Особенный

      – Какого хрена ты за рулем? – возмущенно шипит Уилсон, критическим взглядом оценивая предоставленную для побега тачку. Кэп жмет плечами, мол, я угнал – я поведу, цедит привычное «Не выражаться!», и они оба молча наблюдают за тем, как Барнс безропотно забирается назад. Он вообще не спорит ни с кем из них, предпочитая по большей части помалкивать.       Раздраженно кряхтя, Сэм лезет следом, и, едва устроив задницу на кожаном сидении, мгновенно оценивает «удобство» изумительной тачки. Изумительно древней, добавляет про себя Сэм и начинает молиться, едва Стив трогает с парковки. Да, если покопаться в памяти, эта седая древность на колесиках вполне себе вписывается в общее название их колоритной парочки. Подумав, Сэм едва не прыснул от мысли, что два ярых бойца с нацизмом выбрали для передвижения машину производства их идейного врага времен сороковых. Конечно, сейчас мир изменился, но учитывая то, что не одно десятилетие Кэп и его верный сержант шифровались от всех в морозилках у черта на рогах, выбор тачки удивил Уилсона. И не порадовал.       Три крупногабаритных мужика с размахом плеч, которому позавидуют заправские качки, в крохотном «Жуке» – это страшно. Для Уилсона, по крайней мере. В голову приходят только ассоциации с сельдью в банках. Попытки подремать в пути с треском проваливаются. Не слишком-то комфортно спать в позе скрюченного паука, когда колени приходятся практически на уровне ушей, макушка упирается в переднее сидение, бедро и плечо тесно прижимается к соседнему… Хм, нет, об этом пока лучше вообще не думать. Клаксоны проезжающих мимо машин, которые видны пассажирам низенького «Жука» только на уровне колес, гудят, кажется, прямо в салоне. Роджерс гонит на приличной для допотопного автомобильчика скорости и неплохо маневрирует в потоке машин, но периодически Сэму кажется, что если они подрежут какую-нибудь фуру, та просто переедет их в отместку. И всё, что от них останется, можно будет запихнуть в спичечный коробок и отправить в братскую могилу.       А что, наверное, неплохо упокоиться вместе с такими именитыми друзьями?       Сэм гонит от себя унылые мысли и пытается сосредоточиться на чём-то другом. Этим чем-то оказывается горячее бедро Барнса, который равнодушно пялится в свое окно и, кажется, абсолютно не смущён положением. Сэм ловит в зеркале сосредоточенный и серьезный взгляд Роджерса и игриво тому подмигивает. Стив вопросительно кивает, не въезжая в ситуацию, но когда Сэм красноречиво косится на Барнса – заливается румянцем и, борясь с улыбкой, устремляет взгляд на дорогу, вцепившись в руль так, что кажется, вот-вот вырвет его вместе с рулевой колонкой. И, кажется, больше не смотрит в зеркало заднего вида.       Помаявшись ещё минут десять и не найдя тему для разговора, что разбавила бы нудную тишину их поездки и бубнящие новости по радио, включенному Стивом ещё в начале, Уилсон решает развлечь себя иначе. Ещё раз оценивает грустный профиль Барнса, отражающийся в боковом стекле, его нахмуренные брови и морщинку на лбу, и решается, дабы отвлечь себя и Баки от дурных мыслей. О чём тот думает – не нужно даже гадать, чувство вины за прошлое почти физически пригибает Барнса к земле.       Сэм чуть не расхохотался в голос, когда Баки, почувствовав руку мулата на бедре, подпрыгнул на сидении так, что чуть не прошиб темечком крышу «Жука».       Стив давит в себе порыв обернуться и погрозить Сэму, а тот откровенно забавляется сердито-растерянным взглядом Баки и процеженным сквозь сцепленные зубы:       – Убери.       Ага, конечно, разбежался. И снова умирать от скуки?       Баки отворачивается и делает вид, что не замечает, как большой палец ладони Сэма поглаживает его ногу сквозь джинсы. Сэм же отмечает едва заметный румянец пятнами на небритых щеках. Переведя взгляд на Стива и обратно, Сэм внезапно въезжает в ситуацию, причем буквально носом и словно бы набрав полный рот песка, от которого горло скручивает спазмом, и Уилсон отчаянно старается не заржать в голос.       Серьезно? Мамонты стесняются «этого» при свете дня?       Если серьезно, то они не обсуждали то, что между ними было. Всеми тремя. Сэм молчит, стараясь не нарушать хлипкое равновесие чаши весов между собой и друзьями, Стив и Баки по умолчанию "набирают в рот воды" после произошедшего. Но всё же Сэм не выпускает из памяти слова, сказанные Барнсом утром, пару дней назад, едва ли не в полусне после бурной ночи: «Неплохо бы повторить…»       А Сэм понимает, что он не против. Ещё как не против, тем более, что едва взглянув на Барнса, усваивает одну единственную истину: Баки – его главный приз в этой жизни. Нет, Стив, разумеется, приз более чем завидный, но Уилсон твердо знает, что хочет получить их обоих. И Барнса, так внезапно нарушившего их с Сэмом спокойное существование в статусе друзей – особенно.       Баки терпит и не сдает позиции, но когда Сэм продвигает ладонь выше по внутренней стороне бедра своего соседа, стальные пальцы всё-таки вцепляются в нее и стискивает – легко, не причиняя боли, останавливают на полпути к цели. Барнс оборачивается, и Сэм с удовлетворением улавливает в его взгляде отчаянную мольбу и сокрушительное смущение, когда тот бросает взгляд на светловолосый затылок перед собой. Повлажневшие серые глаза встречаются с глазами Сэма, и тот видит в них, помимо паники, отголоски плохо скрываемого возбуждения.       Сэм мерит Баки взглядом, скептически приподняв бровь, и складывает губы в пошлую ухмылку. Баки мог бы даже не пытаться скрыть желание, оно насквозь пропитывало его, истосковавшегося по ласке и прикосновениям. Сэм резким движением сбрасывает руку Барнса, предупреждая его сопротивление, и понимает, что сейчас им обоим придется показать определенные гимнастические навыки. Глаза Баки расширяются от удивления, когда Сэм чуть отодвигается и поворачивается к нему, подхватывает его ногу и тянет выше, но слушается мулата без сопротивления. Сгибает колено и закидывает ногу на сидение, упираясь ступней в кроссовке в жалобно скрипнувшую дверцу. Будь машина хоть немного просторнее, Баки мог бы закинуть ногу на поясницу Сэма, но маневр для их габаритов почти нереален. Сэм отодвигается спиной к дверце и тянет Барнса ближе к себе, и тому явно не слишком удобно в позе буквы "зю".       Уилсон живо стягивает с себя куртку, сворачивает и кивает Баки. Тот понимает и приподнимается, позволяя подсунуть ее под себя, но этого мало, отчаянно мало, чтоб устроить Баки чуть удобнее. Сэм оглядывается на Стива, но тот, кажется, примерз к рулю руками, а глазами – к бамперу впереди идущего грузовика, и делает вид, что не слышит возню сзади.       С переднего сидения под спину Баки перекочевывают мягкий костюм Капитана Америки и его куртка, а под голову – куртка самого Барнса, сваленная туда же.       Сэм всё-таки привстает и изворачивается, подгибая под себя правую ногу на сидении, и тянет Баки за пояс брюк ниже, ближе и плотнее к себе, практически раскладывает на сидении и нависает сверху. Едва слышно матерясь, Баки дотягивается, сбрасывает одной рукой мешающий кроссовок на пол и закидывает-таки ногу на поясницу Сэма.       В ту же секунду, когда Барнс прекращает возню, Сэм буквально накидывается на него, вжирается в алые губы сминающим, жарким поцелуем, от которого моментально сводит низ живота, а кровь вскипает, бежит по венам жидким огнём.       Баки сжимает и гладит его плечи, подается к нему и отвечает столь же яростно, подставляется под жесткие движения рук по поджимающемуся прессу под рубашкой. Сэм тянет её вверх, ныряет ладонями под спину, заставляя Баки выгнутся, и не без труда стаскивает с желанного тела мешающую ткань. Рубашка ложится под Баки, как и все прочие вещички.       Сэм восхищенно ведет пальцами по жесткому животу с четко пропечатанными кубиками пресса. Сэм закрыл широкой спиной крохотное окошко малютки-"Жука", и сейчас его ладони кажутся почти черными даже на фоне смуглой кожи Барнса, который смотрит ему в глаза открыто, ожидая его реакции, и облегченно выдыхает, когда Сэм поднимает затянутый поволокой и восторгом взгляд на любовника. Уилсон искреннее не понимает этой неуверенности, и для пущей убедительности яростно выцеловывает покрытое шрамами левое плечо, ведет влажный след языком по стыку плоти и металла, слышит над ухом отчаянный, судорожный вздох и улыбается прямо в эту ласку, не отрываясь.       Губы плавно переходят на шею. Баки подставляется под них, дышит часто, сжимает плечи Уилсона, лоб покрыт испариной – в машине слишком душно, и Стив открывает окно. Ветер проходится нежным дуновением по взмокшей спине Сэма, раздувает непослушные пряди волос Баки, и те щекочут щеку мулата. Он не может оторваться от бледной, подставленной под поцелуи шеи, и безбожно расцвечивает её стремительно темнеющими метками и отпечатками зубов у основания. Баки не сдерживается, стонет в голос, когда Сэм расстегивает ремень на его джинсах и ныряет под боксеры ладонью, жадно сжимая твердо стоящий член, чтобы вытащить его из-под ткани.       – Парни… – голос Стива доносится как будто издалека, сквозь вату и дикий шум возбуждения в ушах. – Мы на оживленной трассе, камеры могут засечь…       – М-м? – вскидывается и вопросительно мычит Сэм, замечая, как Стив отводит глаза, поймав его ответный взгляд в зеркале. У Рождерса, кажется, покраснели даже уши, и Сэм улыбается этому, пусть даже Кэп и не видит, но вроде больше и не собирается вмешиваться с замечаниями.       Тут Баки нетерпеливо стонет и толкается в стискивающий его кулак, напоминая о себе. Сэм ловит недовольный взгляд поплывшего от наслаждения Барнса, отмечает закушенную алую губу, и в ту же секунду забывает обо всем, кроме дрожащего под руками горячего тела. С нажимом ведет рукой по члену, снова наклоняясь к мужчине под собой. К дьяволу осторожности!       Баки вцепляется в короткие волосы Уилсона и стонет почти жалобно, когда зубы Сэма цепляют аккуратный маленький сосок, прикусывают и заласкивают укус теплыми движениями языка по коже. Сэм выцеловывает его грудь, сжимает и гладит бок свободной рукой, одновременно удерживая от соскальзывания на пол. Другая рука не отпускает изнывающий от напряжения в ожидании разрядки член. С головки капает смазка, пачкает идеальный пресс Барнса. У Сэма от вида перед собой отчаянно поджимаются яйца, а собственный член нещадно ноет, жаждя внимания. Но Уилсон понимает, что не время, что сейчас – игра в одни ворота, Барнс ещё не настолько верит ему. Но и эта близость – громадный шаг вперед, и остается только уповать, что Стив не будет против следующего.       В предвкушении большего Сэм принимается еще более исступленно ласкать совершенно неконтролирующего себя Барнса, покусывая и проводя языком после по укусам, расцвечивает пресс и грудь метками, которые, впрочем, скоро сойдут, но не суть. Главное, что Баки хорошо с ним. Он тяжело и с присвистом тянет воздух, выгибается от движений ладони по члену, сжимает предплечья Сэма отчаянно, словно утопающий, что вцепился за спасательный круг, и плывет от грешного наслаждения. Затуманенные серые глаза с жадностью наблюдают, как Сэм широким движением языка облизывает ладонь, чувствуя привкус смазки, вкус самого Барнса, чтобы облегчить слюной скольжение ладони по пульсирующему органу.       Баки на грани, совершенно потерянный в глушащих его ощущениях, и Сэм старательно оттягивает момент, слегка замедляется и переходит на нежный, медлительный ритм. Барнс разочарованно выдыхает, но снова слепо поддается поцелую, а Сэм вжимается в распахнутый чуть ли не до хруста рот, вылизывает Баки едва ли не до горла, сплетаясь с его языком в горячечном танце. И срывается в рваный ритм ладонью, отчего Барнс через несколько движений выгибается в спине так круто, что Сэм рефлекторно подхватывает его под спину рукой, прижимая плотней. Из пульсирующего члена толчками вырывается сперма, пачкая живот Баки и футболку Сэма, от которой влажно становится в кулаке, но важнее всего громкий жаркий стон, который Уилсон ловит ртом. Наблюдает, как в экстазе закрываются подернутые дымкой серо-стальные глаза и искажается наслаждением безумно красивое лицо.       Сэм прижимает губами бешено бьющуюся жилку на шее Баки, ведет по ней языком, ощущая частые удары пульса самым кончиком. У Барнса хмельной, осоловелый взгляд, хорошо знакомый с прошлого раза, он нежится в послеоргазменной неге, с благодарностью и нежностью глядя на нависшего над ним Сэма.       Уилсон заботливо вытирает Баки испачканной футболкой, целует последний раз в местечко под сердцем, посреди ходящей ходуном от тяжелого дыхания груди, и садится, но не спешит снимать с себя ногу Баки, хотя его собственная внизу уже затекла и даже покалывает.       Баки, кажется, тоже не хочет двигаться. Возится, устраиваясь удобней на вещах, и в блаженстве прикрывает глаза. А Сэм любуется умиротворенным выражением лица перед собой.       И лишь потом переводит взгляд в зеркало, где неожиданно для себя ловит теплый взгляд Стива.       Роджерс прибавляет газ, улыбаясь ему уголками губ. В глазах Сэма он видит всё, что ему нужно знать, даже то, в чём Уилсон сам боится себе признаться. А потому Сэм избегает смотреть в свои собственные глаза в отражении, понимая, насколько они голодные у него в этот момент. *       – Он и впрямь особенный, – говорит Сэм в спину Роджерсу, который топчется у плиты и ждет свистка чайника.       Баки в душе их последнего убежища в этом городе, «Жук» на темной парковке за задрипанной многоэтажкой на окраине, оружие и экипировка – в сумке в гостиной, и впервые за последние несколько дней у них есть время на заслуженный отдых.       Стив улыбается в полуобороте, цепляет чашку из шкафчика и отворачивается.       – Я знаю, ты хочешь его, – вдруг тихо произносит Роджерс, когда Сэм успевает отвлечься на свою пиццу и чуть не давится куском. Стив оборачивается. В воздухе плывет аромат кофе.       – Я этого и не скрывал, – осторожно отвечает Сэм и проглатывает еду, не жуя. Стив молчит и думает, делает глоток обжигающего напитка и сосредоточенно изучает Уилсона, которому хочется поёжиться под пристальным взглядом, но он сдерживается.       – Ты ему нравишься, – с трудом шепчет он, глуша в голосе отчетливую ревность.       – А ты его любишь, Стив. Почему ты позволил мне прикасаться к нему?       – Ты можешь дать ему то, что не могу дать я один, – глухо отвечает Стив и отпивает кофе. – Уверенность в том, что его не ненавидят… – давится словами и беспомощно смотрит на Сэма, не в силах выговорить, описать состояние Баки словами.       Сэм кивает, давая понять, что это не обязательно.       – И у него проблемы с доверием, как ты понимаешь, – виновато улыбается Стив.       – Это поправимо, – Сэм спешно дожевывает пиццу, пока не ушли решимость и момент, встает из-за стола под неверящим взглядом Роджерса. – Присоединишься к нам попозже? – Сэма поражает своя же собственная наглость, но Стив оглушено кивает и заливается предательским румянцем.       Баки только что из душа, стоит посреди спальни с полотенцем вокруг бедер. Металл руки едва отражает тускловатый свет ночника на прикроватной тумбочке. Он стоит спиной к двери, к Сэму, но, несомненно, знает, что тот в комнате. Сэм бросает в изголовье тюбик со смазкой, по дороге выуженный из рюкзака, и Барнс слегка вздрагивает, прослеживая взглядом его полёт.       В слабом свете глаза Баки мерцают почти потусторонним блеском, когда он оборачивается, придерживая полотенце кончиками пальцев. И отступает назад, стоит Сэму сделать шаг к нему. В его глазах – острая грань паники и страха, опасение дикого, не прирученного зверя, которому показывают кусок мяса, а он боится удара кнута, что может последовать за этим манящим, но сомнительным выбором.       Кажется, что он готов сорваться и бежать прочь от одного вида решимости в глазах Уилсона, обжигающей своей откровенностью и уверенностью в том, чего мулат хочет и что может дать Барнсу. Но тот привык к недоверию настолько, что это чувство пустило в его душе такие корни, которые, кажется, не вырубить ни одним топором.       Сэм молниеносно стягивает с себя футболку, давая понять, что настроен решительно, и Баки снова отступает и упирается в постель. Всё. Край. Дверца клетки захлопнулась с оглушительным грохотом. Уилсон с минуту смотрит в широко распахнутые глаза и обласкивает взглядом приоткрытые полные губы.       Нерешительность машет ручкой на прощание, и пару шагов сделать к тому, от кого крышу рвет уже несколько недель, оказывается проще, чем он ожидал.       Недоверие сменяется страхом, когда Сэм встает вплотную и чувствует, как обнаженной кожи касается раскаленный жар тела Баки. Они почти одного роста, и сейчас, глаза в глаза, Сэм уверенно может сказать, что вот сейчас, в эту ночь, я получу тебя, Солдат.       Ладони осторожными прикосновениями ложатся на талию притихшего Барнса и притягивают ближе, прижимают вплотную, кожа к коже. Словно Уилсон хочет прикипеть к желанному телу, слиться с ним в одно и убедить, насколько Барнс желанен, вытравить дикую неуверенность из серых дождливых глаз.       Баки дышит сорвано, ищет в лице Сэма что-то, лишь ему известное, царапает пристальным взглядом всё – глаза, губы, скулы, морщинку меж бровей, но не двигается, не вырывается и не подается ближе. Выжидает первого движения, которое позволит ему решить, бежать ли от боли или поддаться искушению.       Стив нежен с ним, сокрушительно нежен, и в его трепетном отношении Баки может растворяться до бесконечности. Сэм же… Сэм другой. Инстинкты говорят, что он хороший парень, но ему свойственна та страсть, которую так хочет испытать Баки, испытать и понять, что к нему относятся, как к равному. А не как к фарфоровой статуэтке, которую впору завернуть в вату, чтоб не разбилась от неосторожного прикосновения.       Сэм ждёт под пристальным взглядом, наблюдает, как живая ладонь поднимается к его лицу и касается губ подушечками пальцев. И эта робость, эта напускная покорность готового к обороне зверя выворачивает наизнанку. Сэм ловит запястье Баки своей рукой и осторожно целует кончик каждого пальца, стискивает другой рукой талию, прижимая сильней, и, когда подрагивающие под прикосновениями пальцы заканчиваются, отпускает руку Барнса.       Кажется, они одновременно тянутся друг к другу за поцелуем, и он уже не изучающий, не трепетный, а полный яростной ласки, почти борьбы, но Сэм твердо дает понять, что сегодня Баки не окажется сверху. Накрывает рукой металлические пальцы, придерживающие полотенце, и отталкивает их. Уилсон цепляет махровую ткань, ощущая жар тела Баки, сминает ненужную вещь в кулаке и сдергивает прочь. Барнс вздрагивает, когда вставшей плоти касается прохладный воздух, но Сэм настойчиво проникает языком в податливый рот, греет всем накаченным сильным телом и словно извиняется за резкое движение поцелуем.       И Баки, наконец, сдается, выдыхает в рот Сэму, почти стонет шепотом порочно-сладкое:       – Да-а-а, – когда смуглая ладонь оборачивается вокруг члена и крепкими движениями, словно рывком, выбрасывает Баки за грань реальности. Ему хорошо так, что подгибаются и дрожат колени, и хотелось бы дать что-то в ответ, но внутренний голос шепчет поддаться, принимать то, что ему так хотят – теперь он уже уверен в этом – искренне желают дать.       Сэм прекращает ласку так неожиданно, на что Баки растерянно распахивает зажмуренные глаза. Мулат улыбается ему, ведет ладонями по совершенному телу и настойчиво поворачивает к себе спиной. Солдат слушается безропотно, доверяет себя сильным рукам в надежде, что они не причинят ненужную боль. Сэм аккуратно подталкивает Баки, заставляя забраться на кровать, на коленях доползти до центра, давая любовнику свободу для маневра. Барнс оборачивается на долю секунды и вопросительно смотрит, затем чувствует, как пухлые горячие губы касаются основания шеи, откуда ещё не ушли недавние метки, оставляя свежую. Ладонь давит меж лопаток, и Баки морщится, но покорно опускается на руки, пошло выставляя напоказ соблазнительные половинки. Он ждал чего-то более, и Сэм усмехается легкому разочарованию, мелькнувшему в сведенных бровях.       А в следующий миг Баки почти подбрасывает на постели, когда уверенные ладони жестко разводят ягодицы, а сжатого отверстия касается что-то влажное, что-то… От понимания происходящего лицо Баки заливает краска, и он благодарит Бога за полумрак в комнате. Он едва ли мог выдержать это от Стива в прошлом, а Сэм, нисколько не робкий и явно опытный…       Баки стонет, прикусывая ладонь, когда настырный язык влажно ввинчивается в упругие мышцы, вдавливается, а потом широким движением лижет весь анус. И снова, снова… Баки чувствует, как большие пальцы чужих ладоней подбираются ближе к отверстию. Сэм проводит ими с нажимом, чуть вминает в упругие мышцы и наблюдает, чуть дыша, как разглаживаются мелкие морщинки вокруг отверстия, как края его поддаются вторжению и слегка расходятся. И ныряет в безумное наслаждение дальше, удовлетворенно слушая аккомпанемент срывающихся стонов Барнса.       Баки теряет связь с реальностью. Яйца нещадно поджимаются, а член болезненно ломит от возбуждения, но у него нет желания прикасаться к себе и простой дрочкой приближать оргазм. Мокрая, приятная влажность вылизывает его, не пропуская ни миллиметра, ныряет внутрь, поглаживает, насколько позволяет длина, и это так хорошо, что глаза закатываются от наслаждения, а руки дрожат и, кажется, вот-вот перестанут держать.       Внезапно кровать рядом прогибается под весом ещё одного тела, Сэм видит, как обнаженный Стив присоединяется к ним и встречается с ним взглядом. В глазах Роджерса – расплавленная раскаленная сталь, он жадно рассматривает зрелище перед собой и, вроде бы, не против поучаствовать. Баки гортанно стонет, выгибает спину чуть ли не колесом от очередного глубокого касания языком, и Стив съедает глазами это движение, поглаживая ладонью бугрящиеся на спине мускулы.       Сэм отрывается от задницы Баки и кивает Стиву на кровать, надеясь, что тот поймет его предложение. Секунды умнице Роджерсу хватает на размышления, и он укладывается под живот Баки головой, пока Сэм снова принимается вылизывать пульсирующую плоть. Он не видит, но чувствует, как подкидывает Баки от прикосновения рта Стива к его члену.       Барнс воет, падая на локти и теряясь в ощущениях, не знает, какое ловить первым, подаваться ли к теплому языку Сэма или толкаться в умопомрачительно жаркую мягкость рта Роджерса. Поэтому замирает, уткнувшись глазами в свою ладонь и подрагивая, и предоставляет друзьям право решать за него. Стив не помогает себе рукой, это не требуется – Баки на взводе и долго не продержится. Сэм растягивает отверстие сильнее, облизывает два пальца и бесцеремонно втискивает их внутрь, в мягкий обволакивающий жар. Осторожно растягивает Баки, разводит кончики, и, наконец, находит то, что ищет – скользкий гладкий бугорок, от прикосновения к которому Баки окончательно теряет себя и, взвыв, кончает в рот Стива, дрожа и поскуливая от накатывающих волн наслаждения.       Стив выбирается из-под него через минуту, садится на постели. По подбородку течет ниточка слюны вперемешку с белесой спермой, и Сэм, прежде чем успевает подумать, тянется к лицу Стива, цепляет жидкость пальцем и слизывает после, под горящим взглядом Роджерса, вспоминая вкус Барнса.       Бедра Баки дрожат под стискивающими их пальцами, его колени просто едут по простыни, отказываясь держать. Сэм берет всё в свои руки – игра еще не закончена. Подхватывает Баки под грудь и поднимает, тянет к себе и утыкается носом во влажные после душа пряди волос, вдыхая пряный аромат.       Стив выдыхает сквозь сведенные зубы и ласкает себя, глядя на них, таких красивых и сексуальных в этот момент, что ком поступает к горлу и щиплет глаза оттого, что это действительно происходит в реальности. Баки повело, он опирается спиной о грудь Сэма и дрожит, цепляется пальцами за поддерживающую его руку, черную на фоне смуглой кожи. Он заласкан и покрыт испариной, глаза полуприкрыты дрожащими ресницами.       Стив вопросительно смотрит на Сэма, и придвигается ближе, принимая на себя вес разомлевшего Баки. Тот смотрит мутным взглядом, цепляется за плечи – металл резко контрастирует с горячечным жаром живой ладони, и тянется к Стиву, который ловит губами его судорожный вздох и целует. Именно этого сейчас хочет Баки – нежности после всех ужасов прошлого, через которые он прошел.       Сэм за ним придвигается ближе, пальцы его блестят от смазки и тянутся к округлостям ягодиц. Стив целует Баки и не закрывает глаза, обнимает и держит, наблюдая, как меняется лицо Сэма, искажается безудержной страстью. Баки вздрагивает и стонет в его руках, когда пальцы Уилсона погружаются в растянутое отверстие, смазывают, растирая гель по краям ануса и проталкивая внутрь по нежным стенкам.       – Стив, Стив… – бездумно шепчет поглощенный страстью Баки, подставляясь под ласкающие его бока, спину и ягодицы ладони, слепо тычется губами куда придется, жмурясь от удовольствия. У него снова встает, несмотря на совсем ещё недавний оглушительный оргазм.       Стив поглаживает его задницу, задевая временами руку Сэма, вспыхивает от мысли о том, как сейчас жарко внутри Баки, как пульсирующие мышцы сопротивляются и стискивают пальцы Сэма. Он видит всё это в лице Уилсона, в жадном взгляде, направленном между ягодиц Баки.       Эту игру снова ведет Сэм, и Стив ждет, когда тот объяснит намерения, как в прошлый раз.       Сэм вытаскивает блестящие пальцы и размазывает остатки геля по своему члену. А потом, неожиданно, отстраняется назад и тянет Баки за руку за собой, к изголовью кровати. Стив отпускает их, наблюдая, как Сэм ложится на спину, предварительно укладывая несколько подушек под голову и спину. Мулат тянет Баки к себе и тот понимает, седлает Сэма верхом и притирается – Стив сжимает основание своего члена, чтоб не кончить от одного вида темного члена между ягодиц сержанта, скользящего по смазке и имитирующего толчки.       Баки стонет и тянется рукой помочь, но Сэм предупреждает его движение, отводит запястье, заставляя его обеими руками опереться на постель у своей головы. Темные пальцы, всё еще блестящие от геля, ныряют в соблазнительную ложбинку и поглаживают – нежно, почти трепетно, как кажется Стиву, и гладят до тех пор, пока Баки не начинает просить. Голос глухой, невнятно шепчущий и низко выстанывающий просьбы вперемешку с именами. И Роджерс чуть ли не едет крышей, когда видит, открыто, как пальцы – четыре сразу – погружаются в узкое отверстие. Баки рычит и пытается насадиться, ища более глубокого контакта, скулит от наслаждения, от того, как они растягивают его сильными движениями и в то же время – бесконечно бережно.       Стив дышит глубоко и медленно, шипит, вместе с Баки одновременно втягивая густой воздух, когда крупный, опутанный венками темный член погружается в жаркую глубину. Головка проминает сопротивляющиеся мышцы, но Баки хорошо растянут и только стонет, когда Сэм, вцепившись в его бедра, натягивает его на себя до упора.       С минуту Сэм не двигается, дает Баки отдышаться и привыкнуть. Стив смотрит, как темные ладони поглаживают дрожащие бедра, переходят на бока и спину, наклоняют на себя Баки.       Сэм почти умирает от щемящей нежности поцелуя, в который втягивает его Барнс, без сопротивления уложенный на него. Пах горит огнём, приятная тяжесть чужого тела на себе выбивает из горла почти ликующие, рычащие стоны, и Сэм забирает ровный ритм, вбиваясь глубоко и через несколько толчков притормаживая, погружаясь на всю длину. Баки стонет в голос, целует темную кожу ключиц и шею, его волосы временами касаются лица и мешают, но Сэм не обращает внимания и просто сдувает непослушные пряди. Барнс внутри… у него не хватает слов, но мулат целует соленую кожу на шее Баки, ведет губами по колючей челюсти и жарко шепчет пошлости тому в ухо.       Солдат дрожит в его руках, постанывает и скулит от особенно глубоких касаний, а Сэм сходит с ума от тесноты и жара, от влажных, стискивающих член нежных стенок, и это в сто раз круче, чем он мог и представлял себе.       Уилсон видит жадный взгляд Кэпа, он наблюдает за ними и встречается с ним глазами. И ведет пальцами по ягодицам Баки, раздвигает их ещё шире и поглаживает тугие края плоти, чувствует кончиками собственный член, поршнем ходящий в растраханной дырке. Глаза Стива расширяются, а дыхание резко сбоит, когда два пальца Сэма, неожиданно, погружаются внутрь вместе с членом, и Баки вскрикивает, прикусывая плечо мулата.       Сэм смотрит на него и кивает, дышит загнанно, сорвано, но погружает пальцы ещё глубже со следующим ударом в анус. Стив сглатывает, но во рту пересохло и язык ощущается почти наждаком. Он понимает, чего от него хотят, теоретически понимает, но…       Руки тянутся к Баки. К его Баки – истинной причине их общего сумасшествия, с которого всё началось, и, Стив надеется, никогда не закончится. Ладони с нажимом ведут по бугрящейся мышцами спине, оглаживают ягодицы, разводя их шире, а горящий взгляд прикипает к блестящему темному члену, скользящему в желанном теле. Сэм разводит пальцы под отчаянный скулеж явно плохо соображающего в этот момент Барнса, растягивая сильней. Покрасневшие края тугой, упругой плоти расходятся, и Стив едва ли не против воли тянется к ним, обводя подушечками место над тем, где в любимое тело долбится крупный член.       Сэм притормаживает, когда Стив сжимает его пальцы, и убирает их. Роджерс кивает, что достаточно неожиданно для Уилсона – не верил, что Кэп сдастся возбуждению, но дикая картина перед его глазами смогла даже легендарные выдержку и самообладание Стивена Роджерса задвинуть в дальний угол.       Баки отмирает, разочарованно стонет и пытается двинуться, насадиться сильней и продлить приятную растянутость, но крепкие ладони удерживают его за бедра сильно, почти до синяков, не давая пошевелиться. Он, наконец, ощущает поглаживания Стива за спиной, чувствует, как налитой член прижимается к ложбинке и члену Сэма, как Стив подхватывает его под грудь, приподнимая над Сэмом. Мулат цепляет его лицо ладонью, заставляя фокусировать мутный взгляд, и шепчет:       – Прогнись сильнее, слышишь?       Солдат слушается приказа, по-кошачьи выгибая спину, и замирает, кажется, почти не дыша. Как и Сэм, которому предстоит незабываемое зрелище. Он переплетает пальцы с живой рукой Баки и охает, когда тот стискивает их чуть не до хруста в костях.       Стив, хорошо смазанный и тяжело, с присвистом хватающий воздух ртом, вжимается в Баки. Сэм чувствует давление на своем члене, когда крупная головка протискивается внутрь, в умопомрачительную тесноту Баки, и старается не спустить раньше времени. Поглаживает бедро Барнса, зачарованно смотрит, как тот гортанно стонет и откидывает голову, трогательно выставляя напоказ беззащитное горло.       Стив толкается глубже, и тесно становится уже на грани боли. Они чувствуют каждую венку члена друг друга, каждую неровность, и в то же время – гладкость нежных горячих стеночек. Пот заливает лица, но остановиться не получается, даже когда раздается отчетливый всхлип из-под завесы темных волос. Баки почти не дышит, выгибается, приподнимается и дрожит, и непонятно, от возбуждения или же пытается соскользнуть, вырваться из захвата. До того стоявший до боли, его член начинает опадать.       – Стив, медленней, тише, – срываясь, шепчет Кэпу Сэм, и тянется к лицу Баки, высвобождая пальцы из хватки живой ладони. Баки опускает взгляд, и сердце прошивает ледяным страхом – в седой стали отчетливо блестят слёзы, нижняя губа закушена чуть не до крови. Сэма бросает в холодный пот от внезапного понимания того безумия, что они с ним творят – серьезный вред здоровью Баки не за горами, а всего лишь за одним неосторожным движением. Волна похоти откатывается, и Уилсон уже трезво смотрит, как Баки подрагивает по мере того, как Стив входит всё глубже, чувствует, как бионика сжимает его собственное плечо, грозя раздробить кости. Головка члена Роджерса касается его собственной в глубине тела Баки, и Уилсон невероятным усилием воли приказывает себе не дергаться.       Барнс не двигается, замирает, насаженный на два члена более чем приличного размера, глаза зажмурены так крепко, что под веками растекаются цветные круги, а внутри всё сводит судорогой от прошивающей боли в анусе и – от невозможного, неправильного возбуждения. Ему эта боль кажется чуть ли не благословением, она очищает, отпускает ему собственные грехи, и он терпит, отчаянно поскуливая и всхлипывая, ненавидя себя за слабость в эти секунды. Но в глазах Сэма под ним – отчетливый страх, ладони любовников поддерживают и скользят по телу, расслабляют.       Стив целует его между лопаток, поднимается дорожкой поцелуев выше, откидывая мокрые волосы и впиваясь в шею. И шепчет чуть раньше, чем Сэм открывает рот, чтоб сказать то же самое: – Одно слово, Баки, и всё закончится.       Стив не хочет заканчивать и с ужасом понимает это. Эта темная натура в нём, нутро, которое всплывает лишь во время похотливой горячки секса, не позволяет отпустить прижатое к груди тело. Но в руках Баки, полностью отдавший себя им и на их совесть, и ему нельзя навредить.       Роджерс чуть не кончает, когда с пухлых зацелованных губ срывается едва слышное:       – Ещё…       Сэм неверяще выдыхает, встречаясь с горящим взглядом Стива. Но тот кивает, впивается губами в основание шеи Барнса, подрагивающего под сжимающими его руками, и толкается внутри, проезжаясь с нажимом по члену Сэма.       Мулат сцепляет зубы, считает до десяти, усмиряя бешено колотящееся сердце, и толкается тоже. Баки кричит, выгибается, но принимает. Падает грудью на Сэма, а тот ловит алые губы своими и успокаивающе целует, вкладывая в нежную ласку всю заботу и бережность, гладит ладонями взмокшую спину. Толчки в глубине размеренны – они достаточно быстро подлаживаются друг под друга и находят нужный темп.       Баки целует Сэма, пальцы – металлические и живые – скользят по влажной груди и плечам мулата, жмется, вжимается в его тело, прогибаясь и круче выставляя задницу. Стив придерживает его бедра, и, спустя несколько минут размеренного ритма и наблюдения за сжимающейся на двух членах дырочкой, облегченно кивает Сэму.       Твердая рука ныряет под грудь Баки и отрывает его от Сэма, поднимая и снова притискивая к сильной груди Рождерса. Сэм вцепляется в бедра Баки до синяков, оставляя красные полосы ногтями на боках, и срывается с ритма, как и Роджерс, подчиняясь инстинктам и захлестывающей сознание страсти. Стив ловит губы Баки своими, поворачивая к себе его раскрасневшееся лицо с дорожками слёз по щекам. Целует влажно, жарко, развязно обшаривает его рот языком, а Баки живой рукой вцепляется в шею, вздрагивая от сумасшедшей долбежки внутри собственного ануса. Пульсирующая плоть двух членов едва не разрывает его напополам, но давление на заветный бугорок простаты внутри от каждого движения крошит реальность в мелкие осколки.       Когда ритм становится совсем заполошным, Баки почти орёт, сильнее откидываясь на Стива и сжимая его мокрую шею пальцами, а бионикой тянется было к своему члену, но Сэм останавливает его, отводя руку. Баки благодарно скулит, ощущая, как на жаждущий внимания член ложится уверенная горячая ладонь Уилсона и начинает дрочить в такт толчкам, оттягивая нежную кожицу. И через несколько минут дикого ритма Баки уже не соображает, что с ним творят, скулит и воет, и может лишь коротко вскрикивать каждому толчку внутри, опирается металлом о живот Сэма и жмурится, рвано вдыхая раскалённый воздух.       Ладонь Сэма сильней сжимается на его члене, большой палец проезжает по уздечке, и Баки кончает с криком облегчения, конвульсивно сжимает собой скользящие внутри члены. Сперма забрызгивает живот и грудь Сэма, долетает до подбородка, и он восхищенно смотрит, как искажается в дичайшем удовольствии лицо Барнса. От пульсирующих стенок становится только лучше, и Стив с Уилсоном почти одновременно следуют за Баки. Перед глазами разливается мутная мгла, когда они оба выплескиваются глубоко внутри и скользят уже по смешивающейся сперме, ловя последние оргазменные спазмы.       Когда Сэм приходит в себя, Стив уже вышел из обмякшего тела Баки, но удерживает его, разморенного и бесконечно уставшего, поглаживает всюду, куда дотягивается, и ждет Уилсона. Мягкий член без труда выскальзывает из раздолбанной дырки, и Сэму хочется сейчас увидеть, как сперма вытекает мутными струйками из растраханного сжимающегося ануса. Стив это видит, отстраняясь и перекладывая вес Баки на Сэма, дышит глубоко и размеренно и не отводит взгляда от пытающихся судорожно сжаться мышц. Из Баки, всё ещё мягкого и раскрытого, обильно вытекает сперма вперемешку со смазкой, капает на постель и немного попадает на яйца – его и Уилсона.       Стив дышит, успокаивает бешено колотящееся сердце, и тянется за салфетками на краю прикроватной тумбочки, поглаживая одновременно бедро Баки. Сэм приподнимается прямо с телом Барнса, безвольно лежащим на нем и тихо постанывающим от каждого движения, подтягивается по подушке, чтоб улечься повыше.       Тяжесть тела Барнса приятная до покалывания где-то под сердцем.       Сэм осторожно помогает Стиву стащить Баки чуть ниже, так, что растрепанная макушка оказывается на уровне темнокожей груди, и вытянуть длинные ноги между собственных, широко разведенных, чтоб не мешать Роджерсу. Сэм бездумно поглаживает плечи Баки, проводя подушечками пальцев по коротким шрамам на левом, и видит, с какой нежностью в глазах Стив смотрит на них обоих, на Баки – затраханного до потери сознания и, кажется, уже сонно сопящего на Уилсоне.       Умелые руки разводят красные от ласк ягодицы и заботливо стирают салфетками вытекающую сперму. Сэм смотрит, смотрит, смотрит и не может отвести взгляда от бледных полушарий, от всё ещё голодного взгляда Стива, в котором отражается его собственный – жадный, горящий и голодный в не меньшей степени.       Баки сонно урчит куда-то Сэму под ребра, живот достаточно весомо прижимает член, зажатый между их телами, но Уилсону в данный момент плевать, он готов лежать под Барнсом вечно, сжимая горячее тело в ладонях.       Стив отбрасывает испачканные салфетки на пол, и смотрит на Сэма в упор, поглаживая одной рукой ягодицы Барнса. Уилсон сглатывает и ухмыляется своим мыслям, и, под вопросительно сощурившийся взгляд Роджерса озвучивает почти просительно:       – Вылижи его.       Глаза Стива горят отблесками необузданного дикого пламени, когда он разводит упругие половинки и склоняется между ними, влажно ведет по ложбинке широким движением языка под жарким взглядом задыхающегося от откровенно пошлого зрелища Сэма.       Баки – особенный, потому что им невозможно надышаться.       Нельзя насытиться. Не хватит сил отпустить.