Переломный момент.

POV Чон Юна. Юность, подростковый возраст, самые лучшие дни в жизни — сплошное вранье. В свои пятнадцать я имею проблем больше, чем любой другой человек. Я не умею улыбаться и всегда хожу так, будто у меня кто-то умер. Надо мной издеваются, что дико раздражает, но я не могу наорать на людей, ведь я очень тихий человек. На самом деле, внутри я сжигаю их до пепла.  — Есть иди, — крикнула мама с первого этажа и снова зашумела посуда. Я нехотя оторвалась от своего «шикарного рисунка» и, закатив глаза, поплелась вниз. - Мам, я не хочу есть, — возразила я, стоя в дверном проеме.  — Села и поела. — приказным тоном сказала она и мне пришлось послушаться. — Как в школе дела? Рассказывай. - Мам, просила не спрашивать. Никогда. — фыркнув, я достала ложку и начала возить ею по тарелке.  — Но ты должна… — я ударила ложкой по пустой тарелке и, резко встав, ушла из кухни в коридор.  — Нечего я тебе не должна. Наверное я слишком груба сейчас, ведь в школе и других общественных местах я тихая мышка, но у меня есть на то причины, чтобы так говорить. Мама переехала на «заработки» в Сеул и оставила меня, двухгодовалого ребенка с отцом и бабушкой. Вскоре отец умер в автокатастрофе, мне тогда было семь. С этих пор бабушка полностью продолжила меня воспитывать. В тринадцать объявилась мама и забрала меня в Сеул, даже не спросив, хочу ли я вообще туда. Да срать я хотела на этот Сеул. У меня не было там друзей, никого не было. Да и вообще, какая ты мать после того, как оставила меня без материнской любви. — Ты слишком груба со мной, тебе не кажется? — в коридор вышла мама, вытирая руки о фартук. — Нет, не кажется. Ты мне не мать. — грубо ответив, я ушла в свою комнату. До конца дня я сидела в своей «норе» и не выходила. Моим любимым занятием было — рисовать и слушать музыку. Быстро сделав уроки на завтра, я занялась своим так называемым хобби. Что вы чувствуете, когда слушаете музыку? Радость или грусть? Уверенность или замкнутость? У каждого свое, а кто-то вообще нечего не чувствует. В момент прослушивания музыки, мне кажется, что все вокруг расцветает, и на душе тихо и спокойно. Я люблю мечтать, но сейчас мои мечты перебивает чей — то смех. Господи, да кто так может смеяться на весь квартал? Подойдя к окну и открыв его, я вытащила один наушник и увидела двух парней, довольно милых. Один был персиково-рыжим, другой же — брюнет. Как я поняла, они смеялись, обсуждая свои интересы. Облокотившись на подоконник, я даже не заметила, что загляделась на парня с персиково-рыжим цветом волос. У него были красивые черты лица, особенно глаза, в которые я в течение двух минут смотрела, пока не услышала свист. Встряхнув головой, я округлила глаза и резко закрыла окно, повернулась к стене и спустилась по ней, сильно краснея. — Они наверное увидели, как я залипаю на них, айщ. — я трогала себя за щеки и немного била по ним. — Чон Юна, дура, дура, дура, хотя нет, они же не в нашей школе или в нашей? — я закусила губу и замычала, уткнувшись в колени. Ночь сменяет день. Быстро сходив в душ, я переоделась в милую пижаму. Она была комбинезоном в виде розового единорога. Немного поиграв с собой перед зеркалом, я погасила свет и забралась под одеяло. В голову на удивление лез тот смех. Такой красивый и мягкий, но даже в какой-то степени грубый. Почувствовав, что краснею, я начала ворочаться и что-то пищать, но вскоре уснула.