Кот, сапоги и наследство

       Цоизит всегда был на удивление легким, даже для своей хрупкой комплекции. «Веса как в котенке», — шутил иногда Кунцит. Вот и сейчас верховный генерал Темного королевства телепортировался из тронного зала в свой замок, в кабинет, и бережно опустил его на кушетку. Диагностику он уже провел: ранение от королевского файербола было несовместимым с жизнью, и все, чем старший генерал мог помочь младшему — сделать общую анестезию, чтобы тот не мучился. Да устроить его поудобнее и потом просидеть рядом с мертвым телом две-три минуты до следующей жизни. Быстрее бы уже. Было у Цоизита такое странное свойство: когда после битвы с сэйлорами, неудачной дуэли с Нефритом или очередного приступа недовольства королевы Берилл Кунцит уносил его вот так же к себе, тот спустя минут пять после потери признаков жизни вдруг дергался и оживал обратно. И Кунцит вздыхал с огромным облегчением. Но каждый следующий раз он снова вздрагивал, видя, как Цоизит падает, и ладони холодели. Может, раз через двадцать привык бы, но пока таких случаев было всего семь-восемь. И даже не отомстишь. Не королеве, на чьей стороне могущественный демон и полчища монстров помельче. Что поделать, Берилл никогда не любила Цоизита. Почему — ни сам он, ни Кунцит не знали. Они вообще не помнили ничего до того дня, как очутились на службе Темного королевства. Просто догадывались, что знали друг друга и раньше. Просто чувствовали, что вместе им лучше, чем поодиночке. Просто Цоизиту часто хотелось потереться лбом о плечо Кунцита или усесться у его ног, а Кунцит, не отдавая себе отчета, тянулся погладить рыжую макушку. Только не слишком энергично, иначе искры посыплются из-под ладони. Цоизит открыл глаза, нашел жалобным взглядом Кунцита. — Что-нибудь принести? — спросил тот, чтобы откупиться от скребущих на душе кошек. — Теплого молока? Колбасы? У Цоизита были необычные для генерала-мага пристрастия в еде. – Нет, – голос его прошелестел еле слышно, рука поднялась в воздух, хотя он не должен был чувствовать конечностей из-за анестезии. – Не хочется. Но… — Да? Что? — Сделай красиво, а? Ты же любишь… Кунцит молча кивнул, сосредоточился, создавая иллюзию. — Ага, красиво, — Цоизит улыбнулся снова. — Как лунный сад. Помнишь, когда мы напали на Лунную столицу? Я успел рассмотреть сад, прежде чем его взорвали. Подумал еще — что-то он мне напоминает… На Земле сады были невзрачные, даже уничтожать не жалко. И забывать тоже. Обычная беседа, обычная ситуация. Почти домашняя. Кунцит приподнял его за плечи, прижал к груди, и младший генерал привычно положил ладонь ему на грудь, то сжимая пальцы еле заметно, то снова разжимая. — Теперь ты будешь помнить меня дольше, да? — вдруг оживился Цоизит. — Тебе же нравится все красивое. Я — буду. Я буду помнить тебя всегда. Кунцит собирался возразить, возмутиться пессимистичным поворотом разговора, но рыжая голова уже опустилась, тонкая ладонь упала вниз, изумрудные глаза закрылись. Спустя бесконечный миг невеликая тяжесть в руках Кунцита пропала. На его плаще лежал, вытянув лапы, ободранный рыжий кот. Ребра проступали в подпаленной шерсти – он чувствовал это даже сквозь перчатки. Минута, пять… Ничего. Больше ничего не происходило. С котом не происходило. А в душе Кунцита недоумение, неверие, страх и еще десятки неназванных эмоций проносились вихрем, и сквозь них проступало воспоминание. Рыжий кот, сад… Или большой зал? Или лестница и дверь? А потом из-за призрачной, воображаемой двери хлынула тьма. Ледяная, непроницаемая и очень хорошо знакомая. Металлия не любила, когда ее слуги ковырялись в своем прошлом. Тогда Кунцит решил думать о будущем. Он-то явно не кот. Но и не человек. Интересно, что бывает с такими, как он, после смерти? Он поднял тело кота на руки, как ребенка, и понес прочь.