок. Болото имени Чон Чонгука затягивает Мин Юнги все глубже, но он уже даже не сопротивляется.