Кот, сапоги и наследство

       Следующий день казался бледной, дурной копией предыдущего. Тот же зал, только половину светильников отключили. Те же сервизы, но еда явно разогрета со вчерашнего дня. Те же лица вокруг стола, только хмурые и настороженные. И распорядитель съежился, сгорбился – того и гляди шмыгнет под плинтус. Пожалуй, сегодня он бы добровольно превратился в таракана, чтобы удобнее было сбежать. И так на него не слишком доброжелательно посмотрели, когда он попросил всех наследников по очереди протянуть руку и терпеливо сдать по капле крови. А уж когда он отказался объяснять назначение процедуры, три взгляда его совершенно раздавили, сожгли и заморозили. Хорошо хоть только в переносном смысле. Поежившись, месье распорядитель снял шляпу-цилиндр, вытащил из нее почтового голубя и отправил с собранными биоматериалами в ближайшую форточку. А сам приступил к опасной, тяжелой работе – поддерживать светскую беседу с теми, кому от него нужна всего одна фраза. Что ж, он делал все, что мог, целых полтора часа, пока в ту же форточку не протиснулся тот же голубь, но теперь нагруженный бумажными рулончиками. Нотариус прокрутил самый тонкий свиток до конца, прочитал последний абзац и побледнел. Потом с усилием и мужеством поднял глаза на будущих наследников или неудачников. – Мхм, что ж… Давайте перейдем к делу, господа… и дамы, – откашлявшись, подал он голос. В ответ – тишина и пара кивков. – Лорд Жадеит, леди Коппелия. Увы – нет. В ваших, Коппелия, ответах слишком часто звучала ложь. Практически все время … И мышь, кстати. Лорд Адамант считал, что настоящие женщины должны бояться мышей, тогда как вы проявили редкостное хладнокровие. Тетис замерла, как вчера перед блюдом с мышью, но теперь ее отчаяние было куда глубже. Да, в голове снова пульсировал вопрос «что делать?», но сегодня он уже был чисто риторическим. Она все-таки подвела Жадеита. Медленно, на грани обморока, она обернулась к нему. Он уже смотрел на «жену» круглыми глазами, и вдруг… и вдруг ахнул и рассмеялся! Тетис на всякий случай ущипнула себя за ладонь: она точно еще не в обмороке? Ей действительно слышится в этом смехе искренняя радость, без злобы или сарказма? Или же… нет, молодой господин не мог сойти с ума, он всегда был такой уравновешенный, спокойный… А Жадеит уже смолк, но все еще улыбался до ушей, а потом и вовсе схватил лже-Коппелию за руку. – Получилось! – его голос дрожал от возбуждения. – Я сумел! Переход количества информации в качество, произвольно устанавливаемые связи между семантическими единицами, самосознание, различение правды и лжи, когнитивные способности! Она же порвет тест Дуринга на спартанский флаг! Искусственный интеллект! Ой, что же это я, ведь ты меня воспринимаешь, ты меня понимаешь! Коппелия! Ты величайшее чудо в моей жизни! К демонам деньги, ты мне уже, считай, принесла Небуловскую премию! Бездна под ногами Тетис разверзалась все глубже и шире. – Лорд Нефрит, леди Галатея, – продолжал тем временем нотариус. Оба названных напряглись, что их упомянули сразу после первого проигравшего, но великолепно изображали приветливый интерес. – Миледи, вы очаровательны и искренни, лорду Нефрит можно только позавидовать, что его любит такая достойная женщина. А может, и не позавидуешь, если леди столь решительно и жестко пользуется обувью не по назначению. Это было впечатляюще, но совершенно не подходило под критерий кротости. И на страх перед мышами тоже. – Я протестую! – вскинулся Нефрит. – Не улавливаю связи между мышами и женщинами. – Ничем не могу помочь, – как можно ровнее ответил нотариус. – Все претензии предъявляйте лорду Адаманту, ибо это его определение настоящей женщины и идеальной жены. А так как вызов мертвых запрещен законодательством, способов опротестовать завещание у вас нет… Теперь лорд Кунцит, леди Цоизит, – продолжил он еще менее уверенно. – Безупречно. По всем параметрам. Я бы сейчас оформлял на вас бумаги… Нет, еще с утра оформил бы, но… – Продолжайте, – нейтральным тоном подбодрил его Кунцит, но душеприказчик все равно втянул голову в плечи. Леди Цоизит, бледная и печальная, съежилась и отвела глаза. – Но каждая буква завещания – закон, даже если составитель упомянул что-либо для красоты слога. Если помните… в начале завещания лорд Адамант обмолвился, что оставил бы все дочери, если б имел дочерей… Так вот – дочь у него есть. Со всех сторон посыпалась целая гамма звуков удивления. – Она обратилась ко мне вчера, поздно вечером, – нотариус решился продолжить речь, пока жив, – так что проверку ее информации и генетическую экспертизу я смог организовать только сегодня, с чем, собственно, и была связано столь долгое ожидание результатов – благодарю за терпение, кстати. – Результаты, – перебил его Кунцит, чтобы тот не строил иллюзий по поводу размеров оного терпения. – Родство подтверждено, – похоронным тоном сообщил нотариус. – И, по условиям завещания, все движимое и недвижимое имущество, кроме упомянутого в преамбуле, переходит, – тут он кивнул подпиравшему дверной косяк дворецкому, и тот поспешил распахнуть створки, – крестьянке Берилл из Кукуевки. Сим объявляется она законной наследницей по законам Объединенного королевства Земли, а я слагаю с себя полномочия распорядителя. И он зашарил по карманам в поисках жетона телепортации, пока не поздно. Селениты, конечно, уважали земное законодательство, но уж слишком ошарашено эти конкретные выходцы из космоса смотрели на вошедшую. А в двери решительно шагнула высокая женщина, одетая бедно и не слишком опрятно – такие обычно попадали в замок с черного хода и не дальше кухни, где сдавали курей, огурцы и прочие продукты крестьянского хозяйства. Красные волосы уложены в пучок, неприветливое лицо иссушено солнцем, так что даже возраста не разобрать – таким бабам могло быть и двадцать пять, и сорок пять. И оглядела зал она со столь злорадно-торжествующим видом, что на мирный раздел имущества нечего было и рассчитывать. Но надо же хоть что-то сказать, кроме «здрасьте» сквозь зубы. Вот Нефрит и взял инициативу за рога. – Ну надо же, – улыбнулся он во все тридцать три зуба, – внебрачная дочь, кто бы мог подумать… Но как?! Как такое возможно? Не могли бы вы, любезная Берилл, рассказать нам историю вашего появления на свет? Папаша ведь такой чудак был… Не мог переспать с женщиной, не женившись сначала, чему наша семейка – живое подтверждение, – и он картинно откинул прядь волос со лба. Молли покосилась на него с недоумением. Заигрывать с этой страхолюдиной? Но потом решила для себя, что он опять прикидывается для каких-то своих целей, и тоже попыталась изобразить благожелательный интерес. – Ну значит, чего-то вы о своем папаше не знали, – буркнула новообретенная старшая сестра, не впечатленная красотой новообретенного братишки. – Козел он, вот кто. Расскажу, конечно, расскажу, больше никто меня молчать не заставит. Когда Адамант ваш, чтоб ему ни дна ни покрышки на том свете не видать, только переселился на Землю, ему его величество Гиацинт наше село в надел дал, вместе с прочими угодьями. А моя мать как раз собиралась выходить замуж, вот и отправилась с женихом испрашивать разрешение у нового хозяина. Муж моей матери – он мне всегда запрещал его отцом звать, козел – поминал, что Адамант переполошился сразу, зарылся в своды законов и раскопал там с древности не отмененный закон о праве первой ночи. И использовал его, закон этот. Так я на свет и появилась. Спасибо хоть мужчина матери не раздумал жениться на ней, хоть меня потом с трудом терпел. И на Адаманта пожаловаться не мог, не того полета птица, так на мне все обиды вымещал – мать-то моя умерла родами, так я ее и не помню. Так этот изверг, папаша наш, и после смерти не оставил ее в покое, выкопал из могилы и забрал, а камень поставил на место, будто ничего и не случилось. Только могильщик все видел, он там спал с похмелья на кладбище. Да кто ж станет с колдуном с Луны судиться да рядиться? Так сиротой при двух отцах и жила я, недоедала, недосыпала, и чего только ни наслушалась в лицо и за глаза – и колдунское отродье, и барские объедки… Ничего, есть в мире справедливость, оказывается. И на нашей улице перевернулась арба с арбузами. Буду и я омаров с серебра есть, а вы ступайте вместо меня на солому. – О, так вы тоже полукровка? – оживился Жадеит и шагнул навстречу ей. – И вы сами учились перегруппировывать субквантовые векторы? А скажите, вы тоже чувствуете, как иногда не хватает энергии вытянуть мыслеформу в материальную плоскость? Вы позволите… Он уже тянулся к ее руке, но эта самая рука вдруг взвилась и отвесила ему оплеуху. Тетис с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не оттащить Жадеита прочь. Она-то сразу почуяла, что эта женщина из тех, кого надо обходить по очень широкой дуге, чтоб не получить ушат помоев на голову. Но вряд ли это могла знать Коппелия. Сомнения роились в голове Тетис. Ведь если получить наследство так и не удалось, то, может, хватит притворяться? Может, подергать Жадеита за руку, отозвать в сторонку и признаться в подмене, пока не поздно? Или уже поздно? Она никак не могла собраться с мыслями и решить, что лучше. Да и не успела. – Цыц, пащенок! – прикрикнула на него Берилл, сжимая кулак для удара. – Я тебе не крыса подопытная, я теперь сама с тобой сделаю, что захочу! От силы оплеухи Жадеит отлетел на пару шагов, взмахнул руками, падая, но Тетис не успела его поймать. Больше не думая, как поступила бы Коппелия, она бросилась на помощь, но Жадеит уже сел сам, держась за лицо. Отнял ладонь, посмотрел, явно глазам не веря, на алое пятно от разбитой губы, потом на Берилл, потом на остальных, словно спрашивая без слов – это как? Это разве можно? Это разве по правилам? Тетис покачала головой – нет, не по правилам, но что поделать? – и протянула ему руку. – Пойдемте отсюда, милорд, – она бросила изображать ровный тон куклы и снова заговорила собственным голосом, от своего лица. Но Жадеит не заметил перемен и машинально позволил вывести себя прочь из гостиной. Нефрит, Галатея и Цоизит проводили их взглядами разной степени удивления, и лишь Кунцит продолжал следить за Берилл. Тетис вела его прямиком к ближайшей уборной, где есть водопровод – сделать холодный компресс, умыть, быстренько отстирать лацкан от крови, пока не засохла… От обыденности ее действий Жадеит немного пришел в себя после столь вопиющей несправедливости мира и теперь с интересом наблюдал, как ловко девушка помогала ему снять сюртук и шоркала мыльным камнем рукав под краном. – Тетис просто умница, – произнес он себе под нос. – Даже моторику поправила. А я-то думал, она не разбирается в механике. Надо бы взять ее ассистенткой. Тетис замерла, потом медленно повесила его сюртук на вешалку для полотенец. Дальше так продолжаться не могло. Нельзя было обманывать. С самого начала нельзя. – Милорд, послушайте! – кое-как решилась заговорить она. – О, произвольный акт коммуникации! – опять восхитился Жадеит. – Ой, то есть, конечно, слушаю, сокровище мое! От такого обращения ей пришлось собирать решимость заново. – Милорд, я должна вам сказать… Простите меня, но я не Коппелия, я Тетис, я могу… – Ну что ты такое говоришь, – отмахнулся он. Не поверил. Тетис опешила на секунду. Как же ему доказать? Разве что… – Да нет же! – в отчаянии она потянулась за спину, к застежкам платья. – Вот, посмотрите, это не силиконовая панель, это живое тело, с которого вы снимали мерки. Потрогайте, убедитесь! Жадеит, все еще в недоумении, попытался растопыренными пальцами сдвинуть панель, как обычно, но ничего не вышло, а девушка шумно втянула воздух от холодного касания. Жадеит поморгал, приложил всю ладонь, нахмурился. Тетис казалось, что ее сердце вот-вот само выскочит ему в руки. – Но как? – вдруг спросил он жалобно, почти всхлипнул. Поверил-таки. – Я… Я совершенно не успевала ввести весь словарь – да никто бы не успел, вы, наверно, ошиблись от усталости. И я заменила Коппелию, чтобы дать вам время и средства. Простите, что не смогла исполнить ее роль, я ведь не знала точно, что будет нужно от меня. И… я ее нечаянно немного повредила, но вы ее обязательно почините, даже не сомневайтесь, – лепетала она, поднимая ворот платья обратно. – Ты!.. – вдруг поднял он голос, пустив петуха. – Ты меня обманула! И не успела она еще раз заверить его, что хотела лишь помочь, как он оттолкнул ее к двери. – Уходи! – его голос дрожал, глаза блестели, но он еще сдерживался перед служанкой. – Уходи! Как ты могла?! Я же верил тебе! Вы… Вы все предаете! Тетис молча вышла из уборной и еле успела подобрать подол, когда дверь за ней захлопнулась, лязгнув щеколдой. А что еще поделать, если повредила не просто механизм, но и нечто более ценное и хрупкое? Что ж, ломать, так до конца. Хуже уже не будет. – Милорд, я всегда любила вас! – крикнула она в приступе отчаянной смелости. За дверью молчали. – Я всегда помогала вам. И я всегда буду на вашей стороне. Злитесь на меня, я заслужила, но знайте, что я останусь рядом! Тут запас куража иссяк, она сползла по стене на пол, уткнулась лбом в колени и заплакала тихонько над своим невезением, над лордом Жадеитом, надо всем, что не сбылось. По другую сторону двери журчала вода из крана, заглушая любые иные звуки. Так Тетис сидела, пока из глубины замка не донесся такой грохот, что стены вздрогнули. --- Глядя, как Жадеит устраняется с поля боя, Нефрит поверить не мог своей удаче. Одна идея заглянула к нему в гости почти сразу после явления Берилл народу, но Жадеит оставался главным камнем преткновения – он вполне мог ляпнуть что-нибудь не вовремя и все испортить. Кунцит умнее, Кунцит сразу поймет, куда клонит средний брат. И промолчит, а то и поможет – на заключительном этапе плана помощь чистокровного селенита была бы очень кстати. Правда, за помощь он может потом потребовать полцарства, но это потом. И вот препятствие ушло, а поддержка осталась! – Как скажете, миледи, – развел Нефрит руками с покаянной улыбкой. – Все ваше, распоряжайтесь как хотите. Вам ведь нотариус говорил про комнату, где все ключи, сейфы и документы лежат? – Какую-такую комнату? – развернулась к нему Берилл, ничуть не подобревшая. – Ничего не говорил, так что выкладывай, пока я не заявила на тебя в стражу за укрывательство! – Да за что же в стражу? Я ж не уношу ничего с собой, не прячу, не краду иными путями… – он прихватил Молли под руку и вырулил к выходу на торжественную лестницу. Тихонько пожал девушке руку – мол, молчи и слушайся. И еще успел скользнуть взглядом по Кунциту. Тот молчал, но на долю секунды опустил глаза и тоже развернулся к своей рыжей. Нефрит решил, что это знак согласия и понимания. – Добровольно все рассказываю: третий этаж, северное крыло, тупиковая лестница. Там и ключи, и архивы, и ценные указания по ведению хозяйства… Я покажу, как пройти и как открыть дверь. – Давай, показывай, – ухмыльнулась недобро Берилл, потом зыркнула на вторую пару. – А вы шагайте за ним, нечего по моему замку без присмотра шляться! Кунцит молча последовал примеру Нефрита. И тоже сдавил запястье Цоизита на миг, но тот и не думал удивляться. Он уже сориентировался в описании маршрута и сообразил, что за комнату имел в виду Нефрит. Идея ему понравилась, еще бы добавить пару штрихов. – Только вы, дамочка, его вперед себя в комнату не пускайте, – мурлыкнул Цоизит с издевкой, – а то он сцапает из сейфа слиток золота и телепортируется. Ищи его потом в диких землях… – Миледи, вы меня недооцениваете, – фыркнул Нефрит, тщательно изображая негодование, – я могу исчезнуть сразу с целым сейфом. – Шагайте молча, – прикрикнула на них Берилл. – На месте разберемся, кто куда войдет. И маленькая процессия двинулась по коридорам. Между участниками разве что воздух не искрился от подозрений. Впрочем, долго путь не занял, не королевский дворец все-таки. Перед дверью на верхней площадке лестницы процессия остановилась. Нефрит равнодушно оглядел коридор, как будто алхимические символы опасности на стенах, полу, потолке и самой двери были всего лишь декоративным орнаментом. – А теперь приложите левую ладонь к желтому треугольнику на косяке, правую – на красный круг рядом с замком и изо всех сил представьте, как дверь открывается. Раз вы действительно дочь Адаманта, то у вас должно получиться. Я ничего не упустил, братец? – развернулся он к Кунциту. – Упустил, – откликнулся тот, как ни странно. – Представлять надо конкретнее: ручка поворачивается по часовой стрелке, поднимается засов в одной сажени от пола. Фигуры должны потеплеть. – О, так тебя папаша допускал в лабораторию, – заломил бровь Нефрит. – А ты говорил, что… – Нет, – перебил его Кунцит. – Слышал только. Больше он ничего добавить не соизволил. Он действительно не бывал в Той Комнате. Но откуда тогда инструкции всплывали в памяти, причем произнесенные голосом матери, Кагуи-химэ? Дверь почему-то представлялась открытой, но что за ней? Воспоминание дергалось и уходило вбок. Он не стал преследовать ускользающий образ – происходящее в реальности было важнее. Берилл как раз дотянулась до указанных фигур, и через несколько минут отборной деревенской ругани шепотом механизмы внутри двери заскрипели, лязгнули раз-другой. И тут, вместо того, чтобы толкнуть дверь и войти, Берилл замерла. – Все мужики козлы, – заявила вдруг она потолку. – Все как один, хоть с Земли, хоть с Луны. Свиньи вы и козлы. Думали, я ничего не знаю? Как же! Из нашей деревни несколько человек служит у вас в замке, а как возвращаются на побывку, рассказывают про житье-бытье здесь. Всякое рассказывают, а я слушаю. Ой, девоньки, – развернулась она к остальным, – послушайте совета, бросайте этих козлов, пока не поздно, пока они вам жизнь не испоганили. Ведь ничего святого нет у них… Да что говорить, сами увидите сейчас, – она сощурилась, протыкая взглядом «козлов». – Значит, так. Кто из вас попросит свою жену войти внутрь да принести мне эти ваши ключи, тот получит четверть всего богачества назад. Ну, давайте, раскройтесь во всей красе! Вот ты – что скажешь? И она ткнула пальцем в Нефрита – он стоял ближе всех к ней, хоть и все еще на лестнице. Леди Галатея тоже подняла на него взгляд с кучей немых вопросов, а некоторые вопросы даже озвучила: – А что такого? Подумаешь, зайти и выйти. В чем подвох-то? Нефрит вздохнул, улыбнулся, смахнул невидимую пылинку с рукава Молли. Что бы еще такого сделать, чтобы потянуть время и взять проблему мозговым штурмом? Собственно, и проблемы почти не было. Четверть состояния папаши – не предел мечтаний, но лучше, чем ничего, надо лишь произнести пару слов. И в будущем не придется дрожать, что фиктивная жена выдаст его или станет шантажировать – ибо из Той Комнаты Молли не выйдет, как не вышла некогда леди Нехеления. Богатый вдовец – чем плохо? Но что-то неприятно царапало внутри, скребло и поскуливало. Неужто мифическая совесть? Но откуда? Почему? Передалась воздушно-капельным путем от Молли? Он еле удержался, чтобы не замотать головой, вытряхивая бредовые домыслы. Подумаешь, одна замарашка. Их же на улицах тысячи таких же. Но ни одной такой за всю карьеру бабника он не мог припомнить. Нет, оно и понятно, ни с кем другим он столько не возился целыми днями, не болтал обо всем на свете, не напрягал мозгов, на занимался самым разными вещами – танцы, уроки фонетики, походы в театр, рестораны, выбор украшений, платьев и чулок, вечерние посиделки за чаем, завтраки, обеды и ужины… И причем без логического постельного продолжения! Привык, что ли? Похоже на то – левая рука, вон, сама сгибается в локте, когда Молли стоит слева, и ее невеликий вес оттягивает плечо так уютно… Молчание затягивалось. --- Пока Берилл испытывала первую пару, Цоизит спрятался за широкой спиной Кунцита и шепнул на пределе слышимости: – Есть идея, некогда объяснять. Погладь кота, срочно! Кому говорю, погладь кота! Энергичнее! Кунцит ничего пока не понял, но, зная находчивость Мурзика, послушно развернулся к нему в пол-оборота, приобнял, как будто утешая, и стал поглаживать по волосам, но с нажимом, отчего вскоре в рыжей шевелюре замелькали искры. – А потом вслух вели мне пойти туда. И не вмешивайся, умоляю. Я знаю, что делаю. --- Молли поскребла ладонь «мужа» пальцем. Нефрит улыбнулся еще раз, теперь уже с настоящей уверенностью. Он всегда слушался своих хотелок, и если они велят оставить Молли при себе… Не впервой ему устраиваться на двух-трех стульях, выпутается, и даже знает как. – Да нет, ничего такого, просто папаша не любил, чтобы мы ломились к нему в кабинет. Иди, дорогая… На ходу сочиняя расположение выдуманных ключей и бумаг, он намертво перехватил ее повыше локтя. В конце концов, эта внезапная сестрица сказала послать жену в комнату, а про то, чтобы на самом деле пройти туда, речи не шло. И пусть эта Берилл попробует отказаться от своих слов – при свидетелях-то! А Молли он объяснит всю хитрость потом. Тем временем девушка дернулась разок-другой к двери, но безрезультатно. Обернулась к Нефриту, но тот смотрел на Берилл и ухмылялся, как кот в чулане с окороками. – Я сделал в точности, как вы просили, миледи. Теперь ваша очередь составить дарственный документец. Если умеете писать, конечно. А если нет, то мы сейчас… – Ах ты сволочь! – зашипела Берилл, постепенно переходя на визг. – Вздумал погубить жену за деньги?! Ох не просто так она за секунду до этого зашарила под передником. Когда она подняла руки снова, Нефрит даже фыркнул со смеху: глупая баба грозила ему древней кремневой пистолью. С перламутровой отделкой, из пары, что висела в вестибюле на стене. «Ишь, успела стащить, – успел подивиться он, пока Берилл сгорбилась, вытянув руки с оружием вперед, напряглась, словно баржу вверх по реке тянула. – Он же не заряж…» И тут вокруг дула вспыхнул разряд и метнулся, как шаровая молния, ему в грудь. Ставить барьер он и не пытался. На один только призыв звезд нужна пара секунд, а тут еле десятая доля секунды, хватит разве что на одну мысль. «Ух ты, и правда, дочь папаши», – потратил Нефрит этот миг на полную ерунду. И еще: «Как потешно у Молли кудряшки взлетают от резкого поворота…» А потом его толкнуло в грудь, а потом лестница долго била по спине, и у каждой ступеньки до нижней площадки были личные счеты к его позвонкам. И Молли хоть и не тяжелая, но локоть у нее острый. На дне падения Нефрит увидел звезды безо всякой медитации и на всякий случай выставил барьер, а потом поинтересовался у них, жив ли еще. К сожалению, да – ответила за них ушибленная спина. – Ну-ка, слезь с меня, я ей щаз… – обратился он к взлохмаченной макушке Молли, но девушка лишь всхлипнула и вцепилась ему в камзол на груди с такой силой, что он зашипел. – Да ладно, я же мягкий, не ушибешься, – оскорбился он, потянулся похлопать ее по спине, успокоить... Под пальцами его оказалось что-то неровное, влажное, совсем не муслин. Нефрит рывком сел, Молли скатилась ему на колени со стоном сквозь зубы, закашлялась. А он все смотрел на измазанные алым пальцы, а мозги его отчаянно буксовали и сопротивлялись. – Ну зачем ты... – вырвалось у него само по себе, с дурацкой претензией из совсем не подходящей роли. Сейчас бы включить всезнающего селенита, провести диагностику, исцелить наложением рук... Но он умел только делать ученый вид знатока, а знания об организме человека ограничивались лишь некоторыми частями женщин. Да помнил по третьей папашиной жене, что люди ломаются легко и быстро. И, судя по гримасе боли, по бледности, заметной даже в свете газовых факелов, по обугленной ране в боку Молли он понимал, что все плохо, очень плохо. – Не хочу... – вдруг закашлялась Молли, – обратно... сено продавать... после омаров... Как, она загородила его? Зачем, зачем, они же играли в водевиль, а не трагедию, зачем она сейчас снова сбивается на комедию с этим «сеном»? Всю жизнь он либо сбегал от трудностей, либо сваливал их на других. Точно, сдать ее нормальным врачам, может, помогут раньше, чем спросят про деньги. Он не имел в голове четких картинок госпиталей, чтобы телепортироваться напрямую, ну тогда хоть на улицу рядом с городской больницей, там такой фонтан примечательный. Нефрит потянулся к вызванному образу... но нечто вроде резиновой стены отбросило его назад, на лестницу, да еще проморозило до костей отбором энергии. Ну да, болван, кто же телепортируется сквозь барьер или кастует одновременно два заклятья, если этот кто-то не Кунцит?! Нефрит уронил барьер и сразу понял, что восстановит силы только минут через пять. Бормоча банальности для Молли, он поднял глаза на лестницу и собрался с духом впервые в жизни попросить старшего брата о помощи. Кунцит не обернулся на оклик. На площадке перед Той Комнатой происходило что-то шумное, но его широкий плащ все загораживал. Нефрита потянуло расхохотаться. Ждать помощи от Кунцита – вот уж воистину верх патетики! – Глупая, какое сено, – от бессилия Нефрит разозлился и тоже сбился на другой жанр, – мы бы устроились получше! Не в элите, но в среднем классе на одни кредиты продержаться можно... – Сам дурак... – Молли то ли улыбнулась, то ли скривилась от боли. Ее пальцы на камзоле медленно разжимались. – Она бы тебя... а я без тебя... не хочу... – выдохнула она совсем тихо, но Нефрита словно молнией огрело – слова, ее слова звучали совсем иначе. Это снова говорила Молли Бейкер, торговка цветами, совсем не умевшая лгать. Так она что, и правда влюбилась?! Как он и рассчитывал? Хотел приучить ее к роскоши – пожалуйста. Хотел влюбить в себя? Вот, она отдает за него жизнь. Судьба швырнула ему его же слова и поступки в лицо и стояла за спиной, молчала и ждала, куда же Нефрит аэн Адамантайн убежит на этот раз. Прекрати, хотел он крикнуть, я врал! Но она уже мелко задрожала и обмякла, ее голова запрокинулась. Его слова убили ее. Нефрит смотрел на только что бывшее живым человеком тело и не верил. Но ее тепло уже улетучивалось сквозь его пальцы. Молчание заглушало любые слова. Но все, что он мог – это спустить плотину слов, не глядя, подходят они или нет, и из какой оперы. – Молли, мы еще обязательно встретимся, ты обязательно родишься на земле еще раз, и я обязательно тебя узнаю, – зашептал он в ухо с маленькой сережкой, в пушистые волосы на виске. «Никто не знает, что бывает с душой после смерти, хотя все религии врут, что в курсе. Если бы мы уходили на второй круг, то где все те, кто помнит прошлую жизнь?» – Тогда будет моя очередь защищать и прикрывать тебя, обещаю. «Я перестану говорить о тебе. Если долго делать вид, что ничего не было, то сам поверишь в конце концов». – В следующий раз мы обязательно еще сходим и на бал, и в парк, и за шоколадным мороженым... «Сколько всего придется вычеркнуть»... Он сам уже не понимал, который из голосов врет. Нефрит осторожно положил Молли на пол. Он придумал еще одно средство, лучшее средство от злости на себя – сломать что-нибудь другим. Наверху, на площадке, как раз наступила тишина. Кунцит стоял все там же, а Берилл высилась чуть левее с торжествующим видом. Заткнутый фонтан слов внутри перерождался в энергию, и воздух вокруг Нефрита дрожал, когда он двинулся вверх. --- На падение первой пары Кунцит внимания не обратил. Выбыли, и слава естественному отбору. Пистоль в руках наследницы актуальнее. Особенно когда ее загораживает спина Цоизита-Мурзика. Тот, уперев руки в боки, чтобы закрыть хоть часть Кунцита, двинулся по лестнице к Берилл. – Слушай, милая, – подняла голос та, но уже не так уверенно, – иди отсюда поздорову, не трону я тебя. Я и в нее-то не хотела попасть, думала, спасу ее от ублюдка, что послал ее на верную смерть. И ты туда не ходи. Ты разве не знала? Та комната опасна, из нее живой не выйдешь. Но когда это мужиков волновало, не сдохнет ли женщина? А хочешь, я и тебя спасу, только отойди, не мешай прицелиться. Но Цоизиту уже осталась одна ступенька. Он остановился, развернувшись к двери Комнаты. – Ой, дамочка, не все ты знаешь, далеко не все. Ты лучше кошель готовь, и нам, и той паре. А то вдруг я в курсе, как зайти туда и выйти? Вот смотри, – он ткнул пальцем в сторону двери в ядовито-желтых зигзагах. Берилл обернулась, и в ту же секунду Цоизит прыгнул на нее. С диким мявом он опрокинул Берилл и стал душить. Раздался электрический треск, запахло грозой, а пистоля, как перепуганная ласточка, улетела в лестничный колодец. Увы, от статического разряда с кошачьей шкуры женщина только разлохматилась вместо того, чтобы потерять сознание или вообще концы отдать. И Кунцит отметил про себя, что она и вправду не простая смертная, а полукровка. Необученная, правда – вон, файербол не могла зажечь без объекта фокусировки. Теперь он угадал замысел Мурзика: тот скидывает ее с лестницы, или душит, или оглушает током, Кунцит спокойно вступает в права наследования, заявив об убийстве Берилл в государственную стражу, а те пусть убегаются искать леди Цоизит, пока рыжий кот Мурзик живет припеваючи в замке. Но план явно выходил из-под контроля, и Кунцит вытянул молнию-бумеранг. Насколько он помнил разные кодексы, ситуация позволяла прибегнуть к защите ближайших родственников. Но Берилл, видимо, тоже что-то заподозрила, потому как старалась отгородиться от Кунцита Мурзиком, и за счет большего веса ей это удавалось. Дерущиеся визжали, душили друг друга, царапались и обзывались – когда только успевали подбирать выражения так, чтобы ни разу не повториться… Кунцит терпеливо ждал, пока они замрут хоть на несколько секунд. И клинч случился, но неудачно – Берилл обхватила Цоизита за шею и грудь сзади и держала, мужественно перенося пинки каблуками. Мурзик очень старался вырваться, того и гляди, вывалился бы из платья, как угорь со сковородки. И похоже, Берилл заметила, что тело в захвате извивается отдельно от бюста. Лица ее не было видно за растрепанной золотисто-рыжей шевелюрой кота, но потемневшая от работы ладонь вдруг зашарила по лифу с декольте и, сделав удивительное анатомическое открытие, замерла. – Так ты не девка?! Ах вы!.. – вдруг взвизгнула Берилл. – Мало того, что сволочи, так еще и извращенцы! Давить вас надо! В ведре топить! Цоизит ощерился и, пока настырная баба орала дальше, попытался хотя бы развернуться к ней лицом. Но она лишь перехватывала его повыше, за подбородок, а потом рванула вбок и вверх. Что-то хрустнуло. Мурзик задергался, захрипел. Осел светло-зеленой грудой на пол, когда Берилл его выпустила и с вызовом уставилась на Кунцита. Драка явно раззадорила ее и придала самоуверенности, и лиловый полумесяц в руке селенита ее ничуть не смущал. Кунцит и не двигался. Это было уж совсем не красиво. И самое странное – это уже было. Красные и желтые узоры на серых стенах, темные руки на тонком горле, и красивое полуобнаженное тело становится отвратительным, умирая. Только платье бледно-голубое, не зеленое, и волосы белесые, не рыжие, и дверь в Комнату была открыта в этом мороке, и льдистый силуэт несравненной Кагуи-химэ ломается в когтях бесформенной тьмы. Сломанные куклы некрасивы. Негармоничны. Желание зажмуриться, стереть эту картину у Кунцита возникло сразу же – и тоже казалось страшно знакомым. Что ж, заклятье зачистки памяти ему известно – откуда только? он не помнил – и оно совсем не сложное. Что останется тогда от Мурзика-Цоизита? Ни одного портрета. Ни одного дня, не связанного с некрасивой развязкой – забывать придется все. Ни теплого меха, ни мурлыканья, ни полета фисташкового подола, ни хвоста-вымпела, ни умильного взгляда и кошачьего акцента. Ни вкуса победы, когда они вдвоем выкручивались из невозможных ситуаций. Ни единого слова. «Радость! Знаешь это слово? Это такая штука, от которой жить хочется». «А из нас неплохая команда получилась». «Мое место здесь». Кунцит вдруг понял, что не хочет отдавать ни секунды. Только поздно. Видимое селенитскому взору сияние жизни гасло в теле Мурзика. Зато в Кунците разгоралось желание поломать что-нибудь в ответ. Огромное, едкое, жгучее, грозящее разорвать его самого. Нерациональное, бессмысленное – ведь уже поздно. «Никакие траты на выражение чувств напрасными не бывают…» Сквозняки в ужасе заметались по лестничной клетке, ища выход, но самого селенита огибали по широкой дуге. Обоих селенитов. Кунцит обернулся, когда в зону тишины вокруг него вступил Нефрит, бормоча под нос обращение к звездам. Совершенно незнакомый Нефрит: глаза его светились, лицо закаменело. Ниже по лестнице осталась лежать такой же ворох смятого платья, что и вверху, на площадке, у ног Берилл. Кунцит не знал, как сам выглядит сейчас. Но впервые в жизни знал наверняка, что чувствует средний брат. Ту же самую ярость. Не говоря ни слова, они развернулись к Берилл. Вскинули ладони в одинаковом жесте – и ее сдуло, смело волной чистой энергии. Вместе с дверью и частью стены позади нее. Внутрь комнаты. В разрушении определенно таилось некое мрачное удовольствие, почти эстетическое. Но его прервал испуганный вскрик среднего брата. Он явно быстрее выдохся и осознал, что они вдвоем наделали. Кунцит опустил руку. Среди пыли и обломков клубилась, потягивалась и шептала что-то почти живая тьма. Тоже знакомая. Да, сейчас в памяти проступала открытая дверь Той Комнаты, фигура Адаманта в проеме, с его пальцев текут желтые молнии, оплетая стены и дверь, и шипящую тьму внутри узорами, стихает гул под ногами... …который сейчас как раз начинался. Кунцит сделал глубокий вдох, с усилием вытащил воспоминание на свет и стал копировать печати. Без всплеска ярости, без поддержки брата это оказалось труднее, но все еще в пределах возможного. И через неизвестно сколько напряженных минут камни стен встали на место, полосы желтого света сползлись, потолкались и разлеглись на прежних местах в нужном порядке. Воздух успокоился, перестал дрожать от ужаса. – Круто, – признался Нефрит, но отступил на пару ступеней вниз. – Так ты знаешь, что там в Комнате? Расскажешь? Нет? Ну и ладно. Мне как, пора на выход? Но Кунцит не стал отвечать. Хотя надо решать вопросы наследства дальше, надо договариваться с братцем, надо согласовать с ним официальную версию... Не хотелось ничего. Кунцит поднялся на площадку перед Комнатой, присел рядом с телом в фисташково-зеленом платье. Нет, уже ничего не исправить. Разве что... Он повернул рыжую голову, поправил платье и волосы. Да, хотя бы так, хотя бы посмертно запомнить маленького кота таким красивым. Новые безымянные чувства снова накапливались, переполняли его, но как их выразить, он уже не знал. Нечего больше уничтожать, некому сказать что-нибудь. Хоть подглядывай за братом: как тот справляется? Значила для него та человеческая девочка хоть что-нибудь? Кунцит успел оглянуться на лестницу, а спросить или разглядеть брата – уже нет. Шорох раздался совсем близко, он повернулся обратно. Нет, ничег... И тут Цоизит снова дернулся, как от тока. Потом еще раз, сильнее, и задышал мелко и часто. Кунцит бросил бесполезный труд – разобраться, как называются все эти неведомые метания души внутри, и только смотрел, не отрываясь, как происходит чудо. Самое прекрасное чудо, куда до него закатам – как открываются изумрудно-зеленые глаза, как в них появляется сознание, узнавание, выражение... Чего выражение? Да какая разница! – Как?! – наконец нашел слова Кунцит, пока сгребал свое рыжее имущество в охапку, чтобы заодно проверить, пощупать, не мерещится ли. Нет, пульс есть, сердце бьется под пальцами, аура снова светится. – Что как? И голос прежний, только словно заспанный. – Ты живой?! – А, ну да. Ты разве не слышал, что у кошек по девять жизней? Это правда, между прочим! Хотя я не хотел доходить до таких крайностей, прости. Ты не слишком испугался? Хотя зачем я спрашиваю?.. Да сколько этих чувств еще бывает?! Вот опять новое, яркое – словно враз гравитация исчезла, и легкость такая, что надо вцепиться в живое тело в руках, чтобы не улететь ненароком. Слова вот уже разлетелись, как раз когда они так нужны. – Я рад. – Вот и все, что осталось в активном запасе. – Очень рад. Цоизит тоже замолчал. Да и неудобно отвечать, когда тебя прижимают к груди так, что вот-вот задушат обратно. И он послушно замер, то сжимая в пальцах борт кителя Кунцита, то отпуская. Пока внезапно не встрепенулся и не стал выдираться из объятий. Кунцит отпустил его в недоумении, а тот вдруг согнулся и стал стаскивать сапожки. «Ты чего?» – понизил голос Кунцит, но через полминуты уже глядел на две бледно-розовые, совершенно человеческие ступни, а Цоизит глядел на него, и губы его дрожали. – Застрял, – хныкнул не-совсем-кот на грани слышимости. – Значит, это правда, что если умрешь в человеческом облике, то так и останешься человеком. Фы-ы-ы, что я теперь буду делать? Пока что он явно собирался реветь, но тут Нефрит выбрал момент, чтобы напомнить о себе. Время и пространство вернулись на место, и Кунцит попытался сосредоточиться и осознать, что там только что спрашивал средний брат. Нет, бесполезно, все пролетело мимо. – Что? Нефрит стоял на коленях внизу, рядом с телом своей девушки, и смотрел на брата с такой мольбой, такой надеждой, как никогда у отца денег не просил. Кунцит словно на миг вернулся в свою же шкуру пятиминутной давности, под вакуум непоправимой потери. Не это ли называется сочувствием? – Как у тебя получилось? – повторил Нефрит. – Обойти невозможность воскрешения – как?! А, не отвечай, все равно не пойму, да и без разницы, главное, ты можешь... ее...? Я тогда свалю без претензий, забирай все себе, только верни ее. А, так все-таки братцу нужна эта девушка. И он не слышал объяснений Мурзика, не понял, что старший брат тут ни при чем. Кунцит молчал. И Цоизит молчал, спешно поправляя корсет платья за широкой спиной «мужа». Но Нефрит понял тишину превратно. – Или не хочешь? – ощерился он. – Ничего, могу дать стимул. Я же слышал, что сестрица наша вам орала, все понял, не дурак. Думал заменить женщину каким-то парнем? Только посмей проигнорировать меня, как всегда. Уж тогда расскажу где надо, что и ты не выполнил условий завещания, и пусть тогда вся наша семейка выметается на улицу! Минута сочувствия брату у Кунцита прошла. Но подобрать оптимальный вариант действий он не успел. За спиной, в Комнате, грохнуло так, что стены и пол завибрировали. А дрожащая лестница – очень ненадежная поверхность. Ступени взбрыкнули, сбросили их вниз, но в последний момент Кунцит успел телепортироваться, не выпуская Цоизита из рук. Внизу пролета, рядом с Нефритом и телом его девушки, Кунцит вышел уже стоя и держа наготове барьер. Все живые уставились вверх. Там творилось нечто внеплановое и нехорошее. Пространство дергалось и трещало по швам, узоры защитных и сигнальных заклятий на стенах дрожали и искривлялись, и в щели между ними выпадали целые куски стены. В проемах бурлила все та же живая тьма. Очень сердитая. Наверняка голодная – она облизывала камни, оставляя на них глубокие борозды. Она подвывала инфра- и ультразвуком одновременно. – Самое время сотворить еще пару чудес, а? – Нефрит пытался сохранять уверенный вид, но голос его дрожал. – Чудес не бывает, – зачем-то ответил Кунцит. По инерции, наверно – сам он изо всех сил вытаскивал стертые воспоминания. Что еще делал лорд Адамант в тот день? Память выдала картину закрытых дверей, за которыми что-то происходило. Увы, нельзя вспомнить то, чего совсем не видел. Ведь тогда, давно, когда исчезла Кагуя-химэ, он ушел в библиотеку и, наверно, и нашел то самое заклинание чистки памяти. Так что Кунцит просто загородил Мурзика и приготовился бить со всей силы, как и чем угодно, по обстоятельствам. Обстоятельства уже проделали серьезную брешь в стене, и из мрака выступила женская фигура. Берилл. Волосы ее стояли дыбом от избытка энергии, глаза горели, а за ее спиной тьма сгущалась и принимала форму тени, такой же всклокоченной и разъяренной. – Что, не ждали, сволочи? Думали, демон сожрет меня? – Ничего мы не думали, впервые слышим про демона... – заворчал Нефрит, все еще изображая светского льва. Как всегда, он не чувствовал, когда пора заткнуться. – Думали, вернули барьер на место, и все? Кунциту захотелось самому сказать что-нибудь короткое, бесполезное и нецензурное. Молча. – Эти почеркушки не остановят метадемона, который нашел носителя! – громыхнула тьма позади Берилл. – Чего? – донеслось дружно от Нефрита и Цоизита. – Метадемоны – голодные духи из межпространственных пустот, – пояснил Кунцит обоим вполголоса. – И откуда у нас эта хрень? – громко прошептал Нефрит, но наверху его услышали. – Откуда?! – расхохотались тьма и Берилл. – Папаша вам не хвастался? Это он впустил нас в мир. – Зачем? – подал голос Кунцит. Не то чтобы его это интересовало, но пусть демон с женщиной пока стоят на месте и болтают, а он должен придумать, как бороться с ними. Все его познания о метадемонах исчерпывались общей статьей из справочника. Твари были жутко уродливые, а значит, совершенно не заинтересовали его тогда. – Зачем?! – демон исправно поддался на провокацию, но гениальные идеи все никак не приходили. – Гордыня, селенитская гордыня. Думают, что повелевают материей и всем миром, и даже судьбой… Вот и этот вообразил, будто сможет воскресить человека, вернуть душу умершего. – Умершей, – поправила его Берилл. – И ему удалось, но вместе с душой моей матери прорвался и демон. Как единое целое. Они оба мне все рассказали, что произошло. И благородный лорд Адамант испугался, побрезговал, не захотел принять ее с таким довеском, уничтожил ее тело, развеял прахом, а двойную душу запечатал здесь – прогнать-то уже не вышло! Даже удержать их здесь он смог только запретными чарами. Половины своей собственной жизни не пожалел, лишь бы от нее избавиться… Нефрит шумно втянул воздух. – Завещание!.. Он знал, что умрет, – и добавил уже громче. – Не испугался, а проявил мужество, исправляя свои ошибки! – И жен своих в этой комнате убивал именно он, чтобы их тела не достались мне, – продолжала сыпать обвинениями тьма. – Одну вморозил в глыбу льда и телепортировал в космос, другую заточил в зеркале… – А я не брезгливая, – снова встряла Берилл. – Из-за Адаманта, чтоб его бесы сожрали, я привыкла, что меня все кличут чертовым отродьем. Я не оставлю мать, даже если она теперь наполовину демон, я помогу ей выйти на свободу… Кунцит встрепенулся. Магической лазейки он так и не видел, зато психологическая – вот она! – Наполовину? – он поймал взгляд Берилл. – Тебя обманули. Метадемоны ловят души на пути обратно в наш мир. И съедают их. Выпивают их память и уничтожают. Твоей матери здесь нет, за твоей спиной чистый демон. – Не слушай его, доченька, – зашелестела тьма несколько нервно. – Он завидует, ничего более. Его-то мать Адамант даже не пытался спасти и тем более воскресить. Выведи меня наружу, а я позабочусь о тебе. Теперь нас с тобой даже сам Адамант не остановил бы! Мы заберем свое! Мы заберем все, что хотим! Берилл, проси что желаешь, получишь все! Абсолютно! – Наконец-то, – откликнулась та. – Хочу вечную молодость и красоту! Как у настоящих лунатиков! Дымка вокруг Берилл рассеялась, являя публике результаты демонических манипуляций – что ж, если метадемон и хотел сделать «дочку» красивой, то на свой вкус: вампирские клыки, красные волосы до попы, шипы на плечах... хотя груди и платью изменения пошли на пользу, и все следы времени и тяжелой работы на лице и в фигуре Берилл исчезли. – ...Богатство! – Уже, – поддакивал демон. – И в мужья заполучить принца Земли Эндимиона! – Берилл мечтательно оскалилась. Братьев перекосило – надо же, как быстро власть затмевает рассудок… – Конечно, получишь, – проворковала тьма, – но для этого надо сперва захватить его. А попутно и всю Землю. Прямо сейчас и начнем. Темная энергия заклокотала между ладоней Берилл. Селениты дружно прикинули спектр и интенсивность и пали духом: при поддержке демона даже полукровка имела все шансы их одолеть. Да что там, размазать по полу и стенам ровным слоем. – А еще уничтожить этих козлов! – разошлась она, воздев руки. – Умрите! Кунцит приготовился выставить защитный барьер на максимум, но черный шар в руках Берил вдруг выпустил ложноножки и вцепился в ее запястья, удерживая от атаки. – Успокойся, доченька, – вкрадчиво пояснила тьма, – зачем зря изничтожать ценные вещи? Эх, не научила я тебя, сиротинушку... Не разбрасывайся мужиками. Мужик – вещь в хозяйстве полезная, если как следует промыть мозги. А в замке, чую, еще много народа попроще. Будут йомами, – добавила тьма и хлынула во все стороны, как нефть из скважины. Формул на этот случай Кунцит точно не знал. Раз уж печать Адаманта не смогла сдержать метадемона, объединившегося с медиумом… Разве что бежать. Но телепорт завяз в черноте и не открывался. И Кунцит сжимал одной рукой Мурзика, а другой держал барьер, пока хватало сил. Потом осталась только тьма.