По дороге в Легенду (или путешествие Незнамо Куда и Немножко Дальше)

      …Магический бой – это всегда страшно.       И если поединок – это ещё куда ни шло, то пытающийся убить друг друга десяток магов – это катастрофа.       Магия – подарившая когда-то этому миру жизнь, наделившая его уверенной молодостью и силой – защищая носителей требует вернуть подаренное.       Это очень страшно – наблюдать, как сама по себе сохнет и истлевает в секунды трава. Как сбрасывает листья посреди лета крепкий и сильный дуб. Как сереет и становится пеплом сама земля.       Магический бой – это всегда страшно…       ***       Стоунхендж. Древнее средоточие силы. Место равновесия.       Место, где короли получали корону.       Сейчас – поле боя.       Летающие вокруг вспышки заклинаний сильно ограничивают обзор – трудно оглядеть картину в целом, когда нужно хотя бы попытаться выжить.       Люди против людей, люди против вампиров, люди против оборотней, люди против… всех. Тьма против Света.       Понять бы ещё – кто из них кто?       В самом сердце – трое, связанные сияющими от переизбытка силы нитями. Первый за последние восемь столетий Триум. Вампиры, оборотни, вейлы, дроу – все магики и некоторые маги насмерть стоят вокруг, не подпуская противников к Триуму. Не позволяя помешать.       Лидер другой стороны – белобородый старик в цветной мантии – захлёбывается командами пополам с бессильной яростью. Люди магикам – не противники.       Вот только качество – даже самое высшее – всегда забивается количеством.       Один из атакующих всё-таки сумел прорваться и бросить в Триум проклятие. Страшное, питаемое злобой и завистью, завязанное на жизнь заклинающего – оно смогло проникнуть сквозь течения вершащегося ритуала.       Весь Триум почувствовал угрозу. Но заметить её и успеть спасти – смог только один. Успеть уловить крохотную паузу в речитативе древних катренов и послать навстречу чужой злобе – лёгкий импульс хаоса. Деструкции, произвольно и непредсказуемо изменившей летящее заклинание, отбирая у него возможность прямого убийства.       Но оставившей возможность косвенного.       Заклинание вплелось в ход ритуала и заметалось в клетке энергий, не имея ни выхода, ни возможности реализации. А ритуал подходил к концу.       И вот, когда под звеневшее в голосах торжество над головами Триума стали формироваться сияющими дисками Короны – высшее из признаний – оно наконец нашло выход. Колючая синяя молния слилась с льдисто белыми нитями и… разразилась ослепляющей вспышкой.       Двое из трёх просто исчезли. Растворились. Будто перестали быть. Третий – упал, почти вынесенный за пределы каменного круга ударной волной под ноги сражающимся.       Сероглазый блондин – один из командиров магиков – успел подхватить юношу и прикрыть от всех.       – Уходим! – и после короткой команды растворился в тенях, крепко прижимая своего – теперь уже! – Короля, к груди.       Миг – и у Стоунхенджа не осталось ни магов, ни магиков. Ни живых, ни мёртвых. Только толпа озлобленных магглов, наказанных магией за покушение на одного из избранных ей монархов.       ***       Нахальное солнце светило в глаза и пусть сейчас икается тому гаду, который не задёрнул шторы!       – Ваше Величество, – голос знакомый, вот только почтительность в нём прямо зашкаливает, – с пробуждением.       Открыть глаза и попытаться – хотя бы попытаться! – их сфокусировать.       – Люциус-с-с, – из горла вместо нормальной речи с трудом вышкрябывается нечто, напоминающее парселтанг, настолько оно пересохло.       Люциус понятливо подаёт стакан воды, заботливо поддерживает во время питья и вообще – ведёт себя, как мама-квочка.       Ещё бы! У него на попечении – первый за последние полтора тысячелетия Магический Король, коронованный самой Магией!       Хэриер Первый.       ***       Где-то очень далеко, за несколько десятков миров Леголас философски любовался буквально свалившейся на него с неба симпатичной человеческой девушкой, почти девочкой.       А чуть в стороне Фарамир, сын Денетора, Наместника Гондора, тащил в замок явно раненного – а потому бессознательного – юношу.       ***       Время не остановимо и необратимо – даже самая мощная магия способна лишь чуть поколебать эту реку, но не повернуть вспять.       Пять лет – с избытком хватит, чтобы стать в чужом городе чужого мира полностью своим, уважаемым наравне с правителем, а потом пользоваться этим и целоваться с одним из сыновей Наместника практически не скрываясь.       Пять лет – слишком мало, чтобы всласть поиграть на нервах лесных эльфов, стенающих и ноющих, уговаривая наконец-то выйти замуж, а то у них принц бледнеет и чахнет день ото дня.       Пять лет – вполне достаточно, чтобы уничтожить мир.       …Пять лет спустя Рональд Уизли седлал коня, чтобы сопровождать Боромира, одновременно уговаривая Фарамира что это – не его дорога. И лучше Фарамиру остаться здесь – не известно почему, но он так чувствует. А он, Рональд Уизли, обязательно вернётся – ну куда он денется, в самом-то деле?       …Пять лет спустя Гермиона, всё ещё Грейнджер, невозмутимая, как гладь Звёздного озера, ждущего великого гномьего короля, сосредоточенно заплетала волосы, не обращая никакого внимания на робкие попытки Леголаса оставить её в безопасном Лихолесье и не шляться невесть где.       …Пять лет спустя Харриер Последний, бывший и нынешний Поттер, в последний раз оглядел простирающееся вокруг и спустился в самый глубокий подвал уцелевшего Хогвартса, чтобы начать долгий ритуал. Триум взывал к объединению – и у него больше не было ни сил, ни смысла этому противиться.       Вот где-то так и начались самые весёлые времена Средиземья в целом – и Саурона в частности.